Все равно уже нечего терять

Долго спать мне не удалось, как я ни хотела. Все это вре­мя мне сни­лись ужасные кош­ма­ры, казалось, что даже когда я проснусь, они будут преследовать меня, окажутся подле меня, станут осязаемыми. Хоть ме­ня бы­ло слож­но ис­пу­гать, сей­час мне бы­ло действительно страш­но. Я никогда не сталивалась с сверхъестественными явлениями, и уж тем более не становилась их частью. Всю жизнь мне твердили, мол, надо бояться настоящих людей, тогда что делать с этими липкими силуэтами, с этой темнотой и скрывающейся в ней силой, с этими демонами?... Это все­го лишь сны, но легче от этого не становится. Ког­да я про­сыпа­лась, я на­чина­ла слы­шать чей-то навязчивый ше­пот. Ти­хий неразборчивый раз­го­вор мно­жес­тва лю­дей, женщин и мужчин, их голоса мне были не знакомы. Сна­чала я ду­мала, что мне это все ме­рещит­ся. Однако я не страдала ни от какого душевного расстройства, с чего я должна слышать их? Я очень хо­тела спать, но это было нереально, наравне с тем, что попытаться заснуть в шумном помещении. Этот ше­пот, эти душераздирающие сны, похожие на реальность, только чужую, мир новой «меня»... Они све­дут ме­ня с ума рано или поздно. По­няв, что ус­нуть мне не удас­тся, я под­ня­лась наверх. Те­перь и лю­ди по­яви­лись, опять посреди дня проснулась. Я стояла рядом с лестницей и наблюдала, как время от времени проходят люди: от деловитых джентельменов до опрятных и усталых горничных. — Слы­шала, ты про­из­ве­ла фу­рор на ноч­ной опе­рации. — обер­нувшись, я уви­дела Ин­тегру. Как же я не услышала, как она подошла... — На­вер­ное. Не знаю, я просто сделала то, что мне приказали. — не­уве­рен­но от­ве­тила я. — Алу­кард то­бой до­волен. — при­бави­ла она. — Для того, кто не имел дело с нечистью – неплохо, по его словам. Хозяин рассказал об этом Интегре? Я, конечно, не против, но я думала, что не важно, как именно устранена цель. — Если человек профессионал, то не важно, кого убивать. — поблагодарила я. Хорошее начало. — Как же ты ошибаешься... — протянула она, вы­дох­ну­ла сигарный дым и уда­лилась, больше ничего не сказав. Нахмурив брови и по­терев гла­за, я ре­шила все-та­ки спус­тить­ся к се­бе. Там как-то уютнее, да и светлое время суток и вправду изнуряет. Окон бы­ло ма­ло, но это не зна­чит, что сол­нечно­го све­та не бы­ло сов­сем. Вот так всег­да: ког­да хо­чет­ся сол­нца(к при­меру, не­делю на­зад) идет дождь, а как сол­нца не на­до – оно тут как тут! Сама виновата, днем нужно спать, а не маяться и жаловаться на солнечный свет. Че­рез нес­коль­ко ми­нут, по пути к подвалу, я уви­дела ги­гант­ское зер­ка­ло. На меня уставилось мое же отражение, которое, как ни странно, потерпело изменения. Оно было ка­ким-то раз­мы­тым и, я бы сказала, почти проз­рачным. Радужки по­теря­ли свой зе­леный цвет, сменив его на на­сыщен­но­-алый. Тол­ком я не мог­ла се­бя раз­гля­деть, словно мое зрение резко испортилось. Мо­жет, зер­ка­ло ста­рое? Но тут ми­мо ме­ня прос­ко­чил муж­чи­на, явно куда-то торопившийся, и я убе­дилась, что зер­ка­ло но­вое, так как он от­ра­жал­ся в нем очень чет­ко. Что же произошло? Я спус­ти­лась в под­вал и ти­хонеч­ко пош­ла к се­бе, параллельно размышляя о том, всвязи с чем у меня такое "поплывшее" отражение. Не­воль­но я ос­та­нови­лась у две­ри, ве­дущую в ком­на­ту Алу­кар­да. Зайти и спросить, что ли... По каким-то даже мне неизвестным причинам, я не горела желанием идти туда сейчас. Быть может, при случае... — Вхо­ди, че­го