***
«Мама», — написал Джонатан. Рука замерла над листком, это была страница из старой тетради в клетку. Косые солнечные лучи падали на бумагу через окно кабинета. «Я не знаю, что написать», — добавил он немного погодя. «Я хотел бы поговорить с тобой по-настоящему, но ты недостаточно этого хочешь в ответ, чтобы я хоть раз услышал твой голос с того Рождества». Он посмотрел на слова, слегка провёл по ним пальцами, зачем-то смазывая грифель. «Да, мама, я пишу записку для тебя на черновике. Не знаю, буду ли переписывать, но даже если я выгляжу жалко, меня это больше не волнует». На пару секунд Джонатана увлекло растушёвывание линий. Его пальцы посерели. Потом глаза закололо немного, и пришлось вернуться к письму. «Знаешь, мама, я не хочу больше вставать с кровати. Я не хочу слышать ваши голоса, когда вы переговариваетесь о чём-то, когда он меня мучает, а ты игнорируешь.***
— Ты чего тут забыл, парниша?.. Коп не был хорошим, судя по его взгляду, но Таббо, милый недоросток-Таббо, всё равно сказал вслух, что он хороший, потому что пытался задобрить его. Уилбур ненавидел себя за то, что младшие наследуют его навык изворачиваться и подлизываться вместо того, чтобы хорошо учиться в школе. Но больше в данный момент он ненавидел этого копа. Кривая ухмылка, стылые глаза, на шее и открытых из-за жары руках чётко проступали жилы. Уилбур взял себя в руки и изобразил виноватую, но приятную улыбку. — Я пришёл за своими братьями. Папа совсем не может вырваться, ему очень, очень жаль. — Не морочь мне голову, малыш. Без родителей я никуда не отпущу сопляков. Тем более, они пытались совершить кражу, хотя и утверждают, что невинны, как святые одуванчики с поджопной подушки господа бога… Знаю я таких. Зови отца, пусть разбирается со своими криминальными отпрысками, которых наплодил слишком много. Коп развернулся и потопал куда-то вглубь коридора. Уилбур догнал его через секунду. — Я горячо за них извинюсь. Клянусь, они просто дети, они только хотели есть… Этого больше не повторится. Просто у нашей семьи эти дни крайне тяжёлое время. Пожалуйста, войдите в положение… Если папа сейчас поедет сюда, он может потерять работу. Это слишком большой риск. Коп глянул на него через плечо, потом снова отвернулся. Они шли через душный зал, в котором за столами работали другие полицейские; никто не обращал на них ни капли внимания. — Честно говоря, меня мало волнует ваше положение. Я действую по закону. Пусть папаша тащит свой зад сюда. Или мамаша. — Она умерла, — тихо сказал Уилбур, чем неожиданно вызвал у мужика издевательский смешок. — Ещё что расскажешь? Что вы несчастные иммигранты? Что один из этих детей при смерти? Только пока документы о её смерти не увижу — слезу не пущу, ты уж прости. А то четвёртый фейковый сирота на неделе… Звони родителям, пока я не начал заполнять отчёт. Иначе я позвоню им сам. Уилбур почувствовал, как у него сжались зубы. Захотелось плакать от того, что один звонок***
— Шлатт?! Шлатт! Боже, это только ты! Я думал, грабители залезли в твой дом, о, бля, это что, кровь?! Джонатан… Не, уже Шлатт, при других он всегда Шлатт, вдруг понял, что жив. Он всё ещё сидел в отцовском кресле, а от того, что изменил положение, очень закружилась голова. Его руки были в крови. Его колени были в крови. Шорты и рубашка. Кресло. Шлатт сделал усилие, поднял ладонь и притронулся к лицу — оно было, кажется, цело? Только покрылось холодным потом и… под подбородком жгло. Кровь текла оттуда. — Шлатт? Шлатт?! Ты меня слышишь?! Шлатт?! — Что ты тут делаешь, Сниг? — слабо выговорил Шлатт, понимая, что его тело не слушается. Он не мог встать. — Ох, я слышал стрельбу! Я вызвал полицию, пожарных и скорую! Они едут, я просто думал, что кто-то в тебя стреляет! — И ты решил, что хорошая идея самостоятельно пойти проверить, кто именно?.. Веки были тяжёлыми. Шлатт закрыл глаза. — Нет, конечно, но я волновался! Эй, Шлатт, ты ранен! Тебе нельзя спать… Ох, блять, что делать… Подожди, надо перевязать! — Как ты мне шею перевяжешь? — губы едва шевелились. — Не шею, а щёку, я… Так… Как это делается, сука! Шлатт ощутил, как его голову обматывают тряпкой. Тряпка, а именно майка, пахла потом и херовым одеколоном, потому что Сниг считал, будто это привлечёт к нему девчонок. М, одеколон или пот?.. Шлатт не мог вспомнить точно. Захотелось спросить, но не получалось. Зато он помнил, что хотел умереть. Не получилось, судя по всему. Последним, что Шлатт запомнил из этого отвратительного утра, был звук сирен.***
