Погоня за тенью

Улькиорра глубоко вдохнул, стоя перед дверью, от которой у него еще пару дней назад были ключи. Руки непроизвольно дрожали, и сам Шиффер чувствовал непреодолимую паранойю. Ему было страшно позвонить в звонок или постучать, и вообще не хотелось издавать никаких звуков. Ему казалось, что за ним точно следят, или точно знают, что он собирается сказать или сделать. Да полно — Айзен сам его отпустил к Гриммджоу, и не такой уж он беспросветный тиран, каким Джагерджак его считает. После открывшихся Улькиорре деталей о их прошлом, парень не мог прекратить думать о брате, очень хотелось поговорить с ним. Или просто увидеть, убедиться, что он в порядке. Или просто услышать голос. Шиффер поджал губы и глубоко вдохнул, понимая, что его явно не радушная встреча ждет, Гриммджоу не будет ему рад. Хотя, после того, что произошло в больнице, очень хотелось верить, что Гримм его хотя бы не прогонит в первые секунды, как увидит. Айзен, видя, как парня штормило после их визита, сам спросил. Едва слышно, улыбаясь, пока они ехали в машине: — Улькиорра, он ведь рассказал тебе, да? Шиффер кивнул, понимая, что сам спросить об этом сейчас не сможет. Соуске рядом тихо вздохнул и погладил его по голове: — Он взбалмошный и импульсивный, это всегда мне нравилось в нем. Мои жестокие уроки пошли ему на пользу, он черствеет, и это именно то, на что я всегда рассчитывал. Но неужели он смог достучаться до твоего сердца, Улькиорра? — мужчина нежно взял приемного сына за подбородок и заставил его посмотреть на себя, — или же ты сам его впустил? — Все не так! — Шиффер отчаянно мотнул головой, но Айзен только улыбнулся шире, крепко сомкнув пальцы. Улькиорра внутренне дрогнул: ему не нравилась улыбка отца. За ней всегда следовало то, что преследовало потом в кошмарах, липкими паучьими пальцами охватывая все его естество. Он приготовился было закрыть глаза, принимая вынужденный поцелуй, как вдруг Соуске отпустил его: — Ты можешь к нему поехать, Улькиорра. Но у меня будет одно условие. — Он не пойдет к тебе, даже если я попрошу, ты сам это знаешь, — Шиффера все еще потряхивало, но он старался собраться. Айзен улыбнулся, вытаскивая небольшой нож из кармана. — Конечно не пойдет, — улыбнулся он, поднося лезвие к его лицу, — поэтому мы заставим его… Улькиорра сглотнул и потер плотный пластырь на скуле. Порез был неглубоким, но достаточно болезненным, и Шиффер только чудом не потерял сознание от ужаса. Он чувствовал себя паршиво, ведь он был приманкой, и Айзен умело этим пользовался. Гриммджоу никогда бы не простил подобное, и он точно бросится прямо льву в пасть. Импульсивный. Взбалмошный. Он занес руку, готовясь постучать, но горло неожиданно сдавило, и он просто грохнул по двери кулаком, склонив голову. Глупый, мягкий, доверчивый… — …и это все ты. — Гриммджоу мягко перебирал его волосы. — Я не знаю, как ты до сих пор не свихнулся от его дел, и как ты умеешь при всех держать себя в руках, Улькиорра. Ты кажешься таким жутким отморозком, пустышкой без эмоций и чувств. Но при мне-то… — он склоняется к его губам и нежно целует, заставляя прикрыть глаза и расслабиться, — при мне ты совсем другой, Шиффер… — Улькиорра?! Парень в панике поднял голову, встречаясь взглядом с Гриммджоу, который стоял, держа в руке взведенный револьвер. Он явно выглядел заспанным, сердитым и встревоженным. Шиффер отшатнулся, когда Джагерджак навел на него оружие: — Гримм! — Какого черта ты здесь… — он оборвался на полуслове, заметив, наконец, увечье на лице брата. Оглядев коридор слева и справа, он быстро затащил Шиффера в квартиру за руку и плотно закрыл дверь, защелкивая все замки. — Ждешь гостей? — тихо усмехнулся Улькиорра, глядя, как брат, одетый в одни лишь голубые джинсы, которые держались на его бедрах, гневно прошел мимо него, кладя револьвер на прикроватную тумбочку — законное место. Улькиорра судорожно вздохнул, глядя на мускулистое тело, на котором были лишь одни блядские джинсы и наспех сделанная повязка на боку. Гриммджоу завязывал свои длинные волосы в хвост и Шиффер невольно поймал себя на мысли, насколько его брат действительно