– Я предполагал, что ты ему уже всё рассказала
Микаса всё ещё лежала в кровати, наслаждаясь утренней ленью, когда в мышцах ещё чувствовалась приятная расслабленность. Однако смски от него действовали не хуже будильника. Неужели он думает, что это так просто — рассказать об измене? Будто признаться в том, что разбила очередную чашку на кухне или потеряла крупную купюру денег. – Это не так просто, как ты думаешь– Я уверен, что ты справишься :)
Ему уже не терпелось, когда этот вопрос про её докучающего жениха будет решён. Его бесило, что она думала о нём, что она не свободна и не может быть рядом в любой момент. Она взбесилась. Какое, к чёрту, «ты справишься»? Ей не нужна вера в неё, не нужна его уверенность в том, что она решится. Она рано или поздно сделает это. Что ей нужно было прямо сейчас — сочувствие и поддержка. Однако сказать об этом прямо она не догадалась. Вместо этого она решила уколоть его в ответ и написала с некоторой обидой: – Я тоже верю, что ты сможешь рассказать про свою маленькую ложь Изабель Как же она была похожа на Изабель в своих крохотных обидах. Он прекрасно понимал, что она хотела от него сочувствия, которое он воспринимал исключительно как жалость. А жалеть кого-либо он не любил, даже сестру. Он хотел, чтобы та радовалась своей жизни, а не пребывала в состоянии жертвенности. Однако ему действительно стоит поговорить с ней, особенно когда у него появилась хоть какая-то зацепка относительно причины её обиды. Благо, завтра у него было свободное окно в дневное время, когда больница открыта для посетителей. Леви сделал последний глоток чая и перед тем, как начать собираться на работу, написал ей ещё одно смс: – Спасибо :) Встретимся сегодня ближе к ночи? К этому моменту Микаса уже стояла перед зеркалом в ванной комнате и чистила зубы. Телефон она предусмотрительно взяла с собой, чтобы Эрен случайно не увидел пуш с подозрительным сообщением от какого-то Леви. И не зря. Телефон, лёжа на стиральной машине около раковины, завибрировал. Она покосилась на загоревшийся экран, не останавливая чистку зубов. Сейчас он ей предлагал встретиться ближе к ночи. Она взяла телефон в руки, не вынимая щётки изо рта. Ещё раз уйти до поздней ночи, прикрываясь Сашей? Хотя какая разница, насколько это подозрительно, если она уже всё решила? До росписи оставалось около месяца. И время потихоньку поджимало, заставляя её, наконец, принять это тяжёлое решение. Огонь, вызванный маленькой искоркой, вспыхнувшей в театре, разгорался в её душе со скоростью лесного пожара. Он выжигал всё, что у неё было и что у неё могло бы быть. И как бы Микаса ни старалась потушить это пламя, всё было бесполезно. Чем дальше огонь пожирал её привычные устои и принципы, тем отчаяннее становилось её положение, вынуждая её опустить руки и наблюдать. Просто наблюдать, как всё горит синим пламенем. И сейчас она, кажется, смирилась. Смирилась, что её жизнь уже не будет прежней. Смирилась, что все планы полетели к чертям. Всё уже не будет как раньше. Ей оставалось только прыгнуть в ближайшую реку, чтобы скрыться от этого пламени, и надеяться, что поток выкинет её в безопасное место. А пока она отправила ему короткую смс. Спускаясь по лестнице на подземную стоянку, Леви неожиданно поймал себя на том, что уже пару минут ощущал некоторую нервозность. Он переживал по поводу её ответа. Не хотел получить отказ. Надеялся увидеть её сегодня вновь. А её недожених видит её каждый день, спит с ней в одной постели каждую ночь. Хотелось придушить его за это. Когда от неё пришла смс, он уже был в машине, направляясь в театр. Остановившись на красном, Леви сразу же достал телефон. Держа руль одной рукой, быстро прочитал текст сообщения: – Куда мы пойдём? Облегчённо выдохнул. Она согласна. На светофоре загорелся зелёный свет, и Леви надавил на педаль газа, одновременно набирая текст.– Как насчёт крыльев?
В целом, Микасе было всё равно, куда они пойдут, но идея пойти в «Крылья» ей нравилась. Там можно хорошо повеселиться и отдохнуть. А в компании с ним подобное времяпрепровождение будет ещё приятнее. – Давай ) До театра оставался один квартал. Леви повернул руль влево и въехал в высокую арку, ведущую во внутренний двор. Припарковался на свободном месте, заглушил мотор и взял телефон. Это, безусловно, прекрасно, что она согласилась и сегодня вечером они будут отдыхать вместе. Но кое-чего не хватало. Он вспомнил одежду, в которой он видел её всегда. Она была для неё слишком проста. Более того, он давно хотел увидеть её в красном платье. Он закрыл месседжер и открыл банковское приложение. Проверил, привязана ли карта к её номеру телефона. И убедившись, что карта у неё имеется, перевёл ей денег, которых должно хватить на новое платье и что-нибудь ещё.– Отлично, я перевёл тебе денег, пожалуйста, прогуляйся по магазинам и купи себе вечернее красное платье на свой вкус. Заеду за тобой ближе к 11 вечера.
