Влюбиться в смерть

- Нам нужно скорее тебя согреть, - стоило нам переступить порог квартиры Клима, как блондин тут же потащил меня в ванную, и, оставив там, куда-то ушел, возвращаясь буквально спустя минуту – с огромным махровым полотенцем. На его лице промелькнула тень возмущения, смешенного с беспокойством. – Ты почему еще в мокрых тряпках?! Я стоял и просто неотрывно смотрел на то, как он, пуговица за пуговицей, расстегивает и стаскивает с меня свою же клетчатую рубашку, плотно прилипшую к моему телу, затем присаживается передо мной на корточки и помогает снять брюки вместе с бельем, затем заводит меня в ванную, включает душ, подставляет ладонь под струи, видимо пробуя на предмет температуры… - Так, ну, вроде пойдет – грейся, я пока чайник поставлю, а то не хочется заставлять жда… Илья? Я неосознанно схватил Клима за запястье, да так и держал, ни на мгновение не отрывая своего взгляда от этого до безумия красивого лица. - Ты тоже. - Что?... Я потянул его за руку, вынуждая залезть в ванну следом, сталкиваясь с этим вопросительным и слегка растерянным взглядом. - Илья… Я коснулся ладонями его груди, скользя вниз, не обращая внимания на струящуюся по мне воду, брызгами попадающую на его и без того промокшую насквозь одежду, не обращая внимания в принципе ни на что, кроме… него. Ткань… мешает, да и плевать. Добравшись почти до уровня ремня на джинсах, я вернулся назад, проводя ладонями по прессу, ключицам и плечам, затем вниз, по предплечьям, пока не достиг кистей, на мгновение беря его за руки, переплетая пальцы, и проделывая обратный путь до плеч, шагая ближе, так, что почти чувствовал прикосновение его тела к моему, чувствовал его будто бы затаившееся дыхание на своем лице. - Илья… - выдох такой тихий, даже осторожный, и я ловлю собственное имя губами, почти касаясь его губ своими, комкая мокрую ткань рубашки в пальцах где-то на уровне его груди, вслушиваясь… в самого себя. - Клим… - от произнесенного мной имени все внутри сладко заныло, и я прикусил губу, внимательно глядя на его ключицы, облепленные тканью, и кожу, что виднелась за воротником. – Возьми меня… - Илья… - шепот обжигает мне шею, я почти вздрагиваю, ощущая губы, еле ощутимо меня коснувшиеся пока еще даже не в поцелуе, но даже этого хватает, чтобы вырвать из меня тихий судорожный вдох. Я… чувствую широкие ладони, легшие мне на талию, и ощущаю, словно плыву, а потому в поисках опоры прислоняюсь спиной к холодному кафелю, тут же чувствуя, как его тело ощутимо, но при этом осторожно прижимает меня к твердой поверхности. Даже через ткань… я чувствую мышцы его рук, чувствую температуру его тела… горячий… - Я… - Да?... – я снова выдыхаю и зажмуриваю глаза, когда кончик его носа скользит по шее, чувствую поцелуй – такой мягкий, аккуратный, что это заставляет меня буквально дрожать, особенно от рук и пальцев, что мягко поглаживают меня по бокам – Клим все еще держит меня, и это… так… невыносимо приятно… до невозможности… - Ха… - снова чувствую его дыхание на своей коже, а затем на своих губах, когда Клим замирает буквально в миллиметре от меня… будто не решаясь поцеловать, или вернее оттягивая момент, заставляя меня мучиться в ожидании, но сам сделать этот шаг я почему-то не могу, и просто жду, сходя с ума от этого невыносимого ощущения – когда он рядом, настолько близко, но ничего не происходит. - Клим… Ах-х… - я ощущаю, как его колено упирается мне прямо в пах, и уже не могу игнорировать ни жаждущую плоть, ни это ощущение его так близко, я хочу слишком многого, прямо сейчас, всего сразу, но не могу даже пошевелиться, вслушиваясь в стук его сердца, вглядываясь в его лицо, пока… наши взгляды, наконец, не встречаются. И стоит только соприкоснуться своей синевой с его искрящейся зеленью… как в мои губы впиваются с такой силой и страстью, что я могу лишь издать протяжный стон, теряя