Опиа

Чан задумчиво наклоняет стакан с виски из стороны в сторону, наблюдая за тем, как о стеклянные бока бьются кубики льда. Посидеть в старом добром бильярдном клубе всегда хорошо, особенно после тяжелого дня. Все пьют и веселятся, похлопывают друг друга по плечам, слышится стук мячей друг о друга и бортики столов. Чану нравится здешняя атмосфера, но больше всего ему нравится новый официант, появившийся здесь с пару недель назад. Хорошенький мальчишка, похожий на растрепанного воробушка, часто обслуживал их компанию. Или стоит сказать, что Чан чаще приходил сюда, чтобы их обслуживал этот пацаненок? Его всегда хмурый взгляд на самом деле умиляет. Интересно, знает ли этот цыпленок, в каком месте работает и какие люди его окружают? Чан готов клясться на библии, что нет. Он жадно провожает его глазами каждый раз, когда тот проходит мимо, и однажды не выдерживает, оставляя компанию развлекаться без него. Мальчик старательно протирает стаканы и ставит их на сухую салфетку, периодически проверяя на свету, достаточно ли они чистые. — Давно тут работаешь? — Чан опирается локтями на барную стойку. Мальчишка поднимает на него все тот же хмурый взгляд, смотрит исподлобья. — Недавно, — достаточно сухо. — Я и заметил, — улыбается Чан, оглядывая его вблизи. До чего же хорош. — Знаешь хоть, что тут происходит? — Догадываюсь. Официант не особо настроен на разговор, но для Чана это едва ли проблема. Так уж получилось, что он умел добиваться поставленных целей, и в этот раз целью был очень милый сотрудник из его любимого бильярдного клуба. — Не смотри на меня так. Чан усмехается. У мальчишки красивые высокие скулы и чернющие глаза. Бану определенно нравится. — Надеюсь, ты совершеннолетний. — Более чем, — хмыкает парень, а потом стреляет глазами. Чану этот мальчишка нравится все больше с каждой минутой. — Это хорошо, — кивает он. — Ты мне понравился. Кто-то с кухни окликает официанта по имени, и он отвечает. Чонин. Имя приятно ложится на язык. Чонин снова смотрит на Чана, очень внимательно и даже несколько с вызовом. Черные глаза прожигают и достают до самого живого. Он криво усмехается, а на одной его щеке становится видна ямочка. Оказывается, этот парнишка даже еще очаровательнее, чем Чан подумал сначала. — Знаешь, сколько таких крутых и с оружием ошивается тут каждый день? — Ошиваются многие, а заберу тебя я. Чонин хмыкает и, пожав плечом, стреляет глазами крайний раз, прежде чем уйти на кухню. Губы Чана трогает улыбка, а в глазах загорается азарт. С тех пор у Чана появилась новая забава. Каждую неделю по два, а то и по три раза он приходил в бар, чтобы посидеть за барной стойкой, выводя на разговор колючего мальчишку, — и ужасно расстраивался, когда попадал на не его смены. Чонину внимание льстило — это было видно, но выделываться Ян тоже любил, а потому все их отношения напоминали игру в кошки-мышки и искрили нетерпением. Чонин то кокетливо улыбался, то отшивал так, что сердце Чана было готово разбиться от такой холодности — однако это его не останавливало. Заполучить Чонина с каждым днем, с каждой неделей хотелось все сильнее, и Чан был готов идти на все. — Я держу весь город, детка. Думаешь, не удержу тебя? — Ух ты, как самонадеянно. Так ты сначала попробуй меня удержать. Город покажется тебе детской забавой. Ян Чонин определенно знал себе цену и был далеко не так наивен, как могло показаться с первого взгляда. Чан только задумчиво хмыкал, провожая мальчишку взглядом, когда он разносил напитки и закуски, а потом возвращался за барную стойку. Чан хотел, чтобы Чонин пришел к нему сам, но как это сделать — представлялось плохо. Чонин крутил хвостом, дразнил, не давался в руки, но при этом держал заинтересованным, так, что либо иди до конца, либо хоть умри. Чан умирать пока не планировал и был достаточно целеустремленным в своих планах. — Что ты любишь? — Чан подпирает щеку рукой и любовно осматривает Яна, пока тот протирает стаканы. Подарить брюлики не проблема. — Я люблю внимание. — Дорогие подарки? — как и ожидалось. — Внимание, — Чонин звонко опускает стакан на стол и чуть наклоняется к Чану, сверкая озорным взглядом. — Докажи, что отдаёшь мне всего себя, что я нужен тебе каждую минуту каждого дня, что ты готов за меня убить — и тогда я, может быть, подумаю, стоит ли с тобой спать. Чонин в баре чувствовал себя на своей территории. Он получал комплименты, мило улыбаясь всяким толстосумам — и щедрые за это чаевые. Однако, так же мило улыбаясь, он отшивал каждого, кто смел позариться на его свободу и личное пространство. Чан от души смеялся, когда Чонин вывернул какому-то особо наглому гостю запястье, после того, как тот, получив несколько раз отказ, все равно умудрился шлепнуть Чонина по заднице. Наглец был возмущен и требовал наказания для официанта — Чонину, конечно же, ничего за это не было. Работников в баре и так не много, а смены Яна всегда приносили хорошую выручку. К тому же, со временем желающих доставать Чонина становилось все меньше, так как частенько наведывавшийся в бар Чан удостоверился в том, чтобы все присутствующие знали, к кому лезть нельзя и почему. — Ты распугал мне всех клиентов. — Почему это? — Когда ты приходишь, они боятся ко мне