С каждым днём Джинни становилась всё лучше и лучше, она всем своим нутром ощущала, как возвращается к нормальной жизни. Конечно, иногда хотелось вновь ощутить те будоражащие ощущения после принятия очередной таблетки, но она старалась не думать об этом. К тому же, с Теодором было по-настоящему весело и интересно. Они каждый раз придумывали новые развлечения и просто наслаждались друг другом.
На фоне этого всего в возвращении в Хогвартс они не нашли ничего положительного. Теперь вновь придётся спать раздельно, совсем далеко друг от друга, хотя Джинни быстро привыкла делить кровать с Тео. Теперь она не представляла, как заснёт без его пальцев, бережно перебирающих её рыжие волосы.
— Потерпи, — сказал Теодор, когда Уизли поделилась с ним этими мыслями, — после школы сразу съедемся.
Джин попыталась представить выражение лица матери, заяви она о совместном проживании с Теодором Ноттом. От нарисованных воображением картинок становилось жутко, но рыжая старалась отмахиваться от плохих мыслей — им просто нужно узнать Тео поближе. Ещё в начале сентября Джинни ни за что бы не поверила, если бы ей кто-то сказал, что глубоко внутри Теодор обычный парень, способный на любовь и поддержку.
Если бы не его вспыльчивость, Уизли смело могла бы назвать Нотта идеальным. Теодор страдал внезапными вспышками ярости, в последствии чего он не мог контролировать свою беспалочковую магию, и рядом обязательно что-то ломалось. И всё бы ничего, если бы страдали какие-то маленькие вещи, — пару дней назад он разозлился настолько, что колонна в вестибюле с громким взрывом превратилась в кучу каменных обломков. А всё из-за того, что Джинни выявила желание вернуться в сборную Гриффиндора.
Пожалуй, чрезмерная ревность — ещё один серьезный минус Тео. Сначала Джинни считала это довольно милым, но постепенно это начало переходить все границы. Теодор отнюдь не желал, чтобы рыжая близко контактировала с противоположным полом, и Уизли никак не могла донести до него, что в этом нет ничего такого и что в этом нет повода для этой нездоровой ревности. Тео был жутким собственником. Джинни подозревала, что корни причины уходят в его детство, в котором Теодор никогда ни в чём не нуждался, и если что-то принадлежало ему, то оно принадлежало ему без остатка. Только вот Джин не вещь, и ею нельзя было распоряжаться подобным образом. Но она пока не решалась устраивать скандал по этому поводу — уж многое сделал для неё Нотт, и она не хотела показаться неблагодарной.
День их возвращения в школу выдался солнечным, но морозным. Теодор и Джинни явились на вокзал за полчаса, чтобы побыстрее занять купе.
— Очень жаль, что не выпало возможности познакомиться с твоим отцом. Надеюсь, он не обидится, — сказала рыжая, передавая свой багаж Тео, чтобы тот затащил его в вагон.
— Так даже лучше, поверь, — усмехнулся Нотт, а после поджал губы — чемодан был достаточно тяжёл, и ему пришлось поднатужиться.
— Почему?
— Мой отец — мрачный тип. Природа не одарила его ни умением вести приятные беседы, ни чувством юмора. Всё это досталось мне.
Джинни закатила глаза, не сдержав улыбки.
— О, да. И скромности у тебя хоть отбавляй.
— И это тоже.
Они сразу же нашли свободное купе, так как большинство студентов оставалось на платформе, приветствуя друзей и прощаясь с родителями.
Джинни села на диванчик, наблюдая, как темноволосого мальчишку с любовью обнимает мать, что-то ему наказывая, и вдруг поняла, как сильно она соскучилась по своей семье.
И то, как она была виновата перед ними… когда вновь и вновь закидывалась очередной дозой, приближая к себе смерть. Они не заслужили того, чтобы похоронить ещё одного ребёнка. Глаза намокли, и рыжая пыталась сморгнуть слёзы. Не время плакать. Не сейчас, когда самое страшное позади.
— Эй, эй, эй, — Теодор тут же сел рядом, обнимая её за плечи и целуя в голову немного выше уха, — рыжик, ты чего?
— Спасибо тебе, Тео, — всхлипывая, сказала Джинни, прижимаясь к нему и ощущая такое целебное для неё тепло теодоровского тела. — Не знаю, что было бы со мной, если бы не ты. У меня никогда не хватило бы решимости признаться об этом кому-то и попросить о помощи. А ты сам всё понял, сам пришёл мне на помощь. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.
Нотт тихо засмеялся. Он был немного сбит с толку от такого внезапного всплеска эмоций, но, тем не менее, был рад это услышать.