Пока коп застёгивал штаны, Уилбур сидел на полу, прислонившись к двери головой. Он ничего не чувствовал. В голове были разные мысли, относящиеся к делу или не очень, странные экзистенциальные размышления и обрывочные попытки придумать, на что купить еды. Коп протянул ему сухую ладонь — Уилбур принял это, встал. Коп вытер ему рот большим пальцем. — Я сейчас пойду и сделаю вид, что за детьми явился родитель. Ты выйдешь через пять минут и будешь ждать около приёмной. Я выведу пиздюков туда. Уилбур кивнул. Он попытался заставить себя сказать спасибо, но во рту скопилась слюна, заставившая его поперхнуться словами. Коп ничего не ждал. Он сунул Суту в карман пачку влажных салфеток, потом обошёл его и исчез за дверью, а Уилбур остался стоять, пялясь в полку с какими-то документами. Жизнь — она как чёрный океан. Ощущение, что вырваться уже никогда не получится, сомкнулось над головой, светлые моменты становились всё более блеклыми, скрытые толщей безнадёжности. Чем глубже, тем нереальнее всплыть. Уилбур жил на одной решимости, барахтался какое-то время, говоря себе, что справится, пока не приходил такой вот момент, делающий очевидным то, как нихуя он не справляется. Как единственное, на что он способен, это быть дыркой. Уилбур вышел в коридор, побродил немного, провожаемый странным взглядом ещё одного копа, прежде чем найти приёмную. Напротив двери стоял ряд пластиковых стульев, привинченных к стене, Уилбур занял один. Рядом сидел какой-то полуголый парень, его возраста или немного младше. Руки и лицо соседа в некоторых местах были покрыты красным. — Хэй, — позвал Уилбур хрипло, стянул футболку через голову, оставшись в водолазке. — Держи. Извини, она мятая. Потом, спустя секунду, он отдал и салфетки. Парень посмотрел на него отсутствующе, потом на одежду. Улыбнулся кое-как. — Спасибо… Пока он вытирал руки, Уилбур смотрел в потолок. — Убил кого-то? — бесцветно спросил Сут, парень покачал головой. — Нет. Он выжил. — Упс. — Вообще-то он мой друг. — Зачем тогда ты пытался его убить? — Не пытался я! Когда я пришёл, он истекал кровью. А теперь его родители говорят всем, что я в него стрелял. Так и знал, что не стоило связываться с их ебанутой семейкой… Я думаю, он сам в себя выстрелил. — Хреново. — Ага. Они помолчали немного. Парень утопал в растянутой футболке Уилбура. — Я не хочу в тюрьму, — поделился он уныло. Уилбур кивнул: — Я тоже. Пауза. — А тебе она тоже светит? — Возможно. Сказать по правде, я думаю, что это одно из самых вероятных мест, где я закончу свою жизнь. — Ты вор? — М, сейчас нет. — Убийца? — Не убийца пока что. — Наркоман? — Нет. — Алкоголик? — Не-а. — Тогда почему ты думаешь, что тебя посадят? Уилбур тяжело вздохнул. — То, что в данный момент я не одно из перечисленных, не значит, что не стану в ближайшем будущем. Ты удивишься, как легко пробивать дно, когда нет другого варианта. — Уилл! Уилбур едва успел обернуться, прежде чем Томми набросился на него с объятием. Уилбур не хотел, чтобы к нему прикасались, пока он не вымоется, но это внезапное стремление невозможно было нормально обосновать, так что пришлось терпеть. — Ты пришёл… — тихо пролепетал Таббо, топчущийся рядом, Уилбур фыркнул. — Разумеется, я пришёл. Мне ведь больше нечем заняться, кроме как гонять за вами по чёртовым полицейским участкам! Томми спрятал глаза и отстранился. Уилбур провёл по