подходить. А теперь, когда ты торчишь тут постоянно, плакали мои чаевые. — Так тебе деньги нужны, крошка? — Деньги всем нужны. Но тебе лучше закрыть рот, если ты открыл его для того, чтобы предложить мне их. Терпение и упорство Чана, однако, делали свое дело, и Чонин, чувствуя себя в безопасности, все же шел время от времени навстречу, больше улыбался и кокетничал. Только не забывал разбавлять это все очередными колкостями — чтобы Чан не расслаблялся. Однажды вместе с очередной неблагоприятной для высшего общества компанией в бар занесло какого-то офицера. Чан видел его, может, пару раз, но не придавал этому особого значения. Полиция в этом баре была не то чтобы часто, но время от времени, поэтому — ничего удивительного. И все же именно этот гость заставил Чонина напрячься, что не ускользнуло от внимания Чана. Ян старался не выдавать раздражения, но это явно читалось по его движениям, сузившимся глазам и поджатым губам. Чан заинтересованно хмыкнул. За столом ожидаемо поднялась чья-то рука, и голос позже позвал Чонина, на что тот, чертыхнувшись, конечно же пошел к столу принимать заказ. Офицер, увидев Чонина, немного потерялся в лице, будто пытаясь понять, действительно ли это Ян. Чонин, в свою очередь, со своей обворожительной улыбкой принял заказ, с кем-то буднично пококетничал и направился к стойке. У этих двоих явно была какая-то история, и наблюдать за этим было интересно. Особенно, когда офицер, недолго думая и быстро извинившись, вышел из-за стола, чтобы поймать Чонина за локоть почти около бара. Расслышать их разговор было сложно, поэтому Чан просто следил глазами. В том, что Чонин мог за себя постоять, он не сомневался. Мужчина что-то говорил Чонину, спрашивал, но тот только убирал с себя его руки и, Чан готов клясться, наверняка говорил ему что-то язвительно-очаровательное — уж Бану такая его манера поведения знакома. Полицейский все равно хватал Чонина за руки, будто на что-то уговаривая, и честно, Чан уже был готов встать с места, когда Чонину, видимо, надоела эта история, и он, шустро вытащив что-то из кармана, подставил руку к телу мужчины. Чан прекрасно видел, как Чонин, убийственно улыбнувшись, прошептал что-то офицеру на ухо и, развернувшись, ушел на кухню. Бан, усмехнувшись, цыкнул и допил залпом оставшийся виски. Чонин настоящий чертенок. — Кто это? — спрашивает Чан после, когда Чонин, разобравшись с заказом, снова встает за стойку. — А, — он незаинтересованно отмахивается. — Неважно. — Расскажи, — настаивает Чан. — Что ему от тебя нужно? Чонин цокает и закатывает глаза. — Вот прицепился, — ворчит, а потом вздыхает. — Да боже, раньше я часто тусил у него в участке, когда мне лет семнадцать было. Ну, получалось так. Мы с ним вроде как-то даже подружились на почве этого, — он хмыкает. — Только он отпускать меня потом не хотел. Сначала закрывал глаза, и я сбегал, а потом стал все принципиальнее и принципиальнее. Мол, на путь хороший меня так наставить хочет. — Надо же, у полиции даже принципы еще есть, — бросает Чан, а Чонин смеется. — Пришлось с ним переспать, и меня отпустили, — Чан от такого откровения давится алкоголем, а потом искренне смеется. — Больше я к нему не попадал, но, кажется, у этого офицерчика ко мне проснулись какие-то чувства, — он саркастично выделил последнее слово, а потом презрительно хмыкнул. Чонин хитро смотрит на Чана и, заигрывая, приближается к нему. — Просит с ним пойти и бросить все плохое. Может, он и прав. Он снова очаровательно улыбнулся, поймав усмешку Бана. Чонин за себя, безусловно, постоять мог и сам, но расставить все точки для этого офицера теперь для Чана стало делом принципа. Мужчина к Яну больше не подходил, но постоянно цеплял долгими взглядами, что несколько подбешивало Чана — к настоящему моменту почти все завсегдатаи этого бара знали, что так долго смотреть на Чонина как минимум неприлично, а как максимум — чревато. Он предлагает офицеру выпить за баром; Чонин, едва заметно усмехаясь, разливает алкоголь по бокалам. Чану он не мешает, потому что наблюдать за действиями Бана интересно и забавно, к тому же не стоит забывать, как Чонину льстит такое внимание старшего. Для себя Ян уже решил, что совсем не против заиметь такое покровительство. Они выпили приветственный шот, а позже Чан, вежливо улыбнувшись, попросил Чонина принести закуски. Мальчишка скорчил недовольную мордашку, но исполнять заказ все же пришлось. Стоя на кухне, Чонину еще никогда не казалось, что лимон нарезают так долго, а оливки раскладываются так медленно. Любопытство просто съедало его изнутри, а когда он вышел, Чан очень обыденно закинул в рот маслину, и кивнул на Чонина. Побледневший офицер только поклонился, извинился и пообещал больше никогда не беспокоить, а потом спешно удалился. Чонин недоумевающе выгнул бровь и хмыкнул. — И что ты ему сказал? — недоверчиво протянул он, забирая второй стакан за ненадобностью. Чан только пожал плечами, словно ничего особенного не произошло. — Сказал, что спишь ты теперь только со мной. — Но я не сплю с тобой. — Хм, нестыковочка, получается? Придется исправить, — Чан подмигнул, а Чонин, не выдержав, засмеялся. Что ж, кажется, этому Бан Чану стоит дать шанс. Ну, или просто дать, для начала.