Однажды я стала твоей сестрой

В разное время к каждому из нас приходит не просто мысль, а осознание: все мы рано или поздно умрем, ведь у жизни есть начало и конец. Такое себе неизбежное следствие из второго закона термодинамики. Большинство из нас, тем не менее, просто живут и стараются не думать об этом тревожном факте — лет эдак до сорока дальше завещания мысли, как правило, не идут. Смерть неизбежна для всего живого, и эта программа записана у нас на генетическом уровне. Избежать ее невозможно. ******************* Больничная палата, обставленная наподобие моей комнаты, пусть и выглядела довольно уютно, но всё же не могла заменить родного дома. Прикроватные тумбочки были обставлены фотографиями, на которых улыбались люди или были запечатлены достопримечательности из посещенных мной стран. Были и вазы с цветами — яркими, самых различных цветов и ароматов, радующих глаз. Под потолком зависли пестро разукрашенные шарики с пожеланиями, к белым занавескам были прицеплены детские рисунки. Глядя на них, губы сами по себе растягивались в широкой улыбке. Младший брат Алекс практически каждый день рисовал что-то новое. Единственное, что всегда было неизменно в его рисунках, это моё изображение и он сам. Мальчик был удивительно сильно привязан ко мне и, пожалуй, являлся единственным человеком, который ещё не потерял веру в то, что я поправлюсь. Возле кровати мерно, раздражающе пикали приборы, благодаря которым врачи отслеживали моё состояние. Трубка от капельницы тянулась к моей руке. Кожа на ней, да и на всем моем теле, покрылась неприятным, желтоватым оттенком. С недавнего времени, мне стало противно смотреть на себя в зеркало. В голове ещё свеж тот образ, который я увидела, когда в последний раз смотрела в зеркальное отражение. На худом, посеревшем лице явно выделялись серые, немного впавшие глаза. Под ними залегли темные круги, своим видом больше напоминающие мешки картошки, щёки впали, явив взору острые скулы и маленький подбородок. Лысую голову прикрывал тонкий, ярко расшитый платок. Когда-то у меня были длинные светлые волосы, которыми я очень гордилась. Однако… Первое, чего лишает рак — волос. Хотя, тут постарался не столько рак, сколько химиотерапия, которая не оставила на моей голове ни одного, даже самого короткого, волоска. Прогнозы врачей все так же оставались неутешительными. Они давали мне ещё приблизительно месяц жизни. Разумеется, при постоянном лечении и присмотре. Без этого я не прожила бы и двух недель. Пусть и в больнице, но я хотела прожить подольше, даже подключённой к аппаратам, периодически испытывая адскую боль. Наверное, я как никто хотела жить. В конце концов, двадцать три года —слишком юный возраст для смерти. К тому же, как бы странно это ни звучало, в больнице было не настолько плохо, как обычно говорили люди, покинувшие её стены. Пусть белые стены и давят, но если живёшь в больнице не первый год, то и с этим можно смириться. Да, кормят здесь не ресторанными блюдами, в основном, только диетической, с максимальным количеством полезных веществ, едой. Есть и пациенты, которых кормят только жидким три раза в день. Однако, именно такая еда помогает некоторым быстрее идти на поправку. Помниться, в первые дни своего пребывания в больнице, я убедилась в этом на нескольких живых примерах, поэтому без пререканий ела все, что мне давали. К сожалению, никаких результатов это не дало, и мой энтузиазм начал потихоньку спадать. Персонал, к моему большому удивлению, был доброжелательным и внимательным. За время моего пребывания в больнице, многие из них заменили мне друзей Те самые подруги, дружбу с которыми я считала вечной, потихоньку исчезли из моей жизни, видимо, предпочтя забыть о полуживой подруге. Грустно, но не настолько, чтобы мучиться из-за этого. Нужно сохранять оптимистичный настрой! Даже перед лицом смерти… В дверь раздался деликатный стук и в палату заглянула девушка с растрепанными светлыми волосами. Оторвавшись от книги, которую перечитывала уже не в первый раз, я подняла взгляд на гостью. Та, взглянув на меня, улыбнулась и приблизилась к кровати, аккуратно уместившись на самом краю. — Как ты, Джейн? — поинтересовалась она, заботливо поправив край одеяла. — Не думаю, что правда тебя обрадует, Лика, — невесело посмеялась я, отвернув от сестры лицо. Да, да, эта девушка — моя сестра. Если быть точнее, то младшая. Хотя выглядит она старше меня. Что поделать, болезнь значительно замедлила развитие моего тела. — Наверное… — промямлила та, неловко сцепив руки — Ты опять читаешь эту книгу? — Да, — кивнула, переместив внимание на чтиво, покоящееся у меня в руках. Разговор, как всегда, не