***
— Этот город превосходен ночью, не правда ли? Гриммджоу отвел взгляд от панорамного окна и неопределенно хмыкнул, глядя на сидящего напротив Айзена, который аккуратно нарезал свой стейк. Он выглядел настолько безмятежно и доброжелательно, что это почти подкупало. Но Джагерджак не спешил вестись на это. К несчастью, он знал этого человека слишком хорошо, чтобы купиться на внешне обманчивое спокойствие. Ему что-то нужно. Опять. Он отпил заказанный виски и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди: — Выкладывай уже. — Снова эта твоя закрытая поза, — не поднимая взгляда, улыбнулся Соуске. — Я понимаю, у тебя нет причин доверять мне. Но я сейчас не заинтересован в том, чтобы обмануть тебя. — Снова. — Что? — Обмануть меня снова, — хмуро поправил его Гриммджоу, снова повернув голову к окну, — каждый наш разговор заканчивался тем, что ты так или иначе меня наебываешь. Или, по крайней мере, пытаешься. К чему этот цирк, Айзен? Снова решил в отца поиграть? Он чувствовал, что воздух вот-вот заискрится вокруг них — настолько сильно они оба напряжены. Но если Соуске умеет это скрывать, то вот у Гриммджоу никогда не было проблем с проявлением своих искренних эмоций. Джагерджак пытался просчитать все, что может произойти дальше, но все же Соуске бывал слишком непредсказуемым. — Как идет написание программы? — спокойно поинтересовался мужчина, принявшись за трапезу. Джагерджак снова сделал глоток виски: — Почти все готово, остались предварительные тесты. Иль Форте здорово поработал, мне оставалось лишь дописать отдельные части, отвечающие за безопасность. Теперь мне нужно натравить эту хрень на несколько серверов, залить в нее пробные данные и проверить, как она реагирует на угрозы. Кажется, Айзена эта новость здорово обрадовала. — Замечательно, — сказал он, широко улыбнувшись, — какие ресурсы нужны? — Сервера, собственно. С остальным справлюсь я и Зеро, — Гриммджоу передернул плечами. — Ради этого ты меня поволок сюда? Соуске загадочно прищурился и не ответил. Джагерджак откровенно занервничал, но также решил промолчать. — Взгляни на этот город еще раз, сынок, — наконец Айзен отставил тарелку и мягко поднялся, обходя стол. Он остановился за спиной Джагерджака и положил ладони ему на плечи, ощутив, как парня мелко колотит. — Он задыхается. В преступности, предвзятости, стереотипах и продажности. — Чьими молитвами? — язвительно спросил Гриммджоу, подняв голову. Соуске мягко рассмеялся: — Если мне не изменяет память, еще Николло Макиавелли говорил: «Не можешь победить толпу — возглавь ее». Как думаешь, у меня здорово получилось? — Если ты и мог преуспеть в чем-то, так это в лидерстве над говном в обществе, — Гриммджоу раздраженно покосился на его руки, но стряхивать не стал. — К чему все эти речи? — А как ты думаешь, я бы мог попытаться сначала возглавить это, как ты выразился, говно, а потом одним щелчком уничтожить его? — Айзен склонился к нему, продолжая смотреть в окно и сжимая пальцы плотнее. — Мне кажется, что смог бы. — С какого это хуя ты в санитары леса заделался? — криво ухмыльнулся Гриммджоу. — Я слишком хорошо тебя знаю, тебя ничто не волнует, кроме собственной шкуры. — Ты ошибаешься, сынок, — Айзен покачал головой, — пойдем-ка, перекурим на веранде. Он ушел к вешалке и вскоре вернулся с кожаным пальто Гриммджоу и даже помог сыну набросить его на плечи. После чего официант, приветливо улыбаясь, открыл мужчинам высокие стеклянные двери, ведущие на открытую веранду ресторана. Оперевшись на холодные поручни, Гриммджоу достал сигареты и, поделившись с Айзеном, прикурил себе и ему. Мужчина, затянувшись, улыбнулся: — Сменил гнев на милость? — Нет, — парень сунул сигарету в зубы, — подыгрываю. Мне