Ненастоящий Лавендер

Чем дольше я ходил по Балтимейру, тем сильнее всё прошлое казалось каким-то странным, нелогичным сном. Пустые улочки сменились достаточно живыми кварталами, полки магазинов вновь наполнились товарами, впрочем как и сами помещения. Пыль и грязь окончательно исчезли с улиц (в том виде, в котором они были до погромов, разумеется), а полицейские вновь стали снимать униформу, дабы слиться с окружающими и не провоцировать их. Сами же пони, как будто вчера злые и обездоленные, ныне шагали так, как будто это был типичный день, мало чем отличавшийся от последних двадцати лет. Даже казалось, что величайший разгром политических структур Балтимейра, возможно - первый по масштабу в истории города, - прошёл мимо и стёрся из памяти. Хотя, конечно, это было громко сказано для нас, госслужащих. Беспорядок и какая-то атмосфера страха сохранялась, пусть всё дальше и дальше она уводилась в знакомое мне русло межведомственной возни и всяческого соперничества, будь то дельного или или крайне вредного. Пусть железная дорога вновь работает как полноценная двухколейка, пусть телеграф, почта и остальные связи с большой землёй тикают как часы, пусть порт Балтимейра вновь наполнился кораблями, чьи экипажи из Нового Мэйрленда, Вингбардии, Скайфола и многих других стран или делали вид, что не заметили, или действительно не заметили в условиях её паралича во время зимнего периода, - это никак не мешало усиливать паранойю и недоверие, включая меня. Один плюс - оно не выходило дальше наших административных зданий. Кстати о наших зданиях - теперь у меня стало примерно на половину работы меньше. Вся администрация, казначейство города и всё остальное, что не касается правопорядка и обеспечения всем необходимым для поддержания правопорядка, полностью перекинулась на Мэрию, куда вернулись многие бюрократы, бежавшие зимой. Теперь моя роль была сведена к абсолютному минимуму - отчитываться перед нашим Мэром Эшом Мусташом. Не то чтобы наступил мир, любовь и гармония - мои рекомендации, данные в марте самому Эшу теперь казались "рекомендательными", а не "Очень рекомендательными", как хотелось мне. Отчего время от времени мы начинали спорить кто кому подчиняется и должен - благо, кроме нас двоих, об этом пока никто не знает. Не то чтобы мне действительно заниматься всем этим администрированием - бумага мне нравилась, но не нравилась реальность, которую она пыталась или фиксировать, или создавать. А вопрос о типографии стал вообще остро - всяческие газеты заполонились и Дискорд с ними, ведь это решение было принято мною - но вот наша "Baltimare Times" оставалась единственной газетой, где не хаяли Полицию. И мне категорически не хотелось, чтоб там о нас говорили недобрым словом. Но была проблема - не желать слышать о себе плохого ещё не значит, что о тебе так говорить не будут. А ведь с этими понями, фестралами, грифонами, и остальной расовой "Интернией" предстоит жить и жить с нами. Так что я сохранил для Толда полную свободу писанины в газете. Да и о памятнике не забыл - Мусташ смотрел на меня с крайним непонятливым взглядом. Честно, я его понимаю... И да, с началом о приёмов на работу, которые занялись аж три структуры - Полиция, Королевская Гвардия и Адмиралтейство (наконец-то, их надо не отправлять в Филлидельфию, а учить прямо тут) - у нас таки наплыв всяких новых молодчиков. Полиция утратила свою привлекательность для откровенно "красных", но привлекло отдельных личностей из иммигрантов: наёмников Хаукленда, Полицейских Офицеров в отставке из Фетизии, десяток другой администраторов из всей Грифонии. Даже пару Северянцев нашлось из родных земель Эквестрии. А вот с Гвардией всё было сложнее - с одной стороны, они пришли относительно поздно, и потому все грехи остались на нас. С другой - они сами успешно себя запятнали со скоростью, который бы позавидовал сам Полковник Виллин. Они свыклись с тем, что здесь Гармония не в почёте - но не свыклись с мыслью её не продвигать. А потому регулярные мордобои гвардейцев над кем-то или кого-то над заплутавшими гвардейцами всплывали с завидной регулярностью. Так что приплыв к ним всякой швали не был для них угрозой. И наконец, моряки-матросы - вот к ним-то и потянулись молодёжные "крылья" нашего города. Кто желает лучшей жизни, кто бежит из города, кто хочет скрыться от подозрений - в общем, Адмиралтейству, а точнее - её администрации, которая располагается