Ненастоящий Лавендер

988 год. Я устало дописывал Генеральный отчет №7 о всей работе ОВБ за год. Я был очень уставшим, если бы не кресло, я бы уже рухнул на землю крепким сном. И все же настроение у меня было очень хорошим. Хьюз и Понюков буквально пару дней назад сообщили мне чудную новость: Различные Коммунистические и Марксистские организации проведут конференцию, где планируют создать партию. Я был вне себя от этой новости. К этому времени, я создал себе репутацию как Феликорна, так что то что мне дадут трибуну я был уверен. Другое дело, сейчас я был в шатком состоянии: Феликорн - радикал среди радикалов, жесткий, стальной. Если местные коммунисты будут идти на компромисс с синдикалистами, анархистами, то скорее всего меня не то что не пустят в партию, меня и вовсе могут объявить врагом. Но менять свою позицию не хотел. Так что сейчас, я пытался наладить контакт с представителями организации. Чисто технически, такая связь уже была: "Директор" был серьезнейшей силой, с которой надо было считаться в Балтимейре всем. Поэтому что касается отношений, то они у нас были достаточно деловыми: Мы вам информацию, помощь в распространении чего-либо, а вы нам различные услуги, которые мы у вас просим. Мы просили в основном данные о взаимоотношении с другими марксистами, очень редко просили плату. Но сейчас я, избранный в этом году Председателем, отдал приказ - помогать как можно большему кол-ву марксистских организации, а главной услугой должен было стать приезд "Директора". Они должны были дать возможность высказаться ему и его "просьбе". Конечно, многие нас стали подозревать чуть ли не во всем: от относительно безобидных, что Директор хочет сотрудничать с новой Партией, до фантастических, что Директор хочет создать подконтрольную ему Партию. Из-за этого мы даже отпугнули некоторых социалистов. Но мы были слишком глубоко укоренены чтобы они могли нас проигнорировать (как же хорошо иметь рычаги давления на них). Так что мы таки договорились с достаточным большинством чтобы нас не снесли. Оставалось лишь ждать конференции... Феликорн стал очень известным писателем, особенно на Юго-Востоке, и менее во всей Эквестрии. Постепенно шквал критики заменялся робкими согласиями ряда марксистски настроенных элементов. Но не за популярностью гнался, поэтому я и дальше продолжил работу. Новые статьи мои стали: 1. Развитие капитализма в Эквестрии (Вторая крупная работа. Рассматривала больше крестьянский вопрос) 2. Социал-демократическая болезнь (Была расширена критикой на социал-демократов, а именно их идеи "отмирания государства" благодаря которой, якобы можно не устраивать революцию). 3. Государство, классы и их взаимосвязь ( Является аналогом Государство и Революция, хотя и без Парижской Коммуны, империализма, но с определением - что такое классы. Также, при критике Парламентаризма, я хотел критиковать разделение власти, но не смену Партии таким образом, или с помощью системы Советов. Но, осознавая возможную ситуацию в Сталлионграде, я решил предложить концепцию и Однопартийной системы, при котором бы решение принималось в Партии путем ДЦ. Но я тут же приписал своей работе, что такая система неизбежно породит Фракционализм внутри партии, как необходимость альтернативной точки зрения. Я решительно предубедил всех читающих, что уничтожение фракционализма может привести к диктатуре Партии, а точнее той фракции, что может победить при дискуссии. При этом эта же фракция скорее всего перейдет в консерватизм, и все достижение даже марксистской фракции будут сведены на нет отсутствием возможности изменить ситуацию в случае явного отхода от идей Марксизма. Поэтому я сам остался на точки зрения Двухпартийности, и единого Авангарда в виде системы Советов). Первая работа получила спорные оценки. Причем, не из-за того что она была противоречивой, или недосказанной. Большинство критики я получил из-за своих прошлых работ, и многим было просто сложно объективно рассматривать данную работу. Она не получила такого большого распространения, хотя маленькими тиражами, она вышла в большинстве регионов Эквестрии. Вторая работа конечно взорвала Социал-Демократов. Те меня всеми правдами и неправдами критиковать, стали называть меня агентом Империи Грифонов, а некоторые пошли еще дальше и стали меня называть сторонником Найтмер Мун и Короля Сомбры. Честно, я очень долго с этого угарал. Социалисты, коммунисты, синдикалисты восприняли неоднозначно мою политику "чтобы объединяться, мы должны размежеваться". Я уверен что заставил большинство из них начать полемику внутри своих организации, что меня и радовало. Третья работа стала крупнейшей, которая у меня отняла все мои последние силы, о чем я и сообщил в книге, как объяснение того, почему в ближайшее время я перестану писать. В целом, к данной работе центристы и правые применили другой подход. Вместо ее тотальной критики, те сделали вид что ее как будто и нету, что довольно неплохо сыграло на снижение продаж и прочтения данной работы. Впрочем, она была больше для Своих, поэтому я и не расстроился. Прежде, Левые неоднозначно