ощущение пола под ногами, инстинктивно обхватывая его ногами за талию, чувствуя, как меня вдавливают в кафель еще сильнее. Я отвечаю на поцелуй так, что почти не могу дышать, впиваюсь пальцами ему в плечи, прижимаю к себе еще сильнее, чувствую… что я его люблю. - Чщ… Илюш… - я чувствую, как меня отпускают, чувствую поверхность ванны под ногами, чувствую губы на своих щеках, но не могу остановиться от слез, да даже и не пытаюсь. Вместо этого обхватываю его лицо ладонями, снова глядя глаза в глаза, и тихо, но четко прошу: - Мне необходимо тебя чувствовать, слышишь? Прямо сейчас… Клим ничего не отвечает. Вместо этого расстегивает пряжку ремня, и я снова неотрывно наблюдаю за каждым его движением, разглядываю его пальцы, выступающие на руках вены… но зрелище длится недолго – меня разворачивают лицом к стене. Горячий язык касается там, внизу, между ягодиц, и мне кажется, что я просто умру от одного этого ощущения. - Мхн… - кусаю губы, силясь не стонать в голос, сам не понимая, зачем вообще пытаюсь сдерживаться, вздрагивая от ощущения скользнувшего внутрь пальца, затем еще одного, на которые непроизвольно насаживаюсь только глубже, и чуть не вою от досады, потому что мне этого мало, царапаю плитку еще не до конца зажившими от того раза пальцами, но не произношу ни слова против, каждую секунду вслушиваясь в собственные чувства. То, как он меня растягивает… медленно, осторожно… почти выходя из моего тела и входя снова, немного разводя пальцы и сводя их вновь, каждый раз касаясь простаты, надавливая, легонько потирая… почему кажется, что даже от этого я могу сойти с ума?... - Илья… - я бросаю взгляд через плечо и в нервном ожидании кусаю губы – Клим снова передо мной, а меня снова разворачивают к нему лицом, и вот ощущение пола под ногами исчезает вновь. Я с облегчением ощущаю горячую пульсирующую плоть у своего входа, и просто не могу удержать себя от громкого протяжного стона, отлетающего эхом от стен. Это… чувство… когда он медленно заполняет меня собой до самого конца, и я ощущаю жар глубоко внутри… и то, как он утыкается мне в шею, глубоко вдыхая и выдыхая, сдерживаясь из последних сил в желании не сделать мне больно, продолжая крепко удерживать в своих сильных руках… Он чувствует сейчас то, что чувствую я? Чувствует эту легкую тянущую боль от его проникновения, эту немыслимую пульсацию, это мое желание ощутить еще больше, глубже и сильнее?... Клим заглядывает мне в глаза и без лишних слов делает первое движение – почти выходя до конца и врываясь снова, вжимая в твердый кафель, заставляя откинуть голову и зажмуриться, после чего я тут же чувствую губы на своей шее, целующие, оставляющие чувственные засосы… язык скользит до подбородка, и губы вновь встречаются с губами – я ощущаю язык, проникающий внутрь, ощущаю, как Клим входит в меня еще быстрее, впиваясь пальцами в ягодицы, и все тело пронзает молнией, переходящей в дрожь, волнами охватывающей все тело, а ощущение, что Клим кончает вместе со мной, внутрь меня… кажется, вцепляюсь в его плечо зубами, и все никак не могу отойти от того, что сейчас испытываю, вслушиваясь в самого себя, будто бы под микроскопом наблюдая за собственными чувствами, реакциями, желаниями… и снова не могу сдержаться от слез, потому что, без сомнений, я его люблю… Люблю настолько, что каждое его прикосновение – даже невесомое, даже не несущее сексуального подтекста – возносит меня на вершину, не говоря о том, что значит чувствовать его в себе… чувствовать себя с ним единым целым… - Илья, - шепот на ухо и мягкий поцелуй в скулу – ощущение заполненности исчезает, и меня просто накрывают мягкими объятиями, а я утыкаюсь лбом в его плечо, успокаиваясь от тепла его тела и мягких струй воды, что все это время беспрерывно скользили по сплетению наших тел. Опять слезы, да?...