лицу рукой, чувствуя себя дерьмом. — Дома поговорим о том, что вы вытворили… Он начал вставать, и неожиданно столкнулся с рыбьим взглядом копа, создавшего все эти проблемы. — Да, — коп улыбнулся. — Поговори с ними дома. Пошли, я подброшу. Наверняка ты уставший после всего. Блять. Вот что ему ещё нужно? Уилбур выжал из себя ответную улыбку. — Большое спасибо, мы доберёмся. Тут недалеко. (На самом деле пиздец как далеко, но лучше сдохнуть от усталости, чем провести с этим мудаком лишние сорок минут). — Да ладно тебе, — коп оскалился сильнее, — мне не сложно. Или у вас троих какие-то проблемы? Это предостережение. Уилбур нервно передёрнул плечами, тщетно пытаясь их расслабить. — Никаких проблем. Что ж… Спасибо… Он покорно зашагал за копом, одновременно бросая каждому из младших по красноречивому взгляду. Перед поворотом Уилбур обернулся на парня, которому отдал футболку. Тот слегка взмахнул ладонью в прощальном жесте. Уилбур кивнул ему. — Встретимся в тюрьме? — Возможно. В машине Уилбур назвал чужой адрес. Младшие на задних сидениях изо всех сил обсуждали человека-паука, притворяясь нормальными детьми; коп включил радио и фальшиво подпевал песне. Это, кажется, было что-то популярное — коп то и дело поворачивался, чтобы проверить, не подхватили ли пассажиры мотив, и неизменно разочаровывался. В какой-то момент автомобиль затормозил напротив «Sharky's». Уилбур, уставший от угадывания чужих намерений, просто посмотрел на копа вопросительно. — Готов поспорить, дети всё ещё хотят есть, — сказал тот, протягивая Таббо пластиковую карту. — Пусть сходят. Ни в чём себе не отказывайте, ребятки. Долг полиции — помогать попавшим в сложную ситуацию людям. Уилбур нахмурился, ловя его взгляд. — Благотворительность? — спросил он на выдохе. Коп неопределённо махнул рукой. — Это — да. Уилбур обернулся к младшим, к Таббо конкретно, и едва заметно кивнул. Таббо взял карту, они с Томми по очереди вылезли из машины и побежали в сторону двери. Уилбур смотрел им вслед. Совсем недавно ему исполнилось шестнадцать. Это большая цифра, они все это понимали, и Томми подарил ему рогатку, а Таббо — шапку, которую связал, прячась от хулиганов на уроках труда у девочек. Уилбуру исполнилось шестнадцать, он уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, какие люди добрые, а какие — ебаные суки. Чудеса случаются слишком редко, чтобы чистосердечно им радоваться… — Что Вы хотите? — Я уж думал, ты не спросишь. М, я закурю, ты не против? От этих детей у меня болит голова… — курить он начал, не дождавшись ответа на свой вопрос. — Так о чём я. Ваш отец, очевидно, никуда тебя не посылал вместо себя. Можешь не утруждать свой прекрасный рот и больше не пытаться навешать мне всякой хуйни, парниша… Вы из дома сбежали? — Что Вы хотите? — глухо и бесцветно повторил Уилбур, не оборачиваясь, коп цыкнул. — Отвечай на вопрос. Напомнить, кто из нас вшивая бродяжка? — Мы не сбегали. У меня есть дом и нет вшей. Коп протянул руку, взял Уилбура за волосы и дёрнул, заставив посмотреть на себя. Уилбур не позволил каким-либо эмоциям проскользнуть во взгляд, и коп отпустил его. — Хм, кажись и правда нет вшей, — согласился он перед тем, как затянуться. Уилбур набрал воздуха и, несмотря на то, что ему всё ещё хотелось плакать, повторил в третий раз: — Что Вы хотите? Что ты собираешься делать, ты, продажный извращенец. Скажи уже мне. — Ситуация вот какая. Ты отработал их кражу, и я закрою на неё глаза. Но на беспризорничество я пока не могу их закрыть, смекаешь? У нас три варианта сейчас. Первый — ты всё же знакомишь меня со своим папашкой, или ещё можно попрактиковаться в некромантии над могилой мамы. Второй, — он загибал пальцы свободной руки, — когда пиздюки вернутся, я отвезу вас троих обратно в участок. А то нехорошо как-то. Третий вариант — пиздюков домой, а ты, м… Тоже домой, но попозже. Догадываешься, наверное? Беспризорники всегда смышлёные. Выбирай, не торопись. Я не принуждаю ни к чему. Уилбур упёрся затылком в подголовник. Порыв ветра загнал дым в салон. — Кстати, хочешь покурить? Подожди секунду… Коп, слегка повозившись, сунул ему в ладонь зажжённую сигарету. Уилбур поднёс фильтр к губам и сделал затяг. Он обещал Томми, что бросит.***
