***
Погода испортилась совсем. На улице было зябко и накрапывал дождь. С одной стороны, посматривая на дисплей телефона, Колбая хотел развернуться и пойти обратно, а по возвращению хорошенько отчитать Фильченкова за такие выкрутасы, а, с другой стороны, он все еще не поборол всю злость, а его гордость не позволяла вернуться, потому, натянув косуху поудобнее, Колбая пошел плутать по улицам. На дисплее телефона мигало одно сообщение, от Ромы. Рома: «Пожалуйста, вернись.» Короткое, но заставляющее сердце Колбая сжаться. Но не поддаваясь на позывы вернуться домой, Колбая просто шел и шел, игнорируя колющее чувство в груди. Один пейзаж сменялся практически идентичным. У домов различался лишь фасад, совсем немного, да и цвет домов тоже был разный. Лицевые фасады скрывали множество квартир, в которых по-своему кипела жизнь. Сегодня выходной, а потому неудивительно, что в квартирах было полно народу. Было видно, как кто-то курит, высунувшись из окна, кто-то просто разглядывает улицу, попивая давно остывший кофе, а некоторые дети глядят на прохожих, прижавшись к стеклу. Джонни ни разу не пожалел, что в последний момент все же решил схватить очки, что лежали на рабочем столе Ромы, потому что, рассматривать все вокруг в разы интереснее, чем наблюдать за размытыми пляшущими пятнами. Джонни решил завернуть в ближайший переход, оттуда ныряя в метро. Черт знает, что дернуло его поехать в центр города, но сейчас, он трясся в вагоне, проезжая одну станцию за другой. К его счастью, от станции, на которой жил Рома, до центра было недалеко, а потому, слушая названия станций, Джонни залипал перед собой. Кажется, его кто-то узнал даже за маской, но сейчас ему было не до всего этого. Ему просто было не до всего, но его голова была абсолютно пуста. Мысли просто покинули его, оставляя место сонливости, что заволокла его мозг и сознание пеленой. Именно поэтому он выскочил из вагона в последний момент, нечаянно налетая на какую-то женщину. Его путь лежал от метро до Зимнего дворца.***
Рома места найти себе не мог, мечась по квартире туда-сюда. Они ни разу так не ссорились, — если это можно назвать ссорой, — с Джонни. Самое главное, что это произошло в реальности, а не в интернет-пространстве, где все намного проще. Проще, потому что ты не видишь лица собеседника и можешь с лёгкостью свести все в шутку или рофл. В реальной жизни, увы, это не так уж и просто. А потому Рома то включал, то выключал телефон, борясь с сильным желанием написать другу. Но его останавливал страх, что он сделает хуже. Или что Джонни больше не хочет его видеть. В любом случае, Рома принял решение просто ждать, а потому, договорившись с некоторыми друзьями на съёмку, сел за компьютер, погружаясь в дела, что могли бы его хоть немного отвлечь.***
Не помогло. Рома не мог найти себе места, все порываясь схватить телефон, начать названивать другу, что ушел из квартиры уже несколько часов назад, но… он понимал, что Джонни надо отойти от утренней ситуации, а потому его лучше было не беспокоить. Время шло, минута сменялась часом и так далее, а от Джонни не было ни одной весточки. Тревога нарастала, заставляя Рому вечно вскакивать с кровати и начинать ходить по комнате кругами. Не выдержав, Фильченков схватил куртку, телефон и рванул из дома, названивая Фляжке. Звонки проходили, но ответа не было и у Ромы в груди до последнего теплилась надежда, что тот попросту игнорирует его. Неприятно, но лучше, чем тот факт, что с Джонни что-то случится. В ближайших кварталах его не оказалось. Рома мог поклясться, что обошел все закоулки, все вдоль и поперек, прочесал каждую улочку, но нигде Джонни не было. А это значит, что тот уехал куда-то на метро. Руки опустились сами собой. Фильченков, сжимая зубы от обиды, — на самого себя, — развернулся на 180 градусов и двинулся в сторону дома, шаркая ногами и пиная каждый камень, попадавший в его поле зрения. Бабки неприятно смотрели на него косыми взглядами, явно придумывая себе в своих головах какие-то истории или даже целую жизнь для Ромы. Но сейчас ему было плевать на то, что думает о нем кто-либо. Фильченков быстро и много раз проморгался, только ускоряя шаг. Слез ему еще сейчас не хватало. Вернувшись домой, Рома скинул уличную одежду и, пошарив рукой, взял футболку. Та была ему велика и пахла явно не его духами. Рыкнув под нос и решив не переодеваться, так и оставаясь в чужой футболке, Фильченков залез в кровать, закутываясь в одеяло и обкладывая себя подушками. Уснуть сейчас казалось и не такой плохой идеей.***