привлекателен. От этого внутри все скрутило. Брат тем временем совладал со своей шевелюрой и приблизился к нему: — Не ждал, но предчувствовал. Что это? — он просто указал пальцем на лицо, ищуще глядя. — Приглашение, — глухо ответил Улькиорра, опустив голову. Гриммджоу сжал кулаки, сдерживаясь от речи, полной негодования, и Шиффер на всякий случай сделал пару шагов назад, но Джагерджак быстро сократил дистанцию, заглядывая в глаза: — Хорошо, — он недобро улыбался, отчего у Улькиорры все замерло внутри. — Хорошо. Я приеду. Но не пожалей о том, что решился пригласить меня так. Дай сюда телефон, Улькиорра, я знаю, что этот чертов ублюдок слышит нас. Забрав у брата смартфон, Гриммджоу с силой расколотил его об стену и после развернулся, глядя неожиданно мягче: — Есть еще что-то? Шиффер не выдержал и крепко обнял его, отрицательно мотая головой. Гриммджоу осторожно взял его за руки: — Полегче, солнышко, я все еще ранен. Ничего не говори. Черт возьми, этот уёбок действительно считает, что может манипулировать мной, — он отошел, качая головой, — что ж, придется его расстроить. — Неужели ты правда поедешь? Или есть другая причина? — Улькиорра поднял на него взгляд, но абсолютно сухой, хотя Гримму казалось, что брат вот-вот расплачется. Он пожал плечом: — Да, есть другая причина. Прости, маленький, но на тебя мне уже плевать. Как бы тебе ни было от этого больно, Улькиорра, но ты свой выбор сделал. — Парень склонил голову набок, глядя сочувственно. — И то, что ты все же набрался смелости и снова пришел ко мне, на его условиях, делает все только хуже. И вот это… — он провел пальцем по пластырю, — тоже… не влияет уже ни на что. Мышонок мой, пора взрослеть. — Понятно, — Шиффер вздохнул и отстранился и осторожно потер лицо ладонями, — я, на самом деле, хотел убедиться, что ты в порядке, но… — Но вмешался Соуске со своими правками. Ты никогда не смел пойти ему наперекор, — Гриммджоу потянулся и пошел в сторону кухни. — Я понимаю, почему. И знаешь, — он обернулся в проеме, — ты никогда и не сможешь. Улькиорра вытащил сигареты и закурил, пусто глядя в одну точку. Неужели жестокая правда будет именно такой? Он на это совсем не рассчитывал. Он абсолютно и беспросветно проебался, предав того, кто был действительно тем, кто дарил ему все свое тепло и любовь, хоть и скрывал это ото всех. Гриммджоу безумно, бешено его любил, хоть и никогда не смел сказать этого. И теперь за то, что он в своей слепой преданности и стремлении угодить Айзену все проебал, вина лежала только на нем. Затянувшись, парень снова коснулся пластыря на лице. Какая глупость. Приманка, не больше. Ты знал это, Улькиорра, ты знал, и ты все равно поперся, думая, что даже если так, даже если на чужих условиях, но все равно ты встретишь Гриммджоу, который… Который окатит тебя холодной водой. Преподаст жестокий урок. Предательство не прощается, даже непредумышленное. Ты сам все просрал. — Эй, мышонок, о чем задумался? — Гриммджоу появился рядом, протягивая брату стакан с виски, — ебни, маленький, и хватит, блять, стряхивать пепел на мой ковер! — Прости, — глухо отозвался Улькиорра, залпом выпивая алкоголь. Гримм отобрал у него сигарету, сделал последнюю затяжку и метко отправил ее в мусорник. На тумбочку. Жадно целует в шею, шаря руками по телу, забираясь под одежду. Он гнется навстречу прикосновениям, желает большего, но Гриммджоу отпускает его и смотрит пристально, насквозь. Черт возьми, как было страшно замирать под этим взглядом. Осознание безысходности простреливало в позвоночник, апогей боли и страха заставлял пальцы дрожать, и с губ непроизвольно сорвалась просьба. — В последний раз, — Улькиорра чувствовал себя невероятно жалким, весь его мир рассыпался на куски, а отчаяние затапливало его все сильнее, — пожалуйста, Гримм, я просто с ума сойду сейчас. Гриммджоу касается его лица, намеренно уводит взгляд от раны, задумчиво кусает нижнюю губу и гладит по шее. Он явно думал, что сказать, и как поступить, ведь ситуация тяжёлая. Они оба напряжены, словно чувствуют себя марионетками и — сука! — так оно и было. Но нельзя было сдаться так просто. — Ты уйдешь