Впрочем, учитывая все, что с нами происходит, неудивительно, что я стал настолько эмоционально нестабилен… Нет! Я не хочу сейчас об этом думать. Когда мы покинем двери ванной, ситуация обрушится на нас снова – мы будем решать, что делать, пытаться придумать план, я наконец узнаю, как так вышло, что демоны с нами заодно, и расскажу все, что знаю сам, чего сам Клим еще не знает. Но, пока мы здесь, нас только двое. И все хорошо. Все по-прежнему хорошо. - Я люблю тебя, - шепчу тихо, скорее даже самому себе, с облегчением прикрывая глаза и просто вчувствуясь в момент, вслушиваясь в самого себя и осознавая абсолютно точно, что я действительно его люблю, и что по-прежнему не мыслю своей жизни без него. А Клим, утыкаясь носом мне в макушку, отвечает также тихо, и от его слов по всему телу проходит волна легких мурашек, отзывающихся где-то внутри меня немыслимым теплом: - Я тебя тоже… *** Иногда я задаюсь одним единственным вопросом – почему на меня свалилось так много и сразу? Причем настолько много, что я еле справляюсь, и вообще не представляю, почему еще не поехал кукухой – наверное, наивысшая цель и надежда на светлое будущее все-таки помогают сохранить остатки самообладания и, снова и снова, заставляют подниматься с колен, как бы жизнь тебя не роняла в самые глубокие ямы. Стоя там, под дождем, под вспышками молнии, абсолютно не зная, что делать, понимая, что выхода нет, и наша с Климом любовь обречена на гибель, я просто спросил у неба, потому что спрашивать мне было больше не у кого – что мне делать? Как жить эту жизнь дальше, зная наперед, что погублю Клима своими же руками? И до меня самого дошел ответ – просто. Знаете, есть такое выражение, что если ты долго бьешься в закрытые двери, и никак не можешь их пробить, то, быть может, стоит лишь развернуться, и там найдутся еще двери, другие, открытые? Потому что туда, куда ты бился, тебе, возможно, было и не надо. Я должен был сделать выбор – уйти сейчас из жизни Клима, чтобы не уничтожить его своей ненавистью, тем самым собственноручно убив в себе все свои к нему чувства, или же остаться и в жизни увидеть тот ужасный финал, какой мне показал Эльвейс. Но если мы заранее будем знать, что такое возможно, то, быть может, будем в состоянии переписать собственную историю? Говорят, что будущее уже существует – где-то там, в другом измерении, наравне с прошлым и настоящим. Так вот я вдруг просто понял, что это чушь. Нет никакого будущего. Есть лишь настоящее, в котором ты делаешь тот или иной выбор, и последствия этого выбора. А значит то, что я увидел – лишь один из вариантов, и это вовсе не означает, что так и будет. Как это называется в играх – бэд эндинг? Значит, в прохождении допущена ошибка, как погрешность в уравнении – всего одна неправильная цифра, и ты уже никогда не придешь к правильному результату. Картины, показанные Эльвейсом – результат каких-то неправильных действий с моей стороны или со стороны Клима, а может быть даже с обеих сторон. Но если мы знаем о таком печальном исходе, значит, сможем всеми силами попытаться его предотвратить, правильно? Стоя под дождем, позволяя ледяным каплям стекать по моему лицу, шее, рукам, я так отчетливо вспомнил ситуацию, когда впервые узнал о решении Эльвейса нас разлучить, и узнал вовсе не от Клима. Что я ему тогда сказал? Нас двое. И мы все должны решать вместе, потому что это касается нас обоих. И если есть какая-то проблема, а в одиночку ее не решить, то объединившись против нее, уже становится не так сложно и страшно, правда? И… я захотел почувствовать. Почувствовать Клима так, как не чувствовал наверно никогда, внимательно всматриваясь в каждую миллисекунду, проведенную в его объятиях. Мне хотелось навсегда смыть липкий оттенок ужаса, который я испытал, глядя на наше будущее, и, ощущая себя в объятиях того, кого действительно люблю больше жизни, я осознал окончательно, что мои чувства у