начинает нравиться этот твой спектакль. Продолжай. Ночной город раскинулся под ними, и они с высоты птичьего полета могли наблюдать за неоновыми вспышками билбордов, мечущимися туда-сюда огнями проезжающих машин, а также за бесконечной массой людей, что непрерывным потоком даже по ночам двигалась по улицам. Где-то там, внизу, люди живут своей жизнью. Кто-то возвращается домой, кто-то отправляется на ночные смены, толпы гуляют, сидят в барах, пьют, развлекаются. Полиция патрулирует улицы, но даже они не в состоянии поймать всех проституток, всех наркоторговцев или ублюдков, которые сейчас наверняка в переулке кого-то грабят или насилуют. Утром в 911 поступят новые вызовы, и полицейские, в том числе бывшие коллеги Гриммджоу, отправятся на поиски. Ичиго придет на работу, выпьет дрянной кофе из старой кофемашины, после чего его поймает Кучики или Абарай, и они снова отправятся на что-то новое. Расследовать, ловить, защищать. От мыслей об угрюмом рыжем парне дыхание перехватило и Джагерджак, глубоко вдохнув сигаретный дым, зажмурился. Все теперь для него было кончено. Он сильно сомневался в том, что Куросаки снова захочет его увидеть. Слишком много боли. Слишком много правды откроется его рыжему солнцу. Правды, о которой стоило бы молчать вечно, но уже было невозможно. — О чем задумался, Гриммджоу? — Соуске приблизился к нему и тоже посмотрел на город. — Город прекрасен. И я хочу сделать его еще лучше. — Путем шантажа и убийств? — мрачно улыбнулся Гриммджоу. — Клин клином, — безмятежно пожал плечами Соуске. — Этот город нуждается во встряске. Он запаршивел в своем консерватизме, ведь столько лет жить под правлением одной и той же влиятельной семьи — достаточно вредно. Не спорю, день ото дня мы становимся все богаче, людей приезжает сюда все больше, но жестокие жернова системы перемалывают всех, кто пытается пробиться на хотя бы отдаленно тот же уровень, что и мы. — Вместо того, чтобы разрушать, ты мог бы внедриться и вносить изменения изнутри, — резонно заметил Гриммджоу, даже не заметив, как его увлек этот разговор. — Почему ты хочешь все к хуям развалить? — Когда всего навалено слишком много, проще разнести все к чертям и написать все с чистого листа. Я не надеюсь, что ты поймешь, но хочу попросить, чтобы ты мне хотя бы не мешал, — Айзен посмотрел на сына неожиданно серьезно. Гриммджоу поморщился: — И не собирался, мне это зачем? — Я сомневаюсь, Гриммджоу. Я уверен, что ты попытаешься мне помешать, — мужчина приблизился к нему вплотную, глядя прямо в глаза. — Поэтому хочу попросить спокойно. Когда все закончится, ты можешь забрать своего Куросаки и свалить отсюда, куда захочешь, я больше не стану тебе мешать или преследовать. Компания перейдет в руки Улькиорры и Эспады, а я спокойно буду до конца жизни пить джин и пожинать плоды, — он прерывисто вдохнул исходящий от Гриммджоу запах одеколона и сжал кулаки. — Не мешай. Это все, о чем я прошу. Джагерджак неожиданно понял, что Айзен сейчас боится его. Снова, как тогда, в кабинете. И от этого понимания его захлестнуло чувство небывалого восторга. Они наконец-то действительно поменялись местами. Соуске опасается его, он не знает, и не может знать о его мыслях, и поэтому пытается хотя бы как-то вывернуться. — Ох, Айзен, какая трогательная речь, — он взял мужчину за подбородок кончиками пальцев и ощутил мелкую дрожь. — Что ты трясешься? Кажется, у нас был уговор — я заканчиваю «Хоугиоку», а ты съебываешь из моей жизни. Такой был план. Почему ты решил, что я стану от него отходить? Он говорил тихо и вкрадчиво, пока Айзен прямо смотрел в его глаза и не шевелился. Не убирал руку, не двигался, и, кажется, даже не дышал. — Ты мне слишком много дерьма