от меня другим, Шиффер, — Джагерджак покачал головой, улыбаясь и гладя его по щеке, — совсем другим. Пообещай мне одну вещь, Улькиорра… Он срывает одежду, рычит, видя синяки на шее и плечах, вжимает лицом в стену — только бы глаз не видеть. Только бы не видеть эти блядские разбитые зеленые глаза, которые когда-то сверкали изумрудным блеском, а теперь скорее походили на бутылочное стекло. Он бы и рад его заткнуть, чтобы голос не слышать, и слез не видеть. Но хочется, чтобы Улькиорра полностью прочувствовал все. Их последний секс будет самым болезненным и жестоким. Шиффер стоически терпит подергивания за волосы и хищные укусы в и без того болящую шею. Тело дрожит от того, как Гримм прижимается к его взмокшей спине, затягивая руки ремнем. Улькиорра горячо дышит, его голова кружится, он хочет всё и ничего, он желает взорваться от удовольствия и провалиться бы ему сквозь землю за то, что он позволяет Джагерджаку творить с его телом. А Гриммджоу подхватывает его под ягодицы, заставляет обнять себя ногами и укладывает на кровать — бережно. Шиффер хочет стонать и выть от того, что он не может коснуться его, а Гримм безнаказанно касается его везде. Абсолютно везде. Не в первый раз, но почему-то от каждого прикосновения хочется вопить. — Лучше бы ты просто меня убил, Гримм… — сорвано шепчет он, жмурясь. Джагерджак замирает и проводит языком по его губам: — О, мой милый, это было бы слишком милосердно, — он целует жадно и больно кусается. Улькиорра застонал, чувствуя только боль. Удовольствие неожиданно испарилось, Гриммджоу не был осторожен и ласков, как прежде. Но Шиффер понимал, что он и не обязан, особенно теперь. И парень с ужасом понял, что именно и как Гриммджоу хочет с ним сделать. Перед глазами все поплыло и Улькиорра с болезненным стоном принялся биться под Джагерджаком в тщетной попытке освободиться, но Гриммджоу вжал его голову в постель и склонился к его уху: — Мышонок… — Шиффер слышал, что его голос дрожал, — будь послушным. Ты знаешь, что будет хуже, если продолжишь. — Ты такой же… — Улькиорра смотрел на него, тяжело дыша, — тоже хочешь выковать силой, тоже угрожаешь… Вы оба… одинаковы… Он вскрикнул и закусил губу от неожиданности — Джагерджак оттянул его голову за волосы, второй рукой схватив Улькиорру за бедро: — В том и замысел, Улькиорра, — его голос шелестел едва слышно, — мы с ним похожи, но между нами и пропасть, потому что есть разница. — И в чем же она? — Шиффер зажмурился, стараясь уйти от прикосновений, но не смог: Гриммджоу расстегнул ему брюки и запустил руку внутрь, обхватывая член. Тело дернулось и парень вымученно застонал. Это было бы больно, не будь эти руки так знакомы его телу. — В том, что я тебя любил. И тебе сейчас намного больнее и страшнее, правда? Говорить Шиффер больше не мог, только вымученно стонать и закатывать глаза. Джагерджак отпустил его и встал перед ним, разглядывая раскинувшееся по шелковистым простыням тело. Пронеслась в голове шальная мысль, что кое-кто другой смотрелся тут лучше, но Гриммджоу прогнал ее и полностью сосредоточился на Улькиорре, который дрожал под его взглядом, не смея шевельнуться. Его и правда парализовали слова брата. — Пообещай мне, Улькиорра… — прошептал он в плотно сжатые губы, раздевая Шиффера донага, — пообещай, что больше никогда не придешь. Я этого не вынесу. Парень распахнул глаза, чувствуя лишь ласку на коже. Осознание ворвалось, как утренний ветер в открытое окно: Гриммджоу не мог делать ему больно! Шиффер стиснул зубы, глядя в голубые глаза брата и кивнул. Говорить сейчас нельзя. Он моргнул, когда Гримм развязал ему руки и нежно растер затекшие запястья, при этом не прекращая целовать. Затем снова уложил его на кровать, неожиданно сжал пальцами шею и Улькиорра захрипел от неожиданности. Чертов Джагерджак… А внутрь легко протолкнулся палец. Когда только успел смазку найти… Шиффер вскинул бедра, закатил глаза и прошептал: — Гриммджоу, я ведь сам приехал к тебе сегодня и ждал этого… Трахни меня наконец, мать твою. Джагерджак охотно взял его за бедра: — Ох, маленький мой… Говоришь, ждал? — Да! — Улькиорра выкрикнул это и как