Колбая казалось, что он слышит телефонные звонки и с выключенным звуком, даже когда стоит режим «не беспокоить», настолько часто Рома названивал другу. Фантомные звонки продолжали бесить, заставлять выхватывать телефон из кармана и проверять, проверять, проверять. Но ничего. Пусто. Никто больше не звонил. С одной стороны, Колбая распирала противная и ехидная гордость, что вот, он заставил своего друга волноваться, такой он «молодец», проучил злого Рому. А с другой стороны… Неприятное чувство уже как пару часов засело в груди, заставляя нервничать и стрессовать. Но каждый раз, как только появлялся порыв поехать домой, Джонни душил его, закидывая в самый дальний уголок сознания. Ничего, ничего, Рома переживет, мальчик не маленький… ведь так? Мысли, словно паразиты, скапливались в голове, превращаясь в кипящую кашу. Это раздражало. А что помогает против и ненужных мыслей? Верно, алкоголь. И может, бухать не в своем городе, хрен пойми где и с кем — плохая идея, но Джонни сейчас было наплевать. Так что, открыв навигатор в телефоне, он отправился в ближайший бар.***
К счастью, идти было не так далеко, что приятно удивило и порадовало Джонни. Бар встретил парня приятной обстановкой и малым наличием посетителей, хотя уже смеркалось и на город опускался вечер. Джонни сел за барную стойку, заказывая кружку пива. Бармен кивнул и налил, приготавливаясь слушать историю Колбая, такую же скучную и обыденную, как у сотни других посетителей, что протекали однообразным потоком. Но Колбая молчал, рассматривая пустым взглядом поверхность стола. — Трудный день, да? — скорее из издержек профессии или привычки, спросил бармен. В ответ молчание и тяжелый взгляд. — Девушка бросила? Колбая задумался, затем медленно покачал головой и сухо ответил: — Поругался с другом. Бармен, поняв, что его горе-собеседник не настроен болтать, лишь пожал плечами и сочувственно покачал головой. — Давай еще два стакана. Желательно чего покрепче. Звук стучащего стекла наполнил зал, а стаканы наполнил крепкий алкоголь. Лица рядом сменялись одно за другим, чужие голоса звучали белым шумом на фоне. Лишь один бармен неизменно маячил перед ним, подливая горячительные напитки. Сколько времени прошло? Может час? Два? Четыре? А может всего 40 минут? Джонни сказать не мог. Марево из цвета и света плыло перед глазами, язык отказывался работать, но мозг просил еще и еще, и Джонни повиновался, заливая в себя очередной стакан алкоголя. А потом пустота. Все, что он помнит — бармен, что провожает его до такси, вкладывает в руку его собственный ключ от дома и машет, пока такси удаляется куда-то. Джонни остается надеяться на то, что сегодня его никто не обворует.***
Ключ громко провернулся в дверной скважине, разрывая повисшую в квартире тишину в клочья. Казалось, словно отвыкшие от шума барабанные перепонки вот-вот взорвутся, настолько это было громким для Ромы. Особенно для только что проснувшегося Ромы, что воровато поглядывал на дверь. Ключи были только у двух людей, помимо Фильченкова, и это владелица квартиры и Джонни. Как бы Рома не боялся прихода Джонни, но надеялся и молился, чтобы это оказался он. На пороге, ужасно шатающийся и вусмерть пьяный, стоял Колбая, рассматривая пол. Рома подскочил к нему, подхватывая под плечо. Тот что-то мямлил, кряхтел и ругался, но его речь была до жути несвязная, словно говорить пытался новорожденный, а потому Рома оставил попытки его понять. Здравая мысль посетила Рому, и тот, с горем пополам, отвел Джонни в спальню. От него разило спиртным, казалось, что запах скоро поселится в легких, вытесняя кислород и заодно все органы