the wind through the mountain tops

План Чжун Ли заключался в том, что они одолжат телегу у мадам Пин и поставят в неё кусок земли, в котором находился Венти, предварительно вырезав его из почвы, чтобы он смог поместиться внутрь. Затем вся конструкция будет накрыта простынёй и вывезена из города. — Почему ты так на меня смотришь? — спросил Чжун Ли. Чайльд ответил: — Я пытаюсь понять, как у тебя получилось переиграть всех в Ли Юэ, если твой гениальный план вот Такой. — Может оставишь стратегии на других людей, Моракс? — добавил Венти. Чжун Ли ненавидел, что тот прозвучал как Гуй Чжун. В любом случае. — Иногда самые простые планы на удивление эффективны. К тому же я уверен, что этот план уже приводили в действие. Я видел, как Кэ Цин* делала нечто подобное со статуей Властелина Камня, и никто её не побеспокоил. — Кэ Цин, — произнёс Чайльд с недоверчивым восторгом, отразившемся на лице, — Та, которая Юй Хэн из Цисин? Знаменитая трудоголичка, ненавидящая архонтов и полная скептицизма? — Да. Несомненно, она везла статую домой, чтобы сидеть на ней и кидать в неё помидоры. Ах, Кэ Цин. Среди правящей верхушки Ли Юэ он мало кого уважал больше, чем её. — Интересно, — протянул Чайльд. — Я слышал о ней, — начал Венти, — Кажется, она приходила, чтобы обсудить кое-какие дела с рыцарями Фавония. Джинн предлагала послушать переговоры, но я отказался, потому что меня это не волнует, и ещё у меня аллергия. — Аллергия, — нахмурился Чжун Ли, — Твоя аллергия на… кошек? — Ага. — Но госпожа Кэ Цин не… А, не важно, — это не имело значения, — Суть в том, что это сработало с ней, значит с нами будет также. Так и произошло. Чжун Ли снял с Венти простынь, когда они дошли до статуи Архонта к северу от гавани. По пути Анемо Архонт устроил настоящее шоу, делая вид, что задыхается, пыхтя и шумно вбирая воздух, как будто простынь была затянута петлёй вокруг его горла, а не мягко наброшена сверху. — Небо, земля, трава и свобода! — прокричал Венти. Он крутился, насколько мог в принципе крутиться человек, погруженный в землю с ног до шеи. — Пожалуйста, выпусти меня. Думаю, по моей ноге ползёт сороконожка. Чжун Ли закатил глаза, но земля рассыпалась прямо на траву. Венти вырвался на свободу вспышкой зелёного, белого и коричневого, встряхнув конечностями и начав испытывать вновь обретённую подвижность, делая счастливые кульбиты. Чайльд поднял руку, чтобы закрыть лицо от грязи, взлетающей в воздух. — Я удивлён, что Миллелиты купились на твои неясные комментарии о ритуальном бюро и нетрадиционных методах захоронения. Полагаю, что такой умный человек, как ты, господин Чжун Ли, учёл тот факт, что они могут спросить об этом у твоего босса? Чжун Ли улыбнулся и покачал головой. — Миллелиты изо всех сил избегают общения с хозяйкой бюро Ху. Они считают, что у неё эксцентричное и трудное для понимания поведение, — и это совершенно оправданно. Если бы только Чжун Ли мог позволить себе таким же образом избегать её, — И даже если они решатся, высока вероятность того, что она без вопросов поддержит мою историю ради своего развлечения. — Что бы ты сделал, если бы план не сработал? — Венти взлетел на потоке ветра и приземлился на колени статуи Моракса, закинув ногу на каменную руку. Чайльд с улыбкой призвал свой лук. — Конечно, я не собирался подставлять самого себя, мешая тебе, но мне любопытно, как бы глубокоуважаемый господин Чжун Ли отреагировал, если бы его поймали вывозящим преступника за пределы города? Чайльд выпустил несколько ленивых стрел в сторону Венти. Бог ветра отбил их энергией анемо и воскликнул голосом, полным веселья: — Эй, не важно, насколько уродлив по твоему мнению Моракс, тебе не следует вымещать это на его бедной статуе! Лук исчез в руках Предвестника, и на его месте появились два длинных гидро-клинка. — Ты слишком много болтаешь. Спустись, и я с радостью это исправлю, — промурлыкал