Шлатт нервничал без Уилбура.
Квакити забрал его, просто взял и забрал, потому что им нужна была какая-то загадочная помощь, и Шлатт остался собираться в одиночестве. Не совсем справедливо жаловаться, так как рядом всё ещё оставался Суп, но ваша честь, это немного другое, понимаете?
Когда Шлатт получил приглашение, в его голове было что-то вроде совместного пути и совместного же пребывания на мероприятии. Что же пошло не так. Пойдёт ли что-то не так, раз Уилбура забрали.
Шлатт не привык так нервничать из-за светской мишуры, и его нервировало то, что он нервничал? Почему он думал о тех вещах, которые могли всё испортить?
Это свадьба. Звучит нормально. «Свадьба вашего лучшего друга, который был неудачно в Вас влюблён» — уже чуть более пугающе. Шлатт чувствовал невероятно необходимым прийти туда именно с Уилбуром, а его, чёрт возьми, куда-то утащили.
Таксист пытался поддержать беседу, но по-тупому, поэтому Шлатт только ещё больше разозлился.
Он так и не смог избавиться от привычки считать гудки.
— Джон?..
Быстро, чуть сбито, перед торопливым вдохом.
— Я скучаю, — пожаловался Шлатт вместо приветствия, не сумев подавить эмоции. — И чувствую себя придурком. Чем ты там… Что вообще происходит, а?
— О, — тон Уилбура из «спешащего» превратился в тёплый, — э… не грусти, скоро увидимся. Я тоже… скучаю.
В динамике шуршала какая-то бумага, на фоне было слышно чьи-то голоса. Шлатт изо всех сил пытался проявить понимание и прекратить капризничать, но непонятно откуда взявшееся плохое чувство не давало покоя.
— Уилл, что терапевт советует тебе по поводу тревоги?
Уилбур слегка помешкал с ответом, шорох прекратился.
— Тревоги, — повторил он насторожено. — М… Лично для меня мы составили несколько методик и техник, как успокоиться. Вообще-то это зависит от причины тревоги и рода её проявлений. Из самого простого — выйти на улицу, подышать воздухом, погулять немного. Ты сейчас где?
— В дурацком такси, — ответил Шлатт, едва не застонав. Он действительно захотел на улицу сейчас, хотя в салоне не было плохо; бедняга водитель, должно быть, принял это на свой счёт и гневно вздохнул.
— Скажи, Джон, тебе тревожно? Из-за… На какую тему?
— Свадьба. Хз почему, но я беспокоюсь, что что-нибудь пойдёт по пизде.
— Например?
Шлатт задумался. В этом и была вся проблема этого беспокойства. Хер поймёшь, откуда оно и зачем, и почему, и чё с ним делать.
С собственным терапевтом Шлатт работал над чувствами и подобным, и они старались раскрепостить его, потому как, внезапно, если говорить о проблеме, можно найти решение, а ещё по идее должно стать легче.
Быстро выяснилось, что Уилбур был лучшим человеком, чтобы быть слабым с ним. Он… просто становился таким мягким, таким любящим, безопасным, что Шлатт мог жаловаться и ощущать, как его обволакивает эта любовь. Его не осуждают. Он в порядке. Всё же Уилбур в своей жизни успел побыть родителем, и его стиль утешения чертовски походил на материнский.
Шлатт закрыл глаза.
— Вдруг это будет какая-нибудь светская хуйня, с которой ты не справишься? А если кто-то из гостей начнёт неадекватно себя вести? Там же будут люди, которых мы не знаем? Если Кью… Бля… Вдруг ему не понравится. Вдруг я плохо что-то сделаю и испорчу ему праздник. Я заебался портить ему жизнь. Почему я всегда такой беспомощный, когда дело касается Кью?
— Не бери на себя столько, Джон. Биг Кью тебя позвал, потому что вы много значите друг для друга, он хочет разделить с тобой своё торжество и чтобы ты повеселился вместе с ним и другими гостями. Это не будет какая-то тупая чопорная вечеринка титулованных придурков или что-то в этом духе. Я справлюсь с любой светской хуйнёй, а ты ничего не испортишь. Ты замечательный, и даже если что-то случится, это не конец света. Поверь, я знаю. Кажется, что какая-то фигня может всё уничтожить, но это просто сознание с тобой ебётся. Всё будет норм. Я тебя найду, как только освобожусь, хорошо?
Машина остановилась. Шлатт открыл глаза, обиженный водитель смотрел на него; в трубке возобновилось шуршание.
— Ок. До встречи, Уилл. Люблю тебя…
— И я тебя, солнце. Всё будет хорошо. Ты отлично справляешься. Ты самый прекрасный. Смотри не опоздай, тут уже всё практически начинается, а тебя там где-то в ебенях ещё твоё такси везёт.
Смущённый Шлатт повесил трубку и убрал телефон в карман пиджака. Водитель недовольно стучал пальцами по рулю.
— Вы идёте, нет?
Шлатт сделал глубокий вдох, потом открыл дверь, вышел, забрал подарок. На секунду их с таксистом глаза встретились. Шлатт моргнул.
— Зато у меня есть охуенный парень, который зовёт меня солнцем, а ты придурок, — сказал он, захлопывая дверь.
На пути в здание у него как ненормальное хуячило сердце.
Ну и кто смеётся последним, а, а? Да, Шлатт гей, и да, он встречается с Уилбуром, и знаете, все могут ему завидовать по этому поводу. Надо будет рассказать своему терапевту, возможно она будет им гордиться, что он так думает?
У двери нужного (вроде) входа его вдруг перехватил Карл, который, походу, пошёл встречать, едва встав с кровати — такой растрёпанный, взгляд диковатый и домашняя одежда.
— Привет, Шлатт! — Карл схватил его за руку слегка суетливым движением и потащил внутрь. Пара коридоров, лестница. Пока ничего такого… Шлатт помнил, что дальше должен был быть зал, и не ошибся.
Оу.
Оу, было красиво.
Шлатт застопорился прямо на пороге, пакет с подарком немного отлетел вперёд и по возвращении ударил его в живот. Помещение казино преобразилось. Причём так, что стало для него узнаваемым.
Точки. Типа… Типа точки. Кое-где ещё стояли авторы, возясь с выделенным им участком, остальные гости торчали рядом и то ли помогали, то ли просто смотрели. Шлатт заметил у центрального входа Скотта и слегка ошарашенно кивнул ему. Карл, потерявший его руку, вернулся и хотел было потянуть дальше, но притормозил.
— Классно, да? — спросил он и хихикнул в своей неповторимой Карловской манере. «Наверняка в школе над ним издевались за такой смех» — вдруг подумалась Шлатту странная мысль. Карл в целом был таким… Ну, отличался от людей. Очень непосредственный.
— Классно, — согласился Шлатт. — Привет, Скотт.
Скотт улыбнулся, становясь рядом и любуясь залом, каждый уголок которого превратили в мини-мирок.
— Привет, Шлатт. Сколько зим. Слышал, ты вступил в клуб?
Шлатт сперва не понял, что ещё за клуб, а потом фыркнул, не зная, куда себя девать.
— А, эм, ну, да. Э, иронично, знаю. Можешь посмеяться.
— И не думал, — серьёзно ответил Скотт, — я если не знаю, то представляю, насколько это был тяжёлый путь.
Неловкость всего этого положения состояла в том, что наняв Скотта в качестве автора будущего Биврёста Шлатт держался профессионально только большую часть времени. Остальную же — позволял себе гомофобное поведение. Не сильно и не открыто, но ощутимо. Вообще его отношения с этой точкой носили подчёркнуто-деловой характер. Лозунгом Биврёста стала поддержка лгбт-сообщества, что было хорошо для репутации компании, когда сам Шлатт вёл себя в стиле «этот современный тренд на пидоров можно хорошо использовать, главное не вляпаться».
Бля…
Шлатт закрыл лицо руками. Пакет с подарком тупо болтался на запястье.
— Бля, Скотт, как же это было тупо… прости… Ну и кринж…
Скотт положил ему руку на плечо.
— Согласен, кринж полный. Ты был главной причиной, по которой я так много раз хотел бросить всё, хах. Ещё посещали мысли написать огромную обличающую статью о тебе, — он не переставал улыбаться. — Потому что было очень странно после сеанса скрытых оскорблений в разговоре с тобой встречать гостей, которые восторжены Биврёстом и тем, насколько ДжейКомпани’з «смелая и прогрессивная» и «как круто, что в руководстве стоят такие понимающие проблему люди». Единственная проблема, которая тогда была у тебя на уме, это как одновременно быть лгбт-френдли и не «замараться». Короче усидеть на двух стульях.