Над головой был белый потолок. Джонатан лежал, смотрел вверх и думал, почему он стёр свои последние слова. В тот момент ему почему-то показалось, что это всё уже не имеет значения, раз он умирает сегодня… Вот только он не умер, а тех слов уже не было. Джонатан остался в этом мире со всем тем дерьмом, о котором сочинял записку, и понимал, что здесь он всего этого никогда и никому не скажет. Ожидание смерти переполнило его давно забытым чувством лёгкости, не счастьем и не радостью, не волей к жизни, а пустотой. Забавно, что единственным, что заполнило его дырку души за многие годы, стала грёбаная пустота. — Он выстрелил в Вас, не так ли? Шлатт резко почувствовал себя плохо от того, что кто-то ещё находится рядом с ним и подслушивал его мысли. — Я не хочу никого видеть и не хочу ни с кем разговаривать, — сказал он, не поворачивая головы. Вообще-то, кажется, его речь была не особенно разборчивой в этот момент. — Мистер Шлатт, сосед в Вас выстрелил из пистолета. Вы это понимаете? — Пиздёж. Большего говорить не хотелось. — Сосед стрелял в Вас. — Сниг его имя. Он не стрелял. Отъебитесь. — Я понимаю, что Вы хотите защитить друга, но мы пытаемся установить правду. — Пиздёж. — Ну же, надо, чтобы ты подтвердил слова своего папы, мальчик. Шлатту хотелось не быть, больше ничего не хотелось. Говорить ещё не имело смысла, и он молчал. Явился отец; сперва он начал выяснять что-то у Шлатта скандальным тоном, а когда не получил ответа — обратился к кому-то другому тоном ещё более скандальным. Потом, спустя вечность, всё затихло. Вот тогда Джонатан представил, что у него всё же получилось, и этот уёбищный мир пропал вокруг него, и осталась только тоска о том, что он стёр свою записку. Тоска была вязкая и липла к стенкам горла, лёгким, он задыхался в ней; тоска ложилась на него слой за слоем вместо погребальной земли, а Джонатан вроде и боялся остаться в могиле, но не мог заставить себя пошевелить даже пальцем. — Эй, Шлатт. Привет, это я. Шлатт узнал голос Снига, севшего на кровать рядом. Он не знал, почему и зачем они продолжают приходить. Собравшись с силами, Шлатт слабо кивнул, чтобы обозначить своё приветствие. — Эм, как ты тут?.. Кажется, Сниг и сам понимал, что это тупой вопрос. Шлатт закрыл глаза. — Плохо, — прошептал он, борясь с горлом. Сниг вздохнул. — Часто тебе плохо в последнее время… Постоянно грустишь. Ничего у тебя кроме этой грусти и нет. А жить когда? С кем? — он сделал паузу. — Я ухожу, Шлатт. На меня повесили твою попытку самоубийства и хотят посадить. Мы больше не будем дружить, потому что это слишком многого мне стоит. А ты… Раньше ты хотя бы хотел создать свою компанию. Теперь, похоже, ты не хочешь ничего, и ничего не собираешься делать… Дай угадаю, потому что родители. Вот только они просто какие-то люди, а не часть тебя. Ты отдельный человек, Шлатт, и меня заебало то, что ты зациклился на них. Ты меня слышишь? Секунда прошла в молчании. Сниг встал. — Говори что-нибудь. Ещё секунда. — А, к чёрту тебя и твою чёртову семью. Ты же так исчезнешь, Шлатт, ты понимаешь это? Твои родители останутся, а ты исчезнешь, потому что ты грёбаное ничто по жизни, у тебя нет даже попыток стать кем-то. Зато есть попытка самоубийства. Поздравляю. Пробиваем дно, забив хуй на другие варианты, которые у тебя хотя бы есть, вот — решение проблемы, которого ты заслуживаешь. Так или не так?! И он ушёл, не дождавшись ответа. Дверь хлопнула, и Джонатан слегка наклонил голову, чтобы посмотреть ему вслед. За окном темнело, а на кровати лежала аккуратно сложенная, но смятая футболка огромного размера, каких Сниг никогда не носил.***