Микаса запихивала в рот бутерброд с шоколадной пастой и запивала его зелёным чаем, как телефон на столе дважды завибрировал. Одно уведомление говорило о новом смс, а второе неожиданно пришло от банка. Что этим «зелёным» от неё надо на этот раз? Очередной кредит? Она взяла телефон и всмотрелась в текст уведомления: Леви А. перевёл вам... Микаса потёрла глаза, чтобы убедиться, что ей не почудилось. Открыла приложение банка и увидела сумму, равную половине её зарплаты. Кусок булки с шоколадной пастой застрял где-то в горле, заставляя дыхательные мышцы выталкивать воздух с пищей наружу. — Ты в порядке? — Эрен обеспокоено заглянул на кухню, услышав сильный кашель Микасы. — Да, всё хорошо, — прохрипела она, — подавилась. Эрен качнул головой и вернулся обратно за рабочий стол, пока Микаса открывала смс от него. Он дал ей денег просто, чтобы она купила себе красное платье? Подобная щедрость была для неё чем-то запредельным. Она могла бы логически предположить, что таким образом мужчина мог пытаться затащить её в постель, но между ними уже всё было. И чем дальше всё заходило, тем больше он ухаживал за ней. За всю свою жизнь никто из мужчин не одаривал её столь щедро, и Микаса искренне не понимала, как реагировать на такой широкий жест. С одной стороны, ей так хотелось таких красивых и эффектных ухаживаний, с другой стороны, она испугалась, что он вдруг повесит на неё ярлык «корыстная», поэтому написала ему в ответ: – Я не могу принять это... Он предполагал подобное развитие событий. Вряд ли неудачник рядом с ней баловал её когда-либо. Поэтому она и выглядела не так ярко, как могла бы.– Просто сходи в магазин и купи красное платье. Сделай это для меня
Микаса выдохнула, стараясь не утонуть в потоке своих собственных чувств. Он столько всего для неё сделал за такое короткое время. И неужели во всём этом не будет логического конца? На секунду она представила, как он снимает с неё тонкую ткань фаты и нежно целует у всех на виду. Она, как и любая девочка, мечтала о длинном свадебном платье, о настоящем принце на белом коне. И вот появился он. Тот, который заставил её чувствовать так, как она не чувствовала никогда. Гореть так, как она не горела никогда. А ещё... Любить? Любила ли она его? С каждым днём это чувство всё больше и больше хотелось назвать именно так. Но признаться в этом было безумно страшно. Одно слово делало её абсолютно безоружной и беззащитной, поэтому она запихнула куда подальше все эти размышления и вернулась к телефону. – Хорошо Она доела последний бутерброд, допила чай и направилась в город. Давно она не ходила по магазинам. Особенно за такими приятными мелочами, как вечернее платье. Пёстрые витрины магазинов были полны разнообразной одежды: и длинные сарафаны, и деловые костюмы, и аксессуары на любой случай, и те самые вечерние платья, за одним из которых пришла Микаса. Она примеряла одно за другим, внимательно рассматривая себя в зеркале. Одно слишком длинное, другое слишком короткое, третье сидит как-то странно, четвёртое неудобное, а в пятом она какая-то не слишком привлекательная. А сейчас она хотела быть самой красивой. Для него. И для себя. Чтобы она выглядела рядом с ним достойно, а не как серая мышь. Чтобы никому из них не было стыдно за её внешний вид. Перебрав несколько моделей, она, наконец, определилась с выбором. Это было платье с узкой юбкой чуть ниже колен. Две бретельки крепились к тонким косточкам, поддерживающим грудь и позволяющим надеть платье без бюстгальтера. На спине — вырез средней глубины, элегантно открывающий крылья лопаток. Нести такую покупку домой было бы слишком подозрительно. В противном случае, начинать разговор пришлось бы прямо сегодня. Но то ли предвкушение сегодняшнего вечера, то ли банальная трусость, но Микаса решила дать себе ещё немного отсрочки, за что, конечно же, корила себя где-то внутри. Хотя, с другой стороны, днём раньше или днём позже — разницы не было уже никакой. Она достала телефон и набрала номер Саши: — Да, лодная моя, — её рот, как всегда, был чем-то набит. — Привет, можно я к тебе сегодня приду, мне нужно переодеться. — Без плоблем, но-о-о-о? — в её интонации заключалось явное непонимание, зачем вдруг подруге понадобился её дом, чтобы переодеться. — Леви купил мне платье, мы сегодня идём в «Крылья», сама понимаешь, Эрену лучше обновки не видеть. — Понимаю, — выдохнула Саша, видя, как этот поезд, куда села подруга, уже не остановить. — Жду тогда тебя. В