Аффект — сильное душевное волнение, выражающееся в кратковременной, но бурно протекающей психической реакции, во время которой сознание и способность мыслить сужаются, а способность контролировать свои действия ослабляется.
***
Тогда небо Шанхая было перекрыто густой теменью. — Знаешь, Ванцзи, ты можешь так не дуться. —…Я не дуюсь. Под без пяти минут ночным небосводом в уютном январском мраке по трассе скользила серебристая А8¹. Лань Сичень повернул голову к младшему брату и снисходительно ему улыбнулся: — Конечно, не дуешься, просто делаешь всë возможное, чтобы я понял, как тебе эта затея не нравится, — он по-лисьи сощурил глаза и улыбнулся ещë шире. Лань Ванцзи молча перевëл взгляд к окну. На улице, среди непроглядной черноты и неясного света фонарей, огромными хлопьями валил снег. —…Я и не просил брать меня с собой. — Читать вечерами книги это — бесспорно, удовольствие весьма располагающее, знаю, но нужно же и на свет божий выползать, ты так не думаешь? — невинно пожал плечами Лань Сичень. Лань Ванцзи неторопливо повернул лицо к брату, который откровенно развлекался тем, что вырвал своего младшего из тëплой квартиры, да ещë и после целого дня в компании, загруженного работой, и одним взглядом ясно дал понять, что юмора не оценил. — Хорошо-хорошо, не обижайся, — Лань Сичень любезно сделал вид, будто теперь ему стало совсем не смешно. — Я уверен, что тебе в любом случае понравится. Вэй Усянь — восходящая звезда. То, что он делает, и то, как он это делает, в мире не удалось пока никому, — Лань Сичень мягко надавил на рычаг поворотника и выкрутил руль влево. — Кроме того, он, может статься, выйдет для нас крайне перспективным проектом, так что хорошенько запомни его имя. Лань Ванцзи приподнял руку и глянул на серебристый циферблат: «19:49» — показывали его часы. Мысль о работе в такое время абсолютно точно не казалась ему привлекательной. В принципе, как и о походе в театр тоже. Он тихо вздохнул. — Мы уже приехали, можешь убиваться чуточку меньше. А8 мягко остановилась, и старший Лань вынул ключ зажигания. Поправив ворот серого пальто, он отстегнул ремень безопасности и потянулся к дверной ручке. Лань Ванцзи проделал ровно те же махинации и покинул салон авто. Только опустившийся тяжëлый снег захрустел под их кожаными туфлями. Северо-восточный умеренный ветер скользнул по зачесанным в ретро на бок волосам Лань Ванцзи, выбил тëмную прядь и успокоился. На выдохе у носа мужчины сгущался пар. — Чудесная погода, — выдохнул большое, полное чистейшего наслаждения облако Лань Сичень. — Ванцзи, я всë ещë не понимаю, почему тебе так нравится сидеть дома. Посмотри, какой чистый воздух! Лань Ванцзи с кислой миной пару раз сморгнул налетевшие на ресницы снежинки. Его брат, сколько младший Лань себя помнил, всегда таким и был. Великий творец и мечтатель. И отец был таким же, и дедушка тоже, да даже дядя — строжайший критик всех времëн и народов — и тот был искушëн. Не то чтобы сам Лань Ванцзи был искусствоненавистником, нет, вовсе нет, скорее ему больше нравилось не творить, а наблюдать законченный результат, видеть готовый продукт. Потому-то он, собственно, и должность занимал соответствующую — руководящую. До хорошо освещëнного тëплым, согревающим светом порога двое Нефритов добрались в умиротворённой тишине, прерываемой только хрустом снега под ногами и парой хлопков дверцами только что прибывших на парковку под открытым небом машин. Но то было и не удивительно: оба по пути разглядывали необычный фасад Большого Театра². Выгнутая полумесяцем крыша, мягкая, золотая подсветка — разглядывать такое было приятно глазу. На входе их двоих встретил галантного вида швейцар в подобающей его профессии красной «таблетке» на голове и провëл в основной вестибюль. Удивительно, но даже здесь уже было немало людей, и что примечательно — среднего класса не наблюдалось вообще, сплошь да рядом одни богачи. «Что ж, — подумал Лань Ванцзи, — так даже лучше». Нога в ногу со старшим братом в уже распахнутом пальто он добрался до просторной гардеробной. Ухоженная работница в форме за стойкой приняла их практически не отличимые друг от друга пальто. По всему периметру помещения островками были расставлены рельефные банкетки, впрочем, ни одной свободной всë равно не оказалось — все до единой занимали дамы всевозможных возрастов и с разной степенью возбуждëнности что-то обсуждали среди группок своих подружек. Лань Ванцзи нехотя прислушался к их болтовне. —…Я слышала, что он чхать хотел на все существующие танцорские приличия! Мой дядя уже однажды видел его на сцене и говорит, что в жизни каждого уважающего себя и истинное искусство человека должен случиться этот Вэй! — женщина средних лет с ярким макияжем в виде гранатовых губ и теней бледно-каштанового оттенка активно жестикулировала и улыбалась своим слушательницам. — Да? Слушай… У меня сестра с мамой были в прошлом году на каком-то его выступлении, сказали: та ещë похабщина. Ну, меня муж сюда приволок, у него тут коллеги по работе, — закатила глаза молодая девчонка в змеиных шпильках. — В общем, ну, понимаете, да? — А мне мой сказал, что это у него сейчас целая программа выступлений начинается… Как же он это обозвал? — дамочка с неприлично броским ожерельем показушно потëрла подбородок пальцами, обтянутыми в высокие атласные перчатки. — …Цикл! Точно же, вот… Цикл! Только я название забыла. Лань Ванцзи сделал вид, что не слышал этого сюра и проследовал за братом, к которому уже успел подойти один из постоянных деловых партнëров компании. —…Ну, и детей оставили родителям. Сегодня ночью, в конце-то концов, планируем с женой повеселиться, — мужчина в пошитом на заказ костюме наконец заметил младшего Ланя и не преминул поприветствовать и его тоже. — Ох, Лань Ванцзи, вы тоже здесь сегодня. Рад встрече! — Взаимно, — без особого энтузиазма пожал ему руку в ответ Лань Ванцзи. Он наклонился поближе к брату и оповестил: — Я пойду осмотрюсь. — Конечно, — подмигнул ему Лань Сичень. Лань Ванцзи прошëлся по длинному коридору, держа курс на экспозиционное помещение, которое хоть как-то, по его надеждам, должно было его занять. После первого же поворота он увидел вполне вместительный буфет, который был битком забит мужчинами, в достаточной степени уверенными во вместительности своих плотно набитых кошельков и безоговорочной дороговизне костюмов. Присоединиться к этому сборищу индюков как потенциальный вариант развития событий Лань Ванцзи отмëл сразу же, причём совершенно об этом не задумываясь. Но добраться до выставочной комнаты ему так и не представилось возможным — прозвенел второй звонок, оповестив о неминуемо приближавшемся выступлении. Лань Ванцзи развернулся на носках туфель и направился в сторону зрительного зала. У высокого входа уже столпилась группа людей: женщины, хихикая, лепетали о чëм-то своëм, мужчины — пожимали руки тем, кого только что здесь же и встретили. —…Я видела его фото! Боже, он такой..! Такой очаровашка! — громким шëпотом тараторила женщина с массивными изумрудными серьгами и так рьяно мотала головой, что из еë причëски выскользнула прядь русых волос. — Ты видела его Инст? — она аж закатила глаза