Машина двигалась неспешно, фары высветляли пустую дорогу. Уилбур сидел на заднем сидении, где его оставили, держал в слабых руках очередную тлеющую сигарету, но не курил — просто держал. Радостный коп, немного лохматый и в сбившейся одежде, снова подпевал радио. Уилбуру было шестнадцать лет. Он был уже взрослым и не мог позволить себе истерику в чужой машине. Поэтому он просто стиснул сигарету в пальцах и попытался сделать вид, что знает, куда от себя деться. — Остановите, пожалуйста, машину. Коп, как и ожидалось, обернулся на него, приподняв одну бровь. — М? — Меня вырвет сейчас. — Ой, бля… Только не заблюй мне салон, слышишь? — Остановите машину! Коп затормозил, Уилбур потянул за ручку и вышел. Прошёл кривой походкой метра два, прежде чем коп окликнул его: — Эй, ты куда собрался?.. Это шоссе, ты далеко не уйдёшь. Если ищешь таблетку от укачивания, придётся потерпеть до аптеки. Уилбур чувствовал, что открывать рот сейчас не лучшая идея, поэтому продолжил идти молча. — Эй, эй! Ты совсем головой тронулся, парень? Ты несколько дней будешь домой добираться. Садись, я отвезу тебя. Эй! А, дьявол! Кто-то, кажется, позвонил ему, Уилбур не слышал разговора, просто шёл в неизвестном направлении. Коп позади громко выругался, его машина сорвалась с места и уехала. Уилбур шёл ещё полминуты, а потом его скрутило рыданием. Колени ударились об асфальт, воздух истаял в лёгких. Уилбур сидел в темноте хрен знает где и плакал так сильно, что ничего не видел, что болела голова, что казалось, будто сердце сейчас выскочит и расколется. Оно уже раскололось. Острые края чёрно-красных фрагментов кололи изнутри и резались, жгли, всё тело жгло, и хотелось вывернуться наизнанку от того, что он сделал сегодня. Уилбур опустил голову и стукнулся лбом о какой-то придорожный камень, кажется, даже до крови, но слёзы продолжали литься неостановимым потоком, не принося и доли облегчения. Уилбуру казалось, что в его груди скребёт что-то, он оттягивал ворот испачканной водолазки, хватая воздух ртом, но это не помогало. Тело болело. Уилбур и не заметил, как рядом остановилась какая-то машина, а её водитель подошёл к нему и опустился рядом. — Господи, парень, что с тобой?.. — спросил чей-то голос. Говорящий, кажется, был напуган. Уилбур поднял глаза — это был мужчина с бородой. Уилбур сжался, не имея сил убегать. — Хэй… Тебе, похоже, плохо, я отвезу тебя в больницу, боже… Уилбур замотал головой. Это тоже был коп. Второй раз за сегодня он не перенесёт. — Оставьте меня в покое… — прорыдал он, преодолевая спазмы в горле. — Пожалуйста… Разве я не сделал достаточно… Что полиции ещё нужно от меня… Коп опасливо протянул руку и невесомо погладил его по спине. — Меня зовут Джо. Мне двадцать лет, я обычный человек, люблю фильмы Тарантино, стажёр… Я не причиню тебе вреда, обещаю. Клянусь Богом. Но тебе нужно в больницу. Произошедшее… нельзя просто так оставлять. — Нельзя мне в больницу. Я никуда не поеду. Я не могу. — Почему нельзя?.. — спросил коп, Уилбур не ответил. — Мэдисон тебя шантажировал чем-то? Я просто подумал, что он подозрительно себя с тобой ведёт, и хотел проверить… Уилбур неловко сел, с трудом найдя положение, в котором ему не было больно, подтянул колени к груди и спрятал в них лицо. Пыльные джинсы мгновенно пропитались влагой. Коп встал, походил туда и сюда с полминуты, потом вздохнул. — Чёрт, парень… И что с тобой делать… — Уходите. — Шутишь? Если ты хотя бы приблизительно живёшь около участка… А, Боже… Как тебя зовут? — Фил. — Ладно, Фил. Где ты живёшь? Давай я тебя отвезу и… Не могу же я бросить тебя на дороге, уже ночь почти… Даже если ты не хочешь в открытую обратиться за помощью. — Пожалуйста… просто уходите. Я прошу… Уилбур чувствовал, как у него кружится голова. Подходил к концу третий день, как он не в ладах с едой, так что это не было удивительно. А ещё сегодня не удалось даже попить воды, и питался Сут сигаретами. — Хэй, Фил… Ты как? Мне кажется, ты сейчас упадёшь в обморок. Нельзя. Нельзя оставаться наедине с копом в отключке. Нельзя… Как только Уилбур осознал, что может упасть в обморок, его разом покинули все силы, чтобы этому противиться.***