Шлатт опустил голову и выдохнул неразборчивые извинения. Рука Скотта на плече дико жгла.
— Он сильно изменился, — вмешался защитный Карл откуда-то справа, — ты разве не видишь?
Не совсем справедливое замечание с его стороны, ведь лично Карл застал только самогомофобию Шлатта и не пострадал так, как Скотт, однако в груди всколыхнулась небольшая надежда.
— Вижу, как же. Совсем другой человек. Сильно же людей меняет любовь, а?
Шлатт тихо угукнул, опуская напряжённые руки в карманы. Верёвочные ручки пакета натирали шрамированное запястье, лицо горело от стыда за прошлого себя.
— Я встретил тут твоего парня, — Скотт двинулся, чтобы уходить. — Очаровашка, да. У него так о тебе глаза горят, что понятно, как ты явно изменился. И… Я, конечно, простить не могу, но ты молодец. Это дорогого стоит.
И он ушёл обратно к своей секции, подправлять какие-то последние штрихи.
Шлатт прислонился к стене, упёрся в неё затылком и проскулил проклятие. Хотелось курить, но он помнил, что пытался бросить. Карл сочувственно дышал рядом, как бы странно это не звучало; зал внезапно начал погружался в ожидание.
— Я уёбок, — поделился Шлатт, пытаясь дать понять, что ему не стоит сочувствовать. — Прости. Я реально тут лишний.
— Не, это вообще не так, дружище. Может ты и был плохим человеком, но сейчас-то ты другой.
Шлатт вздохнул.
— Спасибо, Карл, но ты не должен меня успокаивать. Вообще-то ты сегодня выходишь замуж, ты почему ещё в пижаме?
Карл слегка нахмурился, вытаскивая из кармана тканевых штанов телефон, а потом резко втянул прохладный в помещении воздух сквозь зубы.
— Ой-ёй… Ты прав… Боже, надо бежать, пошли! Угораздило же на беззвучный поставить!
И они рванули в лабиринт подсобных помещений.
По пути Шлатт внезапно узнал, что он друг жениха, а именно Квакити.
Из-за предрассудков по поводу наряда невест до свадьбы Карл не смог проводить Шлатта в комнату Квакити, за что по этой причине взялся уже его друг жениха — Уилбур.
Кто друг Сапнапа никто не знал, даже бегающие туда-сюда с разными модификациями букетов мистер Хэйло и Пёрплд с Чарли (внуки?..), а ещё планировка помещений Лас Невадаса успела вызвать у Шлатта головную боль. К тому времени, как Уилбур его встретил, он уже ни черта не понимал в хитросплетениях другов и подруг и невест всяких разных. Должно быть он выглядел особенно несчастным, потому что Уилбур мягко взял его за предплечье и вместо комнаты Квакити повёл в туалет.
— Передохни, Биг Кью справится без тебя пять минут. Сегодня… душно.
Шлатт открыл кран и сунул лицо под струю. Лето вступило в финальную августовскую фазу.
А они вдвоём думали, что уже приловчились побеждать жару… Кондиционеры были только в предназначенных для посетителей местах, да? «Э» — экономия. Шлатт лично обучил этому свою когда-то правую руку.
— Почему меня не предупредили, что я, блять, друг жениха?.. Мне надо будет сказать речь? Что вообще делают друзья жениха?..
Он выключил воду, опёрся ладонями в край лаконичной чёрной раковины, смотря на своё отражение. Костюм выбирала мама — итальянская двойка с двубортным пиджаком, ведь «Господи, Джонни, почему ты так похудел?..». Когда-то Шлатт носил американские образца двадцатых годов, теперь лечился у врача от склонности наказывать себя голодом. Старая одежда на нём попросту висела. Спустя столько времени было приятно наконец-то носить что-то, что сидело по фигуре… И приятно пройтись по магазинам с мамой. Пусть и ощущалось и то, и другое поначалу как какой-то сюр.
— Пару слов буквально. Праздник неофициальный, поэтому постарайся расслабиться, ладно? Всё, что происходит, делается ради прикола и хороших воспоминаний.
В животе Шлатта сжималась спираль плохого предчувствия, но он честно попытался успокоиться.
— Почему все говорят, что эта тема неофициальна, когда она, блять, пиздец официальна и напичкана всякими формальностями, — поныть ведь можно, да.
Уилбур слегка пихнул его в плечо, вынуждая повернуться спиной к зеркалу; Шлатт упёрся в раковину поясницей, уронив пакет на кафель. Защитит ли пупырчатая плёнка содержимое?
— Это неформальные формальности, — сказал Уилбур, целуя его.
Шлатт закрыл глаза, цепляясь за уже, хвала небесам да наседке-Филу, не такие острые лопатки под чёрной водолазкой (и как Сут в ней не запарился?..) и позволяя чужой нежности себя убаюкать.
— Я так тебя люблю… — Шлатт притянул его ближе, немного надавив на затылок, и уткнулся в уже до каждой родинки знакомый висок. Было довольно жарко, но они действительно скучали друг по другу.
— Я тоже тебя люблю, — тепло, успокаивающе отозвался обнимающий его в ответ Уилбур. Он слегка отклонился, посмотрел Шлатту в глаза пару мгновений, а потом несколькими прикосновениями губ сцеловал капли воды от крана с его лица. — Пойдём. Нам пора.
Шлатта ждал Квакити, Уилбура — Карл.
Они расстались у помещения, где Квакити обосновался, ещё раз обнялись, успокаивая друг друга, и только тут Шлатт догадался, что Уилбур тоже чертовски волнуется. Почему-то от этого в голове прояснилось, Шлатт пожелал ему удачи и шагнул к одному из героев вечера.
— Привет, Кью, как твои дела?
Ой, ебать…
На Квакити было свадебное платье. Чертовски охуенно белое, пышное и всё такое. Пока Шлатт шарил по полу в поисках своей челюсти, Кью обернулся, и на его зарёванном, измазанном тушью лице отразилось облегчение.
— Бля, Шлатт, где ты, блять, был? Я уже думал, ты решил слиться! Можешь меня накрасить?
Шлатт поднял руку, чтобы почесать внезапно дико зазудевшую щёку. С трудом найденная и очищенная от пыли челюсть, кажется, с грохотом ёбнулась обратно; крутящиеся в голове вопросы наползали друг на друга.
— Какого хуя ты рыдаешь, Кью? — наконец выбрал Шлатт, Квакити фыркнул, обернулся к зеркалу и начал шарить в обсыпанной блёстками чёрной косметичке.
— Представь, что через пять минут у тебя свадьба, а ты… не можешь даже… лицо размалевать, — он приостановился, хлюпнул носом и вытер глаза рукой. На тыльной стороне ладони осталась живописная чёрная дорожка туши. Будто он в саже копался. — Может уже подойдёшь и поможешь мне?
Шлатт сделал глубокий вдох, сбросил пиджак и по очереди закатил рукава рубашки.
— Ну-ка сядь. Раз так, то мы, блять, сделаем из тебя диснеевскую принцессу. За пять минут не управимся конечно, но ничего, Хатико ждал, и принцы подождут. Кстати, шикарное ёбаное платье. Смотри не обляпай.
Да, он больше не был придурком как по отношению к лгбт, так и касательно всего, что связано с феминностью. Старался, по крайней мере. Кью же идёт, в конце то концов…
Квакити сел, не найдя в себе сил огрызнуться. Босоногий, растрёпанный, в шапке «LAFD» и с руками, украшенными пятнами блёсток от теней да тушью.
В их арсенале была расчёска, здоровенная бутылка мицеллярки плюс четыре упаковки ватных дисков к ней (на роту солдат что ли) и чья-то косметичка, по цвету одной только тоналки в которой можно было угадать Минкс. Не сдержалась и стала готкой…
Неужели сегодня звёздный час мейк-ап навыка Шлатта?
Красить кого-то другого было непривычно, а ещё Шлатт не имел опыта со всей косметической продукцией, которую на коже было заметно, но набравшись храбрости и помолившись сатане он и правда превратил Кью в почти Белоснежку. Не, ну а что. Стрелки правда разные, но ей было всего четырнадцать, почему все требуют от подростка умения рисовать одинаковые стрелки?
Закончив, Шлатт лично отстирал другу руки, уложил волосы, выкинув шапку нахрен, и только потом позволил посмотреть в зеркало.