— Ну всё, хватит плакать, — гладя Джинни по плечу, говорил Тео. — Я старался, чтобы ты вообще не плакала никогда, а ты разревелась тут.
Уизли улыбнулась сквозь слёзы, шумно выдохнув и вздрогнув от очередного всхлипа. Рукавом свитера она вытерла влажные солёные дорожки на щеках, наконец, успокоившись.
Чуть позже в коридоре показалась Дани. Она была одета в дорогую магловскую одежду, ибо наряды волшебников Даниэль считала «абсолютной хуйнёй», если выражаться в точности, как она.
У Клиффорд были тёмно-карие глаза, за счёт чего трудно было увидеть её зрачок и определить, под кайфом она или нет. Но Джинни научилась разбираться и без этого — Дани в трезвом состоянии становилось нервной и вспыльчивой.
Она резким движением стянула с себя красный шарф из тонкой ткани, который скорее играл роль аксессуара, чем хоть как-то согревал. После она швырнула его на свободный диванчик и села сама. Даниэль была трезвой.
— Я заебалась, — рыкнула Клиффорд. — Грёбанные каникулы, я думала они никогда не закончатся.
— И тебе привет, Дани, — усмехнулся Теодор.
— Привет, ребята, — она словно только что заметила присутствие Тео и Джинни, после засунула руку в карман чёрных джинс, облегающие её ноги, и достала пакетик с белым порошком.
Уизли заметно напрягалась и предпочла отвернуться к окну, сглотнув слюну. Рыжая услышала, как Дани резко вдохнула порошковую дорожку, после чего Джинни позволила себе снова повернуться в её сторону. Под ноздрями у Клиффорд остались белые крупинки, а физиономия Дани сразу повеселела в предвкушении скорого расслабления.
Джинни хотела стереть себе память, лишь бы не помнить приятных ощущений после принятия наркотиков, чтобы не было соблазна сорваться вновь. Она старалась лучше думать о том, как тяжело ей было справляться с ломкой, как ей было больно, как она не имела возможности даже владеть собой.
Ещё спустя время, когда слизеринец и гриффиндорки начали обсуждать миновавшее Рождество, в купе ввалился Блейз, затаскивая за собой довольно большую сумку, в которой звякали стеклянные бутылки.
— Ну а что? — взмахнул рукой Забини, встречая удивленные взгляды ребят. — Вы мне ещё спасибо скажите. И да, Тео, блондинчик хочет с тобой поговорить, — он указал в сторону окна.
С улицы на них смотрел Драко. При нём не было его багажа, и, поймав взгляд Нотта, Малфой слабым кивком головы показал в сторону, призывая тем самым выйти.
— Да какого хрена? — буркнул Теодор, посмотрев на Блейза, требуя объяснений.
— А ты выйди. Я вот охренел.
— А что случилось? — лениво протянула Дани, у которой уже глаза еле держались открытыми.
Нотт взглянул на наручные часы — отправление поезда через десять минут и нужно поторопиться. Он встал с дивана и направился к выходу из купе, как Джинни сказала:
— Только поторопись.
— Я мигом.
Теодор вышел в коридор вагона, а после, проталкиваясь через студентов и периодически тихо ругаясь себе под нос, на платформу, где около двери из вагона его ожидал Драко.
— Отойдём, — предложил Малфой.
Парни отошли немного в сторону, хотя уединения здесь найти было нельзя — кругом были студенты и их родственники.
— Я больше не вернусь в Хогвартс, — шёпотом сказал Драко.
— Почему?
— И Марлин тоже не вернётся, — Малфой многозначительно посмотрел на Нотта, подняв брови, из-за чего на лбу появилось несколько складок. Он надеялся на догадливость Теодора — очень не хотелось говорить подобные новости в таких местах.
Тео, буравя взглядом блондина, стоял секунду, вторую, а потом его внезапно осенило. Он удивлённо выпучил глаза и схватился за голову, глядя на Драко, как на обезумевшего. Малфой молчал, а Теодор, слегка придя в себя, убрал руки от волос и упёрся кулаком себе в бок, а указательный палец второй руки приложил к носогубному треугольнику.
— Ты конченный, ты знаешь об этом? Ты кон-чен-ный! — отчеканил Нотт.
— Да заткнись ты, — зашипел Драко.
— Как так вышло?
— Тебе в деталях всё рассказать? Слушай, времени мало. В общем, если в школе кто-то что-то заподозрит, дай мне знать.
Теодор глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и слабо кивнул.
— Счастливой учёбы, — усмехнулся Малфой и положил ладонь на плечо Нотта.