сделал, здорово меня отделал за всю мою жизнь, — Джагерджак задумчиво опустил взгляд, второй рукой проводя рукой по мягкой ткани белого пальто и забираясь под его полы, обнимая за талию. — Но я не настолько злопамятен. Если ты и правда оставишь меня в покое, то я дам тебе то, чего ты хочешь. Даже сейчас. Перила за его спиной едва слышно скрипнули, а сам Гриммджоу едва не перевалился через них, когда Айзен яростно набросился на него, целуя в губы и шею. Он хрипло застонал, перехватывая руки, которые уже сжали его спину, прижимая плотнее: — Блять, как же ты на мне помешан, черт возьми… Соуске зашипел в его шею и прикусил кожу до крови: — Опасно, Гриммджоу, я ведь и пошатнуться могу. — Да не пизди, я все еще тебе нужен, — Джагерджак хрипло засмеялся и прикрыл глаза, ощущая горячие поцелуи, от которых ноги подкашивались. Ему было слишком мерзко от того, что тело предательски поддавалось на эту провокацию, но с другой стороны — если этим получится усыпить бдительность Айзена — то он выложится на полную. — Я не дотерплю до дома, — тяжело дыша, сказал он, — так что тебе лучше или остановиться, или… Соуске рванул его к себе за воротник и поцеловал снова: — Мне тоже трудно сдерживаться, — он потянул парня обратно в ресторан и, отмахнувшись от растерянного официанта, сразу направился к лифту. Персонал провел мужчин ошарашенными взглядами, а хостес, вздохнув, подошла и закрыла счет Айзена. На изумленный взгляд все еще прибитого зрелищем официанта, она пожала плечами: — Это хозяин ресторана. Уверена, ему было приятно с тобой познакомиться.***
— Сучий лимузин, — Гриммджоу потер лоб, которым он приложился, залезая в машину. Его вело, руки дрожали, а пуговиц на рубашке Айзена осталось не так много. Соуске прижал его к полу салона, и Гриммджоу мог вдоволь налюбоваться тем, как вечно собранный и сосредоточенный мужчина сейчас трясся от желания сорвать с него одежду и взять прямо так, без прелюдий. Аккуратно уложенные каштановые волосы растрепались, мягкими прядями обрамляя красивое лицо, на котором, хоть и постепенно, проступал возраст, но некий шарм был даже в этом. Гриммджоу был готов вечно себя проклинать за то, что снова позволяет этому случиться, но он понимал, что сейчас контроль в его руках. И только ради этого мимолетного чувства власти он окунулся с головой в ощущения, оставив мысли и чувства где-то на задворках сознания. — Ненавижу тебя, — хрипло прошептал Айзен, когда Гриммджоу притянул его к себе за воротник рубашки и тягуче поцеловал. Глубоко, с языком, влажно и дерзко — только он так умеет. И только ему так было можно. Айзен всю жизнь смотрел на всех свысока, со снисходительной улыбкой, как бы давая понять, кто тут главный. Но теперь так смотрели на него, и что забавно — он хоть и оставался сверху физически, а вот морально — уже не факт. И сопротивляться этим диким голубым глазам он больше не мог. Поцелуи с привкусом вишневых сигарет — они оба такие курили, как дань прошлому. От чего-то нельзя отказаться даже спустя годы. Только прошлое у них было разное. Айзен курил их, потому как еще не потерял все свои принципы, и ему хотелось надеяться, что хоть что-то в них еще осталось и хорошее. А Гриммджоу курил их, как память своим сломанным, разбитым надеждам. — Раздевайся, черт возьми, — Гриммджоу зарылся руками в его волосы, слегка влажные — в машине жарко, или они сами так разогрелись — да и плевать. Вскоре белая рубашка, лишенная большей части пуговиц, полетела на обитое черной кожей сиденье. Гриммджоу знал это тело прекрасно, помнил, где погладить и коснуться, вызвать дрожь и тихие вздохи, а где поцеловать, чтобы заставить скулить и просить продолжать. Обводя пальцами крепко сбитые мышцы, он