клеился. Ничего удивительного в этом не было. Я уже достаточно давно нахожусь в больнице, а моей сестре редко удаётся меня навестить. В конце-концов, ей нужно учиться, заводить новых друзей, планировать свое будущее. Она должна не переживать о моем здоровье, а обсуждать с подругами новую музыку или фильм. Пусть раньше, когда я ещё была здорова, мы могли разговаривать с ней с утра до ночи, это время уже прошло. Моя болезнь — это только моя проблема. Моя сестра не должна вязнуть в ней со мной на пару. — Эй, Лика, скажи, — сорвалось с моих губ прежде, чем я успела подумать — Чтобы ты сделала, если бы тебе осталось жить всего месяц? — А? — только и донеслось от неё. Словив взгляд сестры, я поняла, какую глупость сморозила, поэтому поспешно затараторила: — Да так, не слушай меня. Ляпнула не подумав. Лучше скажи, как у тебя дела в институте? Проклятье! Говорю, а потом уже думаю! Вот что она теперь подумает? Не хватало, что бы она еще больше расстроилась, решив, что её сестра свихнулась перед смертью. Я хотела, чтобы не только Лика, но и мои родители с братом запомнили меня улыбающейся и полной надежд на дальнейшее будущее. Однако, на моё удивление, сестра решила ответить на мой вопрос: — Я… точно не могу сказать, но думаю, мне бы не хватило сил чего-то хотеть. Я не такая сильная, как ты, поэтому скорее всего, молча дожидалась смерти. — Вот как, — печально улыбнулась, размышляя над ответом сестры. Я сильная? И с чего она это взяла? Я уже давно опустила руки и просто дожидаюсь своего судного часа. Чтобы ни говорили врачи, я прекрасно чувствую, что процедуры и лекарства с каждым днем становятся все менее эффективными. Даже обезболивающие, которые мне вводят каждый день, уже не помогают. Все это просто…. Бес-по-лез-но. Я доживаю свои последние дни. Смерть уже тянет ко мне свои костлявые руки. Она дышит мне в затылок. ************** — Милая, — мягко произнесла склонившаяся надо мной женщина — Я так тебя люблю, моя девочка. Я не готова с тобой прощаться. Я слабо улыбнулась, глядя в печальные, наполненные слезами глаза матери. Устало склонив голову набок, я чувствовала, как проклятая болезнь, словно какой-то паразит, отнимает у меня последние силы. Глаза упрямо слипались и держать их открытыми становилось всё тяжелее. Даже дышать было чертовски трудно. Каждый вдох отдавался острой, колющей болью где-то в районе груди. Однако, я терпела. Мне хотелось поговорить с мамой ещё немного. Мне так много хочется сказать, но времени слишком мало. — И я тебя люблю. Не волнуйся, мама. Может быть однажды, мы ещё увидимся. Если, конечно, жизнь после смерти действительно существует, — будь во мне больше сил, я бы даже посмеялась над драматичностью ситуации. Но сейчас мне хочется лишь плакать… и впервые, за такое большое количество времени, я позволила и физической, и душевной боли вылиться в слезах. Сестра и брат сейчас ждали за дверью. Мой отец так и не пришёл. За все это время он пришёл сюда только один раз, в самом начале, когда моя болезнь только начинала прогрессировать. Я не винила его за то, что он не смог найти в себе сил, чтобы прийти и подержать меня за руку в последний раз. Не каждый родитель может прийти, зная, что идёт прощаться с дочерью. "И правильно сделал, что не пришёл", — подумала я, с грустью наблюдая как из глаз матери текут слёзы, и она, вскочив на ноги, метнулась вон из палаты, накрыв ладонью рот, чтобы заглушить громкие рыдания. Я, проводив её взглядом, вздохнула и повернула голову к окну, в бессилии прикрыв глаза. Мне бы хотелось сейчас выбежать из палаты вслед за мамой, и постараться убедить своих близких в том, что с моей смертью жизнь не заканчивается. Однако, как бы сильно я этого не хотела, ноги уже не принадлежали мне. Более того, я даже пальцами шевельнуть не могла. Из-за этого я все острее ощущала свою неполноценность и беспомощность. Но, впрочем, эти мысли ненадолго задержались у меня в голове. Шелестящий вздох сорвался с моих губ, и я широко распахнула глаза, таращась невидящим взглядом перед собой. Губы распахнулись в немом крике. К сожалению, я была лишена милости тихо умереть во сне. Боль скрутила моё тощее тело, словно превращая кости в пыль. Взгляд цепляется за врачей, которые бесшумно появлялись в палате один за другим, словно услышав мои предсмертные сипы. А может, так и было… В любом случае, я уже не могла оценить обстановку, не могла пошевелиться, лишь хрипеть, таращась в темноту, что застилала глаза. Проклятье… Не так я хотела умереть — страшно, в адских муках, когда тело перестаёт контролировать себя.

*****

Всё исправить, пережить заново страницы, жизни колесо кружить, переставив спицы...