на корабле до постройки училищ для них - есть над чем работать. Что касается Полицейского Училища, то оно было, откровенно говоря, не в лучшем виде - и это даже не из-за того на её стенах появилось много надписей, а потому, что почти весь забор и даже часть зданий, входящий в общий блок Училища, была изукрашена, изуродована и побита хитрейшими Балтимейровскими "вандалами". И мало этого - так теперь там и преподавать вещь опасная, добровольцев на эту работу немного - кроме тех, кто и до этого преподавал, но был вызван в Полицию в срочном порядке. Но, несмотря на то, что проблемы не исчезали (на протяжении всей жизни, так или иначе), они уходили всё дальше на второй план. Моя административная работа, пусть крайне неопытная, которая не могла заполниться даже столь экстремальным шестимесячным "штурмом", всё же, приносила ту минимальную эффективность, при котором механизм работал. И я оставался ждать либо новостей Кантерлота и долгожданной перетасовки Полиции, и конечно же, новостей от Цифры из Северянии. — "15 мая. Чувствуется улучшение в жизни горожан... Снижено напряжение... сохраняется дистанция...", кхм... — отрывки докладов, как всегда. Будто всю жизнь у меня одни бумаги да бумаги... — Ла-ва! — Ворвался в кабинет Сильв, раздельно произнеся слоги моего прозвища, — давай уже на улицу, клялся и божился мне! — Ага. Сейчас... Да, давай. — ответил я, подписывая очередное распоряжение. Ничего нового, — ...Тоже в повседневке? — Конечно. Я понимаю, о чём ты думаешь - но я с этими погонами как клоун хожу... Вот понимаешь, на тебе они ещё смотрятся, но вот на мне - Брррр, ну уж нет. Чем меньше я её ношу, тем лучше. — Может тебе вообще перейти в Гармоничный Отдел? — спросил я больше шутя, пока мы шли по коридору к лестнице. — Там как раз и униформа почти никогда не нужна. — Знаю я тебя. "Не нужна" - ха! К тому же её всё равно скоро расформируют, как и остальные отделы. Ну или их переделают. — Главное, чтоб нас не вздумали раскидывать по другим регионам, как осенью прош... Кайл! — Здравия желаю, Полковник! — отдал честь Калленберг, остановившись с копой бумаг в когтях. — Что там с пайками и общепитом? Сворачиваем? — Да, Господин Мусташ высказался одобрительно по поводу этого. Он также просил передать, что он выплатил в полтора оклада всем тем, кто работал в данной программе. — Ну хоть здесь ему можно доверять... — Кстати, нашёл кем заменить наших? — Есть пару на примете. — Вот мне сначала и дай их дело, — вклинился Сильв, — а то после этой регистратуры у меня лёгкая паранойя к личным качествам новых полицейских. — Ну да, найти такого же придурковатого как ты, будет той ещё задачей. — сказал я. — Эй... — Почти обиделся Сильв.

***

— Сильв, сегодня нет никаких праздников? — спросил я Мада, стараясь держаться ближе к тротуару, ходя по достаточно большому рынку. — Да не, Лавендер - это ж просто они накупают всякого добра прозапас. Ну, кто-то находит знакомых, кто-то ещё какую-нибудь контрабанду продаёт, в общем, ничего критичного. — отмахнулся Сильвер, растёгивая рубашку. Могу его понять - жара стоял неимоверная, что даже я подумывал вообще снять верхнюю одежду. — И в этом хаосе ты собирался найти пару книженций? Не самая здравая мысль, если честно. — А приходить в Полицейской форме, по-твоему, было бы логичнее? — Ну тебе-то нет, а вот мне - вполне, с учётом того, что каждый житель города знает мою морду теперь в лицо из-за наших газет. — поставил защиту я. — Я был бы согласен, если б ты не обладал возможностью с переодёжкой меняться так, что сходу не узнать. Да и будем честны, твоя природная скрытность магическая тоже тебе бы составит службу в комплекте с твоей рубашкой. — ... — Ну, я не очень-то хотел с ним спорить. Всё-таки, последняя прогулка с Сильвом в открытую было вечность назад. Площадь Основателей - одна из немногих площадей в достаточно плотной застройке Балтимейра, относительно не пострадала за время периода хаоса. Пусть она была слегка забита баррикадами, слегка загрязнена всяческим мусором и где-то даже была кровь неизвестного происхождения - заставить местных рабочих да студентов убирать это всё было той идеей, которой я всё ещё гордился в одиночестве. И очень быстро, после разгрома иных улиц и общественных мест, Площадь стала базаром с лёгкой руки нашего Мэра. Ведь она была буквально в 5 минутах ходьбы пешком от вокзала, где собирались талантливые, хитрые и жадные "авантюристы-предприниматели". Пусть они сдирали тут цену втридорога - но с учётом недавних зарплат и невозможности сходу её потратить, у поней было что отдать в подковы данных барыг. Сам Рынок охраняло три-четыре взвода Полицейских, предупреждённые о том, кто тут ходит и с кем, а потому вымуштрованные, насколько это вообще возможно в нашей слегка непростой ситуации. Правда, сколько из них нас действительно видели и видели ли вообще, было не очень понятно. Что, впрочем, меня не очень беспокоило. А мою тревожность поддерживало то, как бы местные самодуры не попытались отомстить самим полицейским - идейных идиотов никогда не остановит такая мелочь, как гражданские или собственная нужда, нужда близких и друзей. Хотя, конечно, моё беспокойство было скорее надуманным - всё-таки, как бы сейчас не хулиганили Голден и остальные синдикалисты, у них появилось пару других поводов потратить свои силы - в первую очередь, на что я очень надеялся, на крики друг друга. Пусть хоть трижды там "демократически", чем в КПБ, но едва ли там сидят интеллектуалы умеющие выслушивать друг друга и делать нормальные выводы. — Как ты думаешь, Лавендер, а мне продадут книжки про учения Луны? — повернулся ко мне Мад, указав правым копытом на себя. Я внимательно на него глянул. — Ну, если слегка притвориться старым маразматиком, то можешь. На Теночтитланца ты похож также, как я на Селестию. — Фе! Вроде был у тебя отпуск, а язык никак не подобрел! — Смеясь глазами, прокомментировал мой ненаглядный Фестрал. — Лучше подумай о том, что ты будешь делать со знакомыми, если их тут встретишь. — Да не бойсь, если встречу, то это значит что все целый год мы забили на свою работу! — Эх... Сильв незаметно сдвигал копыта в сторону ларьков и лавочек. Минимальное пространство никак не мешало Маду прорезать путь себе в этом океане четырёхногих тел. Что ж, тут моя скрытность могла бы дать сбой, благо такой живой ледокол-поникол вполне отлично заменял мне тропинку. Самое удивительное, что мне казалось здесь, так это фонари на столбах. В моей памяти они горели постоянно, будто ничего не могло помешать им потушиться. Пусть я и видел своими глазами распоряжение Мэра о наших "свечниках", что постоянно зажигали масляно-керосиновые, я всё же не мог задаться вопросом - как так случилось, что в этом хаосе, полной голодных, насильных и не очень смертей, нищеты и определённого разбоя со всех сторон, лампы сохранились в целости и сохранности. Неужели не нашлось ни одного пони, которому бы не могли помешать они для грабежа чего бы то ни было? Я ещё готов поверить что профессиональные преступники их не тушили - всё же, основную криминалистику лучше делать при свете дня, а ночью это хорошие ориентиры "от А до Б". Но обычные пони, грифоны? Фестралы бы не могли, да и зачем... — Лавендер! — воскликнул чуть ли не в бедное моё ухо, Сильв. Он радостно указал на местный ларёк с какой-то игрой и наградами по типу ракушек, железных котелков и пару монетных безделушек. Подойдя ближе, мои глаза зафиксировали, как продавец что-то объяснял женщине-фестралу (лет 35 наверное), видимо не очень радуясь её присутствию. Сильвер мигом подлетел и спросил что за игра и может ли он сыграть. — Да-да! — совершенно радостно воскликнул продавец, полностью переключившись на Мада. Предрассудков он не выказывал по отношению к фестралу, что лишало фактора раздражения. Но я чувствовал как на затылке усиливался секундой за секундой усиливалось это, что ненормально даже самому кусачему насекомому. Почёсывание копытом, не приносили результата, пока тот объяснял Сильву правила игры, — ...Вам нужно камешками выбить данные баночки, чтобы они разбились. Одна разбитая баночка - один балл, десять баночек - десять баллов. Цена наград указана вот здесь. Вы можете получить чистую белую ракушку за два балла или несколько цветных за ту же цену... Сильвер кивал и кивал, уже предвкушая разбить эти крайне потрёпанные и не самые крепкие банки. Удивительное расточительство - месяц назад сказал бы я. Но сейчас это были бы уж слишком аскетичные, скупые слова, даже для Балтимейра. Нового Балтимейра... Моё раздражение усиливалось. Нет, тут что-то не так. — А сколько у вас всего банок за игру? — спросил я, подходя ближе. — Всего 12 банок за игру, цена - 3 битса и у вас в распоряжении 12 камней... — говорил он, показывая на плоские камешки, тонкость которых поразила бы даже самых отъявленных