***
Дело оказалось куда более серьезным. Псих-муж носился с топором по дому и клялся, что уничтожит и свою жену, и ее «мелкую мразь», как он называл младшую сестру женщины. Супруга психопата заперлась в ванной и, кое-как справляясь с приступами астмы и паническими атаками, все же смогла дозвониться до полиции. Муж, увидев полицейскую машину, открыл огонь из дробовика, стреляя из окна по автомобилю. Один из приехавших полицейских был ранен, и, когда Гриммджоу с Бьякуей прибыли, он уже сидел в окружении медиков, а еще несколько патрулей столпились и оживленно обсуждали план действий. — Ну что там? — Гриммджоу приблизился к ним, — как обстановка? Полицейские смерили его полупрезрительными взглядами, но, увидев, что за голубоволосым стоит Бьякуя, тут же поспешили доложить: — Женщина все еще в заложниках. Мы отвлекаем этого сумасшедшего как можем, но он расстрелял одну из наших машин до такого состояния, что на ней уже уехать нельзя. Хорошо хоть в бензобак не попал. — Вы оцепили квартал? — спросил Бьякуя, — необходимо убедиться, что он не сбежит. — Конечно, лейтенант, — вытянулся в струнку молодой новобранец из патрулей, Абарай Ренджи, с ярко-алой шевелюрой до плеч, — осталось только дождаться переговорщика… — Нахуй переговорщика, — резко произнес Джагерджак, скидывая с себя форменную куртку и портупею, — я сам с ним разберусь. Бьякуя вздрогнул и взял его за запястье: — Ты свихнулся? — У меня тот же вопрос к тебе, Бьякуя, — еле слышно прошептал Гриммджоу, повернувшись к нему, — у этих долбоебов этот дом оцеплен уже как час или полтора, и переговорщика до сих пор нет? Женщина внутри больна и мы не знаем, есть ли у нее еще лекарства, чтобы продержаться. — Но… — попытался возразить Кучики, и голубоволосый наклонился к его лицу, заглядывая в глаза: — А ребенок? Ты не думал, что с малышкой? Я все сделаю. Просто не мешай мне. Бьякуя, чувствуя странную слабость от такой внезапной близости офицера, сдался и сделал маленький шаг назад, возвращая лицу невозмутимость: — Действуйте, Гриммджоу. — Спасибо, лейтенант, — почти благодарно улыбнулся Гримм и, взяв с капота машины мегафон, медленно поднял его и вторую руку, показывая, что он безоружен: — Парень? Слышишь меня, парень? — Чего тебе надо? — донесся крик из разбитого окна, но сам псих не показался. — Я не сумасшедший, драть вас всех в зад! Уберите, нахуй, пушки! Гриммджоу дал сигнал полицейским опустить пистолеты, но не убирать их. — Мы не можем убрать. Но я приказал своим людям опустить оружие. Никто не будет в тебя стрелять. — Так я и поверил, вашу мать! — Что у тебя там происходит, парень? — Гриммджоу медленно приближался, стараясь увидеть через разбитое окно, что происходит в доме. — Эта мелкая сука бросилась на меня с ножом! Я защищался! — На тебя напал ребенок? — Гриммджоу пытался скрыть удивление, но получилось плохо. Псих заорал: — Да, блять! И ты мне не веришь! Убирайся, пока я не снес тебе башку! — Как это произошло? Почему она бросилась на тебя? — Да я хер его знает! Она в последнее время вообще какая-то ебнутая! Чуть придет со школы, запирается у себя и что-то там делает, хихикает. И Хисана ей помогает! «Отлично, у нас есть имя женщины, — подметил про себя Джагерджак, — осталось узнать имя девочки, у меня будет возможность выпытать у него побольше…». Он набрал воздуха в легкие и как можно спокойнее заговорил: — Слушай, я убрал свое оружие, ребята опустили пистолеты. Мы просто хотим поговорить. Возможно, мы сможем тебе помочь. Сдавайся, и тогда тебе смягчат приговор за сотрудничество в следствии. — Да я не жилец, не пизди мне! — истерически захохотал мужчина за окном, — только высунусь, и мне сразу прилетит пуля в лоб! — Смотри, давай так… — Гриммджоу чуть помолчал, обдумывая, — почему ребенок напал на тебя? — Рукия не любит меня! Она считает, что я плохо обращаюсь с Хисаной. Она почему-то вздумала, что я бью её… Вот оно как. Гриммджоу подал еще один знак, и Абарай вместе с Бьякуей тихо прокрались к черному ходу дома. А сам продолжил говорить: — А что происходит с Хисаной? — Она тяжело больна, — голос психа становился постепенно менее истерическим