от удовольствия. — Ну-ка… — еë подружка, до этого момента обмахивавшаяся глянцевым буклетом, полезла в блестящую сумочку и стала ковыряться своими длинными ногтями в поисках телефона. — Как ты там говоришь, у него профиль называется..? Лань Ванцзи, набираясь терпения, покрепче сжал губы и уставился на чей-то темноволосый затылок. —…О-о-ох…— по-прежнему стоя в проходе и совершенно никак не содействуя рассасыванию пробки, образовавшейся по их вине, продолжали подруги спереди. — Он и правда… Бо-о-оже, ты так чертовски права… — дамочка даже прикрыла рот ладонью. — Эй, — пихнула она своего мужа локтем, — смотри, на кого сегодня глядеть-то будем. Ну, красавчик же, скажи? — М? — мужчина наклонился поближе к экрану с фотографией и туповато нахмурился. — Это что? Показывать средний палец, делая шпагат? Серьëзно? — Да круто же! — Ну-ну. — Нет, ты читал вообще описание его выступления? Это, между прочим, что б ты знал, у него полноценный цикл. Смотри, — она тыкнула мужу в уже порядком заломанный от интенсивных помахиваний буклет, — «„Провокация“ — это цикл противоречивых выступлений восходящей звезды балета, Вэй Усяня. В нëм танцор продемонстрирует своë мастерство перевоплощения и профессиональные навыки, отточенные за многие годы практики до совершенства. Программа включает в себя шесть номеров, которые пройдут в нескольких общеизвестных городах мирового значения. Стартовая точка — Шанхай, КНР». — Дамы, не соизволите ли вы продвинуться хотя бы на метр вперëд? — высокий мужчина справа от Лань Ванцзи назидательно вскинул бровь. — Ой! Извините! «Наконец-то», — вздохнул Лань Ванцзи с облегчением. Внутри зал оказался больше, чем ему ожидалось лицезреть. Он поискал в бесконечных рядах обитых винным велюром кресел фигуру брата и заметил еë ровно посередине бель-этажа³ внушительной протяжëнности. Пробираясь сквозь толпу переговаривавшихся дам и их кавалеров, которые постукивали каблуками по паркету не хуже своих жëн, он успел разглядеть каскадную люстру над амфитеатром, продольную сцену из тëмного дерева и надышаться столькими букетами парфюма, что хватило бы на полноценную дозу яда для бигля или, скажем, немецкой овчарки. — Ты уже здесь, — заметил его Лань Сичень. Лань Ванцзи удовлетворительно кивнул, заметив, что мужчины с многообещающими планами на ночь в их компании благо больше не было. — Присаживайся, осталась пара минут, — он указал младшему на кресло с резными подлокотниками. Лань Ванцзи занял своë место. Под нестихающий гомон богатеев свет в зале стал медленно потухать. И когда в помещении не осталось видно ничего кроме собственных колен, а в воздухе затух последний шепоток, включились ослепляюще яркие прожекторы. Под тихое шуршание разъезжающихся в стороны тяжëлых, плотных штор Лань Ванцзи успел подумать, что он решительно не ожидал увидеть ровным счëтом ничего, способного ошеломить его, от человека, который стоил ему целого вечера с книгой в руках. Так он думал до тех пор, пока не увидел на сцене парня в чëрном. Парня в чëрных пачке и пуантах. Пачке. И. Пуантах. Лань Ванцзи понял, что, похоже, всë-таки немного заблуждался, когда его брови неконтролируемо поползли вверх. В зале осела гробовая тишина. Каждый присутствовавший разглядывал фигуру на сцене. Парень в демонстративно динамичной позе ещë не сделал ни шага, да и ему явно толком не было видно лиц зрителей даже в самых первых рядах партера, но он, казалось, оглядел с ног до головы каждого, и во взгляде этом было столько бестактного скепсиса, столько осуждающего цинизма, что зал дружно сделал большой глубокий вдох