ответ, и как реакцию на то, что брат резко вошел в него, — ждал… Гриммджоу закинул его ногу себе на плечо и осторожно начал двигаться. Он снова взглянул на лицо Шиффера и рука сама потянулась к нему. Кончиками пальцев. По губам и ниже, пока уже-не-его Улькиорра сдавленно стонет, сжимая пальцами простыни. Он гнется навстречу ласкам и движениям, волосы разметались по подушке, тело ведет, оно не слушается, оно желает и подается навстречу, и Гриммджоу срывается. Он вцепляется пальцами в крепкие бедра и сразу берет достаточно быстрый темп. Улькиорра словно этого и ждал — застонал громче, схватил за волосы и выгнулся, на выдохе шепча что-то неразборчиво, Гримм не понял ни слова. Он был оглушен происходящим, голосом Шиффера и своим собственным удовольствием. Он вколачивает Улькиорру в кровать и не слышит больше ничего, кроме его срывающихся на крики стонов. Не хочет слышать. Весь его мир сконцентрирован только на одном человеке, который жаждал его, пил его поцелуи, шептал имя и больно цеплялся за плечи, закатывая глаза. Как же не хочется, чтобы это когда-то закончилось! Джагерджак ткнулся лбом в плечо Улькиорры и вздрогнул всем телом. А потом ещё раз. И ещё… Невыносимо. Пальцы путались в волосах, а в голове мысли. Шиффер напрягся в его руках, обнял одной рукой, и закусил кулак. Черт возьми. — Гриммджоу… — едва дыша, шепнул он, — пожалуйста… — Что? — выдохнул Джагерджак в его шею, — ты не кончил? Он приподнялся и, все ещё вздрагивая после оргазма, мягко поцеловал его, а затем спустился к бедрам и очень осторожно обхватил губами головку. Улькиорра откинул голову на подушку и тихо застонал. Черт возьми, парень знает его тело, как свое собственное, от этого голова кружилась. Не прошло и нескольких минут, как Шиффер уже сам толкался бедрами навстречу, держа Джагерджака за его охрененные длинные волосы. Он кончил, дыша так глубоко и часто, словно пробежал километровый кросс. В голове абсолютная легкость, тело его словно было из ваты, не хотелось шевелиться вообще. Шиффер закрыл глаза и раскинулся на постели, пытаясь прийти в себя. Джагерджак же сел рядом и закурил, глядя в одну точку. Руки тряслись, и сознание постепенно прояснялось. Он пытался понять — что же именно он смог сейчас изменить в Улькиорре? Разве что добавить больше загнанной боли в глаза. Взглянув на него, обессиленно дышащего, он понял, что еще ничего не изменил. Так как не сказал ему самого главного. — Улькиорра, поднимайся, — он бросил ему одежду и поднялся, натягивая белье и джинсы. — Если это всё, что ты хотел, то собирайся и проваливай. Салфетки в ящике. От его неожиданно-ледяного тона Шиффер вскочил, как ужаленный. Проведя скрывшуюся за дверью ванны фигуру Гриммджоу, он постепенно оделся и похлопал себя по карманам в поисках телефона. Ах да… Остатки разбитого флагмана жалостливо блестели осколками экрана у стены. Вздохнув, Улькиорра осторожно сел в кресло и задумчиво прислушался к себе. Как он и ожидал — никакого облегчения ему этот визит не принес. Но и куда-то испарилась боль. Остались лишь апатия и нежелание вообще что-либо предпринимать в попытках наладить отношения с Гриммджоу. Кажется, это и правда конец. — Ты еще здесь? — Джагерджак вышел в комнату, отряхивая руки. Он умывался, так как капли воды стекали по лицу, шее и скользили ниже. Улькиорра отвел взгляд. — Ты разбил мой телефон. Вызови мне такси. — А мне нравится этот тон, — Джагерджак широко улыбнулся, проходя мимо него, но почему-то сейчас Шифферу было плевать, как тонкие пальцы скользнули по его волосам, слегка взъерошив их. Заметив апатичность брата, Гриммджоу ухмыльнулся лишь шире. Вызвав машину, он бросил телефон на постель и склонился к лицу Улькиорры: — Рано прячешься, мы еще не договорили. — О чем? — Ты ведь понимаешь, что сам все проебал? — Джагерджак мягко коснулся его шеи, с которой, кажется, синяки уже перестали сходить в принципе. — Маленький мой, я очень хочу надеяться и верить, что Айзен действительно заслужил такое раболепие с твоей стороны, но не получается. Почему ты поступил так со мной? Ты ведь догадывался, что я из Эспады ушел не зря. — Если ты так хорошо