— Счастливых родов, — хмыкнул Теодор, обнажив зубы в довольной улыбке, и повторил жест друга.
— Ну началось, — закатил глаза блондин.
Паровоз загудел, и все на платформе, включая Тео, засуетились. Нотт быстро попрощался с Драко и вернулся в вагон, ловко обогнав группу четверокурсниц.
В голове Теодора с трудом усваивалась эта шокирующая новость. Что-то здесь показалось для Нотта нечистым, ведь Драко говорил, что Борман не может иметь детей. Неужели Малфоя просто обманули? Или всё гораздо сложнее?
В любом случае, как бы то ни было, это не являлось заботой Тео, пока Драко сам не попросит его о помощи. А пока достаточно своих забот: не дать Джинни сорваться, не потерять голову от необоснованной ревности и прекрасно сдать экзамены.
Когда парень зашёл обратно в купе, он постарался, чтобы его выражение лица не вызывало любопытства и вопросов у Джин и Дани. Последней, в принципе, было уже абсолютно плевать — дурь хорошенько дала в голову, и Клиффорд молча наслаждалась в полулежащем положении.
И Тео это напрягало. Пока рядом Даниэль постоянно употребляет наркотики, есть большая вероятность срыва Джинни, а он не мог этого допустить. Нужно будет поговорить с Клиффорд, и это будет очень и очень тяжелый разговор.
— Что хотел Малфой? — спросила рыжая, когда Нотт сел рядом с ней.
— Попрощаться. Он не вернётся в школу, — ответил Теодор.
— Почему?
— Если, блять, так интересно, назначь встречу с ним и узнай сама, — резко и неожиданно прорычал он.
— Я просто спросила, что ты сразу кричишь? — удивлённо сказала Джинни.
— Не вернётся, значит так нужно. Для чего тебе знать подробности?
— Ненормальный, — кинула Уизли и отодвинулась насколько хватило свободного места ближе к окну, отворачиваясь от Теодора.
И подобное в последнее время происходило всегда, стоило только Джинни завести разговор про любого парня. Нотт ревновал ко всем без исключения, хотя рыжая всячески пыталась донести до него, что любит только его одно и другие ей неинтересны. Но он будто не слышал этих слов, порой даже сказать ей не давал, обрушивая на девушку свой гнев, в приступе которого Тео не всегда контролировал свой язык. Но Джинни всегда ему всё прощала, когда остывший от ярости Нотт извинялся перед ней и покрывал поцелуями её щеки и губы.
Сам же Теодор не понимал, почему с ним происходит подобное. Конечно, он всегда был излишне ревнив, но это было далеко за рамками дозволенного даже для него. С Грейс было проще, она была серой мышкой, и на неё мало кто обращал внимание. Если бы не спор, Тео тоже никогда бы не взглянул на неё и не узнал так близко. А Джинни была яркой, её естественную и необычную красоту было сложно не заметить, и Нотта бесило то, какие взгляды кидали на неё парни.
Он понимал, что сама Уизли тут не при чём — она не делала ровном счетом ничего для привлечение внимания к своей персоне. Разве что, родилась такой привлекательной и интересной.
И каждый раз, стоило Теодору только представить её в руках другого, им овладевал чистый животный гнев, которому было тяжело оказывать сопротивление. Ему отнюдь не хотелось обижать рыжую, она и так прошла через многое, разве теперь она не заслужила покоя и счастья, включая и отношения?
***
Первая неделя учёбы миновала без происшествий. Нотт держался довольно хорошо, не закатил ни одного скандала и даже не устроил представления, когда увидел, как какой-то гриффиндорец помог Джинни донести книги в библиотеку.
«В этом нет ничего такого, в этом нет ничего такого…» — мысленно твердил он себе.
Хотя воображение уже услужливо предоставило ему картину, как Джинни в порыве благодарности легко целует юношу в губы, а тот обвивает своими погаными руками её тонкую талию.
Так, нет, Тео срочно нужно отвлечься и не думать о подобном. Это всего-навсего его больная паранойя. Джинни не его вещь, он не имел права считать её своей собственностью и дружеское общение с противоположным полом не повод портить ей настроение. Но почему его разрывало от злости и желания расхерачить кому-то морду всякий раз, когда видел, какие взгляды кидают на неё парни.
Нотт шёл по рыхлому снегу, спрятав руки в карманы брюк. С поля для квиддича доносились голоса и удары биты по бладжерам. С тех пор, как Джинни вернулась в команду и возобновила тренировки, Тео часто так встречал её.