улыбался. Потянул к себе за плечи, поднял бедра, прижимаясь к чужим, и почувствовал, что его хотят. Как никто в мире его не хотел. С Айзеном так было всегда. И будет. Пока кто-то из них не умрет. Путаясь в руках, сплетаясь языками, они были ограничены пространством, и потому отчаянно толкались, пока не нашли нужное положение. — Бля… — стоя на коленях, выдохнул Гриммджоу, когда в волосы властно зарылись, наматывая на кулак. Соуске, уже сбросивший свои охуенно дорогие брюки, расположился на сиденье, широко расставив ноги и глядя из-под полуприкрытых век: — Я не заставляю. — Да поебать, — Джагерджак жарко выдохнул это в теплое бедро и провел языком по стволу снизу вверх, тем самым заставив Айзена тихо выдохнуть и прикрыть глаза. Обхватывая уже порядочно окрепший член губами, он прикрыл глаза и снова прогнал мысли о том, что ему давно пора прекратить вестись на подобное. Не до этого. Не до… Головка резко ткнулась в нёбо, а сверху раздался довольный стон. Едва не поперхнувшись, Гриммджоу поднял заслезившиеся глаза на Айзена, но тот даже не заметил этого — он закрыл глаза, тяжело дыша, и все его тело замерло в сладостном напряжении. Его рука потянула назад за волосы, а затем резко вернула обратно, а бедра подались навстречу, член больно толкнулся в горло, и Гриммджоу непроизвольно попытался застонать, уперевшись ладонями в сиденье. Но его внезапно вштырило. Захотелось еще, штаны резко стали слишком тесными, но пальцы судорожно вцепились в сиденье, он был не в силах сейчас отвлечься. Теплая дрожь продрала от шеи до ступней, и если бы он не взял себя в руки сразу, то точно бы кончил прямо сейчас. Он двинул головой снова, стараясь снова нарваться на это потрясающее чувство, но оно теперь ускользало, и пришлось ускориться, чтобы хотя бы немного усилить удовольствие. Гулкие, пошлые звуки падали в царящую вокруг них тишину, Джагерджак покорно подстроился под сбивчивый ритм и уже более охотно двигал головой навстречу. Языком обводя набухшие вены, лаская головку и снова позволяя трахать свое горло до боли. Не первый раз он это делал, но впервые он так этого хотел. Возбуждение с каждой секундой становилось все более невыносимым, а хриплые стоны сверху только подгоняли его. Слезы непроизвольно лились из глаз, и Гримм снова посмотрел на Айзена, который уже внимательно следил за ним, а его карие глаза словно заволокла дымка. Он знал этот взгляд. И поэтому закрыл глаза, приготовившись. Кончая, Соуске насадил его горлом до упора, и Гриммджоу с трудом заставил себя сглотнуть, просто чтобы не подавиться. Когда Айзен легким движением оттолкнул его, Гриммджоу хрипло закашлялся, вытирая мокрый от слюны подбородок. Руки тряслись, и он с трудом все-таки расстегнул ширинку, заметив, как у Айзена при этом блеснули глаза. — Интересно, Шиффер сразу понял, что проще не сопротивляться? — тихо спросил он, ухмыльнувшись. Айзен вытер покрытый испариной лоб и расслабленно улыбнулся: — Не сразу, пришлось долго учить его расслабляться и дышать носом в процессе. — Так вот с кем он научился так отсасывать, — Гриммджоу вытащил из встроенного в подлокотник отсека презервативы и почти пустую баночку смазки. — Ого, ты его драл тут достаточно часто, я смотрю. Айзен выхватил баночку из его рук и, когда Джагерджак, сбросив джинсы, устроился на его коленях, выдавил остатки смазки себе на пальцы: — Ты так спокойно об этом говоришь. Неужели в душе совсем ничего не ёкает? — Если у тебя не ёкает, когда ты трахаешь собственного сына до потери сознания, то у меня и подавно не должно, — Джагерджак приподнялся, позволяя Айзену нанести смазку и толкнуться пальцами внутрь, — только давай без понтов. — Как скажешь, — Соуске протолкнулся глубже, и Гриммджоу едва