и отвечал он уже куда спокойнее, — у нее тяжелая форма бронхиальной астмы, и во время приступов она часто задыхается и кричит, а я пытаюсь ей помочь. Рукия считает, что я бью ее, но я же просто помогаю! — А как ты ей помогаешь? — Да что ты пытаешься мне в доверие втереться? Думаешь, я не знаю, что у тебя сейчас в руке пушка? Гриммджоу хмыкнул: — Нет у меня пушки, чел. Выгляни и сам посмотри. Можешь на меня свой дробовик направить, если так боишься… — Спасибо, что разрешил! — истерично заорал псих и, вскочив с дробовиком, выстрелил. Но Гримму повезло — он стоял в стороне и выстрел ушел в кусты. Псих замешкался, суетливо пытаясь заменить патроны, и Джагерджак с разбега влетел в окно, разбивая собой остатки стекла и сбил мужчину с ног. Тот истерически завопил и начал выдираться, но Гримм со всей дури приложил его головой о деревянный пол. Череп психопата хрустнул, и тот обмяк, закатив глаза. Из-под его головы медленно начала растекаться лужа крови. Джагерджака затрясло и он, свалившись с уже мертвого преступника, согнулся в приступе рвоты. Задняя дверь затрещала и слетела с петель, вскоре в гостиной, где все и произошло, появились Бьякуя и Ренджи. Абарай бросился наверх, к заложницам, а Бьякуя подошел к Джагерджаку, который судорожно кашлял: — Ты едва не погиб, Джагерджак. — Но ведь не погиб же, — едва дыша, прошептал Гримм, — черт, Бьякуя… Кучики взглянул на его окровавленные руки: — Ты о стекло порезался. — Насрать, царапины. Блять, Бьякуя, я этими руками только что человеку башку насмерть расхерачил, а ты беспокоишься о том, что я поранился?! — Ему уже ничем не поможешь, — Кучики окинул труп безразличным взглядом. — Всякое случается на таких вот выездах, ничего не поделать. Ситуация была такая — либо ты его, либо он тебя. Послышались шаги на лестнице. Супруга преступника тряслась всем телом. Она закрыла глаза сестре и, шепча: «Не смотри, Рукия, не смотри…», вышла в сопровождении новобранца на улицу, где к ним тут же бросились медики. Гриммджоу провел ее взглядом: — Она не выглядит расстроенной. — Она в шоке, Гриммджоу, — резонно заметил Кучики, наблюдая, как голубоволосый поднимается на ноги и, пошатываясь, бредет к раковине, чтобы набрать воды в стакан, — ты сам как? — Она в шоке, а я — в ахуе, — парень склонился над раковиной, апатично наблюдая, как из его неглубоких ран на руке лениво течет кровь, — не думал я, что этим все закончится. Что думаешь вообще об этом всем? — Сначала нужно позаботиться о заложницах, а потом уже думать, — Кучики подошел к нему, — пойдем, нельзя твои раны просто так оставлять, пусть тебя хоть перевяжут. Гриммджоу кивнул и отправился следом за лейтенантом на улицу, старательно избегая взглядом тела убитого им человека. Прежде, чем выйти, он коснулся рукава Бьякуи: — Кучики… Брюнет остановился и вопросительно посмотрел на него. Гриммджоу улыбнулся: — Я не подведу, — и, бегло коснувшись губ Бьякуи своими, он спешно вышел на улицу, навстречу медикам, оставив лейтенанта в глубоком потрясении и смятении.***
— Что это было? Гриммджоу отвлекся от поглощения виски и посмотрел на стоящего на пороге кабинета Бьякую. Весь день брюнета не было, он сдавал рапорты и ездил к жертвам, которых временно поместили в больницу. У женщины из-за долгого отсутствия лекарств началось серьезное осложнение болезни, но врачам удалось стабилизировать ее состояние, и сейчас она и ее сестра отдыхали в клинике и набирались сил. Младшей сестре женщины было шестнадцать, и она до сих пор молчала. С момента, как их забрали из дома, девушка не произнесла ни слова, смотрела куда-то перед собой и не реагировала на попытки с ней пообщаться. Сам Бьякуя теперь выглядел уставшим, но явно намеревался поговорить. Офицер потер перевязанную руку и она отозвалась тупой болью: — О чем ты? — Не делай вид, что не понимаешь, Гриммджоу, — лейтенант закрыл дверь на замок и прошел по кабинету, — в доме. Что это было? Джагерджак провел здоровой рукой по волосам и поднялся: — Ну чмокнул тебя, подумаешь. Не делай трагедию из этого, тем более, никто не видел. Кучики сделал шаг назад, когда Джагерджак приблизился: — Ты