Его уже забрали домой, хотя шов был совсем свежий. Это в стиле отца — «все вы дураки, я найму частного врача». В любом случае, середина ночи не время для медицинских осмотров, поэтому Джонатан просто вернулся в свою комнату. Как только его оставили одного, он сел на кровати и уставился в темноту. Почему родительские ссоры как нарочно велись в гостиной, прямо под его кроватью? Нейтральная территория, с которой взрослые потом расходятся каждый в свою спальню. — Почему ты хранишь у нас дома оружие?! — Проблема не во мне и не в моём оружии, Хелен. И не повышай на меня голос. — Не повышать голос?! Эрнси, наш сын чуть не умер! У него теперь лицо изуродовано! — Уймись, Хелен, это просто царапина. Шрамы украшают мужчину. — Ты сейчас издеваешься надо мной? Ты оставил пистолет в доме! — Я не виноват, что всякая шпана шляется по комнатам и залезает в ящики, чтобы поиграться с найденным! — Эрнси, хирург сказал, что это «самострел». Я это слышала. И ты это слышал. — Хирург ошибается! Джонатан отключился от криков на секунду, а в следующую уже услышал «Сейчас я тебе покажу, что такое самострел!» и громкий хлопок. В его ушах зазвенело, как фантомно. Этот звук, хлопок, Джонатана будто перезагрузил. Они друг друга убили? А если сейчас отец зайдёт и убьёт его?.. И всё так и останется. Он умрёт таким вот ничтожеством. Это не было панической мыслью, просто пронеслось в голове через засевшие там комья ваты. Мыслей в целом было слишком много, чтобы спать, и хотя они были разрозненными и неопрятными, Джонатан встал и переоделся из шёлковой пижамы в мятую футболку Снига. Потом он подошёл к шкафу и взял оттуда сатиновые брюки, которые его девушка сшила ему для школьной постановки. Как-то она оставила у него свои сменные кроссовки — Джонатан нашёл и надел их тоже. Посмотрел на себя в зеркало. Джонатан выглядел, как полный идиот. Он вышел из комнаты, спустился по запасной лестнице и вышел из дома тоже. Насовсем. У него уже не было ничего, что можно потерять, кроме своей гордости. Гордость он не потеряет.***
Уилбур проснулся от влаги на губах. Вода. Он медленно сел, забрал стакан из чужих рук и выпил, едва успевая дышать. Ему почти сразу дали ещё один, но Уилбур заставил себя остановиться и отвлечься от воды. Рядом стояли коп (Джо…?) и женщина средних лет, а он сам лежал на какой-то кровати поверх покрывала. — Хэй, Фил, — улыбнулся Джо, махнув ему рукой. — Ты бы сейчас чувствовал себя лучше, если бы позволил отвезти тебя в больницу. — Нет. Нет, — Уилбур закачал головой, — никаких больниц… Я… пойду домой… Он встал на ноги и пошёл к двери, но женщина преградила дорогу: — Сейчас всего семь утра. Куда ты пойдёшь в такую рань, дорогуша? Пойдём, позавтракаешь с нами. Ты худючий, как травинка… От, мода у молодёжи пошла… — Мама! — возмутился Джо, Уилбур перевёл на него опасливый взгляд. После воды ему было куда лучше, и судя по всему ему просто дали отдохнуть, но… На нём была чужая одежда. А это плохой знак. — Моя семья волнуется, — сказал он напряжённо. Женщина взяла его за руку и повела куда-то. — Ты можешь им позвонить. Надеюсь хоть твои родители знают, что ты дружишь с Джо? А то мой молчал как партизан. Приносит ночью, глазищи огромные, в словах путается «мама, моему другу плохо, он умирает?!» — Мама! Женщина чем-то загремела, а Уилбур остановился у стола, пытаясь решить, что ему делать. Достал телефон из кармана — сто пятьдесят пропущенных от Томми и Таббо. Он ведь выключил звук, когда уезжал с… На звонок ответили моментально. — Уилл?! Ты где- что- мы думали-… Уилбур выбрал Таббо, потому что от него меньше эмоций, но даже разумный из их дуэта звучал, будто он рыдал всю ночь. — Прости. Я забыл сказать, я… встретил друга и с ним затусил, а