знаешь Айзена, то должен понимать, что снятие с должности не делает тебя полностью свободным, — Шиффер с вызовом посмотрел на Джагерджак, на лице которого читался неприкрытый гнев, — и то, что ты ушел… Неужели ты думаешь, что Айзен верит в то, что ты внезапно стал праведным полицейским, после того, что ты творил раньше? Ты ведь это делаешь исключительно назло ему, не так ли? — Ты, наверное, сейчас себя чувствуешь таким проницательным… — Гриммджоу весь изогнулся, наклоняясь к брату и шепча ему на ухо, — таким умным, думаешь, что зацепил меня за самое больное… Шиффер, — он ухмыльнулся, — я никогда этого не скрывал. То, что мне нравится разочаровывать папочку — я об этом говорю каждым своим действием, каждым словом о нем. Да, Улькиорра, я все делаю назло ему. И сдохну я тоже ему назло. И назло тебе. — Гриммджоу, прекрати это. — Шиффер отвернулся. Джагерджак резко выпрямился и положил ладонь на рану: — Ты уж не обижайся, маленький. Ты сам все просрал. А у меня уже есть кое-кто, кому я доверил бы свою жизнь с куда большей охотой, чем тебе. Улькиорра поднялся. — Этот рыжий парень? — Да, Уль, этот рыжий парень. Сын человека, который когда-то спас мою жизнь. Глаза Гриммджоу неожиданно потемнели и Улькиорра непроизвольно отшатнулся назад, когда брат подошел слишком близко. — Если вы посмеете хоть как-то к нему притронуться — вырву глотку, Шиффер, — его голос звучал глубоко и низко, рокочуще-угрожающе и Улькиорра сглотнул, — сначала тебе. А потом ему. — Не сможешь, — покачал головой Шиффер и блеснул перед глазами звериный оскал Пантеры. Гриммджоу явно сдерживался, чтобы не свернуть ему шею прямо на месте, и только исходя из этого, Улькиорра сделал все нужные выводы. — О, — пораженно выдохнул он, — ты привязался к этому мальчишке, Джагерджак. Как бы ни хорохорился, ты себя с потрохами выдал. — Снова твоя знаменитая проницательность, — протянул с сарказмом Гриммджоу, — я минуту назад тебе об этом сказал другими словами. Можешь преподнести это Айзену как мое слабое место. Только не пожалей об этом потом. — Твои вечные пустые угрозы, — Улькиорра покачал головой, хоть и понимал, что рискует — Пантера никогда не церемонился. А вот Гриммджоу мог и замяться. Но спустя столько лет, становилось сложно отличить эти стороны его брата, настолько они слились воедино, во что-то среднее, и не менее завораживающее. — Пустые? — шепот на ухо пустил ледяные мурашки по коже, — То, что я не порвал твою чертову задницу, и не свернул твою блядскую шею, еще не значит, что мои угрозы ничего не стоят. Надо будет — я тебя выверну наизнанку. Ты орать будешь, и умолять, чтобы я тебя прикончил, даже при всей твоей отмороженности. — Прекрати трепаться, — Шиффер спокойно отвернулся от Гриммджоу, не заметив, как недобро блеснули голубые глаза, — где моя машина? Джагерджак глянул в экран телефона: — В трех кварталах отсюда. Улькиорра отправился к входной двери. В носу противно хрустнуло, когда лицо резко воткнулось в стену. Во рту появился металлический вкус крови и Шиффер закашлялся, стараясь ее выплюнуть. Губы надсадно болели, явно обретя еще несколько достаточно глубоких трещин. Гриммджоу дернул его за волосы назад и приложил об стену снова, но так, чтобы парень не отключился. — Неблагодарная, лживая тварь, — шипел он на ухо Улькиорре, слыша, как тот захлебывается кровью из разбитого носа и губ, — верни мне того парня, которого я когда-то был готов ценой своей жизни защитить. — А ты… — еле как прохрипел брат, — верни мне того парня, который боялся причинять мне боль и любил, словно в последний раз в жизни. — Сдох тот парень, — Гриммджоу слизнул скользнувшую по бледной скуле каплю крови, — когда понял, что его променяли хуй знает, на что. Не смей больше показываться на пороге моего дома, Куатро. Услышав свое прозвище, Шиффер дернулся всем телом, но, вырвавшись, понял, что Джагерджак немыслимым образом успел открыть дверь и выпихнуть его в коридор. Откашливаясь от крови, Улькиорра поднялся и с сожалением осмотрел окровавленные руки. А Гриммджоу, тяжело осев у стены по ту сторону двери, вцепился в волосы и тихо, почти беззвучно, заплакал.