пьян, Джагерджак. И ты нарушаешь… — Субординацию, да-да-да, — лениво протянул Гримм. — Рассказывай дальше, Кучики. Ты хоть и пытаешься притворяться ледяной глыбой, да опыта в этом еще маловато. Сколько тебе там? Двадцать три? — он потянул за резинку на хвосте Бьякуи, и длинные волосы брюнета рассыпались по плечам. Тот отпихнул его руку: — Двадцать четыре. — Не так я далеко от тебя и ушел, мне двадцать три через месяц, — улыбнулся Джагерджак, настойчиво сокращая дистанцию, но Кучики упорно отступал. Лишь уперевшись спиной в стену, он понял, что дальше бежать некуда. Он с вызовом посмотрел в голубые глаза нахального офицера: — И что теперь? — Расслабься, Бьякуя, — Гриммджоу с шумом втянул носом воздух возле его шеи, — небо не расколется, если мы один раз переспим. — Нахальный ты кусок дерьма, Джагерджак, — выдохнул Бьякуя, морщась от аромата виски, исходящего от офицера. — У, наш дисциплинированный аристократ знает такие страшные слова, — промурлыкал Гриммджоу, прижимая лейтенанта к себе за талию. А тот и не сопротивлялся, — ты устал, Кучики. Расслабься хоть раз. Бьякуя окинул его взглядом: — Я смотрю, ты собираешься мне в этом помочь. — Я не собираюсь. Я помогу, — Гриммджоу уже стянул с него галстук и начал расстегивать пуговицы рубашки, но Бьякуя резко схватил его за руку и вывернул ее, заведя ее за спину парня. — Ты очень самонадеянный, Джагерджак, — прошептал он на ухо голубоволосого, — а самонадеянность — это враг. — Я, конечно, тебя недооценил, — Гриммджоу ухмыльнулся, — но если ты продолжишь со мной так шептаться, я точно спущу в штаны. — Будет забавное зрелище, — лейтенант довольно грубо толкнул офицера на колени и снова почти прижался губами к его уху, — я даже с радостью бы на это взглянул. Гриммджоу задышал глубоко и часто — он и правда сильно возбужден. Что же… Либо ты его, либо он тебя. И Бьякуя выбрал первое. — Вторая рука у тебя сейчас слегка выведена из строя, — он снял с себя рубашку, — так что постарайся лишний раз не дергаться, иначе швы разойдутся. Джагерджак повалился сначала на бок, а затем перевернулся на спину, пока Кучики неторопливо расстегивал его рубашку: — Что же за черти водятся в этом омуте… — И лучше помолчи, — брюнет склонился над ним и его длинные волосы упали на широкую грудь Гриммджоу, слегка щекоча кожу. — Давай-ка лучше без прелюдий, — Гриммджоу с нажимом провел рукой по его спине, заставляя упасть на себя сверху, — я и так уже пьян и на все согласен. — Если ты хоть кому-то расскажешь об этом — я убью тебя, — серьезно произнес Бьякуя. Хотя, серьезность сохранять получалось с трудом. Гриммджоу слишком податлив, а у молодого лейтенанта слишком давно не было близости. Язык офицера коснулся его шеи, и мужчина зашипел — невыносимо. Сознание раскололось на до — когда на них еще была какая-то одежда, и на после — когда Гриммджоу едва сдерживался, чтобы не кончить, пока Бьякуя снимал с себя остатки вещей. Он заметил, что брюнет медлил, явно размышляя, с чего начать. — Насухую будет больновато, — усмехнулся офицер, — там, в сумке возьми. — Ты готовишься к этому, что ли? — неприятно поинтересовался брюнет, извлекая наполовину пустой пузырек смазки, — или просто как дежурный держишь… — Ну, у меня же должна быть какая-то личная жизнь, не знаю, как с этим у вас, богачей из знатных семей, — Гриммджоу ухмыльнулся и выдохнул, когда влажные пальцы Бьякуи с прохладной смазкой на них коснулись головки члена, — еб твою налево… Кучики сам не понимал, что творит. Но в участке ночью на втором этаже всегда пусто. Поэтому плевать. Гриммджоу изогнулся в спине и издал какой-то странный рычащий звук, когда Кучики наконец вставил пальцы. Сначала один. Потом и второй. Бьякуя взглянул на парня — тот явно кайфовал. Протянул руку и взял его за волосы, наматывая черные пряди на руку. Пусть. Кучики наклонился и Гриммджоу впился в его губы с такой жадностью, что парень даже опешил на мгновение. Но в долгу не остался — протолкнул пальцы глубже, добавил третий и едва согнул их. Парень под ним содрогнулся всем телом, застонал прямо в поцелуй и нетерпеливо заерзал. Хватит уже с него. Кучики