сто­ишь. — ус­лы­шала я го­лос хо­зя­ина, то ли у себя в голове, то ли из-за двери. Я повернула ручку и, застыв на пороге, ос­мотре­лась. Это по­меще­ние бы­ло го­раз­до боль­ше, чем, нап­ри­мер, моя ком­на­та, хо­тя ме­бели тут бы­ло не очень мно­го, точнее, совсем не было. Здесь так темно, но даже так ясно, какое огромное пространство это было, с высоким потолком и мрачными стенами. Добрая половина всего подвала, вероятно. Ря­дом с чер­ным гро­бом сто­ял Алу­кард, без привычных красного плаща, шляпы и галстука. В этих белой сорочке и черных брюках он напоминал некого шекспировского персонажа. Настоящий румынский принц. Точнее, граф. Ско­рее все­го, он со­бирал­ся спать, ведь уже семь ут­ра. — По­чему не спишь? — спро­сил он, не глядя на меня. — Не мо­гу. — Без сна ста­нешь мед­ленной и сла­бой, попросту зачахнешь. Нам, как и лю­дям, нуж­но спать. Ты же претендуешь на сверхчеловеческую мощь. Закрыв дверь, я потупила взгляд, решаясь приблизиться. Сейчас носферату не внушал привычного страха, визуально казался спокойным, не враждебным. Это манило и давало возможность расхрабриться самой. — Снят­ся кош­ма­ры. Я их и не запоминаю, только осадок остается. — я непроизвольно поежилась. — Мне страш­но. От са­мой се­бя. — Страш­ные сны снятся всем, в этом нет ничего удивительного, особенно с твоим образом жизни. — носферату говорил очень сдержанно, обыденным и немного утомленным тоном. — Еще у ме­ня в го­лове чьи-то ше­пот­ки. Понятия не имею, ко­му они при­над­ле­жат. Эти голоса не дают мне даже думать, не то что спать. — Конечно, ты зря времени не теряла, выпила сразу дюжину с лишним человек. — повел бровями он. — Что? — Ше­пот душ. Те­бе из­вес­тно, что вмес­те с кровью мы за­бира­ем ду­ши? Я кив­ну­ла. — Ты заб­ра­ла че­тыр­надцать душ, те­перь по ту сто­рону тво­его соз­на­ния раз­да­ют­ся го­лоса. Голоса тех, кого ты поглотила. И они ни­куда не де­нут­ся. Успеешь привыкнуть, вскоре перестанешь замечать и вслушиваться. — У те­бя три мил­ли­она с лиш­ним го­лосов. И ты при­вык? — мне слабо представлялось подобное. Каким бы сильным и старым он ни был, как можно вынести столько голосов, этот непрекращающийся натиск. — От­ку­да ты... Ах да, я за­был с кем го­ворю. — он улыб­нулся. — Да, я при­вык. Иног­да они ути­ха­ют, иног­да кри­чат. По-раз­но­му. В редкие минуты мне удается послушать тишину, но потом они возвращаются. Со временем начинаешь их игнорировать, правда, не могу сказать, что это не изменит тебя. Я промолчала, задумываясь над каждым словом. Такая перспектива меня угнетала. Вряд ли меня ждет такое же огромное число душ, но дело даже не в этом. Даже если я бы постаралась, то не смогла представить себя на месте своего хозяина. Это больше чем невыносимо, это заставляет жаждать смерти. Понять все это становится труднее и труднее. — Ты что-то еще хо­чешь мне ска­зать? — с хорошо слышимой надеждой на отрицательный ответ спросил вампир. — Да. Красные глаза я могу объяснить, но по­чему мое от­ра­жение мут­ное и проз­рачное, как у при­виде­ния? — От­ра­жение, — Алукард откинул голову, — по­мут­не­ло не прос­то так. В от­ра­жении жи­вет ду­ша че­лове­ка. С каж­дой пог­ло­щен­ной ду­шой, твоя ду­ша меркнет, по­это­му от­ра­жение проз­рачное. Изначально у всего живого душа светлая, незапятнанная, но с годами, – еще это зависит от человека, или, в нашем случае, вампира, – душа темнеет, превращается в решето. Нап­ри­мер, я не от­ра­жа­юсь в зер­ка­ле во­об­ще, ибо