принимали мои работы, но в данном случае те приняли ее так лишь в вопросах Однопартийной и Двухпартийной системы. Критику Парламентаризма, определение что такое Государство и Классы они приняли на Ура, что повысило мою репутацию среди них. Эта писанина большим тиражом чем вторая, но не дотягивала до Марксистская Партия и Классовая Борьба. К моменту Балтимейрской Конференции, я имел крепкую репутацию чтобы выступать. Я решил что пойду вместе с Сильвером и Блумом, во-первых как самых моих главных товарищей, а во-вторых самых подкованных и верных... Сама конференция происходила в заброшенном доме, на краю Балтимейра. Я заранее встретился с инициатором и организатором данного мероприятия, Раулем Телье, Кольтджун, пони с светло сиреневой кожей и яркими зелеными глазами. Его Грива был того же цвета что и кожа, отчего она сливалась с ней. — Так вот вы какой, Директор, — с легким удивлением сказал он мне, протягивая копыто. — Если я скажу что мне нет и 18, поверите? — протянул я ему в ответ свое копыто. Он работал с моими информаторами и был много чего обо мне наслышан. — Да уж, я уверен что даже не заходя на трибуну вы вызовете волнение — с ухмылкой ответил он мне, — и все же, зачем вы сюда пришли, уж вряд ли бы вы захотели просто так сюда прийти. А связаться с нами могли бы как и раньше. — Да, так и есть. Я хотел бы вступить в будущую, дай Селестия, Партию. Его лицо резко изменилось с добро-приветливого на скептически-подозрительное, но при этом умудрялся выглядеть дружелюбно. — И что же вас так побудило войти в Партию? — Я придерживаюсь Марксистских взглядов, меня привлекает идея нового коммунистического общества. Успокоитесь, Марксу я читал и немало. — Правда? — подозрительно спросил он меня. — Да. — с ледяным лицом ответил я, — Насколько я могу судить, мои статьи все время спорные, а за мой псевдоним меня называют "Аликорном Юго-Востока" — сказал я уже более пренебрежительно, поскольку данную кличку мне дали Либеральные Господа. — Стоять... Вы... имеете в виду что вы - Феликорн? — с неверящими глазами спросил он. Честно, несмотря на множество моих работ, я написал слишком мало чтобы быть удивленным что я Феликорн. Наоборот, я бы на его месте был бы убежден что это молодого возраста Пони. — Так точно. Конечно я взял и свои статьи с черновиками, и отчеты моей организации для подтверждения этого. Я передал ему свою черную сумку. Тот судорожно перечитывал отчеты от 985 года, мои рукописи с пометками, в общем заняло это минут 30. — Мне кажется, или вы всю свою жизнь планировали чтобы шокировать Пони? — частично со смехом, частично без, спросил меня Рауль. — Как это ни странно, да. —ответил спокойно я. Прошло еще два часа пока мы разговаривали. Он убедился после наших разговоров о Социализме что я действительно Феликорн, мы согласовали время, мой приход, речь, сколько она будет длиться и т.д. В конце нашего разговора он мне сказал что не обещает что я выйду оттуда живым. Очень вдохновляющие слова... Я приехал за 10 минут, до того как я должен был прийти. Честно, я очень волновался, особенно с моего резкого прихода. Никто кроме организаторов не знал что я здесь буду. Как только мне дали сигнал что можно войти, я медленно пошел в здание. — А сейчас, выступает с речью Директор и по совместительству известный писатель Феликорн, Лавендер Берри! — вообще, здесь все говорили свои псевдонимы, но мое лицо и так было бы известно, от того что я в Полиции служу, да и я сам был в одно время популярен в газетах, когда меня приютил мой Отец. Никогда не забуду лица присутствующих в этот момент. Шок, неверие, страх, удивление, любопытство и еще тонну эмоции я увидел на лице сотни пони. Я забрался на импровизированную трибуну, в виде небольшого, поставленного вверх тормашками, шкафа, и старого деревянного стула. Несмотря на то что на мне была одета моя ледяная маска спокойствия, у меня в ушах отдавался стук моего сердца. — Я понимаю что это довольно неожиданно, — начал я, тут же убрав наизусть запомненный текст, — но, прошу меня выслушать товарищи... Моя речь была о том как меня захватила идеи Маркс, как я создал ОВБ, о моей писательской деятельности, и в конце концов, желании присоединиться к КПБ (к моей речи, все уже выступили и согласовали план создания КПБ). Что началось!!! После окончания моей речи, сначала полетел шквал оваций и аплодисментов, затем робкая критика моей речи переросло в критику умеренных членов Феликорна, начался шум и гам. Рауль еле как, при поддержке своих и моих товарищей успокоил делегатов. — Товарищи, я понимаю ваш шок и неверие, но я как организатор, встречался с ним. Я готов ручаться что данный Единорог говорит правду. Давайте же цивилизованно решим путем прямого голосования, может ли он вступить к нам. Наконец-то, все или ничего. У меня чуть не взорвалось сердце, пока Рауль стал пересчитывать на маленьких бумажках голоса за и против... — Итак, 20 голосов за, и 17 голосов против. Лавендер Берри официально член КПБ. Теперь вы обязаны... Честно, я уже не слушал что он говорил. Я лечу на легке теперь, все было не зря...