течение двадцати минут Микаса была уже в гостях у подруги. Та за это время успела нарезать лёгкий салат и поставить в духовку пирог с яблоком. Но Микаса была совсем не голодна. Она долго стояла перед зеркалом, стараясь убедиться, что всё в порядке. Сегодня ей очень хотелось не просто понравиться ему, но даже удивить. Он просил её купить платье ради него, а она даже не поняла, насколько щепетильно она подошла к этой просьбе. Она усердно красила глаза, стараясь сделать макияж ярким, но не слишком вульгарным, укладывала волосы, чтобы придать пышности причёске, проверяла каждую деталь своего внешнего вида, чтобы максимально приблизиться к идеалу. — Да красивая, красивая, успокойся уже! — наворачивая салат собственного производства, прокомментировала Саша попытки подруги очередной раз поправить на себе платье. Она стояла рядом и держала тарелку в руке. Микаса развернулась к зеркалу спиной, чтобы ещё раз всё проверить. — Ладно, лучше уже не будет, — немного обречённо выдохнула она. — Лучше уже некуда! — Саша доела последнюю дольку помидора и понесла тарелку в раковину. — Горячая брюнетка в красном, прям как из Испании прилетела, — она посмеялась, включая воду. — Эх, когда-нибудь я точно уеду жить в тёплые страны, там много солнца и вкусной еды. — Я в тебе не сомневаюсь, — улыбнулась Микаса. В этот момент её телефон тихо брямкнул, оповещая о новой смс: – Через полчаса освобожусь. Откуда тебя забрать?***
Дот Пиксис был уже довольно преклонных лет и находился на пенсии. Его дети давно завели свои собственные семьи, жена умерла несколько лет назад, и старик жил совершенно один. Для полной занятости его здоровья совсем не хватало, поэтому он спокойно подрабатывал в театре, что находился в соседнем доме. Хранитель ключей, так его называли, приходил сюда утром, вечером и несколько раз в течение дня, чтобы проверить, всё ли в порядке, а также убраться в помещении. Он брал совок на длинной ручке и метлу и ходил по залам, собирая грязь и мусор, которые могли остаться после очередной группы посетителей. Иногда он находил забытые вещи, а порой даже женские трусы, которые с интересом изучал и, возможно, забирал к себе домой. По крайней мере, так могли пошутить над ним местные, а правда ли это — оставалось только догадываться. Сам Пиксис в этом никогда не признавался. Однако сейчас он ходил по залам своим привычным маршрутом, заглядывая в каждый угол, иногда собирая блестящие фантики или мелкие монеты. Он прошёл обеденный зал, вышел в коридор и заглянул в небольшую каморку, где обычно прятались актёры, чтобы скрыться от зрителей. Окинул пол быстрым взглядом, как тут же его привлёк маленький блестящий предмет на полу. Пиксис нагнулся, протягивая руку к тонкой цепочке, на которой висел маленький подснежник, судя по всему, из серебра. Вряд ли кто из зрителей заходил сюда, поэтому старик справедливо предположил, что подвеска принадлежит одной из актрис. Он положил украшение в карман и направился дальше по залам в сторону выхода в зрительный зал со сценой. Со скучающим видом Леви сидел на одном из кресел в зале, изредка наблюдая за тем, как Петра и Хистория репетируют свой диалог на сцене. За ними внимательно следил Эрвин, сидящий на первом ряду. — Не верю, де Мертей! — он резко вскочил со своего места, обращаясь к Петре по имени её персонажа. — Ты не миленькая девочка, которая желает всем добра и счастья, ты обиженная женщина, тебя бросил твой любовник, и ты жаждешь мести! Какого чёрта ты общаешься с де Турвель так, будто тебе есть до неё хоть какое-то дело! Ты плевать хотела на неё! — он посмотрел на Хисторию, которая исполняла роль мадам де Турвель. Судя по реакции Эрвина, её игра была более удовлетворительна, чем у подруги. Леви, услышав краем уха, как Петра получает нагоняй от Эрвина, довольно ухмыльнулся. Он ещё не говорил с Изабель, но был почти полностью уверен, что это Петра намеренно брякнула сестре лишнего про него. И если это так, то какая же она мерзкая дрянь. До конца репетиции оставалось совсем немного, поэтому он написал смс о том, что скоро приедет за ней. Ему уже не терпелось увидеть её вновь. В какой-то степени было приятно чувствовать такую безумную тягу к кому-то, но, с другой стороны, он не привык так сильно зависеть от человека эмоционально. Для него это значило ничто иное, как потеря свободы. Свободы от привязанностей и ненужных обязательств. И сейчас его внутренняя птица усердно старалась усидеть на ветке и при этом не попасться в сети, которые, казалось бы, были расставлены повсюду. На вопрос, был ли он влюблён в неё, он до сих пор не мог ответить даже сам себе, но сложившаяся ситуация заводила его в крайне отчаянное положение, где