— А чё у меня один глаз вперёд, а другой на луну?..
— У всех свои недостатки, прими себя таким, какой ты есть. Может быть заживёт до свадьбы, но не обещаю.
— Сука, Шлатт, на себя посмотри, ходячий недостаток, — Квакити раздражённо цыкнул. — Хотя это немного лучше, чем у меня было, поэтому пойдёт. Э… Не ожидал от тебя.
— Разумеется, — ухмыльнулся Шлатт, — спасибо, папочка, спасибо, видимые на моём лице следы твоей агрессии!
Квакити отвёл взгляд, и Шлатт спохватился.
— Шутка. Это шутка.
Разумеется, Квакити не засмеялся, но тема развития не получила. Не сегодня.
Вместо этого они обсудили все тонкости с кольцами, речами и прочей счастливой женитьбельной лабудой. Шлатта всё ещё напрягало, что так много частей получают вместо объяснения туманное «сюрприз», потому что он ненавидел, блять, сюрпризы, но чужая свадьба — чужие законы.
Итак, после визита мистера Хэйло с туфлями для Квакити и новостью о всеобщей готовности Шлатт вернул свой пиджак, подал невесте руку и почтительно вывел её в зал. Максимально почтительно. Квакити спотыкался на каблуках через каждые три шага, и Шлатт ловил его так галантно и играючи, как только мог, чтобы сгладить острые углы и не позволить шествию невесты трансформироваться в организованную пьяным тамадой странную ролевую игру. Сам Кью со своими навыками актёрства превратил ситуацию в ёбаную феерию комедийной импровизации, строя из них подслеповатую королеву Елизавету и её верного, но тупого мальчика-слугу, на которого она во всём полагается.
Со всем этим Шлатт как-то даже не обратил внимания на гостей и на то, куда они вообще идут. Оказалось, к кафедре в середине зала, где уже ждали судья Эрет (здравствуйте, да, мы тоже удивлены, но давайте не будем сейчас обсуждать Дрима пожалуйста?..), два других жениха, уже облачённых в костюмы плюс шляпку-лягушку для Карла и Уилбур. Уилбур в цилиндре, блять. В цилиндре (который, кстати сказать, в помещении запрещён этикетом, но кому не плевать? Шлатту плевать) и бледно-жёлтой тройке на чёрную рубашку. Блять. Чертовски охуенно красивый долбаный британец, который ещё и очки Гарри Поттера ко всему добавил. Ну, хоть не монокль и не чашку чая.
— Хэй, Шлатт, — шепнул ему Квакити весело, — что у тебя с лицом?
— На себя посмотри, — оригинально и по-взрослому парировал Шлатт, — ещё раз навернёшься — положу на пол и буксиром дотащу к женихам, от вида которых у тебя так колени подкашиваются.
Квакити поперхнулся следующей фразой и скромно уставился в пол, видимо, сосредоточившись на том, чтобы выпутаться из собственных ног.
Они остановились у кафедры. Судья очень интеллигентно, но в то же время дружелюбно улыбнулся, не подавая вида, что от лиц двух из трёх свидетелей его уже зеленеть тянет после всех их общих слушаний.
— Ты прекрасно выглядишь, дитя моё, — похвалил он Кью, и широкая ухмылка невест-жениха чуть не вылезла за пределы его лица.
— Я знал, что Вам понравится.
Шлатт не особо понял механизм замены священника на судью, но если так, пусть так. Бумаг никаких не было, может и правда прикол.
Пока шла минутная пауза, Шлатт бегло осмотрел зал, оттягивая зрительный контакт с Уилбуром. Половину, если не больше, гостей, он знал. ДжейКомпани. Авторы точек и просто сотрудники. Сэм с Понком машут вон с первого ряда… Минкс, Ники, Паффи… О, Джек. Чел-фараон, как там его? Фулиш? Дети из ДжейКомпани. Ещё всякие люди, наверное, народ Лас Невадаса и родня Сапа с Карлом.
Кстати, у Сапнапа всё же имелся свой свидетель, которого Шлатт сперва не заметил.
Это был Панцз.
Они знакомы? Более того, они друзья. Шлатт наткнулся на холодный взгляд копа и ответил таким же, быстро собравшись. Панцз… не был хорошим человеком. Шлатт знал его довольно давно, и… типа… он брал взятки. Шлатт сглотнул, думая о том, что самолично ему платил. Внезапная встреча коррупционеров в зале казино на блядской тройной гейской свадьбе…
— Свидетели, можете достать кольца.
Кажется, Шлатт пропустил какую-то часть речи судьи и всякие клятвы, которые молодожёны давали друг другу. Что ж, меньше бесполезной инфы — лучше спится вечером.
Он вынул коробочку, выковырял оттуда кольца и отдал Квакити, который снова расплакался, но теперь уже не от стресса.
Шлатт хлопнул его по спине, Квакити хрюкнул от неожиданности, а потом заржал, и Карл заржал вместе с ним. Сапнап закусил губу, пытаясь быть серьёзным. Шлатт улыбнулся и посмотрел на Уилбура, смеха которого слышно не было.
И сразу понял, что что-то было не так. Опущенная голова, плотно сжатые губы, скрытые чёлкой глаза. Цилиндр он уже успел снять и вцепился в его край, бледный и неподвижный. Карл слегка толкнул его, Уилбур извинился и быстро отдал кольца, после чего снова замер.
Обмен бижутерией между женихами миновал без тупых ситуаций, Эрет объявил поцелуи, и Шлатт улучил момент, чтобы шагнуть к своему парню.
— Уилл, — сказал он тихо, и накрыл холодные, слегка грубоватые пальцы своими.
Сут вздрогнул, а потом сильно сжал его руку, как маленький ребёнок — материнскую при переходе через дорогу. Молча.
— А теперь несите меня, а то мой любимый адъютант увлёкся прелестями юности и киданул меня на этих каблуках, — сообщил Квакити бодро, и Сапнап тут же подхватил его на руки. Заиграл какой-то рэп, и женихи все втроём принялись под него вальсировать.
Шлатт забрал у своих прелестей юности цилиндр и, не зная, куда его деть, положил на пустую кафедру, оставленную судьёй Эретом. Гости повставали со своих расположенных вдоль стен мест и начали стекаться к центру, дабы поддержать абсурд. В последний раз, когда Шлатт проверял по пути к выходу, было устроено что-то среднее между полькой, полонезом и канн-каном.
Было уже темно, но всё равно тепло. Уилбур делал частые, крупные вдохи. Шлатт расстегнул его пиджак и чуть сжал плечи, привлекая внимание, давая знать о своём присутствии.
— Свидетель… Сапа… — вдох, выдох. — Мой клиент.
Блять.
Шлатт растерянно молчал.
— Он… был… другом Дрима… он полицейский, капитан полиции, он…
Прикрывал Дрима. Прикрывал Дрима и всю его деятельность. Вот что давало Дриму говорить «со мной тебя не тронет полиция», да?
Шлатту стало плохо.
Он лично этому человеку руку жал. Не далее, чем несколько месяцев назад.
И чем он лучше Дрима?
Уилбур начал оседать на землю, Шлатт посадил его и опустился рядом на корточки, хотя нихера не соображал. Уилбур плакал.
— Полиция… всегда была жёстче, чем другие клиенты… Я не знаю, почему. Они не… ломали мне костей, нет, и не резали кожу, ничего, что оставило бы следы, Дрим не позволил бы, но… были такими… жестокими…
В который раз Шлатт не знал, что ему делать.
Вышибала, стоявший у двери, сделал шаг вперёд.
— Вам нужна помощь, сэр?
Шлатт беспомощно помотал головой, обнимая Уилбура в отчаянной попытке защитить от болезненных воспоминаний.
— Уилл, я вызову такси, хорошо? Только Кью предупрежу.
— Нет… Дай мне время, я справлюсь.
— Ты уверен?..
Уилбур не ответил, только закрыл глаза. Он делал то, над чем уже долго работал со своим терапевтом — боролся с флэшбэками. Отвлекал себя. Приручал дыхание.
Минута, другая. Шлатт сам не заметил, как начал дышать в нужный такт.
Они были друг у друга.
В конце концов Шлатт встал и помог подняться Суту, который вывернулся из пиджака и теперь заинтересовался узором на его шёлковой подкладке.
— Я ещё не говорил тебе, какой ты сегодня красивый? — Шлатт поправил слегка задравшиеся рукава чужой рубашки; небольшой ветер потихоньку возвращал их обоих в реальный мир.