меня никто не отнимет. Ни Эльвейс, ни сама жизнь. Потому что если бы разрушить это было так легко и просто, я бы никогда не ощутил того, что ощущаю рядом с ним, никогда бы не думал о том, что наша встреча – самое правильное, что со мной случилось. А значит, ничего еще не кончено. - Думаешь, они до сих пор нас там ждут? – спросил я, когда Клим, укутав меня в полотенце, начал активно вытирать, особенно волосы, наверняка делая меня похожим на что-то абсолютно лохматое и непрезентабельное. - Понятия не имею… - Клим выдохнул, и, хотя больше никак не прокомментировал случившееся, по его глазам и так было понятно, что ему перед демонами дико неудобно. Оно и понятно – заставить обоих Наивысших ждать просто потому, что мы решили заняться чем-то повеселее, настоящее хамство и свинство, но я просто не мог иначе. Мне жизненно необходимо было почувствовать Клима, чтобы в голове все окончательно встало на свои места, хотя как мы будем оправдывать наши неимоверно долгие переодевания я тоже без понятия. Ну… придумаем что-нибудь. - Я… - я взял Клима за руку, сам не зная, что хочу сказать, и просто посмотрел в его невероятно красивые зеленые глаза, переплетая пальцы, ощущая, что даже просто в молчании рядом с ним я ощущаю наше единение… неописуемое, восхитительное чувство, за которое можно отдать все, что угодно, заплатить любую цену. Клим улыбнулся одними уголками губ и, склонившись, оставил мягкий поцелуй на макушке, приобнимая за талию и снова ловя мой взгляд. - Я знаю. Вот и все. Никакие слова не нужны, когда вы понимаете друг друга по одному прикосновению, взгляду и интонации, и мы, так и не разнимая рук, покинули ванную комнату вместе. Пора возвращаться к реальности. *** - Они там трахаться пошли, отвечаю. Брэндон на фразу Рана медленно обернулся – красноволосый демон тыкал в свой смартфон и, судя по движению пальца, играл в какую-то игру типа шариков или змейки. - Неужели? - Да точно вам говорю… сука, да вы задолбали со своей рекламой! – Ран эксцентрично ударил телефон об сидение машины и, наконец, поднял свой алый взор на Брэндона. – А чем еще можно заниматься сорок три минуты, а? Думаешь, они там сидят и брючки к цвету рубашки подбирают? Ха! - Может… нам сходить проверить? – негромко предложил Ярд, глядя сначала на Рана, который уже вернулся к своей игре, а потом на Брэндона. – Вдруг… они поссорились? Или что-то еще случилось… - Вряд ли. Хотя я уже ничему не удивлюсь… подождем еще немного, - Брэндон прикрыл глаза, машинально постукивая указательным пальцем по рулю, и коротко выдохнул. Откровенно говоря, ему было на руку столь долгое ожидание – это давало время подумать, а думать было о чем. Все происходящие в последнее время события далеко выходят за рамки нормальности – такого не было еще нигде и никогда, а само количество таких аномальных событий, случившихся за такой ультра короткий временной промежуток, наводило на мысли, что… все это неспроста. Все обстоятельства складываются так, что сначала он обращает Ярда в демона, параллельно Эльвейс хочет разлучить Илью и Клима, Рик выступает против возлюбленного и созывает совет, которому не суждено было случится, из-за чего Климу ничего не остается, кроме как пойти просить помощи у главных врагов всех проводников. Не кажется ли все это слишком странным? Почему вообще поднялось столько шума из-за одной какой-то пары человека с проводником? Кому вообще есть до них дело? Допустим, Эльвейс прикрывается тем, что не хочет допустить появления третьего Наивысшего демона, но… это такая необъективная причина, что даже смешно. Если бы он так трясся за предотвращение появления «Падших ангелов», то вообще ни за что бы не позволил Рану, вернее Адриану, так плотно контактировать с людьми. И потом… Эльвейс ведь все видит и все знает. Что мешало ворваться в спальню до процесса и предотвратить появление вечной любви