и выдыхать пока не решался. Все замерли, как дети, и стали пожирать глазами парня перед собой. А пожирать было что. Высокий конский хвост на затылке и кончики волос, достававшие парню до лопаток. Чëрная пачка резкой, хлëсткой формы. Чëрное облегающее каждый изгиб его длинных ног трико. Чëрные пуанты, будто впаянные парню в самые ступни. Чëрное боди с глубоким V-образным вырезом, из-под которого выглядывали казавшиеся острыми из-за резкого света ключицы. Высоко задранный подбородок и ни малейшего признака уважения в глазах. Лань Ванцзи пришлось намеренно сжать челюсти покрепче, чтобы избежать неловкого открытия рта. То, что он видел, было не просто провокацией, это было тщеславным наплевательством в сторону веками складывавшегося уклада театральной жизни. Мужчина-танцор не должен был носить такое. Выступающий не имел права бросать вызов истории. А этот, кажется, заимел. Под косыми струями бледного света можно было разглядеть даже летавшую по сцене пыль — смесь пудры и талька. За фигурой парня не наблюдалось ни одной декорации. Был только он один. Не успел Лань Ванцзи моргнуть, как автор «Провокации» развëл руки широко в стороны: левую на десять часов, изгиб еë кисти на восемь, правую — на пять. Ноги мягко сложились в пятую позицию. Вэй Усянь вздохнул, одновременно с этим прикрывая и глаза. Следующий миг ознаменовался сразу несколькими событиями: он резко, с дьявольской упëртостью в глазах воззрился в самую глубь зала, стеганул воздух руками, преследуя быстро разгонявшийся ритм рояля, не пойми откуда взявшегося и напрочь оглушившего зрителей своей неожиданностью. Вэй Усянь под низкое клементинское «Adios», от которого у Лань Ванцзи всë-таки приоткрылся рот, будто бросился вскачь, нагоняя несуществующий табун. Вольные взмахи кистями и перемежение костистых пальцев под разными углами он сочетал с вихрями кренов ногами. Он бурей нëсся по тëмным деревянным доскам и, освещаемый прожекторами, оставлял за собой длинные, пугающе контрастные тени. В композицию вступил фоновый ряд скрипок, и Вэй Усянь крутанул замедляющий пируэт, снисходительно дав зрителям перевести дух. «Adios!» На секунду Вэй Усянь вытянулся натянутой струной и через мгновение, будто лопнув, бросился по только одному ему и известной чумной дорожке шагов. «I waited but no one came..!» Вэй Усянь снова начал замедляться, возвращая залу свой цепкий взгляд. «You’re just too late…» В конце концов, он всë же остановился, выгнувшись дугой. Хищно, как зверь на кровь, поднял нос и бросил на зрителей настолько обвиняющий взгляд, что женщина рядом с Лань Ванцзи даже вздрогнула. «The decision is mine!» К ещё большему всеобщему удивлению, танцор беспощадно топнул ногой по деревянной доске. «So let the lesson be mine!» И ещë один громогласный стук по сцене! Ураган бесконечных «Mine!» нетерпеливо заполонил весь зал до краëв. Бенджамин Клементин хрипло промычал сдавленную ноту, рояль со скрипками уступили место тишине, Вэй Усянь сиганул кабриоль, выбил ногами, полными неоспоримой силы, дразнящее издëвкой «Adios..!» и вместе с вернувшейся музыкой приземлился и понëсся дальше. Рояль забил свой дикий ритм, и Вэй Усянь, как ни в чëм не бывало, продолжил свирепый номер. «After all, I should have no regret…» Рассекающие воздух экарте, вольные глиссады. «For if it wasn’t for the mistakes!..» Смертельно стремительные жете и ассамбле представали перед оробевшей публикой. «…Where would I be by now?» Клементин изощрялся в своей музыкальной композиции как мог, а Вэй Усяню только это и нужно было. На второй минуте темп наконец