— Не говорил. Скажи.
— Чёрный тебе очень к лицу.
— Чёрный всем к лицу, Джон, — вздохнул Уилбур, накидывая пиджак на плечи, но не вдевая рук в рукава, — как и классическая одежда.
— Срал я на всех. Ты выглядишь просто охуенно, и это единственное, что сейчас занимает мои мысли.
Уилбур, видимо, хотел что-то ответить, а встретив глаза Шлатта передумал. Он посмотрел сперва на свои пальцы, терзавшие пуговицу жилета, потом на вышибалу (который совершенно профессионально притворялся элементом декора крыльца) и неловко потёрся скулой о плечо. Шлатт ухмыльнулся. Тянуло немного постебать Уилла за смущение, но не хотелось его злить. Они стояли в тишине, как будто так и надо.
— Чёрт, Джон, — наконец пробормотал окончательно вспыхнувший Уилбур, — может хватит на меня так смотреть? Я… это очень отвлекает. Хотя бы притворись, что можешь держать себя в руках, когда мы вернёмся в зал.
— А ты хочешь туда вернуться?
Как они будут… Как.
— Я должен знать, в курсе ли Сапнап. И остальные. Они… у них праздник, поэтому я просто узнаю, и всё. Но если это специально, если… Вызовешь такси? Только тихо.
От мысли, что ситуация была организована намеренно, Шлатта передёрнуло. Кью не мог до такого опуститься. Больше Шлатт не посмеет подозревать Квакити в подлой хуйне, мотивируя это его ревностью, которая, кроме того, вовсе в прошлом. Сапнап? Он вспыльчивый и слишком быстро взрывается, хаотик по природе, но добрый. Честный. Надёжный, готовый помочь постоянно. Он не мог.
— Уилл, этого не может быть. Просто случайность.
— Я хочу быть уверенным. Мне
нужно быть уверенным.
— Никто из них не стал бы сводить с тобой счёты таким образом, тем более на собственной свадьбе! Уилбур, это наши друзья. Не выдумывай.
Уилбур отступил назад.
— Может, для тебя это очевидно и нерушимо. А мне, блять, страшно.
Шлатт не успел ответить — дверь распахнулась, на крыльцо выскочил Квакити, теперь уже в красных брюках на подтяжках и с розой в волосах.
— Ага, мы, значит, переживаем, а они миловаться уединились. Какого чёрта, вы двое? Вы столько пропустили! Я ещё не услышал от вас пожеланий и поздравления с женитьбой. Вопиющая хуйня.
— Поздравляю с женитьбой, — невозмутимо, можете гордиться Шлаттом. — Желаю простого семейного счастья. Поскорее рожайте детей, мне не терпится начать с ними нянчиться.
— Заведи собственных. У меня уже есть, если ты помнишь, два ныне изучающих экологию сына, но Пёрплд по руке отгрызёт за себя и за брата, как потянешься их нянчить, — фыркнул Квакити, спускаясь по ступеням. — А теперь рофлы в сторону. Чё случилось? Уилбур. У тебя глаза на мокром месте.
Секунда.
Уилбур улыбнулся, взял его за руку сначала, а потом обнял, наклонившись.
— Со свадьбой тебя, Биг Кью. Будь счастлив.
— Э, э, — слегка сбитый с толку Квакити неловко похлопал его по спине, — ты же не узнал сейчас о своём раке, или что-то вроде?.. Или тайно в меня влюблён, и самоотверженно отпускаешь строить счастье с другими?
— Тайно он любить не умеет, — бросил Шлатт, проходя мимо них. Он нервничал и беспокоился. — Ты бы сразу понял, будь он в тебя влюблён.
Уилбур отпустил Квакити, быстро поцеловал его в щёку и обошёл, чтобы обогнать Шлатта на своих длинных ногах и скрыться внутри. Шлатт притормозил, останавливаясь перед новой ступенью. Квакити встал рядом с ним.
— Вообще-то ты прав, его влюблённость не заметить может только слепой. Как и твою. Два сапога пара.
— Почему ты занимаешься поисками гостей по углам вместо присутствия на своём собственном бракосочетании?
— Потому что я хотел, чтобы вы были рядом. И веселились. А не плакали по этим самым углам.
— Прости, что мы такая унылая пара и нуждаемся в перерывах на углы и слёзы время от времени, — вырывалось более раздражённое, чем Шлатт хотел.
— Я-то прощаю. Главное не веди себя, как хуйло. Хотя бы на моей свадьбе.
Шлатт повернулся к уже немного уставшему, хмурому Кью, и покачал головой.
— Прости. Я не хотел. Пошли, тебя наверняка ждут мужья.
Празднование переместилось в другой зал, на входе в который всех заставляли разуваться из-за ковра (Шлатт изо всех сил не обращал внимания на свои глупые носки, надеясь, что с такой тактикой их не заметят другие, и даже при этом кто-то сделал комплимент принту). Оформленный в азиатском стиле, он был наполнен декоративными грибами, которые дизайнер органично выдал за очередную часть культуры Востока. Ну и цветы. Много цветов. Пахло приятно.
Гости заняли низкие столы и уже начали банкет, где-то смеялись, всеобщее внимание на данный момент было собрано вокруг Карла, щебечущего какую-то шутку. Шлатт быстро огляделся — ни Сапнапа, ни Панцза, ни Уилбура.
Уилл, сука… лучше бы ему быть в порядке.
Беспокойство росло, но Квакити о нём не знал и просто утащил его к Карлу.
Развеселившаяся компания из Ники, Джека, Шаббл и ещё двух людей Шлатту незнакомых (их быстро познакомили — девушку звали Покимейн, а парня Лил Нас) встретила его чересчур радостно, что поначалу напрягло, но шутки были смешные, а напитки вкусные. Карл даже затолкал в Шлатта немного еды, которая тоже у кухни казино вышла вполне ок.
В целом было… весело? Шлатт неожиданно понял, что ему нравится атмосфера. И он не чувствует себя глупо, что показатель.
В какой-то момент выяснилось, что в новом кругу Шлатт единственный, кто задолжал молодожёнам речь, и теперь должен ещё и затмить все остальные пожелания, потому что на это вдруг образовался некий конкурс.
Он ещё раз оглядел стол, делая вид, что ещё не успел этого сделать, немного помолчал с важным видом.
— Где Сапнап? — вопрос нужно было выдать именно в момент, когда пауза достигла нужного градуса напряжённости. Квакити цыкнул, как обычно попавшийся на его уловку.
— Где-то ходит. Позже вернётся, придумаешь новую речь, а сейчас ждать не будем. Я хочу услышать твои слова до того, как перестану понимать происходящее.
— Ты
не планируешь столько пить, — хихикнул Карл, пихая его в бок.
— А если, — Квакити взял его за подбородок двумя пальцами, вынуждая слегка наклонить голову назад и глядя в глаза, — планирую?
Карл провёл по пересохшим губам языком.
— Я не… Сап… будет ворчать.
Сказанное не соответствовало его тону. Широко улыбавшаяся Покимейн ласково хлопнула Карла по напряжённой спине, заставив вздрогнуть, Квакити отпустил его со смешком и снова обратился к Шлатту.
Само ожидание.
Ходившие по залу гости начали садиться рядом, чтобы послушать.
Шлатт взял бокал, двинул рукой, заставляя напиток омыть высокие стенки, поставил обратно. Улыбнулся.
— Все мы знаем, что сегодня состоялась свадьба трёх замечательных людей. Я не стану сейчас описывать, насколько безмерно я люблю и уважаю Карла и ныне отсутствующего, но тоже безусловно приятного мне Сапнапа, хотя они тоже, разумеется, сегодня празднуют. Просто я здесь всё же из-за своего лучшего друга, Алекса Квакити… — Шлатт сделал сценическую паузу. — Когда мы познакомились, он был жуткой занозой в заднице. Собственно, как и я. Какое-то совершенно кошмарное и полное перепалок время нам приходилось вместе ночевать в неотапливаемой комнате общежития и питаться быстрозаваримой лапшой, которая, кстати… сегодня на столах. Лол. Я и не заметил. Ты хочешь погрузить гостей в атмосферу нашей с тобой ободранной юности, Кью?
— Я просто проспорил Томми красивую фотографию в свадебном платье с чоу мейном.
— Что за глупость.
— В качестве альтернативы у меня был вариант позволить ему на прийти на свадьбу, так что, видишь ли, я выбрал меньшее из зол.
Шлатт хмыкнул, вокруг послышались смешки от тех, кто знал Томми.