проводника к человеку, раз это такая огромная проблема? Рассадил проводников по крошечным клетушкам – вроде бы живите среди людей, но ни с кем не сближайтесь, так что можете быть, как все, но не забывайте, кто вы есть на самом деле. Брэндона в принципе ставил в тупик этот театр абсурда, который Эльвейс зовет «системой», потому что никакая это не система. Это свод каких-то нелогичных, противоречащих друг другу правил, которые не укладываются в голове, потому что их цель не ясна абсолютно. Даже проживание на земле. Хорошо, допустим, для удобства перемещения – ощущение призывов у проводников ограничено определенным километражем, прыгать все время с небес на землю действительно не рационально. Но почему проводники и люди не должны пересекаться? Проблему решить было бы намного проще, введи Эльвейс всего один закон – в обязательном порядке всем образовывать пару с любой смертью до попадания на землю. Насилие над личностью и свободной воли? Чепуха. Если после секса образуется вечная любовь, проблема неприятия партнера и прочая чушь отпадает сама собой. А сколько дополнительных плюсов было бы от таких союзов – сразу решается проблема одиночества, проблема неразделенной любви, проблема душевных терзаний, все абсолютно стабильно и работает как часы, а не этот бардак в виде любви Шакса к Ярду, который уже повязан с собственным братом-близнецом, да кому расскажи со стороны – не поверят. А это только здесь, в масштабах одного города – а если рассмотреть страну, или всю планету? Брэндон сильно сомневался, что таких проблем не возникает и в других местах, и весьма странно, что Эльвейс не решает всю ситуацию в целом, на глобальном уровне, вместо этого пытаясь разбираться с каждым случаем отдельно. Что ему даст факт разлуки Ильи и Клима? Где гарантия, что еще какой-нибудь проводник подобным образом не выберет себе человека в пару? А ее нет. Потому что никто с этим ничего не делает. Брэндон про себя презрительно усмехнулся, ощущая, как ненависть, которую он контролирует одной лишь силой воли, почти берет над ним верх, потому что все это настолько не укладывается в голове, что вызывает в нем лишь только отвращение, особенно тот факт, что почему-то именно демонов считают врагами, падшими и далее по списку. Брэндон выстроил безупречную систему. Систему, в которой каждому демону отведена особая роль, чтобы каждый из его детей боготворил своего создателя за подаренный шанс жить – именно жить, а не волочить жалкое существование. Роскошь, власть, известность, безграничные возможности, воплощение любой мечты при полном отсутствии боли, старения, болезней и вообще любых страхов, которыми полна человеческая жизнь – разве это не сказка? Разумеется, все начинается со строгого отбора, и, разумеется, у демонов также существует свод определенных правил, но по итогу каждый из его детей занимает свое место в структуре, и еще ни разу, никто из них, не дал сбой. Потому что вся структура демонов основывается на четкой интуитивно понятной логике, это даже не правила – скорее понимание, как теперь нужно жить, что следует и не следует делать, как грамотно находить еду, не привлекая внимание, и демоны безукоризненно следует этим правилам – сами, с сознанием дела, а не потому, что «нам так сказали». Так чей мир совершенней? Уж явно не тот, где тебя две недели держат в райском саду, а потом пинком под зад возвращают на землю, называя это «вторым шансом», а ты при этом почему-то скован по рукам и ногам, и жить снова, как раньше, или даже лучше, чем раньше, уже никогда не сможешь. Впрочем, это всего лишь мысли. Если Эльвейсу нормально, что вся его шарашкина контора трещит по швам – его дело. Брэндон не кризисный менеджер, и спасать мир проводников его никто не нанимал. Сейчас важно понять другое – какого черта вообще происходит? Брэндон осознал, что для построения полноценной