ослаб, скрипки тревожно подвели Клементина к его размышлениям, быстрым и не совсем внятным, и Вэй Усянь встал к залу спиной. И так и замер. Клементин сбивчиво продолжал свой монолог в полной тишине, расходившийся эхом по телам присутствовавших. Он говорил о судьбе, о самом важном в его жизни поезде, об ангелах, которых видел, и о правде, которая всегда оказывается ослепляющим самообманом. Когда он закончил, музыка стала неуверенно возвращаться и он затянулся приятной высокой нотой. Вэй Усянь в это время как будто вышел из оцепенения, он дрогнул, как оттаявшая по весне вода и стал вслушиваться в музыку так, будто действительно слышал еë впервые. Он медленно, с робостью, присущей молодой девушке, вытянул левую руку, правую же прижал к груди. Было похоже на немое признание в чëм-то, в чëм-то, что для зрителей навсегда останется секретом. Вэй Усянь сделал шаг вправо, сделал влево. Неуверенные ронд де жамб рассыпались им по сцене, но к зрителям он так и не повернулся. Его тело изгибалось в прилежных, выверенных движениях классического балетного танца, и выглядело это, хоть многие и не признались бы, в его первоклассном исполнении довольно жутко. «Lest the trees cease breathing…» Вокал Клементина стал омрачаться подобно набегу тëмных громовых туч на некогда чистое небо. «Lest the bees cease breeding…» Музыка всë сгущалась, нагнетала напряжëнную от вымотанных нервов атмосферу в зале. «…And all the salts in the dead sea ferments to honey!» Клементин протяжно вывернул «All», и на зал вновь обрушился ураган тяжëлых рояльных клавиш, стуча зрителям будто бы прямо по головам. «Until then, I will be forever…» Вэй Усянь стрекозой заметался по сцене в гранд жете. Он прыгал так далеко, так порывисто рассекал пуантами пространство! Женщина, сидевшая рядом с Лань Ванцзи, снова дëрнулась, но на этот раз из-за страха за танцора: что с ним будет, если он упадëт с такой высоты? «Chasing, chasing, chasing it all till the very end!» Клементин изнывал от отчаяния, и Вэй Усянь бился, как в клетке, бился в порыве неиссякаемой ярости. «The decision is mine!» «Let the lesson be mine!» «Cause the vision is mine!» Сыпались упрямые вскрики со всех сторон, окружали Вэй Усяня стаей голодных птиц, но он им не давался. Это не они кричали, это было его, его заявлением миру! Он был чернейшим из воронов, из тех самых воронов, в глазах у которых чудовищный блеск. Он был буйным, строптивым конëм. И пыль, что выходила у него из-под ног, из-под таких сильных ног, имела не меньшую волю к жизни. Клементин гаркнул финальное «Mine!», и Вэй Усянь, встав профилем ко всем наблюдавшим, горячо возвëл левую руку кверху и с последней нотой порывисто сжал ладонь в кулак, будто бы решил схватиться за сами небеса. Музыка затихла. Вэй Усянь застыл в своей повелительной позе. Грудь у него тяжело вздымалась, было видно, как подрагивали мышцы у него на ногах, но на земле он стоял твëрдо. Зал какое-то время не мог выдать ни звука, но в какую-то одну из тех тягучих, оглушавших тишиной секунд он взорвался одичалыми аплодисментами. Хлопки и возгласы, судорожные выдохи, даже вой облегчения — всë это волной вылилось на выступившего. Люди сжимали рубашки и платья в том месте, где находилось сердце, трясущимися руками протирали платками испарину со лбов, шокированные, всë ещë пялились с приоткрытыми ртами на сцену. Благо свой Лань Ванцзи вовремя успел закрыть, чтобы не оказаться предметом обсуждения в многочисленных пересказах о том, какими же неряшливыми и смятëнными предстали все, включая и его, по окончании этого воистину грандиозного