— М, откладывая тему нездорового питания, продолжим. Вдаваться в подробности не стану, поэтому вкратце: мы с этим парнем уделали грёбаный мир. Потому что он куда круче, чем кажется на первый взгляд. Это один из самых талантливых людей, которых я знаю, а я знаю много талантливых людей — профессия обязывает. Кроме того, буду честным. Не могу сказать, что не благодаря ему я не свёл со своей бессмысленной на тот момент жизнью счёты. Кью — чел, который победил тяжёлую зависимость и стал моим лучшим другом. Он всегда знал, что нужно компании. Что нужно мне. Возился со мной, хотя я никогда не отдавал достаточно в ответ. Короче, суть всего этого потока сознания в следующем: я рад, что справедливость в мире наконец-то восторжествовала. Человек, так заслуживающий счастья, нашёл его. Кью, я действительно очень сильно за тебя рад. За вас всех.
Квакити улыбнулся — по-настоящему счастливо, и они с Карлом переглянулись.
Кто-то крикнул «Ура», заставив остальных повторять, и Шлатт воспользовался шумом, чтобы сделать пару глотков своего напитка.
Так. Проводы жениха есть. Кольца есть. Речь есть.
Подарок… Бля, он забыл подарок!
Шлатт поднял руку, как последний дебил — конечно, пакет уже давно отсутствовал. Когда именно он потерялся? Где можно было оставить подарочный пакет размером с половину тумбочки?
Шлатт быстро допил содержимое бокала, снял пиджак и оставил его на своём месте, извинился перед всеми и утопал на поиски, провожаемый взглядом Кью, который как бы говорил «ну ты заебал, шило в жопе?..».
Так… улица перед крыльцом. Место, где они с Уилбуром невзначай присели отдохнуть и справиться с панической атакой.
Шлатт вылетел на воздух, скрипя зубами, уставился на асфальт. Ничего. Его могли прохожие забрать?
— Что-то случилось, сэр? Ваш, эм… друг тут не проходил, он либо всё ещё внутри, либо воспользовался запасным выходом.
Шлатт обернулся на вышибалу, сглотнув.
— Пакет потерял, — поделился он сдержанно. — Белый такой… ручки верёвочные… Ты не видел?
Не видел.
Шлатт поблагодарил его и вернулся внутрь, матеря себя. Он только что вышел на улицу в носках с барашками. Ы. Ну, это его любимые носочки, что вы, блять, хотите… А мать думала, что хоть носки он способен выбрать самостоятельно.
Обувь благополучно осталась у зала, но у Шлатта имелись дела поважнее, чем за ней идти.
Комната, в которой красили Кью?
Вполне вероятно.
Шлатт запутался в коридорах прямо быстро, потому что планировка с прошлого опыта лучше не стала, а может напиток уже ударил в голову («многолетний алкоголизм увеличит твою толерантность!» — говорили они).
Сперва Шлатт натолкнулся на Чарли, который настойчиво говорил какими-то шизоидными шарадами о панде в коробочке (Шлатт его не слушал и вежливо отказался идти вызволять животное), потом зашёл не туда и понял это только спустя минут пятнадцать поисков — комната была не та, хотя похожа. В конце концов повезло встретить мистера Хэйло.
— Ты потерялся, мальчик мой?
У отца Сапа был вайб бабушки с соседней улицы, к которой дети за конфетами бегают. Немного похоже на Фила, но тому ауру портило ни на секунду не покидающее его чувство вины.
Шлатт горестно кивнул.
— Я… забыл кое-что в комнате Кью, — сказал он, чувствуя вату в голове.
— О. Тогда, не будешь ли ты против, если мы зайдём в одно место по пути?
Шлатт изобразил что-то среднее между опциями «пожать плечами» и «покачать головой», что было воспринято как согласие, и они вдвоём с отцом Сапнапа отправились куда-то по сети так себе освещённых коридоров.
— Как ваши с Уилбуром дела? — непринуждённо спросил мистер Хэйло, но даже за его мягким и дружелюбным тоном можно было расслышать нотку контекста. Он хотел знать, какой итог получила ситуация с убийством.
— Эм… Нормально. Наверное. Всей семьёй лечим психику, — Шлатт потёр щёку. — Никто… его не засудил. А Дрима пытались найти, но так и не смогли. В какой-то момент Уилбур сказал, что всё выдумал, и я бы даже почти ему поверил, не разговаривай с зелёным уёбком лично…
— Не выражайся, пожалуйста!
— П-простите.
— Всё в порядке, продолжай.
Они в очередной раз свернули куда-то.
— М, ну, в общем потом Дрим объявился сам. Попытался оформить что-то в духе похищения. Так его полиция и повязала… Он не дал никаких показаний. Отрицает свою вину сейчас, практически не сотрудничает со следствием. Я старался сделать так, чтобы Уиллу как можно меньше, кхм… давили на мозг по поводу судов и прочее, но это всё ещё не даёт нам жить нормально. После слушаний Уилбур едва на ногах стоит… Могу его понять. Смотри на меня так кто-то, как это делает Дрим через весь зал… Псих.
— То есть, он не стал подтверждать факт убийства?
Шлатт качнул головой.
Дрим рассказал следствию полное нихуя. Ни тела, ни даже комментария по теме. Если бы не показания какой-то бывшей клиентки Уилбура и не сохранившиеся смс-ки Дрима, им со Шлаттом могли даже не поверить.
Это пугало всех. Таббо вот что сказал: «Игра не окончена. Дрим намерен продолжать, и уже подготавливает поле для новой партии».
Шлатта передёрнуло, в коридорах до этого было жарко, а теперь стало как-то прохладно.
— Вот как, — мистер Хэйло слегка притормозил у встречной двери, за которой что-то гудело, и взялся за ручку. — А почему вы не обратились ко мне для защиты в суде?
Ох, ну…
— Кью. Я не хотел… доёбываться до его новой семьи, после… знаете…
— Джонатан, язык, пожалуйста.
— Извините.
— Всё в порядке.
Они зашли в комнату. Кухня. Это была кухня. Немного в бардаке, а ещё холодная, словно твой морг. Фигачивший на полную технический кондиционер заставил их обоих поёжиться.
На тележке у входа стоял накрытый живописным стеклянным колпаком торт. Шлатт залип на сплетениях ленточек, украшавших стекло, витражных всяких рисунках и прочей декоративной фигне.
— Мы с Ники и Уилбуром над этим так долго возились, уж и не знаю, что с ним потом делать! — улыбнулся мистер Хэйло, разумеется заметивший его интерес. Сильно шумящий кондиционер приходилось перекрикивать.
— Молодожёны могут готовить ужины и накрывать, чтобы не остыло, все три тарелки поместятся без проблем!
Мистер Хэйло коротко посмеялся, было не слышно, но заметно по его лицу. Шлатт улыбнулся тоже, и небольшая пауза была комфортной до тех пор, пока не истекло социально нормальное время на молчание между плохо знакомыми людьми на чужой свадьбе.
— Кхм… так, а… зачем мы здесь? — неловко продолжил Шлатт, старательно отделяя слова друг от друга, чтобы в шуме их было легче разобрать. Мистер Хэйло сперва не расслышал, Шлатт повторил вопрос.
— А! Да Сапнапа найти не могу, — Бэд говорил ему в ухо. — Он сказал, что пошёл проверить, не тает ли тут торт. Уже давненько. Торт, как ты видишь, в порядке, а вот где мой сын?.. Карл и Алекс уже начали беспокоиться. Я тоже.
М. Напрягающе.
Хотелось спросить про Панцза, но бля. «А какого хуя Ваш сын…?» звучало как-то не очень.
— А здесь точно нужна такая температура?! — также наклонившись к чужой ушной раковине спросил Шлатт, ощущая, что уже глохнет и замерзает. Сейчас бы пригодился пиджак.
— Что?!
— Температура! Не слишком низкая?! Это же кухня, а не морозильник!
Мистер Хэйло посмотрел на кондиционер, обнимая себя руками, потом на торт.
— Наверное, ты прав! Надо бы понизить немного! Управляется он в холодном цехе, пойдём!
Дверь в холодный цех была заперта. Шлатт экспертом не был, но недовольное выражение лица мистера Хэйло подсказало ему, что так быть не должно.
— У кого может быть ключ?!
— Алекс должен знать, я думаю!
Ок. Шлатт взял деда за локоть и повёл с кухни.