Когда парень вышел на поле, гриффиндорская команда уже спускалась на землю. По их уставшим, но довольным физиономиям Теодор сделал вывод, что тренировка, должно быть, удалась.
Найти глазами среди них Джинни труда не составило — она всегда выделялась своей рыжей шевелюрой. Она, ещё не заметив Тео, разговаривала с белокурой девушкой и активно жестикулировала. Несмотря на то, что погода была прохладной, у Уизли были красные щеки, волосы, собранные в высокий хвост, намокли от пота, но это делало её такой живой и настоящий, что Нотт не удержался от улыбки.
Один парень из команды, имени которого слизеринец не знал, решил, что будет забавно поваляться в снегу и набросился на Джинни, повалив её в сугробы. Она, смеясь, начала отбиваться и пытаться вырваться.
«Держи себя в руках», — едва успел подумать Нотт, но в следующую секунду он уже быстрым шагом направился к гриффиндорцам.
Он совершенно не отдавал себе отчёта, когда схватил этого хуёвого шутника за шиворот и спихнул его с Джинни. Когда Тео уже пришёл в себя, его пытались оттащить от лежавшего на снегу парня, сжавшегося в клубок и прижавшего руки к лицу в попытке защитить его от яростного пинающей ноги слизеринца.
— Хватит! — услышал он голос Уизли среди остальных.
Но он и не думал останавливаться. Злость завладела всем его существом, вытеснив здравый рассудок.
— Ты убьёшь его! Прекрати, Тео, пожалуйста!
Он услышал слёзы в голосе рыжей, поэтому, наконец, остановился, тяжело дыша.
— Ещё раз, сука, к тебе кто-нибудь прикоснется, — прорычал Нотт, подойдя к Джинни вплотную, — я его в порошок сотру.
— Уйди от меня, — у Уизли дрожал голос от плача.
Остальные помогли избитому встать и направились провожать беднягу в больничное крыло, так что Джинни и Тео остались на поле одни.
Рыжая сделала несколько шагов назад, в её взгляде читалась злость и шок от увиденного. И Теодор понял, что может потерять её.
— Я больше не хочу тебя знать, — сказала девушка.
Нотт так и замер, немного приоткрыв рот. Джинни развернулась и побежала в сторону замка.
***
Джинни бежала, сильно сжав челюсти и отчаянно пытаясь унять слёзы. Ноги увязали в рыхлом, тающем снегу, но девушка и не думала останавливаться.
Как он мог так поступить? Неужели у Теодора столько неконтролируемой ярости? Он находил повод для своей ревности абсолютно во всём, и это с каждым разом всё больше пугало Джинни. Она боялась того, с какой скоростью это развивалось и чем может обернуться. Ей казалось, что происшествие на поле для квиддича лишь самая малость.
Едва она сделала первый шаг к замку, первый шаг от Тео, ей неумолимо захотелось обратно. Подойти к нему, прижаться щекой к его груди, ощутить тепло его тела, ставшим таким родным и близким.
Его лицо в этот момент, когда Джинни произнесла эти роковые слова… ему словно воткнул нож в сердце самый близкий человек, которому он доверял.
А разве не так? Где бы ты была сейчас, если бы не он, дура?
Ну ничего, они часто ссорились. Завтра они остынут и всё вновь будет хорошо. Просто и Тео, и Джинни сильно погорячились. Им нужно просто поговорить о всех проблемах и прийти к решению. Вместе.
Уизли вытерла слёзы, обнаружив, что уже добралась до Полной дамы. Назвав пароль, рыжая вошла в гостиную Гриффиндора. Тут собралась целая толпа. Видно, о драке на поле уже знала добрая часть Хогвартса.
На Джинни тут же метнулась дюжина недоброжелательных взглядов.
— Что? — огрызнулась Уизли, решив, что нападение — лучшая защита.
— Держи своего Нотта на коротком поводке, — зло выплюнул Симус.
— А что, боишься его без «поводка»? — хмыкнула Джинни.
— Тебя не спросят, Финниган, — сразу подключилась Даниэль, которая тоже только что вошла в гостиную вслед за Джинни.
Вот ещё одно чудесное качество Дани — она, не успев разобраться в ситуации, сразу вставала на защиту друзей, и её отнюдь не волновало, прав друг или нет.
Даниэль многие побаивались, все знали, насколько она злопамятна и как красиво могла мстить. Поэтому Симус и предпочёл промолчать.
— Пойдём, Джинни, нехрен слушать этого идиота, — хмыкнула Клиффорд, беря Уизли за руки и направляясь вместе с ней в спальни для девочек.