жизнь ему предлагала весьма суровый выбор: или она, или свобода. А ему нужны были они обе. Неужели они так несовместимы? Дверь со скрипом открылась и внутрь заглянул всем знакомый хранитель ключей, Пиксис. — Прошу прощения, я здесь нашёл подвеску, — он достал из кармана небольшую блестящую вещицу, — девочки, это не ваша? — Пиксис, — Эрвин сдерживал гнев из уважения к старику, — мы ещё не закончили работу. — Простите, простите, я просто уже собирался домой. Думал, дай зайду, спрошу. Хистория осторожно подошла к подруге и шепнула на ушко: — Почему-то мне кажется, что это твоя. Петра вопросительно посмотрела на неё. — Кажется, Аккерман водил сюда ту девчонку с клуба вчера, — ответила Хистория на немой вопрос. Петра от удивления выпучила глаза и крикнула со сцены: — Пиксис, дайте посмотрю, — придерживая длинное платье в стиле семнадцатого века, она спустилась вниз со сцены. Всё это время Леви наблюдал за двумя подружками. Никогда он не имел ничего против старика Пиксиса, но какого чёрта его волнует, что кто-то потерял какую-то бесполезную безделушку. Сейчас Петра увидит свою подвеску, что неизбежно родит следующие вопросы: а как она там взялась. Как он мог так глупо оплошаться? — Ой, Пиксис, спасибо, не знаю, как она там оказалась, — она бросила прищуренный взгляд на Леви, а тот сделал вид, что не заметил, — но да, это моя вещь. — Вот и замечательно, а я пошёл, — он улыбнулся своим неполным набором зубов и медленно закрыл за собой дверь. Петра попыталась ещё раз пристрелить Аккермана взглядом, но тот как назло уткнулся в свой телефон. Ещё через двадцать минут репетиция была окончена, а Леви получил адрес, где его ждала та самая девушка, которая сумела заставить думать о ней по многу раз в день. Он был на месте уже через четверть часа, о чём сразу же сообщил ей по смс. Ещё через пару минут она выходила из парадной. Леви на секунду задержал дыхание, как только увидел её: эффектная, страстная и горячая. Её стройные ноги уверенно шагали по асфальту, а грудь соблазнительно покачивалась под тканью платья. Она снова была без нижнего белья, поэтому под светом фонаря можно было разглядеть притягательный ореол сосков. Леви вышел из машины, чтобы открыть ей дверь. — Привет, — поздоровалась она, смотря на него горящими глазами и подойдя почти впритык. Вместо приветствия он прижал её к себе за талию, левой рукой нырнул в её шелковистые волосы и впился в её губы, что так заманчиво поздоровались с ним только что. — Привет, — прошептал он спустя несколько секунд слишком страстного для приветствия поцелуя. Он продолжал прижимать её к себе. Они не виделись всего сутки, но это уже было чертовски долго. Разве это нормально так сильно зависеть от человека? Какая-то его часть упорно ворчала, ощущая эту становящуюся всё прочнее связь, желая перегрызть её, но всё было тщетно. Сейчас он, наконец, снова мог обнять её хрупкие плечи и прижать к себе. Он снова мог вдохнуть её сладкий запах и ощутить через кожу стук её сердца. — Едем? — тихо спросила она. Он качнул головой, заставляя себя отпустить её, и открыл перед ней дверь. Через минуту они уже ехали в «Крылья». Свет фонарей скользил по салону автомобиля. Микаса присела в пол-оборота, чтобы было удобнее наблюдать за тем, как он ведёт машину. Всё-таки было в этом что-то привлекательное и сексуальное. Его загадочное и уверенное лицо, расслабленная поза. Она могла наблюдать за этим целую вечность. Краем глаза он видел приятные изгибы её фигуры, что так удачно подчёркивало платье. Стоило отдать должное: вкус у неё был хорошим. Платье было в меру закрыто и в меру открыто. Оно подчёркивало все её достоинства и при этом оставляло пространство для фантазии, которая под светом ночных фонарей разыгрывалась всё сильнее. Хотелось развернуть машину и увезти её домой, но чем дольше ожидание, тем слаще желаемое. Платье прикрывало бедро целиком, как бы дразня. Продолжая вести машину, Леви положил ладонь на её коленку и аккуратно поднял красную ткань чуть выше, едва прикасаясь к коже кончиками пальцев. Она вздрогнула от приятных ощущений. Леви повернул руль налево одной рукой и продолжил поднимать правую ладонь выше, всё ближе подходя к основанию ног. В этот момент она покрылась крупной гусиной кожей. Ещё одно движение, и его рука скользнула между её ног, прикасаясь прямо к влажной ткани трусиков. К этому моменту она уже успела возбудиться. — О чём ты так фантазируешь, что так сильно заводишься? Этот вопрос моментально завёл её в тупик. Она не могла прямо ему сказать, что он давно встал во главе всех её фантазий. — А ты как сам думаешь? — Уверен, что обо мне, — он ласково провёл пальцем между её половых губ, заставляя