дернул его к себе за бедра. Слишком жарко. Слишком хорошо. Ноги пьяного вдребезги Джагерджака сами разъезжались в стороны, и грех было этим не воспользоваться. И хорошо, что пьяный — тело уже расслаблено. Бьякуя целует и кусает его шею, пальцами проводит по соскам, отчего у Гримма срывает крышу и он глухо стонет, прижимаясь плотнее бедрами. — Не отпускай сейчас, Кучики… Только вздумай отпустить меня, — едва слышно выдыхает он. Голова кругом. Хотелось тоже надраться, чтобы утром об этом даже не вспомнить, но сейчас отступать было слишком поздно, и Кучики осторожно проник в тело своего подчиненного. Словно окунаясь в кипящую лаву, он едва слышно застонал, а затем взял Джагерджака за бедра и, вцепившись в них пальцами так, что точно синяки останутся, начал двигаться. Джагерджак давился стонами, шумно выдыхал в такт толчкам, и в полумраке кабинета Бьякуя видел, что глаза его закатывались. Спустя некоторое время голубоволосый уже вовсю извивался под ним, стараясь не дергать больной рукой, а здоровой держал Кучики за волосы и шептал в самые губы: «Ещё… ещё-ещё… давай… быстрее… черт возьми, Бьякуя, сильнее…». И Кучики готов поклясться, что подобного у него точно никогда не было. И он охотно двигался быстрее, наблюдая, как Гриммджоу хватает ртом воздух, шепчет его имя и умоляет не останавливаться. И, почему-то, от этого все его тело ведет. Он гладит взмокшую кожу и крепкие бедра, касается плеч, кусает приоткрытые в немом крике губы и постепенно растворяется в ощущениях. Не хотелось ничего говорить. Хотелось просто продолжать держать поджарое тело, толкаться в него все сильнее, зная, что оно не сопротивляется, а наоборот, лишь охотнее подается навстречу, пульсирует и дрожит в его руках. Гриммджоу отпустил его волосы, раскинулся на полу и уже бесконтрольно подмахивал бедрами, продолжая шептать имя Кучики. В каком измерении сейчас витает его сознание? Он вообще вспомнит завтра об этом? Бьякуя с трудом заставил себя остановиться. Джагерджак вцепился в его плечо: — Какого черта? Кучики подхватил его за талию и заставил сесть, а затем и подняться на ноги. Глаза его потемнели, и он решил, что в эти минуты не станет сдерживать ни себя, ни свои порывы. Он впился в искусанные губы голубоволосого и толкнул его в сторону своего рабочего стола. Гриммджоу упал прямо на разлетевшиеся бумаги и ухмыльнулся: — А ты, я смотрю, фетишист. Подчиненных трахать на рабочем столе - это, должно быть, возбуждающе. — Заткнись, пожалуйста, — выдохнул Кучики прямо в его губы и придвинулся ближе, вновь толкаясь внутрь. Джагерджак выгнулся, позволяя войти глубже и схватил его за руку: — Тогда, будь добр, не останавливайся, — он качнул бедрами, охнул и откинулся на локоть, стараясь не напрягать раненую руку. Бьякуя, держа его ноги и двигаясь, замутненным взглядом наблюдал, как меняется выражение лица Джагерджака. Черт, этот дикарь позволил себя трахнуть… Кучики протянул руку, касаясь крепкого торса и его пальцы заскользили по коже, по прессу и ниже. Гриммджоу широко распахнул глаза и застонал, когда тонкие пальцы обхватили член и начали двигаться в такт. Слишком долго это не могло продолжаться — напряжение в паху слишком сильное, да и голубоволосый, кажется, сейчас вообще отключится от удовольствия, раскаленными кольями прошибающего их тела. Он кончил, немыслимо выгнувшись в руках лейтенанта и выдыхая его имя. Бьякуя, борясь с желанием поцеловать его, схватил его за руку и, толкнувшись последний раз, тоже не выдержал и застонал, дрогнув всем телом, жмурясь почти до слез. Гриммджоу, услышав его голос, приподнял голову и, пытаясь отдышаться, произнес лишь: — Ого… Кучики уперся в стол по обе стороны от его головы и ждал, когда его, наконец, перестанет трясти. На слабеющих руках он не удержался и упал набок, благо Гримм его поймал здоровой рукой. — Утром… — едва слышно сказал Бьякуя, — если ты посмеешь как-либо ко мне притронуться — шею сверну. — Да, я помню, — Гриммджоу усмехнулся, — Субординация. Позже Бьякуя довез Джагерджака домой на такси, а затем уехал обратно в участок — ему нужно было отвлечься. И работа в этом ему отлично поможет.