выступления. Вэй Усянь под всë не стихавшие аплодисменты позволил себе наконец расслабить вытянутую руку, затем ноги, потом и напряжëнную спину. Он нечитаемым взглядом окинул зал и вместо того, чтобы растечься в благодарности и отвесить поклон, тряхнул своим шикарным угольным хвостом, после чего скрылся за закрывшими его вновь съехавшимися тяжëлыми шторами. Люди, как умалишëнные, пустились в ещë более выразительные хлопки и крики. Лань Ванцзи, казалось бы, должен был поддаться рефлексу и прикрыть ладонями уши, оградив себя от этого гвалта голосов, но руки его были приклеены к коленям. Он сощурился, разглядывая то место, где только что стоял Вэй Усянь, и совсем неслышно среди сотен возгласов усмехнулся. Похоже, этот Вэй всë-таки стоил его вечера с книгой в руках.***
Вэй Усянь вышел из гримëрки в одних трико, мгновенно прилипшей к его влажному телу футболке и своих знатно поношенных кедах. Не успел он закрыть за собой дверь, как навстречу ему ломанулся мальчишка-переросток в самом расцвете своих подростковых сил. Парнишка чуть было не бросился Вэй Усяню на шею, но тот успел вовремя среагировать и вцепился тому в уже протянутые ручонки. — Цзинъи! Даже не думай! — Да почему?! Это же было просто охренительно! Вэй Усянь криво улыбнулся и потрепал мальчишкины уложенные волосы: — Потому что я устал как собака. — М-м-м… — раздосадованно протянул Цзинъи. — Ладно. Тебя там, это, Джу Гэ ждëт. Поручил мне тебя привести. — Иду-иду… — Вэй Усянь, натянув вымученную улыбку, непохожую на улыбку вовсе, тяжко выдохнул и, недолго просокрушавшись, всë же потопал к зрительному залу. Цзинъи горделиво, как удостоенный звания «приближëнного» такой значимой звезды, проследовал за ним в качестве сопровождающего. Когда они вдвоëм добрались до левого «кармана»⁴, Вэй Усянь вдруг будто бы вышел из лëгкого оцепенения и оценивающе глянул на парня за собой. — А где, собственно, твой пиджак? — А, ой… Э-э-э..? — Цзинъи, встрепенувшись на пару секунд, о чëм-то вспомнил, но затем, быстро расслабившись, развëл руками, мол, почëм я знаю, найдëтся где-нибудь. — Понятно всë с тобой. Надо бы матери твоей звякнуть, — решил подколоть мальчишку Вэй Усянь. — Давно я еë не видел. Как она там, кстати, поживает? — довольный своими полномочиями взрослого, улыбнулся он ему. — Не надо! — Цзинъи аж чуть было не подпрыгнул. — Не-не-не, всë у неë хорошо! Просто прекрасно! И у меня будет, если ничего провоцирующего ей лишний раз не говорить… — Хм-м-м, — Вэй Усянь, растянув губы в довольной улыбке, повернулся к нему лицом и смело пошëл спиной вперëд. — Любопытно, о-оч-ч-щень любопытно… — пародируя забавный дефект речи своего менеджера, протянул он. Цзинъи показушно закатил глаза. Вэй Усянь же тем временем снова развернулся на пятках и побрëл к уже замаячившей на горизонте фигуре Джу Гэ. —…Ох, а вот и он, — менеджер развернулся к нему вполоборота и, когда Вэй Усянь добрëл-таки до него, положил ему руку на плечо. Вэй Усянь перевëл взгляд на двоих высоких мужчин, стоявших рядом с Джу Гэ, и чуть было не присвистнул вслух. «Ого-го, — игриво приподнял он бровь. — Что за баснословные красавчики?» Тот, что стоял к нему поближе, улыбнулся наиприятнейшей из всех когда-либо виденных Вэй Усянем улыбок и уверенно протянул ухоженную руку. — Лань Сичень. Генеральный директор «Lan Group». — Вэй Усянь. «Живая легенда балета», — простодушно процитировал он, не менее уверенно ответив крепким рукопожатием. — Рад знакомству, — в улыбке Ланя проскочила едва заметная хитринка. — Это мой младший брат, Ванцзи, — он указал рукой на похожего