он. Венти встал на ноги и забрался повыше, балансируя на квадратной спинке сиденья Моракса. — Нет уж, спасибо. — Венти, ты себя переоцениваешь, используя слово преступник. Ты не более, чем мелкий воришка, — заверил его Чжун Ли, — Как бы то ни было, твоё беспокойство о моей репутации оценено, но совершенно не обоснованно. Если бы Чжун Ли был пойман Миллелитами во время совершения преступления, то я бы просто инсценировал свою смерть и поменял форму. Трагическая смерть консультанта ритуального бюро заставит приехать его сестру-близнеца, живущую отдельно в окраинах Ли Юэ, и после тяжёлых раздумий она решит навсегда переехать в гавань, движимая интересом о жизни, которую вёл её брат. Она займёт его дом и, конечно, работу, если хозяйка бюро Ху посчитает ситуацию интересной, а она это обязательно сделает. Так что ничего важного в моей жизни фактически не изменится. Но я знаю, что такая череда событий не случится, потому что я абсолютно уверен в плане, который тебе предложил; и также потому, что я полюбил своё нынешнее тело. — Что, — сказал Чайльд. Он обернулся, его гидро-клинки испарились в воздухе, — Ты сделаешь… что, прости? Венти задумчиво кивнул. — На самом деле это… довольно умный план. — Спасибо. — Что! — снова подал голос Чайльд, пересекая расстояние между ними в три больших шага и хватая Чжун Ли за руку, — Нет, это не так! Чжун Ли. Чжун Ли. Скажи мне, что ты не всерьёз. Инсценирование своей смерти — это решение всех твоих проблем? — Конечно же нет. Есть довольно много ситуаций, в которых это было бы неуместно. Однако нельзя отрицать тактическую полезность данного приёма во многих сценариях. — Каких, например? Он нахмурился. — Ну, для проверки способности людей выжить без своего архонта и чтобы ускользнуть из лап закона. Я думал, это уже ясно. Чайльд пялился на него с открытым ртом. Он спросил: — Как много раз ты инсценировал свою смерть? — Ты расстроен из-за меня, — заметил Чжун Ли. — Ответь на вопрос. — Как… как Властелин Камня только один. — А как не Властелин Камня? — Я принимал множество форм за последние четыре тысячи лет, — начал Чжун Ли, — в основном выбирая обличие человека. Мне было необходимо ходить среди своих людей, чтобы лучше понять их потребности или чтобы тянуть за ниточки из тени. Я старался избегать такого исхода, как только мог. Бесследное исчезновение тоже было хорошим способом для разрыва связей, хотя оно чаще всего заставляло тех, которых я оставил позади, подозревать мою истинную личность, — он откашлялся и отвёл взгляд, — Но было несколько случаев, когда притвориться мёртвым было неизбежно… И иногда самый простой способ обеспечить правосудие для тех, кто тщательно скрывал свои преступления, заключался в создании публичной жертвы. Поскольку у меня нет желания устраивать убийство одного из своих граждан, ответственность за жертвоприношение была на мне. Он остановился и сказал: — Тридцать семь. Чайльд вдохнул. Выдохнул. — Такой опыт редко оказывался травматичным, — попытался утешить Чжун Ли, — Если тебе станет легче, то многие случаи, на самом деле, были чрезвычайно интересными как в планировании, так и в исполнении. По моему… очень предвзятому личному мнению. — Я инсценировал свою смерть всего несколько раз, — задумчиво произнёс Венти, — В основном, чтобы не платить долги в барах. — Ты угроза для общества. — Окей, — выдавил Чайльд, — Окей. — Окей? — неуверенно повторил Чжун Ли. Предвестник улыбнулся ему, его глаза превратились в весёлые полумесяцы. — Почему бы нам не заключить контракт, консультант? Тебе же такое нравится? — это было правдой. Он и в самом деле любил контракты. Ах, Чайльд так хорошо его знает. — Пообещай мне, что пока я жив, ты не инсценируешь свою смерть ещё раз. Взамен я не разыщу тебя и не убью по-настоящему. — Честный контракт должен быть выгоден обеим сторонам, — напомнил Чжун Ли, поглаживая его руку, — Мне