потом вырубился и… В общем, сейчас я у него дома, — промямлил Уилбур, потирая переносицу двумя пальцами. — Что ещё за друг? У тебя есть друзья?.. — Да. Джо. Ему двадцать лет. Любит фильмы Тарантино. — Как и мой, — со вздохом прокомментировала мать Джо, — рассказывает всё в последний момент. Таббо на том конце трубки всхлипнул. Уилбур вздохнул. — Как вы там? Как Томми? — Нормально. Мы еды набрали. Тебе оставили. А ты не вернулся. — Я вернусь. — Когда? — Скоро. Ложись спать. — У нас школа… — Вам обоим нужно отдохнуть. Я потом разберусь с пропущенными темами, лады? — Хорошо… Пока. Иди домой. — Ага… Когда Уилбур нажал отбой, перед ним уже поставили большую тарелку с каким-то блюдом. Он посмотрел на еду, потом на мать Джо, потом на самого Джо, и они уже завтракали. Уилбур взял вилку и попытался сделать вид, что он ел нормально приготовленную еду не в прошлой жизни. Не то чтобы он хорошо чувствовал её вкус, но всё равно. — Как вы познакомились? — жизнерадостно спросила мать Джо, Джо поперхнулся, а Уилбур растерялся на секунду, но мгновенно взял себя в руки. — Я просто сидел на дороге, ну, знаете… чиллил. А Джо подошёл, мы разговорились… Знаете, как это бывает. Я сначала не хотел с ним общаться, но он был упрям. И вот, я здесь. Большое спасибо за всё. Джо пялился на него во все глаза, а его мать удовлетворённо улыбнулась. — Да, мой мальчик может быть упрямым. Так старался, чтобы его взяли на работу в полицию… Несколько раз сдавал экзамен. Растёт защитник населения. — Мама! — Что? Я просто веду беседу, — мать махнула на него ломтиком картошки, нанизанным на вилку. — А ты, Фил? Где-то учишься? Кем хочешь быть? Сколько тебе вообще лет? Выглядишь очень юным. — Мама, — упрекнул Джо. — Зачем столько вопросов? — Ну мне же интересно! Ты так редко кого-то к нам приводишь! Уилбур воспользовался их перепалкой, чтобы подготовить ответ. — Мне шестнадцать, — он решил всё же сознаться. — Поэтому я пока не определился. Занимаюсь то тем, то этим… Вообще мне нравится гитара, но не думаю, что смогу сделать это своей основной профессией. — О! Джо, мой мальчик, а ты говорил, что не хочешь больше дружить с гитаристами! — Это было в шестом классе, мам! — Вы уже играли вместе, Фил? Уилбур моргнул, посмотрел на Джо — тот сначала качнул головой, потом кивнул, потом снова качнул. — М, ну, — Уилбур сделал паузу, — мы собирались. Даже почти собрались. Но пока не срослось. Он даже не имел понятия, на чём Джо играет. Потом догадался приглядеться к рукам и сделать предположение в сторону гитары из-за мозолей. — Вам обязательно стоит что-нибудь исполнить дуэтом! — В другой раз, — вклинился Джо. — Сейчас Филу нужно отдохнуть, а то он сейчас снова упадёт от этой болтовни. Дай ему поесть. — Ах, да, что-то я совсем заболталась… Кушай, кушай, детка — вам, молодняку, надо лучше за собой следить. И не заниматься всякой ерундистикой по ночам, — она кинула на Джо острый взгляд. — Ты ведь уже почти полицейский, Джо. Нельзя было проследить за юным другом и уберечь от опасных вещей? Уилбур замер с едой во рту. Джо положил руки на стол с каменным лицом. — Ты это сейчас о чём? — О чём-о чём! О спайсах ваших! Вейпах! Когда ты молод, кажется, что курить круто! Уилбур уставился на Джо, слегка наклонив голову. Тот только немного приподнял плечи. Мать Джо встала, начала убирать использованную посуду, вполголоса ворча, что «они ещё думают, незаметно, когда одежда воняет куревом». — И-извините, — горестно выговорил Уилбур, опуская взгляд в стол, женщина замахала на него салфеткой: — Да что ты, не извиняйся! Просто это опасно и плохо для здоровья! Мама знает? — Нет… — Ну конечно. А кто тебе вейпы-то продал? Джо, ты должен накрыть эту контору. — Вы удивитесь, но вчера один взрослый полицейский дал мне несколько сигарет, — у Уилбура кружилась голова. — Полицейский?! Кошмар! Джо, ты слышал? Сигарет, настоящих сигарет, служитель закона! И после этого они ещё ожидают, что