на него как две капли воды мужчину с практически идентичным, но совершенно непроницаемым лицом. — Мы видели ваше выступление. Это было… — он чуть нахмурился, подбирая слово, — потрясающе. Я бы даже сказал, умопомрачительно. Восьмое чудо света, не иначе. — Благодарю, — по привычке выскользнуло с губ Вэй Усяня. — Следующая точка вашего «маршрута» Лондон? — Верно. — Что ж, по правде говоря, вы нас очень заинтересовали. Мы планируем отправить нашего представителя на ваши последующие выступления. Вы не против такого бессовестного шпионства с нашей стороны? — Лань Сичень, внимательно следив за реакцией, шутливо наклонил голову немного вправо. — Да без проблем, — в такт заданному настроению лукаво мотнул головой Вэй Усянь. — В зрительном зале для меня все равны. — Прекрасно, — Лань растянул губы в ещë большей улыбке. — В любом случае, нам уже пора, не так ли? — он вопросительно повернулся к брату, и тот неоднозначно моргнул ему в ответ. — Мы ведь и так вас уже порядком задержали, — он состроил извиняющееся выражение лица. — Хороших вам выходных. — Всего доброго, — почтительно кивнул головой Джу Гэ. Двое танцоров и их менеджер проводили взглядом мужчин, после чего стали расходиться по своим делам. Цзинъи-таки получил нагоняй от Джу Гэ за посеянный где-то на просторах зала пиджак, и под причитания типа «Жете ещë прыгаешь, как второклассник, а вещами разбрасываешься, как уже состоявшаяся знаменитость!» они вдвоëм отправились на его поиски. Вэй Усянь же поплëлся обратно в гримëрную. Он оглядел себя в большом зеркале: выбилась пара прядей волос, подуставшие глаза немного покраснели, но в целом выглядело очень даже ничего. Он отыскал переброшенные через порядком затëртый пуфик джинсы, быстро натянул их на свой подкаченный зад и, на ходу надев безразмерную дублëнку, глянул на время. «20:43» — высветилось на экране мобильного. Он задумчиво вздохнул, сунул телефон в карман и в полной тишине покинул здание театра. Выйдя на улицу, он заметил, что погода успокоилась, но всё же укутался в дублëнку поплотнее. Порылся в куртке, выудил смятую пачку сигарет, сунул одну в рот и поднëс, прикрыв ладонью от ветра, задрожавший огонëк зажигалки. Он смял фильтр губами и, медленно затягиваясь, простоял так пару минут. Затем швырнул дотлевший огарок в сторону, попав ровно в урну, и отлип от стены, сунув замëрзшие руки обратно в карманы. «Зараза, — зашагал он по хрустящему снегу к подогнанному для него такси, — что ж так холодно-то, а?» Он ухватился голой рукой за ледяную ручку, торопясь попасть внутрь, открыл дверь и запрыгнул в машину. Среднеклассовый «Ford» тронулся, и Вэй Усянь откинул голову назад. По пути домой он обдумал несколько вещей, подумал также и о Лань Сичене, и о его брате Ванцзи, находя первого чересчур уж для себя сладковатым, а рассуждения о втором решил пока отложить на неопределённый срок за неимением хоть какой-то информации о его личности, помимо его внеземной красоты и замогильной молчаливости. Вэй Усянь устало прикрыл глаза, вспомнив, как колотилось у него сердце во время выступления, и удовлетворëнно улыбнулся, чувствуя на языке лëгкую горечь от дыма. В тот день небо Шанхая было перекрыто густой теменью. Выпало небывалое количество снега, и стоял просто зверский холод. И, кажется, в тот день двое мужчин открыли для себя новое начало.Примечания 0.5:
¹Audi A8. Модель: https://bit.ly/3shj53p ²Да, в Шанхае тоже есть Большой Театр. ³Расположение рядов в зрительном зале: https://bit.ly/3jQaUYf ⁴Строение сцены: https://bit.ly/37FpUT6 Лол, шутки про арабскую ночь принимаются~