очень жаль, Чайльд, но говорить «сделай это или я убью тебя» значит просто угрожать. — Хорошо. Я… куплю тебе ту вазу, которую ты недавно приметил. — Договорились, — мгновенно выпалил Чжун Ли. — И ты не можешь убить меня, косвенно или как-то иначе, ради того, чтобы провернуть очередной инсценируй-свою-смерть план, — добавил Чайльд, пока они закрепляли контракт рукопожатием, — Я должен умереть по естественным причинам. Или по Чжун Ли не-планировал-что-моя-смерть-произойдёт-чтобы-он-мог-инсценировать-свою смерть причинам. — Такого бы не произошло, — сухо ответил бог контрактов, — но тем не менее формально я выполню это дополнение. Теперь контракт заключён, и моё слово вырезано в камне. Предай соглашение между нами, и ты запятнаешь моё имя. Пусть гнев Камня будет твоей путеводной звездой. Он решил, что поставит вазу у себя на кухне и наполнит её ветряными астрами. Чжун Ли попытался отойти, но хватка Чайльда усилилась. Предвестник склонился и поднёс его руку к своему лицу; рукав пиджака Чжун Ли сдвинулся, обнажая кожу его запястья. Чайльд оставил там благоговейный поцелуй, не сводя с него прожигающей голубизны своего взгляда, который, казалось, пробивал в сердце Чжун Ли дыру. — Я не забуду об этом, — прошептал Чайльд. Хотя другие народы иногда целовали руки в качестве формального жеста почтения или вежливости, он никогда не способствовал развитию такого обычая в Ли Юэ и не слышал, чтобы его использовали для заключения контракта. Он бы знал, как бывший бог контрактов. Более такого, такие поцелуи, как правило, предназначались для тыльной стороны кисти, а не руки, и точно не для чего-то настолько интимного, как запястье. Он открыл свой рот, чтобы рассказать Чайльду об этих интересных мелочах, но, как ни странно, ни издалось ни звука. Его молчание всё равно вызвало довольную усмешку. Чжун Ли сглотнул. Его нередко поощряли говорить поменьше, но никому не удавалось полностью заглушить его голос, как это сделал сейчас Чайльд. Новизна происходящего заставила стыд и что-то другое, чего он ещё не мог определить, закипать под кожей. Чжун Ли сжал свои пальцы в слабый кулак и начал отстраняться, его костяшки коснулись подбородка Чайльда. Аромат земли и цветов сесилии закружился вокруг них, когда Венти приземлился рядом на траве. — Моракс, — всё, что он сказал. Жалостливое осуждение в его голосе быстро вернуло Чжун Ли способность вербально изъясняться. — Это очень красивая ваза, — горячо выдал он, заводя руки за спину, чтобы Чайльд не мог до них добраться. Он знал, что покраснел, и очень жалел об этом. Смотреть на Венти оказалось надёжным способом передохнуть от взгляда на Чайльда, хотя равнодушное выражение лица бога ветра обычно его бесило. Всё ещё бесило с каждой проходящей секундой. Гуй Чжун определённо смеялась над ним в загробной жизни. — Это семисотлетний антиквариат, вылепленный из глины, выкопанный в шахте за пределами деревни Цинцэ, которой больше не существует, и мастерство ремесленника вне всяких похвал. Оригинальная покраска сохранилась и по сей день, что указывает на то, что о ней хорошо заботились и, возможно, она использовалась как семейная реликвия, прежде чем попала к продавцу. Я очень хотел заполучить её, чтобы попытаться проследить её историю. Заткнись, Венти. Венти с выпученными глазами отскочил на пару шагов. — Но я ведь даже ничего не сказал! — Ты слишком громко думал! Он хихикнул. — Я свободен думать всё что угодно, и так громко, как захочу. Закрой уши, если не хочешь этого слышать, — Чжун Ли призвал в свою руку копьё. Венти отошёл ещё дальше, — Ладно, ладно, я не хочу пользоваться твоим гостеприимством сверх меры. Навести Мондштадт, как будешь готов. Если ты назовёшь моё имя перед статуей Архонта под деревом в долине ветров, то я приду в ту же секунду. — Было приятно видеть тебя, — против своей воли сказал Чжун Ли, потому что этого требовала