дышать чуть резче. — Но наверняка у тебя есть и другие фантазии, — провёл пальцами ещё раз. Да как можно думать в такой момент? Она прикрыла глаза, практически отключаясь под мигающий свет фонарей, а картинка сама нарисовалась перед глазами. — Ну так? — он почти требовательно повторил вопрос, не переставая ласкать её. Его голос как будто бы заставлял её говорить, переступая через скованность и стеснение. Проглотив слюну, она начала описывать вспыхнувшую картинку: — Я представляю, что я на месте той актрисы в театре, — полушёпотом и смущаясь начала она, — мы занимаемся любовью, и все смотрят на нас. На слове «любовью» что-то щёлкнуло в его груди. Он уже давно задавался вопросом, влюблён ли он и влюблена ли она. И снова это двоякое чувство, когда, с одной стороны, ему хотелось, чтобы она любила его жадно, страстно и глубоко, с другой стороны, ему это было вовсе не нужно. Его раздирало на две части, но сейчас об этом не хотелось думать. Хотелось наслаждаться, когда рядом сидела такая прекрасная она. На светофоре загорелся красный, и Леви прильнул к ней, тихо шепча на ушко: — Ты моя маленькая извращенка, — слегка укусил мочку уха, убрал руку из-под платья и выпрямился обратно. — Мы почти приехали. Она поправила платье, приходя в себя. Заводиться так легко и просто было подобно пытке, но вся ночь ещё впереди. Они подъехали к самому клубу, как её телефон зазвонил. Она достала аппарат, посмотрела на экран. — Он? — холодно спросил Леви. Микаса качнула головой, уткнувшись в зелёную трубку на экране. — Выключи уже этот телефон, или я его выкину, — он вышел из машины и отправился к её двери, чтобы открыть. За это время телефон замолчал, и Микаса решила выключить его, чтобы сегодня на него больше не отвлекаться. Живя в одной квартире, они практически не пересекались с Эреном уже вторые сутки. В клубе гремела музыка и мелькали разноцветные огни. Танцпол был забит людьми, у пульта уже знакомый диджей разжигал народ. Леви шёл вперёд через толпу, обнимая Микасу за талию. Он направлялся к лестнице, куда пускали исключительно гостей хозяйки клуба. Грозный охранник под два метра ростом стоял у первой ступени, сложив руки на груди. Он окинул их взглядом, останавливаясь на Микасе. — Она со мной, — металлическим голосом сообщил Леви, подавляя раздражение. Неужели не видно, что она вместе с ним идёт? Охранник медленно подвинулся, освобождая дорогу на винтовую лестницу. На втором этаже стояло несколько столиков с диванчиками и бар. За одним из столов сидел Эрвин и о чём-то беседовал с Ханджи, та, завидев Леви, послала ему воздушный поцелуй и продолжила дальше говорить с директором театра. — Это кто? — скромно спросила Микаса, завидев нескромный жест со стороны неизвестной женщины. — Знакомая, — сухо ответил Леви, не желая посвящать её в подробности. У него было много женщин. И Микаса с каждым днём убеждалась в этом всё больше, стараясь подавить чувство ревности. Они присели на диван недалеко от барной стойки. Микаса прижалась к Леви поближе, а тот закинул руку на спинку дивана. — Вот теперь нас увидят, как ты и хотела, — свободной рукой он взял её подбородок, поднял, заставляя посмотреть на себя, и вновь поцеловал её горячие губы. — Кхм, что-нибудь желаете? — официант неловко прервал их ласки. Микаса немного смутилась, но поймала себя на мысли, что ей нравится, что их поцелуй видят другие. — Чай, — замутнять разум алкоголем сегодня он не хотел. Официант перевёл взгляд на девушку за столом. — Красное полусладкое, пожалуйста, — ответила Микаса. Официант коротко кивнул и удалился. В этот же момент Леви вернулся к тому, на чём они остановились минуту назад. Он вновь впился в её губы, прижимая к себе за плечи. Она отвечала на поцелуй всё охотнее, открывала рот всё шире и облизывала его язык, когда тот проникал в её рот. Свободной рукой он нырнул под платье и скользнул по бедру от коленки до основания ноги, крепко хватая её за ляжку. — Ваш заказ, — аккуратно произнёс официант, ставя бокал и чайник с чашкой на стол. Они никак не отреагировали, продолжая заниматься своим делом. Микаса слегка улыбнулась, не прекращая поцелуй. Ей определённо нравилось, что у них появлялись невольные зрители. Отвлёкшись от её губ, он спускался по шее к ключице. Целовал жадно, ненасытно. Зубами стянул лямку с её плеча, и та беспомощно повисла на руке. Начал спускаться ниже прямо к груди, но Микаса дрогнула и быстро натянула лямку обратно, придерживая её рукой. — Не стесняйся, — прошептал он ей на ухо, — ты прекрасна. — Но ведь люди, — вдруг рассеянно сказала она, не опуская руки. Поцелуй всё-таки — одно, а открыть интимные части тела — другое. — Ты же хотела, чтобы они смотрели, — его