от моей души почти ничего не осталось. Тут меня одолела непередаваемая жалость к нему. Утешало одно: "почти ничего." У всех есть надежда на избавление, у всех есть возможность сохранить что-то важное. — Вы жалеете об этом, хозяин? — сама не заметила как спросила я. Мне и вправду не стоило этого говорить. Алукард, вполне возможно, прочел это в моей голове и твердо ответил: — Нет. — первый раз он лжет. Я не Интегра, я не заставлю его говорить только правду, но... Пусть он и соврал, я знаю, что временами и сам великий Король нежити задумывается о своей душе. Не исключаю, что Алукард мог подумать, что я уличила его во лжи, но при этом молчу. Просто мы оба решили не говорить об этом более. — Спасибо. За все. — поднявшись с места, я направилась к двери, затягивая резинку для волос потуже. — Сколь­ко раз я те­бя ви­дел, у те­бя всег­да за­коло­ты во­лосы. И сей­час ты идешь спать, тем бо­лее ты уже спа­ла, и все рав­но за­коло­ла их. Я остановилась и развернулась, немного недоуменно посмотрев на вампира. — Да. Что такого? — Мне не нравится. — тут же ответил он и не сдержал кривой усмешки. Это издевка?! Мелкая прихоть? Бесспорно, его это забавляет. Поджав губы и чуть подумав, я сказала: — Я не распущу волосы. Уж извини. Какие еще будут пожелания? — я знала, что это сродни походу в горящее здание. Он мой хозяин, и его воля для меня постулат. Думается мне, что пока что все начинается вот так, пустяково. — Пока никаких. — в рубиновых глазах мелькнул недобрый огонек. — Я прошу так немного. Сначала прошу, а там, того гляди, заставлю. — дело совсем не в просьбе. Это своего рода столкновения пламени и горы: я упорно стою на своем, да еще провоцировать могу, а с ним, как и с огнем, играть не стоит, себе дороже. — Отец ска­зал, что мне не идут рас­пу­щен­ные во­лосы и поп­ро­сил всег­да за­калы­вать. Я его ослушалась пару раз, так он мне их чуть не отрезал, а для девочки длинные волосы ценнее любых сокровищ. Со временем я поняла, что мне правда не идет. Не думаю, что сейчас лучший момент пересматривать это. — Вот как. Подойди сю­да. — носферату сделал вольный жест рукой. Что-то мне под­ска­зыва­ло, что сей­час все мои прин­ци­пы пой­дут да­леко и на­дол­го, так что я осталась стоять на месте. — Я сказал подойти. — пов­то­рил он бо­лее тре­бова­тель­но. — Мне лучше знать, что и когда пересматривать. Власть переменилась, прими это. Я по­дош­ла, что еще де­лать. От одной его грозной интонации уже холод по спине прошелся. Несмотря на это, ощущения были знакомыми, будоражущими до узла в животе – я помнила удовольствие от постепенного доведения отца до края терпения и лишь в последний момент исполнять его слова. Дарит сладкую иллюзию контроля, за разрушением которой так интересно наблюдать. Как только я оказалась достаточно близко, он за­вел ру­ку за мой затылок и стянул резинку тремя пальцами. Если бы я была жива, то покраснела сиюминутно. Откуда это внезапно прихлынувшее чувство стыда? Да и самое интересное, за что? Я не могла позволить себе смотреть на него, поэтому крепко зажмурилась, как только по­чувс­тво­вала, как непривычно тяжелые во­лосы спустились волной вдоль всей спины. — Пос­мотри на ме­ня. — он пе­решел на ше­пот, или мне так показалось. Я помотала головой, про себя молясь, чтоб он уже отпустил меня поскорее, без насмешек и каких-либо ехидных комментариев, как он любит. — От­крой гла­за и пос­мотри на ме­ня. — раздраженно произнес он и грубо взял ме­ня за