слышно захрипел, выгнувшись назад. Он достаточно быстро заставил себя расслабиться снова и двинул бедрами навстречу, насаживаясь сильнее. — Блять, глубже… — получилось даже как-то умоляюще, но это в итоге сыграло ему на руку. Соуске притянул его к себе и принялся двигать пальцами внутри, раз за разом задевая простату, от чего у Джагерджака достаточно быстро слетели тормоза. Согнувшись, он обнял мужчину за шею и шептал только что-то нечленораздельное вперемешку с просьбами продолжать. Тело плавилось, голова пустела, в ней гудело только одно желание — поскорее кончить, а будет ли он при этом оттрахан до изнеможения — его не волновало. Секундная заминка на надевание презерватива, и Айзен крепко сжал его бедра, пока Гримм, закусив губу, насаживался, глубоко и сосредоточенно дыша. Когда он вскинул голову и хрипло застонал, Соуске мягко привлек его к себе, снова заставив склониться: — Головой еще долбанешься… Либо на пол, либо продолжаем так. Джагерджак поцеловал его, кусая губы, и начал двигаться. Ещё, ещё-ещё… Он закрыл глаза, обнял мужчину за шею и постарался не стонать совсем уж громко. Ему нужно было это, чтобы снять напряжение, чтобы выкинуть все из головы, расстаться с сожалениями. Он едва не пропустил то, что Айзен резко бросил его на сиденье и навис сверху, глядя дико. Зарывшись в мягкие каштановые волосы ладонями, он привлек мужчину к себе, целуя пересохшие от частого дыхания губы. И тут же мучительно простонал в поцелуй, ощущая, как партнер начал двигаться в нем. В груди разрастался огромный огненный шар, и хотелось как-то выпустить это наружу, поэтому Гриммджоу обхватил Айзена обеими руками, раздвинул ноги шире и сбивчиво прошептал: — Только не вздумай… Не вздумай остановиться… Прибью, придушу, если ты… — Ни в коем случае не посмею, — улыбнулся Соуске, замутнено глядя в слезящиеся голубые глаза. — Я слишком долго ждал этого, чтобы остановиться сейчас. Гримм застонал снова от очередного движения и раскинулся на сиденье, позволяя Айзену делать с ним всё, что тому захочется. Соуске подтянул его за бедра ближе и перешел на более жесткий ритм, одновременно с этим умудряясь задевать нужное место каждый раз все сильнее, отчего Джагерджак уже откровенно стонал в голос, даже не думая сдерживаться. Он только закрывал запылавшее лицо ладонью, чувствуя, как Айзен гладит его по груди, шее и плечам, слегка царапая короткими ногтями. — Боже… Боже мой, Гриммджоу… — едва слышно шептал Соуске, ускорившись и чувствуя, как постепенно приближается к разрядке. Он дрожащими руками подхватил Гримма и заставил сесть, входя под углом и чувствуя, как распаленный и жарко стонущий парень сжимается сильнее, и как его трясет. Гриммджоу уже сам качался вверх-вниз, почти бездумно, закинув руки на плечи Соуске, и тот видел его совершенно невменяемое от наслаждения лицо. Он абсолютно открыт и расслаблен, и явно хотел продолжать ещё и ещё. Держа парня за талию, он поддерживал ритм, вздыхал в покрытую испариной шею, кусал, целовал, пока совершенно затраханный Гриммджоу шепотом умолял продолжать. В какой-то момент они столкнулись взглядами, и Айзен сжал Гриммджоу в руках так сильно, что тот хрипло вскрикнул и выломился назад, кончая долго и задыхаясь от оргазма. Соуске раздосадованно прикусил губу и опустил голову на плечо дрожащего парня, с трудом заставив себя остановиться. — В чем дело, блять? — хрипло и грубо спросил Гриммджоу, гладя его по спине. — Почему ты остановился? Мужчина устало вздохнул, но как только он открыл рот, чтобы ответить, то почувствовал, как его шею несильно сдавили пальцами. — Я ведь сказал… — срываясь, прошептал Гримм, нетерпеливо двинув бедрами. — Я придушу, если остановишься. Айзен стиснул его бедра