бархатный голос соблазнял. Он косился глазами, видя, как люди смотрят на них, и ему хотелось показать её всем и сказать, что она его и ничья больше. Пускай смотрят и завидуют. — Да, — тихо ответила она, почти беспомощно опуская руку. Он вновь поцеловал её губы, а затем обратно спустился к плечу, на котором висела эта раздражающая лямка. Микаса хотела, но запрещала себе. И сейчас уровень кайфа в её крови зашкаливал до той степени, что она была готова переступить через этот запретный барьер. Наконец он стянул с неё эту лямку, оголяя правую грудь, и от удовольствия она откинула голову назад, замечая, как несколько парней, проходящих мимо, с нескрываемым любопытством пожирали её взглядом. Совсем недавно она впервые отправила своё обнажённое фото почти незнакомому человеку, а сейчас страстно целуется с ним в клубе, обнажая грудь у всех на виду. И это, чёрт возьми, заводило! Леви тоже заметил глаза любопытных и с удовольствием облизнул её сосок. Смотрите и завидуйте сколько угодно. Эта женщина его, и никто, кроме него, не имеет права прикасаться к ней. Он нежно прикасался к каждому кусочку мягкой груди, а затем языком проделал дорожку до основания соседней округлости. Зубами сорвал с неё вторую лямку и руками стянул платье ниже, полностью оголяя грудную клетку. — Они смотрят на тебя, — произнёс Леви, не отвлекаясь от ласк груди и обводя языком твёрдый сосок. — В-вижу, — задыхаясь от удовольствия, сказала она. Она прекрасно видела эти жадные взгляды. Ей нравилось, что они смотрят на неё, нравилось, что они любуются ей, словно она картина времён ренессанса. Но она только его и ничья больше. Другие могли лишь смотреть. — Нравится? — Очень, — простонала она. Леви слегка выпрямился, чтобы посмотреть на неё: обе лямки висели где-то в районе локтей, оголяя роскошную грудь, волосы соблазнительно растрепаны, глаза блаженно прикрыты наполовину, а налитые кровью губы слегка распахнуты. Они словно призывали его впиться в них. И он впивался. Одним резким движением вновь сокращая дистанцию между ними до нуля и ныряя одной рукой в её волосы, а второй обнимая её за талию, слегка прикрытую платьем. Смотрите все: она его и ничья больше. Только он имеет право прикасаться к ней, целовать её, наслаждаться ею в полной мере. Она его. Кто-то, смутившись, проходил мимо, а кто-то останавливался, чтобы понаблюдать за этой горячей парочкой. — Хочешь ещё? — произнёс он, почти не отрываясь от её губ. — А нас отсюда не выгонят? — улыбнулась она. — Милая, поверь, для этого клуба — это невинные шалости, — ответил он. — Тогда хочу, — выдохнула она, когда он в очередной раз поцеловал её шею. Стоило ей это произнести, как он крепко схватил её за бёдра и посадил на себя так, чтобы ноги были по разные стороны от него. Платье задралось ещё выше, оголяя кусочек трусиков. Она прильнула к нему грудью, становясь чуть выше. Он поднял голову, прижимая её к себе и стягивая платье ещё ниже до самой талии. Теперь платье больше напоминало широкий пояс, прикрывающий ягодицы и самый низ живота. Она эротично двигала бёдрами и тёрлась о пульсирующий бугор на его брюках, пока его руки лежали на её ягодицах. Ещё один жаркий поцелуй и больше любопытных зрителей, которым было всё труднее скрыть свой интерес. И среди них оказались две подруги из «Парадиза». — Вау, — Петра уронила челюсть от подобной картины. — Это снова она, — заметила Хистория. — Кто? — не отводя взгляда от развернувшейся картины, спросила Петра. — Та девушка, которой ты подвеску свою проиграла, с ней же я его застукала в театре вчера, и вот она опять... Сколько можно трахать одну и ту же девицу?! — разозлилась Петра и устремилась к ним. — Ты куда? — Хистория пыталась остановить подругу, но та уже не видела преград на своём пути. Она встала рядом с нескромной парочкой, что доводила её до бешенства, и показательно скрестила руки на груди. — Девочка, сочувствую твоей уничтоженной репутации, — она обратилась к девице, сидящей на Аккермане. Микаса медленно развернулась в её строну, нехотя отстраняясь от его губ. Томными глазами окинула рыжеволосую незнакомку. — Мне всё равно, — сказала она и вернулась обратно к его губам. Петра выпучила глаза от подобной наглости, но тут же за спиной этой девицы поднялась рука Леви, показывающая ей средний палец, от чего Петра вообще потеряла дар речи и способность двигаться. — Пошли отсюда, — Хистория схватила подругу под локоть и увела подальше, пока напряжение не переросло в настоящий конфликт. Запинаясь, Петра проследовала за подругой. Ей было плевать на Аккермана, но её женская гордость сходила с ума. Но пускай они здесь хоть трахнутся! Потом все будут смотреть на девчонку как на последнюю