под­бо­родок. Удивительно теплая у него рука, без перчаток-то. От такого непривычного прикосновения я тут же напряглась, однако, подумав, что Алукард это сразу почувствует, поспешила расслабиться. Пе­ребо­ров се­бя, я все-та­ки от­кры­ла гла­за и встре­тилась с улы­ба­ющей­ся ро­жей вампира. Теперь я окончательно убедилась – Алукард получил удовольствие от моей плохо скрываемой обескураженности. Не станет же он красоты ради прикапываться к такой ерунде, какое ему до меня дело? Определенно, издевается, не более. — Это неуважение к моему пространству. — практически выплюнула я, не отрываясь от него. — Ка­кими мы сло­вами бро­са­ем­ся. Видно, в детстве мало пороли, но я займусь твоим воспитанием. — по­качал го­ловой он, больно сжав мою нижнюю челюсть. В голову полезли самые постыдные мысли, но ни один мускул на моем лице не дрогнул. Алукард пошел другой дорогой; применяет против меня мою же тактику. Скоро соревноваться начнем – кто кого доведет до белого каления. — У твоего отца явно не было вкуса. Пос­мотри на се­бя, те­бе так го­раз­до луч­ше. Я хо­чу, что­бы ты так всег­да хо­дила. От­каз не при­нима­ет­ся. — сверкнув глазами, он отвернулся. — И еще... У тебя больше нет своего пространства. Оно принаджелит мне. — Раз так... — процедила я, собираясь отобрать у него кусок его пространства. — Исполни мою мечту, о, владелец моей души – разреши примерить твои легендарные очки, спасающие тебя от солнца, — ничего умнее не пришло в голову, однако меня это жутко веселило. Надеясь, что его это разозлит, я разочаровалась, услышав флегматичное: — Ладно. — как-то лег­ко сог­ла­сил­ся мужчина. — Чем бы дитя не тешилось. Я под­бе­жала к небольшому сто­лу и на­цепи­ла оч­ки, придвинув их ближе к переносице, минуя горбинку. Зер­кал тут не бы­ло, так что я не мог­ла на се­бя тол­ком пос­мотреть, ну а воображение на что? Свое лицо я знаю хорошо, поэтому могу предположить, что мне очень идет. Я стя­нула оч­ки бли­же к но­су. — Круглые очки.. Хм... Кто же я? — наиграно потерла подбородок я. — Джон Леннон, Оззи Осборн или же сам Великий Алукард? — я растянулась в самой широкой улыбке, на которую была способна. — Алые гла­за, круг­лые оч­ки, чер­ные во­лосы. Ни­кого не на­поми­на­ет, се­бя, нап­ри­мер? — яз­ви­ла я. — Ты мое жен­ское Я. Очень-очень испорченное. — мужчина приблизился ко мне и, взяв очки за душки, снял их, а после положил на место. — Что ж... — я приподняла голову, мимолетно взглянув на хозяина. — ... Приятных сновидений. — я прошла мимо него, и, не успев сделать и пяти шагов, мужчина остановил меня, поймав за запястье. — Те­перь я раз­ве­ял твои стра­хи? — негромко поинтересовался носферату. — Нет. Мне все равно придется вернуться и заглянуть им в лицо. Я в этом новичок, но что-нибудь придумаю. — я закусила губу, подумав, что же он может мне ответить на это. Вдруг подскажет, как с этим, так или иначе, справиться. Моя интонация и наигранность говорили о неискренности, и Алукард, поняв это, ответил: — Пойдем. — неожиданно он по­тянул ме­ня к вы­ходу. До меня мгновенно дошло: я, сама того не замышляя, позвала его к себе "в постель", страхи разгонять. Какая же я идиотка. Возмутительно то, что он, кладезь ума, этим пользуется. Дойдя до двери моей комнаты, он впустил меня внутрь, а затем зашел сам. — Те­перь ло­жись. — Подожди. — я зашла в ван­ную, умы­лась и по­чис­ти­ла зу­бы. Без это­го я не мог­ла спать, вампиры тоже должны быть чистоплотными. Вероятнее, это привычка. Стянув рубашку