вежливость. — Хотя лучше не приводи своего парня. Без обид, но он похож на человека, который начнёт международный конфликт, а в Мондштадте и так не жалуют Фатуи. Я не хочу доставлять рыцарям проблем. Ну, — поправил он, — больше проблем, чем я уже создал. — Справедливо, — ответил Чайльд. Венти улыбнулся. — Моракс, хотя мы были вместе недолго, я рад, что у нас появились новые совместные воспоминания. — Это чувство взаимно, — вздохнул Чжун Ли, — Особенно если учитывать, что в этот раз ты не сбросил чужие владения в океан. — Я исправлю это в следующий раз, — пообещал Венти, увернувшись от руки Чжун Ли с рефлексами того, кто точно знал, с какой стороны придёт удар, — Я передам Сяо привет от тебя по дороге назад. — … Спасибо тебе. Как два старейших архонта, они вместе наблюдали, как остальной мир движется вперёд без них. Все остальные народы Тейвата уже сменили своих богов. Как часто Моракс задавался вопросом, будет ли эта встреча с Барбатосом последней? Будет ли он по-прежнему здесь, когда в следующий раз бог ветра навестит Ли Юэ, или его место займет другой Гео Архонт? Или вдруг Моракс однажды отправится в Мондштадт, чтобы узнать, что Барбатос бесследно исчез без его ведома? Долгое время прощания между ними двумя оставляли тяжёлый груз на душе. Но сейчас ничего из этого не произошло. Их божественные мантии были сброшены. И он проиграл пари – не контракт, а просто соглашение по взаимному доверию между друзьями. — До свидания, Барбатос, — произнёс Чжун Ли, — Мы скоро увидимся, — выражение его лица смягчилось. — До свидания, Моракс. Я буду с нетерпением ждать. Они хорошо знали мысли друг друга. Не было нужды в пышном прощании. Венти пошёл по тропинке, напевая под нос тоскливую песню. Он не оглядывался назад, но Чжун Ли и так знал, что он этого не сделает. Чжун Ли развернулся, направляясь домой, в гавань Ли Юэ. Чайльд сказал: — Я проведу тебя до бюро. Он опустил голову, стараясь игнорировать воспоминание о поцелуе, пылающем на его руке. — Как хочешь. Должен ли я быть польщён, что такой уважаемый дипломат, как ты, находит время в своём, несомненно, загруженном графике просто для того, чтобы провести меня? — Это я-то уважаемый дипломат? Для меня это новость. Хотя, полагаю, отказаться от уважения со стороны Цисин – это честная сделка, если она означает, что я буду уважаем в глазах господина Чжун Ли. — Вы ведь в курсе, что я вас слышу! — раздался голос Венти из воздушного потока, — Вы не могли хотя бы подождать, пока я буду вне пределов слышимости? Чжун Ли рассмеялся. Возвращение в гавань было ничем не примечательным. В какой-то момент Чжун Ли указал на силуэт бледной птицы, пролетающей высоко в небе: — Чайльд, ты знал, что существует пятнадцать различных видов журавлей? Они живут почти во всех регионах Тейвата, но в Ли Юэ они обрели особое культурное значение, став символами бессмертия. Я полагаю, такая ассоциация возникла из-за того, что многие адепты выглядят как эти создания. — Интересно, — задумался Чайльд, — Ты не в их числе, да? — Раньше я принимал обличие птиц, но ненадолго. Это неестественная для меня форма, и я не могу носить её убедительно. О, ты знал, что есть известный стиль боевых искусств, основанный на движениях журавля? Он называется Байхэ Цюань, и его изобрела одна выдающаяся женщина… Я помню, что она была одной из немногих людей, которых могла терпеть Хранительница Облаков, даже несмотря на то, что их история началась с не очень хорошей ноты… Чжун Ли продолжал говорить, когда они вернулись к оживлённому шуму города: к торговцам, громко представляющим свои товары, и рабочим, погрязшим в рутине. Поскольку оригинальный стиль Байхэ Цюань с момента своего изобретения разветвился на пять других стилей, было много, что рассказать на эту тему, и он даже не закончил половину того, с чем хотел поделиться, как они подошли к узорчатым деревянным дверям