подростки окажутся более ответственными! Надо запрещать это всё… Табак, спайсы, это всё надо запрещать и строго контролировать… Так издеваться над молодёжью… Уилбур встал из-за стола. — Большое спасибо за завтрак. Простите, я могу воспользоваться у Вас уборной? Джо встал тоже. — Я покажу. Уилбур пошёл за ним на второй этаж, прилагая все усилия, чтобы не шататься. Джо показал на нужную дверь, остановившись. Было очевидно, что он хочет что-то сказать, и Уилбур дал ему шанс, притормозив. — Да? — спросил он хрипло. То, что Джо был с милой мамой, ещё не делало его безопасным. — Слушай, Фил… — вздохнул Джо. — Вчера случилось что-то плохое. — Ага. — Да… Эм… И ты… точно не хочешь, я не знаю… Заявить на кого-то? Попросить о помощи? — Вы мне уже помогли, Джо, — мягко сказал Уилбур. — Спасибо. Большего мне не надо. Он зашёл в ванную и закрыл за собой дверь. Хотелось курить, плакать и вернуть свою маму. Хотелось быть маленьким и беззаботным. Уилбур сам не заметил, как начал царапать себе горло ногтями, как будто снаружи можно было соскрести следы того, чем он занимался. В конце концов Уилбур взял какое-то средство для труб и уже налил вязкую жидкость в колпачок, как открылась дверь. Джо, увидев колпачок, отнял его и вылил средство в раковину. Потом отнял и бутылёк. Взял Уилбура за обе руки и повёл прочь из ванной. — Почему ты зашёл без стука? — спросил Уилбур дрожащими губами, Джо посмотрел на него хмуро. — Вообще-то я стучал. Ты хрипел и издавал страдающие звуки, а я тебе стучал, звал и всячески пытался привлечь внимание. — Ст-страдающие звуки?.. — Фил, — Джо посадил его на стул, немного надавив на плечи. — Ты точно не хочешь, чтобы я помог тебе по правовым нормам? Что с тобой случилось вчера? Мэдисон… что-то сделал? Уилбур против воли поднял ладонь и процарапал кожу на шее поверх других красных полос. На глаза навернулись слёзы. — Ох, Фил… Малой… Джо мягко перехватил его запястья и опустил их, не позволяя продолжать. Уилбур заплакал сильнее. Его тошнило. — Отвезите меня домой… Джо явно колебался. Наконец он вздохнул, взял с полки стопку одежды и протянул её Уилбуру. — Это твои вещи. Мама постирала… Переодевайся и спускайся. Я пока заведу машину. И ушёл. Уилбур посидел минуты две, потом с усилием прекратил рыдать и быстро переоделся, стараясь не смотреть на то, как выглядит после вчера. Потом, следуя указаниям, спустился. Сделал всё, что мог, чтобы нормально попрощаться с мамой Джо (хотя она, кажется, что-то всё же заподозрила), вышел из дома, занял заднее сидение. Джо посмотрел на него через зеркало, немного помолчал. — Адрес? Уилбур назвал фейковый адрес, близкий к дому, где вчерашний коп высадил младших. Машина тронулась. Поездка прошла в тишине, Джо не включал радио, не разговаривал и не курил, только грустно смотрел на дорогу. Заговорил он только тогда, когда машина затормозила на парковке. — Фил… Послушай меня. Если что-нибудь когда-нибудь случится… с полицией или нет, в целом. Я помогу. Если кто-то тебе угрожает или… Короче, вот мой номер, — он протянул Уилбуру салфетку, — ты можешь просто зайти и пообедать с нами, мама с удовольствием тебя примет. В общем… Если тебе будет хреново, позвони мне, хорошо? Уилбур посмотрел сначала на него, потом на салфетку. Взял её. В груди появилось что-то тёплое, и снова захотелось плакать. Уилбур открыл рот, сам не зная, что хочет сказать, а потом дверь переднего пассажирского открылась, и туда сел Дрим. В следующий момент он вогнал в шею Джо нож по рукоятку, и тут же вытащил. — Уилбур, — сказал он ядовито, — если какая-то тварь ставит тебя на колени без моего разрешения, ты должен сразу сообщать об этом мне! Недоумки из полиции вечно считают, что им всё можно… Панцз у меня уже отхватил за то, что смотрел себе кино, а не сразу проучил этого ублюдка… Джо уже почти не двигался. Его кровь заливала всё вокруг, а Уилбур сидел и не мог пошевелиться. . . . «I miss my good old days».