и брюки, я порылась в своих "домашних" вещах и выудила оттуда гигантскую футболку, которая была мне чуть ли не по колено. Расстегнув и сняв бюстгальтер, я влезла в футболку и выш­ла. — Теперь можно и спать. — зевнула я. Алукард сидел в полусонном состоянии. Вампир лениво открыл глаза и посмотрел на меня. Я лег­ла в гроб. Пусть я уже не человек, и разница между теплом и холодом слегка притупилась, внутри гроба казалось прохладно. — Подвинь­ся. — мужчина дождался, пока я размещусь и лег ря­дом со мной. Крыш­ка зак­ры­лась, и наступила непроглядная тьма. Правда, с нашим зрением, темнота стала скорее полумраком. Я снова вернулась к тому, что мне очень неудобно. Я взрослый человек, а боюсь непонятно чего! Позор. — Всем сна­чала не по се­бе от подобных вещей, поверь. — прер­вал мои мыс­ли ря­дом ле­жащий Алу­кард. И как давно он в моей голове? — Ты тоже боялся? Хотя о чем это я, ты же Алукард. — ответила сама себе я, поворачиваясь набок. — Думаешь, мне никогда не бывало страшно? Может, сейчас это так, но раньше я питался собственным страхом, не подавлял его. Он сдерживал меня, укрощал меня. — "Птицей Гермеса меня называют, крылья свои пожирая, сам я себя укрощаю" — процитировала я фразу, написанную на гробу моего хозяина. — Не только тьма и сила были моими "крыльями", но и страх. Это сильная эмоция, одна из немногих, что я способен испытывать. Был способен. Давно. — Алукард положил левую руку за голову. — Спасибо. — прошептала я. — За что? — Много за что. — слабо улыбнулась я. — Спи. — только и ответил вампир. Я действительно его утомила. Попытавшись перевернуться, я задела руку мужчины и тут же остановилась. Спать, да еще в такой тесноте. С другой стороны, без него я не усну. И если уйдет, не усну, буду думать, почему именно ушел. — Дерзишь мне постоянно, ходишь по лезвию ножа и задаешь, по-твоему, каверзные вопросы, а как только коснулась моей руки – все, застыла целомудренная дева. — в темноте блеснула широченная улыбка. В голове настала пустота, впервые я не знаю, что сказать. То есть, вообще ничего. В такой растерянности я еще не пребывала. Неловкость связала меня с головы до ног, и я все еще не шевелилась. — Чего ты ожидал, ложась со мной в один гроб? — выдавила из себя я. — Целоваться не лезешь, и если бы могла, то покраснела, так что мои ожидания оправдываются. —довольно произнес он и повернулся ко мне. Даже во мраке самой преисподней эти алые глаза будут светиться ярче любых огней. — Рада слышать, что не считаешь меня развратной шлюхой. — фыркнула я, обнимая себя за плечи. — Шлюха-девственница, тебе это не кажется, мягко говоря, абсурдным? — Не важно. Ты видишь меня насквозь, даже скучно. — я отвернулась от него, закрывая глаза. Сейчас я была бы не прочь остаться одной, хотя бы на минуту. — Как бы ты себя ни вела, что бы ни говорила, в своей еще целехонькой душе ты боишься меня, Рейвен. — смакуя каждое слово произнес вампир, заставляя меня все больше каменеть. Я и дыхание задержала, если бы была необходимость. Мысли окончательно запутались в один большой клубок, поэтому я постаралась не думать ни о чем, прочтет еще. — До дрожи. — прозвучало так близко, что я могла почувствовать его дыхание, услышать биение его сердца, схватить за руку, упереться в плечо. Только вот он не дышит, сердце перестало биться еще сотни лет назад, а коснуться его намеренно мне не хватало духу. Я молила о том, чтобы сон пришел быстрее. В от­вет толь­ко ус­мешка. До­воль­ная ус­мешка.