— Что произошло? — спросила Дани, плюхаясь на кровать Джинни.
— Всё Тео… опять устроил сцену, — вздохнула Уизли, не глядя на подругу и снимая форму.
— Ох, Нотти, Нотти… он у тебя парень с причудами, — усмехнулась Даниэль. — Ёбнутый, если прямым текстом. Но зато он тебя любит.
— Я порвала с ним.
Клиффорд, выпучив глаза, медленно приняла сидячую позу.
— Надеюсь, что завтра всё снова наладится. Я не хочу его терять, — рыжая шмыгнула носом, подавляя вновь подступившие к глазам слёзы.
— Всё обязательно наладится, Джин, — уверенным голосом заявила Дани. — Как я сказала, Тео любит тебя, а ты его. Вместе вы разберётесь со всем этим.
— Да, я тоже об этом думала.
После разговора с Даниэль немного стало легче на душе, и Джинни направилась в душ, чтобы смыть с себя пот после тренировки и напряжение сегодняшнего дня.
Вечером она не выходила из комнаты, делая уроки на завтрашний день. Даниэль говорила о какой-то вечеринки, которую в очередной раз устраивали старшекурсники, но у Уизли не было настроения на подобные мероприятия. Она лишь молча надеялась, что Теодор тоже туда не пойдёт. Ещё она старалась не думать о том, что Нотт, разозлившись, может ещё что-то натворить. Например, напиться и трахнуть другую.
Нет, он так не поступит. Он хоть в каких-то моментах придурок, но придурок с принципами. До измены он не опустится.
Да, но ты его бросила, он свободный парень.
В измене собственным чувствам тоже мало хорошего, поэтому Джинни была уверена — этого не случится.
Сон этой ночью тоже к ней не шёл. Она только и думала о завтрашнем разговоре с Теодором. Джинни даже не знала, с чего начать, но дико хотела помириться с Тео. Засыпать, зная, что они в ссоре, было сущей пыткой, и рыжая в этот момент понимала, как сильно она любит Нотта.
Избиение Генри уже не казалось чем-то страшным, как было на первый взгляд. Конечно, это неправильно, так легко отпустить обиду, но Уизли была решительно готова на этот шаг. И будь, что будет.
Наконец, настало утро. За эту ночь Джинни спала от силы час или полтора. Голова немного болела от скверных мыслей, что преследовали её на протяжении долгих часов. Но мысль, что скоро она увидит Теодора, придавала сил, поэтому рыжая встала с кровати, забыв о недосыпе, и начала собираться на завтрак.
Соседки по комнате не разговаривали с ней, но Уизли было на это плевать.
Когда девушка уже завязывала галстук, в комнату вошла Даниэль. Клиффорд выглядела гораздо уставшей, нежели Джинни. Видно, вечеринка удалась.
— Всё, мне тоже нужно завязывать, — промычала Дани, облокотившись на дверной косяк. — Я уже не вывожу. Эти тусовки в могилу сведут, а мне ещё предстоит выйти замуж за Блейза и свалить в Италию, где я буду греть свою жопу на солнышке и попивать текилу-санрайз.
— Да, ради этого действительно стоит завязать, — усмехнулась Джинни, и девушки вышли из комнаты. — Тео там был?
— Нет, я его не видела.
По дороге в Большой зал Даниэль рассказывала, как прошла вечеринка, а Джинни слушала ее лишь вполуха, стараясь унять волнение, которое нарастало с приближением к Большому залу.
На завтрак уже собралось большинство учеников, но, как и всегда, было намного тише, чем во время обеда или ужина — многие ещё никак не могли проснуться, а другие же доделывали домашнюю работу.
Джинни и Дани сели за стол их факультета. Уизли сразу кинула взгляд в сторону слизеринцев. Теодора всё ещё не было.
— О, Боже мой, еда! — Дани произнесла это так, словно не ела неделю, и щедро наложила себе в тарелку яичницы и салата.
Джинни тихо прыснула и тоже наполнила свою тарелку, только гораздо меньше.
— Мне казалось, ты следишь за фигурой, — усмехнулась Уизли.
— Да, поэтому вечером ты пойдёшь со мной к озеру на пробежку.
— Вот ещё!
— Тебе некуда деваться, Джин. Я всё равно уговорю тебя, — самодовольно сказала Дани и, повернув голову, улыбнулась. — Доброе утро, Блейз.
Забини только что подошёл к ним. Вид у него тоже был довольно помятый и подавленный. Он коротко поцеловал Даниэль в щеку и посмотрел на Джинни, поджимая губы.
— Теодора отчислили. Он уехал час назад в Лондон.