Температура коридоров, на которую ещё недавно можно было ругаться, показалась настоящим спасением. И особенно — особенно! — тишина. Поначалу Шлатту показалось, что у него звенит в ушах. Несколько секунд пришлось постоять, наслаждаясь теплом и привыкая.
— Так, Джонатан… — задумчиво протянул мистер Хэйло после паузы, — давай я тебя отведу в место сборов Алекса, заберёшь забытую вещь.
— Эм, давайте.
Итак, очередное путешествие через лабиринт. Шлатт даже уже вроде ориентировался немного.
Комната невесты (обычная раздевалка сотрудников казино) осталась такой, какой они с Кью её бросили, только к антуражу бардака добавилось свадебное платье, уже заменённое носителем на обычную рубашку с брюками. Шлатт поблагодарил мистера Хэйло и, заверив его, что доберётся обратно сам, отпустил расследовать дело работающего сверхурочно кухонного кондиционера. Сам же вернулся к собственной проблеме.
Где он мог оставить чёртов пакет? Это же не иголка в стоге сена.
Перелопатив всё, что только было можно, посмотрев в шкафах, под платьем, под столом и за зеркалом, он пришёл к неутешительному выводу — подарок молодожёнам проёбан.
Дело не поправила даже минутка рефлексии наедине с собой — Шлатта захватывало самоуничижение. Он пытался напоминать себе, что всё в порядке, что Кью не ради подарков его позвал, но ради всего, сука, неужели он не был способен даже сохранить один грёбаный пакет?
Шлатт ведь знал, что что-то пойдёт не так. Что он что-то проебёт.
— Блять, Уилл… Мог бы не лгать! — сказал Шлатт сам себе, ёбнув ладонью по столу в сердцах. Возможно, слишком с размаху, потому что острый угол пластика сильно ударил его, но просто попробуйте сказать, что он этого не заслужил.
От боли Шлатт прикусил язык, выпрямляясь, но запрещая себе потереть ушибленное место.
Это не ожоги, так что всё ок. Никто не заметит.
Но вообще-то нужно было прекратить истерить, как маленькая девочка, что Шлатт и попытался сделать. Снова было жарко. Хотелось курить.
Курит ли Кью? Может, у него тут где-то есть сигареты?
Повторные поиски не дали ни сигарет, ни подарка, поэтому только больше вывели из себя. Росла злоба на Уилбура, который сказал, что всё будет в порядке.
И что это не официальное…
Ох, сука.
Шлатт должен был найти туалет, в котором они целовались. Там… Вроде там он в последний раз чувствовал на руке пакет. Верно?
Шлатт выскочил из раздевалки практически бегом, запнулся о порожек на выходе и ебанулся на пол, поднялся, шипя на принявшее удар колено, возобновил путь. Впервые за вечер его неожиданный топографический кретинизм взял перерыв на обед и позволил добраться до нужного места сравнительно быстро.
Он зашёл.
Пакет валялся под раковиной, целый и невредимый.
Шлатт выдохнул с облегчением, поднял его, заглянул внутрь, и… только потом осознал, что не один.
Медленно поднял голову.
— Привет, Панцз.
— …Привет, Шлатт.
Панцз стоял напротив одной из кабинок, но не заходил и не шёл к раковине, чтобы помыть руки. Подумав об этом, Шлатт опустил на его руки взгляд — одна закрывала другую.
— Ты… идёшь туда или обратно? — медленно спросил Шлатт, не моргая, Панцз едва заметно поджал губы.
— Я тут постою. Отдыхаю от светского, сам понимаешь. Ты пришёл забрать этот пакет? А где твоя обувь?..
Шлатт посмотрел на остальные кабинки. Все, что стояли после облюбованной Панцзем, были слегка приоткрыты, остальные находились в стандартной закрытой позиции.
— Э... Пакет. Да. Но знаешь, я тоже хочу немного отдохнуть. Если ты не против, составлю тебе компанию, раз уж ты по делам не собираешься. Жарко, понимаешь, аж туфли снял для вентиляции.
По лицу Панцза эмоции прочитать было тяжело, но дико взбесившееся предчувствие подсказывало, что он в ярости, и велело Шлатту оставаться на месте.
— Наверное, я всё же схожу по делам, не стану тебя задерживать. Надеюсь ты не собираешься слушать, как я сру? — сказал коп, заходя в кабинку и закрывая за собой дверь.
Мгновение, другое, третье.
Соседняя дверь распахнулась, из кабинки вырвался растрёпанный Уилбур с кровоточащим порезом от левого крыла носа через губу, без пиджака и в разбитых очках.
— У него нож, Джон, — сказал он быстро, и в тот же момент дверь Панцза стукнулась о соседнюю. Уилбур схватил Шлатта за руку.
Они побежали.
До этого в коридорах было слабое освещение, а теперь оно погасло вовсе. Шлатт бежал за Уилбуром, спотыкаясь, и просто молился, чтобы они не свернули в какой-нибудь тупик.
На одном из поворотов он ощутил захват на шее, Уилбур обернулся, когда их руки разорвались, замер на мгновение. Шлатт пытался освободиться, но только терял кислород.
Уилбур вдруг сорвал что-то со стены и ударил тупым концом Шлатту за плечо. Захват исчез, Шлатт отшатнулся в сторону, падая на колени (одно из них, уже ушибленное давеча, взорвалось острой болью) и судорожно глотая воздух. В руках Уилбура был пожарный топор.
— Отъебись
нахуй, — прошипел Сут, направляя оружие на Панцза. — Не испытывай ёбаную судьбу, Панцз, убивать меня учил Дрим.
Панцз отступил назад. Его левый глаз закрылся, и даже в такой темени был заметен фигурный синяк, уже начавший расплываться по коже вокруг места удара.
— Ты Дриму и в подмётки не годишься, маленькая тварь.
Он не опустил ножа. Не похоже на боевой — кажется, обычный, кухонный.
— Рот закрой, сукин сын, — прорычал Уилбур в ответ. — Джон, звони к… звони копам.
Шлатт, едва восстановив дыхание, сунул руку за телефоном. Телефоном, благополучно забытым в пиджаке.
Сука…
Он поднялся на ноги так быстро, как смог.
— Твой мобильный при тебе?
— Похоже, что это так?
Кровь с губ Уилбура капала на пол, а речь из-за пореза была немного невнятной.
Панцз смотрел прямо на него, и Сут не отводил взгляда даже на секунду. Резко включился свет.
Панцз дёрнулся вперёд — Уилбур замахнулся топором, но Панцз вдруг развернулся и побежал в обратную сторону. Уилбур было рванулся за ним, но Шлатт схватил его за руку.
— Уилл, нам нужно в зал и предупредить всех, кто-то вызовет полицию.
У Сута были ебанутые глаза, но Шлатт его не отпустил.
Секунда.
— Н… нет, сначала… Сапнап… Эта блядь заперла его в холодильнике…
Уилбур перехватил его ладонь и потащил на кухню. Шлатт боялся попросить своего парня выбросить топор.
Шума на кухне больше не было, как и собачьего холода — кондиционер уже не работал. Уилбур подошёл к двери и, блять, снёс замок топором. Потом уронил его.
Шлатт открыл дверь и увидел встающего на ноги Сапнапа.
— О, наконец-то!.. Где вы были так долго, ребята? — хрипло спросил он, торопливо покидая свой плен. — Я просто спасал тающий торт, а в итоге чуть не превратился в ледышку! Панцз обещал скоро вернуться с ключом, но, бля, прошла целая вечность! Не наебнись электричество, я бы сдох точно! Бля, Шлатт, я вас с отцом звал, звал, а вы постояли и ушли!
Уилбур опустился на кафельный пол. Шлатт провёл рукой по лицу, пытаясь понять, как бы им обрисовать Сапу ситуацию.
— Он пытался нас убить, — вежливо, а самое главное аккуратно пояснил Уилбур, вытирая кровь с лица. Сапнап обернулся на него.
— Что?..
— Он помогал Дриму, получая оплату мной. Увидел меня — я увидел его. Он знал, что я расскажу тебе.
После этих слов Уилбур отключился.
Шлатт ведь знал, что что-то пойдёт по пизде…
***
Первым решением, которое было принято тогда, стало перенести остаток празднования на другой день, а не просто всё свернуть. Шлатт дико устал, натерпелся тревог, боли в колене, страха и всяких битв, но он заставил настолько же перепуганного Кью позаботиться об этом, потому что свадьба — грёбаный праздник. Нельзя, чтобы он заканчивался этим. К тому же, зря что ли Шлатт гонял за подарком по всему казино? Хотелось вручить презент со всеми торжественными деталями, а не как что-то, что более не котируется ввиду печальных обстоятельств. Ну и торт. Ники, будучи кондитером по первому образованию, рассказала, как можно сохранить его в первозданном виде на пару дней, и исходя из этого назначили вторую дату.