шлюху, отдавшуюся этому кабелю. Но Леви совершенно не волновали пожелания Петры, как и она сама. А вот у Микасы всё-таки вырвалась одна мысль: — Меня начинают раздражать твои бывшие, — не останавливая поцелуй, произнесла она, положив руки на его шею. — С чего ты взяла, что это моя бывшая? — он схватил её за ягодицы и прижал к себе посильнее, доставляя им обоим ещё больше удовольствия. — Интуиция, — простонала она и перешла на его шею. Леви ничего не ответил, предпочитая не отвлекаться на разговоры о ком-то ещё. Особенно если они касались этой рыжей суки, которая с ума сходит от ревности. Сейчас ему хотелось трахнуть её у всех на глазах. Чтобы больше никто не думал даже подойти к ней. И она, будто слыша его мысли, медленно потянулась к его ширинке. — Ты моя маленькая извращенка, — он скользил руками по её голой спине и сжимал ладонями её идеальную по размеру грудь. Она скромно улыбнулась. Какие несочетаемые вещи: скромная улыбка и то, что она сейчас вытворяла. Микаса ни за что бы не поверила пару месяцев назад, что она не просто согласится на такое, но и будет получать от этого несравнимое удовольствие. Каждую секунду ей хотелось обернуться и посмотреть в глаза любопытных наблюдателей, чтобы невербально сообщить им, что никто, кроме него, не может к ней прикоснуться. Остальным можно только смотреть. Смотреть и наслаждаться её сексуальностью со стороны. А сейчас она чувствовала себя безумно сексуальной, и ей это нравилось. Пальцами она расстегнула молнию на брюках, через гульфик нащупала его пульсирующий член и достала наружу. Она слегка привстала отодвигая ткань насквозь мокрых трусиков и насадила себя на него до самого основания. В это же мгновение по спине разбежались тысячи мурашек, и от нереального кайфа Леви прогнулся в спине. Микаса двигалась медленно и плавно, словно волна, словно дикая кошка. Дикая для других, но такая ручная для него. Кто-то из гостей-наблюдателей громко присвистнул, наблюдая, как парочка без комплексов решила заняться сексом прямо здесь, и Микаса выгнула спину сильнее, закидывая голову назад, удовлетворяя желание зрителей увидеть в их паре больше страсти и красоты. В ответ на это движение Леви по новой прильнул к её груди, кладя ладони с широко расставленными пальцами на её лопатки. — Вот это твоя звезда отжигает, — Ханджи, сидевшая с Эрвином через пару столов, заметила происходящее и жадно уставилась на них, не отрывая губ от трубочки, погружённой в алкогольный коктейль. Эрвин развернулся, чтобы удовлетворить своё любопытство. Присмотрелся на несколько секунд, оценивая прелести фигуры новой подруги его лучшего актёра, а затем молча развернулся обратно. — Не понравилось? — посмеялась Ханджи. — Почему же? Совсем напротив, — улыбнулся Эрвин. А Леви продолжал целовать её ключицу, шею и грудь. — Тебе хорошо? — на выдохе спросил Леви. — Да, — вновь простонала она и прильнула к его губам. — А тебе? — Безумно, — прорычал он ей в губы. Ни одной мысли про Эрена. Голое наслаждение и ничего больше. Возбуждение пробивало все мыслимые и немыслимые рамки, так легко заставляя мышцы паха сократиться и расслабиться, словно выпущенная пружина. Трудно было поверить, что кончить можно без быстрых движений. Он почувствовал, как сильно её мышцы сжали его член, а затем она без сил упала на него, тяжело дыша. — Поедем ко мне? Я хочу, чтобы ты уснула рядом со мной, — в целом, ему было всё равно, что сейчас он не достиг пика. Ему хотелось прижать её голое тело к себе в своей холодной постели. — Поедем, — прошептала она, плавно приподнимая таз. Она аккуратно спрятала его член обратно в штаны и застегнула ширинку, в то время как он обратно натягивал лямки на её плечи. Микаса направилась к лестнице, Леви последовал за ней. — Эй, красотка! А на меня присядешь? — какой-то чмырь приблизился к ней слишком близко, игриво подмигивая. В его глазах читалась нескрываемая похоть. Микаса отшатнулась на слегка трясущихся ногах. Неизвестный хотел было сделать шаг к ней, но Леви встал у него на пути, нещадно буравя глазами. — Ещё один шаг, и ты покойник, — его холодный голос почти буквально пригвоздил пьяного мужика к полу. Он поднял руки перед собой, защищаясь, и начал мямлить что-то нечленораздельное, пытаясь оправдаться, что ничего такого не хотел. Леви бросил на него ещё один предупреждающий взгляд, взял Микасу за руку и повёл её из клуба, не отпуская от себя ни на сантиметр. В машине она не отрывала от него влюблённого взгляда, ласково поглаживая кончиками пальцев его затылок, а ему было как никогда спокойно. Давно он не вёл машину, соблюдая каждое правило до единого. Сейчас он совсем не торопился, заблаговременно тормозя на каждом