ритуального бюро «Ваншэн». — Видимо, пришла пора расходиться, — сказал он, повернувшись к Чайльду с застенчивой улыбкой, — Придётся закончить свой рассказ как-нибудь в другой раз. К тому же… сейчас я понимаю, что должен за многое поблагодарить тебя. За то, что провёл меня, конечно, и ещё за чай. И в целом за твоё терпение в последние двадцать четыре часа. — Тебе не нужно благодарить меня, — ответил Чайльд, задумчиво смотря в сторону, — Я не делаю это ради твоей благодарности, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в долгу передо мной. Доброту между друзьями нельзя измерить на весах. — Странные слова от коллектора в адрес существа контрактов, — поддразнил Чжун Ли. Он вздохнул, — Но я понимаю то чувство, когда ты свободно даришь другим подарки. Я принимаю твои. Надеюсь, что ты примешь мой в ответ. Он дотронулся до запястья Чайльда и шагнул вперёд, чтобы оставить неуверенный поцелуй под изгибом его щеки, немного выше подбородка. Он надеялся, что правильно понял подаваемые им знаки; надеялся, что не переступил границы, если ошибся. Чайльд тихо и осторожно стоял под его прикосновением. Чжун Ли отстранился, прочищая горло. На шарфе Чайльда виднелся скрученный тускло золотой узор, похожий оттенком на его волосы, который змеёй обвивал багровую ткань. Как красиво. Учитывая, как много времени они проводили вместе, он был удивлён, что не заметил этого раньше. — Что ж, м, — произнёс он с несвойственной себе неловкостью, — Будет лучше, если я не стану заставлять Ху Тао ждать. Увидимся позже. — Чжун Ли, — сказал Чайльд, — У тебя ужасный прицел. Их с Венти соревнование по стрельбе из лука всё ещё было свежо в его памяти. Чжун Ли нахмурил брови. Смелые слова от человека, который едва ли мог попасть в сидящего в двадцати шагах голубя. — Ты вообще видел меня с лу- Чайльд схватил его за лацканы пиджака и притянул к себе, ловя его слова губами. Он был тёплым, чувствовался слабый привкус чая, пульс Чжун Ли громко звенел в ушах. Он наклонил голову, чтобы поймать лучший угол, и сделал один вдох, резкий и дрожащий. Чайльд принял это за приглашение, которым это и являлось, и устремился вперёд с внезапным голодом, который, честно говоря, объяснил большую часть его поведения, раннее не замеченную Чжун Ли. Затем он издал тихий звук, что-то между стоном и вздохом, казавшимся таким умоляющим, что он был вынужден перестать думать. К тому времени, как Чайльд отстранился, лицо Чжун Ли горело. — Ах, — прохрипел он, пробегая языком по своим покалывающим губам, — Я тебя понял. — Господин Чжун Ли, — сказал Чайльд. Его дыхание было тёплым надо ртом Чжун Ли, а глаза прикрыты, — Не уверен, что смогу дождаться следующей недели, чтобы поужинать с тобой. Можно забрать тебя сегодня вечером? Чжун Ли сглотнул. — Хорошо. — Хорошо, — Чайльд убрал руки с пиджака, хотя его пальцы задержались на мгновенье, с нежной заботой разгладив складки, оставленные на ткани, — Увидимся чуть позже. Чайльд ушёл со всей расслабленной самоуверенностью, которую можно ожидать от своенравного Одиннадцатого Предвестника Фатуи. Иллюзия тут же исчезла, когда он споткнулся на последней ступеньке между «Ваншэн» и главной улицей. Позади него со скрипом открылись двери бюро, и в воздухе почувствовался слабый запах корицы и цветов шелковицы. Чжун Ли не смог сдержать гримасу, но сумел сгладить её к тому времени, когда Ху Тао подскочила к нему с сияющими глазами и сверкающими зубами. Семьдесят седьмая хозяйка «Ваншэн» смотрела на него так, как будто кто-то умер. То есть это означало, что она была в восторге. — А я всё видела! — воскликнула она. Этот ужасный ребёнок. Иногда она испытывала его терпение больше, чем Венти. Чжун Ли поддался порыву опустить шляпу на её глаза. Пока Ху Тао кричала и крутилась, чтобы затем начать весело и звонко смеяться, он прошёл мимо неё – навстречу к тёмному интерьеру ритуального бюро.