Неприятная же часть разборок состояла в вызове полиции и даче показаний, выяснениях, где были камеры, заснявшие нападение Панцза и написании заявлений.
Чарли видел нападение тоже. Уилбур буквально попросил его найти Шлатта и рассказать ему, а Шлатт в свою очередь тупо не понял парнишку, потому что принял его попытки за очередной аутистический бред. На этапе осознания этого факта Шлатт позвонил своему терапевту.
Уилбур очнулся через несколько минут и расстроился, что испачкал костюм, который ему так понравился. Шлатт сказал ему, что испугался. Уилбур ответил, что когда Панцз загнал его в угол в туалете, он на секунду ощутил, будто уже мёртв. Шлатт попросил его тоже позвонить терапевту.
Сапнап, осознав случившееся в полной мере, разозлился так, что на нём не было лица. Понимание далось ему тяжело, до отказа смотреть Уилбуру в глаза от стыда. Не совсем, но его немного отпустило после разговора с Паффи и обвинения в идиотском повышенном чувстве справедливости от Квакити.
Уже глубокой ночью, когда с выматывающими делами, обрабатыванием ран и получением психологической помощи было на этот день покончено, они старой компанией (Карл, Кью, Сап, Уилбур и Шлатт) поехали в дом молодожёнов, чтобы посмотреть «Социальную сеть» с Джесси Айзенбергом под так и не иссякший запас чоу мейна.
Томми был определённо прав, выбирая его своим любимым блюдом.
***
Что-то вырывало его из сна. Это было не плохо и не хорошо, просто появилось. Он медленно вдохнул и выдохнул, хватаясь за неоформленные мысли и одновременно пытаясь провалиться обратно в хрупкий и странный мир утренних (дневных?..) снов.
Должен ли он проснуться? Нет?
В конце концов глаза открылись сами собой, и он осмотрел комнату мутным взглядом. Всё было по-старому, небольшой беспорядок, который они ещё не убрали.
Немного болела голова.
Что его разбудило?.. Жажда?
Уилбур лежал рядом, его огромная клетчатая рубашка, выполняющая роль пижамы, слегка задралась, обнажив кожу. Шлатт моргнул, подумав, что должен видеть шрам сейчас, но не видит.
Уилбур сомкнул над старой раной ладони, а это значило, что он не спал.
Шлатт приподнялся на локтях, отползая к спинке кровати, провёл рукой по лицу.
— Уилл?..
На большее его не хватило, очень уж пересохло в горле, да и мозг ещё работал так себе.
Уилбур сел, поворачиваясь к нему. Свежие стежки на его губе вызвали у Шлатта ещё один слишком длинный выдох. Странная эмоция, смесь недовольства, остатков страха и вчерашних тревог чувствовалась слишком ярко из-за замедления обычного мыслительного процесса.
Уилбур двинулся, немного неуклюже подполз к нему, устраиваясь в ногах, а потом взял Шлатта под колено — молча — и поцеловал чашечку, наклонившись. Его кудри щекотали Шлатту ногу.
Шлатт сглотнул.
Уилбур невесомо дотронулся до сустава лбом.
— А… эм… чёрт… — Шлатт потёр щёку слабой со сна ладонью, пытаясь понять, является ли происходящее нормальным.
Уилбур выпрямился.
А, да. Это же то самое колено, которое пострадало вчера. Дважды. Синяк поделился на две части — с одной стороны был синий, как и полагается, а с другой какой-то желтоватый. Да, падение вышло неудачным.
— Всё в порядке, — прохрипел Шлатт сквозь жажду, — оно в порядке.
Уилбур потянулся к нему, но Шлатт вовремя вскинул руки, останавливая.
— Уилл, у тебя… шов ебаный. Без поцелуев.
Отказывать ему было не очень приятно, потому что это не прихоть, и Шлатт знал об этом.
Такое поведение с утра не было редкостью для Уилла. Молчание, какие-то полуотчаянные попытки то ли извиниться, то ли убедиться в существовании второго человека рядом стали для него обыденностью, плохо спавшего и смотревшего кошмары этой ночью.
Шлатт обнял его, целуя сам — в косточку над бровью. Он не был мастером в нежности, но старался.
Сквозь щель между шторами било яркое солнце.
Уилбур издал сдавленный звук, между хныканьем и каким-то словом, но его тело слегка расслабилось — в такие моменты он напоминал Шлатту мелкого Супа. Пока тянулись первые недели кота дома, он активно всего шугался и тревожился по разным поводам. Сколько бы Шлатт над ним не ржал, всё равно брал себя в руки, осторожно садился рядом и давал обнюхивать свои ладони снова и снова, прежде чем начать неумело, но осторожно приглаживать вздыбленную шерсть.
Тут были не особо нужны слова. Если Шлатт что-то и говорил, он не надеялся, что его понимают.
Можно было не считать минут; Шлатт просто сидел и мягко дотрагивался до Уилбура, позволяя в полной мере ощутить своё присутствие. До тех пор, пока не пройдёт его тревога. Пока не вернётся сознание.
— Кофе.
Пока Уилбур не отстранится, пряча взгляд, и не скажет своё обычное «…Кофе», потому что он ещё не способен полностью выговорить фразу, но Шлатту и не нужно. Он всё понимал.
Через некоторое время с кухни потянулся привычный аромат, а через открытую дверь в комнату просочился Суп и заскочил к наслаждающемуся бездельем хозяину, чтобы немного его подоставать.
Шлатт улыбнулся, отдёргивая ладонь от когтей, а в знак своего превосходства резко потрепал наглеца по пушистому загривку. Тот злобно муркнул и накинулся на ласкающую руку.
— Уилл уже покормил тебя, да? — усмехнулся Шлатт, пытаясь достать пальцы из пасти. — Настроение играть котируется только если нет настроения выпрашивать еду, ха.
Луч из окна светил в глаза, Шлатт стряхнул кота с предплечья и дотянулся до лежащего на подоконнике телефона. Три часа дня. Во сколько они легли спать? Бедняга Суп… всё утро, наверное, в дверь скрёбся…
В порыве раскаяния Шлатт потянулся погладить любимца, тот радостно вцепился в ребро хозяйской ладони. Шлатт закатил глаза, нежные чувства стремительно испарились.
— Джон, мне звонила твоя мама, — Уилбур возник в двери как раз в тот момент, когда Шлатт тряс Супу пальцем в назидание, — спрашивала, как прошло.
— Оу. Что ты ей сказал?
— Очень активно, — вздохнул Уилбур, прислоняясь к дверному косяку. — С разными людьми. Рассказал, какой ты был красивый и просто спас меня от компании одного неприятного гостя.
Шлатт двинул плечами.
— Вообще-то, ты взял долбаный топор и самостоятельно его прогнал. Кто кого спас?
— О, Джон, — дёрганая улыбка Уилбура была как ножом по сердцу, — поверь, не заявись ты в тот туалет, он бы меня убил. Или спрятал бы где-нибудь для Дрима на будущее. Это в их духе. Долгоиграющие планы.
Шлатт встал, подошёл к двери, Уилбур шагнул навстречу в его руки.
— Больше от меня не отходишь никуда, — буркнул Шлатт в чужое плечо, Уилбур что-то промычал в ответ.
Ещё один сеанс объятий прервал Суп, решивший, что это он тут главная звезда, обделённая овациями. Шлатт не сдержал матов, когда животное принялось карабкаться вверх по его ноге, не стесняясь царапать. Уилбур, чувствительный к переживаниям братьев наших меньших, подхватил кота и утешил его своим вниманием. Шлатт только обругал их обоих и пошёл на кухню пить кофе.
***
Остаток свадьбы был назначен на поздний вечер, но Шлатт с Уилбуром вышли около пяти, потому что решили прогуляться до Колыбели.
На улицах было довольно тихо и пусто, потому что уже давно знакомый маршрут составляли с желанием никого не встречать.
Солнце будто грело насквозь. Кожу, сердца и души.
Уилбур остановился на пороге, пряча ключи в карман и осматривая кафе будто в первый раз. Всё было готово. Кофе и пряности в стеклянных банках стояли на полках, на раскрашенных столиках ждали стаканы со свёрнутыми салфетками.