в организме. Настолько заполнял он все вокруг. А еще от Колбая несло привычным одеколоном, которым пахла каждая его вещь. Рома знал этот запах, ведь Джонни давно пользуется одним и тем же, не изменяя привычкам. Рома позволил себе судорожно вздохнуть, пока Джонни укладывался на кровать. Роме казалось, что глаза его друга сейчас прикованы к нему, следят за каждым движением, видят насквозь. Словно тот сейчас может прочесть его мысли, разглядеть подноготную. Но это все лишь казалось ему, так что, отряхнувшись, Рома выпрямился. Неприятный ком застрял в горле и Фильченков не мог бросить даже что-то по типу «спокойной ночи», он просто замер, рассматривая через темноту Джонни. А тот смотрел в ответ, видя картинку мутной и нечеткой. Но, даже несмотря на это, он знал, что перед ним стоит Рома. Рома, что не выпер его после всего случившегося. Что переживал. И беспокоился. Беспокоился об этом идиоте, что даже ни разу не ответил на его звонок. А потом и завалился к нему домой. Глубокой ночью. Пьяным. Чувство вины сжало горло, алкоголь снимал маску с чувств, а потому Джонни тихо всхлипнул, усаживаясь и протягивая руки к явно уставшему Роме. Тот, опешив, смотрел на все это зрелище, явно не понимая, что творилось в пьяной голове друга. Горячие руки коснулись его кистей, осторожно сжимаясь, а чужая голова уперлась в ребра. Джонни так и стоял, не двигаясь. — Прости, — раздался тихий шепот. Рома медленно выпутал свои руки, укладывая их на плечах друга. Джонни провел своими ладонями по предплечью Ромы, поднимая голову. Заплаканные глаза — все что видел Рома перед собой. Фильченков наклонился, обнимая Джонни. Крепкие объятья в ответ, кольцо рук сомкнулось вокруг Ромы. — Прощаю, — прошептали в ответ. Колбая откинулся назад, утаскивая за собой Рому. Его глаза слипались и в итоге он быстро провалился в сон. Рома еще долго разглядывал своего друга, скользя взглядом по его лицу. Сейчас Джонни выглядел совсем по-другому. Беззащитный, без своей привычной агрессии. Таким, Рома видел его не часто, и ему очень льстило, что Колбая мог предстать перед ним в таком виде. Это даже… согревало, в какой-то степени. Лежать чуть ли не впритык к другу, особенно, когда его руки обвились вокруг тебя — смущающий опыт, все что мог сказать Рома. Это было непривычно, особенно, если помнить о том, как Колбая чтит свое личное пространство. Но сейчас, тот пьян, а значит внутренние барьеры сняты, поэтому тот смело забил на все, обнимая Рому лишь крепче. Фильченков специально поерзал, чтоб понять, насколько крепко спит Колбая и, к его счастью, тот спит словно убитый, иногда что-то мямля во сне. Рома замирает, медленно выдыхая. Лицо Джонни было очень близко. Слишком. Фильченков залился сильным румянцем и был безумно рад, что Джонни не видел его сейчас, а то шуток, — ну или, проще говоря, подъебов, — было бы не избежать. Рома понял, что сегодня не выползет из этой хватки, так что, принялся осторожно сползать чуть ниже, а когда миссия была успешно выполнена, решил воспользоваться шансом, и закинул свои конечности на друга, решая использовать его как грелку. А Джонни был очень на нее похож. Большой и горячий, словно печка. Рома прижался крепче, хихикая от абсурдности ситуации. Увидели бы это шипперы, на месте попадали, ведь вот они, Рома и Джонни, спят в одной постели в обнимку. Ну и дела. Губы тронула улыбка. За последние пару дней, жизнь Ромы встала с ног на голову, обрела новые краски, а все благодаря одному оболтусу, что решил заявиться как снег в мае. Оболтусу, что сопит над ухом, обжигая дыханием. Осторожное прикосновение губ к макушке заставило Рому замереть и медленно перевести взгляд наверх. Спит. Джонни просто опустил голову. От сердца моментально отлегло, а затем оно стало биться в сотни раз быстрее. Щеки вспыхнули с новой силой. — «Кажется, сегодня кто-то не уснет.» — пронеслось в мыслях Ромы. Но потом, глаза постепенно стали смыкаться, а улыбка лишь сильнее расползалась по лицу. Как там говорится? Все хорошо, что хорошо кончается, верно? Ну а краснеть друг перед другом они будут уже утром.