светофоре, не пытаясь проскочить. Оставив машину на подземной парковке своего дома, он снова помог ей выйти из салона автомобиля. И стоило ей выпрямиться, как он вновь притянул её к себе, жадно целуя. Смеясь, она оттолкнула его и заигрывающе побежала в сторону лестницы. Её смех эхом разносился по парадной. Она чувствовала себя настолько счастливой, что хотелось прыгать на месте. Он не без удовольствия побежал за ней и схватил где-то между первым и вторым этажом. Крепко прижал к стене, скользя рукой от груди к ягодице. — Поймал, — улыбнулся он, пока она ловко выворачивалась из его хватки, и теперь уже он оказался прижатым к стенке ею. — Поймала, — смеялась она. Как давно она не смеялась так лучезарно, так искренне и живо. Она забыла обо всём, обо всех печалях и заботах. Оставались только он и она. Лишь они вдвоём. Даже если кто-то проходил мимо, эти люди были слишком далеко. Они не понимали и не чувствовали её счастья. Её безграничного счастья, что уносило её куда-то высоко-высоко. — Сомневаюсь, — ответил Леви и резким движением поднял её на руки. Быстрыми шагами он поднялся к своей квартире и лишь у двери поставил её на пол, ища ключи в карманах. Через десять секунд дверь отворилась. Микаса вошла внутрь, развернулась и, взяв Леви за рубашку, затащила в квартиру за собой. Он едва успел схватить входную дверь, чтобы захлопнуть её за собой. Кажется, только сейчас она перестала бояться, думать и переживать о чём-то. Она впервые была такой лёгкой, такой уверенной, такой игривой, такой живой и лучезарной. Она чем-то напоминала маленькое солнышко, с лица которого не сходила счастливая улыбка. Да, сейчас, с ним она была счастлива. Он чувствовал это, когда в который раз прикасался к её горячим губам, когда проникал в неё языком. На ощупь он нашёл собачку на её платье и опустил вниз. Через верх она стянула с себя платье сама и, оставаясь в одних чёрных стрингах, попятилась в спальню, взглядом маня его за собой. Он охотно шёл за ней, расстёгивая пуговицы на рубашке на ходу. Она упёрлась ногами в кровать, когда он настиг её, ласково кладя руки на её шею. Они упали на мягкий матрац, и пространство вокруг будто растворилось, превращаясь в густое марево. Мир сузился до одной точки и взорвался, раскидывая во все стороны крошечные звёзды. Она у него дома. Она в его постели. Её громкие и надрывистые стоны ласкали его слух, её стройные ноги обнимали его бёдра, а грудь упиралась в его грудную клетку. Она его, его, его, и ничья больше. Он грубо, но при этом ласково целовал каждый сантиметр её тела, наслаждаясь её запахом и вкусом, она прогибала спину, двигаясь ему навстречу. Она была счастлива. Стоило забыть обо всём и переступить через все преграды, лишь бы испытать это чувство. Они лежали друг напротив друга, смотря в глаза. Он нежно гладил её голову, а она прикасалась к его груди своей ладонью. Холодный свет луны падал на постель, озаряя её силуэт в виде песочных часов. Она действительно была похожа на произведение искусства, сошедшее с полотен великих художников. Белый свет ночной небесной царицы отражался в её чёрных глазах, делая их похожими на два глубоких озера. Она смотрела ими прямо на него, лишь изредка моргая. — Леви... — тихо произнесла она. — М? Её разум давно уснул, давая волю всем её чувствам и эмоциям. Они вырывались из глубин бешеным потоком, лишая её всех сил продолжать молчать. Ей нужно было сказать ему то, что она чувствовала прямо сейчас. То, что она слышала в каждом ударе своего сердца, которое билось сейчас, казалось бы, только благодаря ему. Едва двигая губами, она произнесла шёпотом: — Я люблю тебя. Что-то внутри Леви вздрогнуло. Он столько раз слышал это слово в свой адрес, но ни разу не услышал в этом слове тот самый смысл. Ни в одной девушке он не нашёл истинной любви к себе, лишь слепое восхищение, обожание, а иногда настоящее помешательство. Слово «люблю» давно потеряло для него свой смысл. Но сейчас... Оно словно заново обрело его. Он слышал... Нет. Чувствовал, что она любит его. Любит по-настоящему, любит глубоко, любит беззаветно. Любит настолько сильно, что ему стало страшно. Он крепко прижал её к себе, нежно целуя в лоб, боясь что-то сказать. Он не мог ей признаться в ответ. Просто потому, что он не умеет любить так, как она. Просто не способен. Его чёрствое сердце забыло, что это такое. И оно боялось спугнуть её или обидеть. Ведь его «люблю» ни за что не будет таким, как её. От этого хотелось держать её ещё крепче и никогда не отпускать. Через несколько минут она уснула. Её блаженное лицо под светом луны стало ещё красивее, и какое-то время Леви просто лежал напротив, любуясь ею, пока сам не окунулся в мир сновидений.