— Красиво, красиво, — тихо сказал Шлатт с улыбкой, вставая рядом с ним.
Законченная Колыбель ощущалась очень большой победой для обоих. Напоминанием, что они справились.
Уилбур обернулся на секунду, тоже улыбаясь, потом двинулся внутрь и занял привычное место у стойки.
Разумеется, он не мог работать тут один, и прошедшим летом нужно было заниматься в том числе и поиском сотрудников. На небольшое обучение их отправляли в другие точки, чтобы привыкли к работе в коллективе и не было сборище новичков в первый день. Уилбур новообретённый штат быстро принял за своих детей (особенно учитывая тот факт, что на стажировку напросились Томми с Ранбу), так что Колыбель уже успела наполниться духом присутствия. Штат приносил книги и настолки, одна девушка притащила аквариум с рыбками, после чего спешно пришлось определять, кто, когда и в какие дни их кормит.
— Джон, давай фотографию сделаем? Когда мы ещё тут такие нарядные будем.
Шлатт поднял на Сута глаза — в его руках был полароид.
Что ж, почему нет.
— Фил знает, что ты им пользуешься?
— Дважды в год считается пользованием?
Уилбур поправил Шлатту причёску немного, садясь ближе, Шлатт кивнул.
— Да.
Уилбур фыркнул.
Щелчок — несколько секунд ожидания — снимок.
— Он видел его, — Уилбур махнул на их первую фотографию (счастливый на вид Уилл в пальто и дохуя серьёзный Шлатт), — так что, возможно, догадывается.
На новой фотке вышло иначе. Они оба смотрели в объектив, но без каких-то очень ярких эмоций. Уилбур слегка улыбался, Шлатт, судя по взгляду, пытался сделать нормальное выражение лица. Только на контрасте с этим изображением стало понятно, насколько на первом снимке они выглядят напряжёнными. Уставшими и напуганными.
Уилбур, похоже, тоже заметил, поэтому, прицепив было свежее фото рядом, передумал и примагнитил к краю белой доски с оперативным меню.
— Мы изменились, — сказал он задумчиво. Шлатт снова кивнул.
— Стали счастливее.
***
Ещё одна ночь, когда они поздно вернутся домой.
Завтра уже не выходной, придётся вставать вовремя, но не бросать же Кью и ребят из-за работы? После всего произошедшего это было бы уже совсем тупо.
— Тихо, Джон! Секунду!
Шлатт послушно заткнулся, смеясь, пока слегка пьяный Уилбур прислушивался. У него в этот момент было самое сложное лицо, которое Шлатт на нём вообще когда-либо видел.
— …Слышишь? — Уилбур поднял на него блестящие глаза, Шлатт улыбнулся.
— Не, нихера.
Уилбур, недовольный его плохим слухом, потянул куда-то внутрь за руку.
В какой-то момент Шлатт всё же уловил музыку — не ту, что играла весь вечер из колонок, а, судя по всему, живую. Но Уилбур успокоился, только когда они увидели исполнителя. Посреди зала сидела девушка в летящей одежде под традиционный китайский костюм и играла на настолько же китайском инструменте.
Чей-то подарок молодожёнам?
Шлатт взглянул на Уилбура — у того взгляд просто сверкал.
Одновременно хотелось что-нибудь сказать и молчать, чтобы не разрушить эту магию, развернувшуюся под переливающийся звук струн.
Уилбур обернулся и посмотрел на него.
— Как круто, — хрипловато выговорил он на вдохе. Шлатт коснулся его щеки ладонью.
— Это гуцинь. В умелых руках и правда круто.
— Ты знаешь?..
— Ага. Батя хотел, чтобы на его псевдозваных вечерах я развлекал гостей и поддерживал беседу, так что…
В глазах Уилбура появилась какая-то чрезмерная печаль, и не успел Шлатт его успокоить, как получил двухсекундный поцелуй.
— Прости, Джон.
— Шов, Уилл, — вздохнул Шлатт, потирая горящую щёку. — Возьму и не прощу. Будь ответственнее. Нельзя немного потерпеть, пока заживёт?
Уилбур ничего не сказал, просто отвернулся обратно к выступающей. Вот дурной. Когда пьёт, вообще невозможно поговорить с его разумом на некоторые темы.
Шлатт слушал музыку, пока в голове медленно сменялись разные мысли. Про отца, детство, работу, поцелуи, Уилла. Их отношения. Начало их отношений.
— Уилл, ты ведь играешь на гитаре? — вдруг спросил Шлатт, копаясь в воспоминаниях, Уилбур обернулся, но сразу не ответил.
— М… раньше играл.
— Раньше?
Уилбур неопределённо пожал плечами.
— Я разбил свою гитару, потому что не мог больше играть. После того, как ты… мне написал смс-ку. Что я не имел в виду своего признания. Не сразу, в смысле… Как домой пришёл от Салли.
— Ох… — Шлатт сглотнул, — это… Я не… Мне жаль, Уилл. Я не хотел тебя ранить.
— Знаю, Джон. Это признание правда не было лучшим, что я мог сделать в тот момент.
— Я… Мне казалось, что если я его приму, это сделает меня монстром, — признался Шлатт тихо. — Тебе было явно плохо из-за меня. Ты не должен был говорить, что любишь меня… Я думал, что заставил тебя. Как Дрим.
Уилбур неуверенно кивнул с нервной улыбкой.
— Что ж, в итоге я решил, что ты мне официально отказываешь и ёбнул дома неадекватную истерику. Два мнительных придурка, ха…
Выступление кончилось.
Народ двинулся на улицу, Шлатт и Уилбур остались у стены ещё на несколько минут, держась за руки.
Потом Шлатт вспомнил про пакет, и они пошли искать молодожёнов во дворе.
Шум организации чего-то слегка дезориентировал — Шлатт поймал себя на летающих где-то далеко отсюда мыслях; Уилбур просто шёл следом за ним, улыбаясь как придурок.
— Кью, — Шлатт, вроде, влез в какой-то разговор, но Квакити тут же отвлёкся от собеседника и обратил на них внимание.
— Да?
Уилбур чуть сжал руку Шлатта, тот потряс головой, отгоняя странное ощущение, и протянул другу пакет.
— Со свадьбой тебя и твоих пидоров.
— О-о, — заулыбался Кью, радостно принимая пакет и заглядывая туда, — сподобился-таки. Спасибо! Там моя премия за все эти годы?
— Небольшой домашний проектор. Надеюсь у вас найдётся белая простыня на стену.
Квакити секунду поразмышлял над простынёй, потом печально качнул головой.
— Не. Придётся продать вещицу на ибэй. Идите торта возьмите, сейчас будут фейерверки и никто не станет отвлекаться, чтобы вам положить.
Шлатт повёл Уилбура на раздачу, которой были заняты Ники с мистером Хэйло.
Вечер подходил к концу.
Квакити, Сапнап и Карл теперь были вместе.
Пёрплд с Чарли практически превратились в их детей.
Понк оставался чистым вот уже всё лето. Сэм вернулся в Бастион.
Пряничный домик Ники обзавёлся небольшой пекарной пристройкой. Паффи пожаловалась, что уже и так слишком поправилась на их сладостях.
Фанди пристально следил за новостями об отце. Возможно, слишком пристально для его возраста, что беспокоило Салли.
Техноблейд и Фил понемногу привыкали разговаривать благодаря отчаянно способствующим этому детям.
Ранбу и Таббо временами обсуждали психологию и политику за чашкой чая.
Томми учился кататься на скейте. Друг из школы, Эрин, ему помогал. Втроём с Ранбу они стажировались в Колыбели. Таббо, как и прежде, помогал Шлатту.
Джордж со временем окончательно сдался и дал показания против Дрима. За недоносительство он получил несколько месяцев тюрьмы.
Дрим ждал.
В тюрьме его не любили, но Дрима в целом мало людей понимало, поэтому он не обращал внимания.
Дрим ждал, когда освободится и тихо вынашивал планы на будущее. Секретные для всех, даже для единственного человека, что продолжал его навещать — сестры. Хотя она, возможно, поняла бы его?..
Итак, это был вечер под фейерверки с тортом.
Шлатт смотрел на небо, раздумывая обо всём, открыто держал за руку любимого человека.
Мысль о том, что он чувствовал себя
не плохо, а настолько счастливым, окутала сердце Шлатта чем-то тёплым, и хотя мир всё ещё оставался тупым, он был… более светлым местом теперь. Шлатт мог его любить. Даже начинал прямо сейчас.
.
.
.