любителей пляжа. Но что-то в этот момент щёлкнуло в моей голове. Всё произошло за секунд десять-одиннадцать. Я сделал три шага назад, создавая небольшой задор между мной и Сильвом. Правым копытом я коснулся его туловища, включая старый сигнал о "шухере", использованный ещё в детстве. Я думал - "Пусть это будет моя паранойя", и плавно отводя взгляд от продавца, перевёл его налево. Вид толпы и пару поней дал ясно понять, что здесь угрозы нет, но при этом слишком тесно. Задержав взгляд на секунды две, я повернул направо. Та самая женщина Пони, встретившись со мной взглядом, выразила немой испуг, сдержанный чувствами приличия, до более мне знакомый. "Страх... Страх? А что если это прода..." Но мои мысли не успели оформиться. Я услышал краем уха щелчок. Я не мог по шуму определить был ли он спереди или сзади, слева или справа.. Да и неважно. Я тут же достал левым копытом револьвер. Взвёл курок... И параллельно подняв телекинезом лавку, я оттолкнулся направо, чтобы или прикрыть женщину, или не дать этой подозреваемой что либо сделать. Сильвера в этот раз подвела мышечная память - он не сдвинулся с места. Но... БАХ-БАХ! Два выстрела пролетели буквально над длиннющим телом и полетели прямо в лавку. Заблаговременно прикрыв "циркача" собственной деревянным столом и тентом, я сбил женщину, закончив свой полёт упав прямо на неё всем телом. Но мои полицейские инстинкты не подвели меня - я мгновенно повернулся в сторону выстрелов и дал две пули в призрачно-белого пони, державший в руках пистолет. БАХ-БАХ! Прежде чем я заметил куда попали мои пули, пони вокруг закричали и запаниковали. Женские крики ударили в уши ничуть не хуже старого-доброго хлопка патрона, закладывающего уши похлеще награбленных сундуков пиратами Хаукленда. Но цель достигнута - две пули попали в правое переднее и левое заднее копыто. Я тут же вскочил и копытами ударил что есть мочи четырьмя копытами, а следующим действием, не слыша истошный крик, а лишь видя разинувший от боли рот возможного моего убийцы, взял его голову и врезал об холодный каменный пол. И если хребет я ему мог и не сломать, то вот пару зубов у него вылетело, а кровь изо рта не сулило ничего хорошего. — Полицию и Врача! — Закричал что есть мочи. Сильвер, который на мгновение исчез из моего поле зрения, тут же оказался рядом и свернул копыта преступнику, пока я сползал с него. Всё это произошло куда быстрее, чем можно это выразить словами. Но главное, что Полиция прибыла мгновенно, а я увидел Майора Карфоса Саллоу, побледневшего так, как будто впервые в жизни на ответственном поручении. — Оцепить площадь! Никого не впускать и не выпускать! — закричал я ему в метрах трёх от себя. Тот, не мешкая, явно наученный горьким опытом, сам закричал похожий приказ. Наверное - сам я от звона пролетевших пуль уже ничего особо не слышал, да и лёгкий шок, пробравший меня, всё-таки, был достаточно новым чувством для сегодняшнего меня. Незаметно для самого себя, я почувствовал рутину - как будто это место происшествия случилось уже давно, а я просто приехал и теперь раздаю команды. Жестами указав на продавца и женщину (они были у меня в первом ракурсе подозрений), я тут же отметил Карфоса для себя (лучше трижды параноить, чем трижды недобдеть), как ракурс для второй группы подозреваемых. Хотя, конечно, данная мысль для оправдания моих действий пришла значительно позже - меня больше злило как начальника Полиции, чей подчинённый только что пропустил инцидент, чей ажиотаж уж точно будет среди населения, откровенно меня недолюбливающее. — Кх-смерть-кх-кх... тирану!.. кх-кх. — Услышал я неожиданно от лежачего, израненного и побитого убийцы. Кричал он хорошо, раз через гул услышал даже я. — Да ты не волнуйся, у тебя ещё будет суд для трибуны. — сказал я ему без задней мысли (кстати, говорю я громко или тихо? Дискорд меня дери, подвела меня закалка!). Полуубитый пони с выбитыми зубами, с потрёпанными чёрными волосами и ненавистными, но еле двигающимися глазами, он внушал мне скорее жалость, чем презрение или испуг. Всё-таки, желательно, чтобы он дожил, как со стороны подданного Её Величества Принцессы Селестии Лавендера и Полковника Берри, так и со стороны Директора ОВБ Берри. — А сейчас у вас есть одно право - хранить молчание. После этих слов, половина лица, которую я видел (вторая половина впечатана в пол), поддержав взгляд ещё секунду, размякло и прикрыло глаза...