и насадил на себя так, что парень не выдержал и тихо заскулил. — Не пожалей об этих словах, Гриммджоу, — мужчина оставил очередной засос на его ключице. — Я могу долго. — Ну так и я еще не успокоился, — Гримм дернул его за волосы, кусая-целуя губы и Соуске сорвался на поистине безумный темп, сорвав с губ Джагерджака сдавленный крик. — Боже, блять… — простонал парень, закатывая глаза. Чувствительные после оргазма стенки отзывались на каждое движение болью, но у него не было сил попросить Айзена остановиться, он мог только скользить взмокшей спиной по сиденью, открывая рот и выпуская мучительные стоны и вскрики. Соуске вдруг замедлился и склонился к нему, бережно целуя шею, и от такого контраста все тело Гриммджоу словно нагрелось до предела, хотелось взорваться. Он метался между неторопливой лаской и желанием быть оттраханным так, чтобы сорвался голос. Айзен двигался в нем глубоко и размашисто, он едва мог держаться на дрожащих руках, смотрел на Джагерджака так, что сомнений не оставалось — второй вариант хотел не только Гримм. И, содрогаясь от желания, Джагерджак обнял его за шею. Смахнув капельки пота, он поднял бедра, и выдохнул только одно: — Сильнее, мать твою. Айзен болезненно выдохнул, и Гримм грешным делом подумал, что погорячился. Но когда его перевернули на живот, ставя на колени, он понял, что именно Соуске задумал. Хоть бы сейчас Айзену никто не позвонил, мысленно взмолился Гриммджоу, пока из его горла рвались неприлично высокие и протяжные крики, а глаза сами закатились, он не в силах был смотреть на мир вокруг, тело было полностью отдано под контроль Айзена, который вколачивался в него с такой силой, что сознание держалось лишь на тоненькой ниточке. Зад горел, член снова налился кровью, но Гриммджоу даже не пытался к нему потянуться, он был уверен, что сможет кончить только от того, как его имеют. Он попытался закрыть глаза и сосредоточиться на том, как сзади сдавленно дышит Соуске, он явно сдерживался и старался быть тише, но Джагерджак был готов на все, чтобы услышать его голос. Он резко опустился на пол, встал на локти и выгнул спину, позволяя любовнику войти так глубоко, насколько это вообще было возможно. От нахлынувших ощущений он не смог сдержать позорного всхлипа, но он наконец-то услышал, как Айзен сначала пораженно ахнул, а затем замер, стонуще выдыхая. Но после продолжил двигаться, даже этого оказалось недостаточно. С чего все началось, тем и закончится. У них всегда все было достаточно жестко и агрессивно, и этого хватало, чтобы хотелось забыть обо всем. Просто секс, жесткий трах, в невысокой, мать его, машине. Того гляди, треснешься башкой, но плевать. Гриммджоу все же поднял голову, закатив глаза и, сука, как же ему было охуенно. Когда оргазм выбил его из реальности, всего-то на несколько секунд, он все же не сдержал свой голос и застонал не хуже прожженного актера из хардкорного порно. Кажется, Айзен не останавливался еще какое-то время, пока, наконец, тоже не кончил, задавив громкий выдох и сцепив зубы. Гриммджоу еле как поднялся и осел на колени, сгорбившись и переводя дыхание. — Вытрись. Он взял салфетку и, приведя себя в относительный порядок, оделся, пустым взглядом сверля пространство перед собой. Айзен что-то ему говорил, но сейчас ему было не до этого. Он безропотно принял его помощь и, устроившись на сиденье, моментально вырубился. Айзен, заметив, что парень уснул, осторожно уложил его головой к себе на колени и, перебирая взмокшие и запутавшиеся голубые волосы, легко улыбался своим мыслям, пока Гриммджоу спал, не видя снов. Город окутала ночная тьма, и их лимузин ехал по светящимся лентам дорог. Это был долгий день. А впереди его сына ждал еще долгий путь.