логической цепочки ему явно не хватает информации, а с информационными дырами бороться невозможно – их можно только заполнить. Ну, например, куда делся Рик? Судя по словам Ярда, змееглазый ангел ощутил Эльвейса на земле и, скорее всего, у них состоялась встреча. Чем она закончилась? Состоялась ли она вообще? Происходило ли что-то с Ильей отрезок времени между тем, когда Брэндон познакомился с ним в парке еще утром, и когда увидел уже в своей машине, вместе с Климом, насквозь промокшего? На эти вопросы необходимо получить ответы, а уже потом попробовать понять, что делать дальше? Раз уж Брэндон впутался в эту историю о помощи несчастным возлюбленным, сам факт чего до сих пор ужасно забавлял, то уже дело чести довести все это до какого-то логического финала. Хотя… его до сих пор не покидало ощущение, что за всем этим стоит нечто большее… некая… глобальная цель… - Знаете, я голоден. Тут где-нибудь есть мак? - с этими словами Ран просто взял и вышел из машины, хлопнув дверью, на что Ярд изумленно проводил его взглядом, а затем вопросительно посмотрел на Брэндона. - Я ему позвоню, если не вернется. Ну… или найду, - Брэндон, немного подумав, мягко коснулся тонкой руки Ярда, даже не пытаясь скрыть от самого себя, что, в общем, рад случаю остаться с ним наедине. Ярд тут же вручил свою ладошку ему в ладонь, и Брэндон мягко улыбнулся, глядя на его красивое утонченное лицо, бегло оценивая уровень тьмы в его теле. – Как ты себя чувствуешь? - Нормально, - Ярд задержался взглядом на переплетенье рук – кажется, в ладони Брэндона с легкостью могли уместиться обе его руки и… если брюнет вдруг сожмет его запястья, фиксируя их над головой Ярда, лишая возможности двигаться… - Что за мысли, м? – его лицо вдруг оказывается так близко, что Ярд вздрагивает, сталкиваясь с выразительными глазами, глубину которых не способны скрыть даже цветные линзы, и непроизвольно кусает губы, отводя взгляд. - Это нечестно – забираться в чужую голову… - Котенок, мне ни к чему - у тебя на лице и так все написано, - легкий смех, и Ярд ощущает поцелуй на скуле, от чего все внутри замирает, но понимание того, что, скорее всего, дальше простого физического контакта не пойдет, рождает внутри… досаду?... - А ты… умеешь? – Ярд снова охает, когда чувствует губы на своей шее, и откидывает голову на спинку сидения, чтобы Брэндону было удобнее. И когда его рука успела оказаться на талии?... - Что именно? Читать мысли? – Брэндон вскидывает бровь, и снова не может сдержаться от улыбки, глядя на это наивное и несколько растерянное выражение лица. Какой же он… очаровательный. – Не волнуйся. На мой взгляд, это все равно была бы абсолютно бесполезная функция – я могу чувствовать все, что чувствуешь ты, могу даже просто по одному выражению глаз и языку тела сказать, что с тобой происходит в тот или иной момент, так для чего мне знать, в какие конкретно слова ты слагаешь свои ощущения? То, чем захочешь, ты поделишься сам, а об остальном… можно спросить. - Вот как… - тихо выдохнул Ярд, снова ощущая прикосновение губ, на этот раз к скуле – неспешно, чувственно… - А о чем… думаешь… сейчас ты? - Я? – Брэндон не ожидал такого вопроса, а потому, для ответа, сначала спросил самого себя – о чем же он, действительно, думает? – Хм… о том, что… несмотря на мое неимоверное желание сжать тебя в объятиях еще сильнее, увлекаться сейчас нельзя. Потому что скоро вернется или Ран, или эти двое. От этого меня посещает легкая доля разочарования и желание увезти тебя куда-нибудь прямо сейчас, где нам уже никто не сможет помешать, но так как я обязался помочь твоим друзьям, или, по крайней мере, хотя бы попытаться, наше исчезновение, как ни посмотри, будет неправильным – чего бы я вообще добился в жизни, если бы бросал дела по первой же прихоти? Но… даже при всем при этом, ты даже не представляешь, как сложно себя контролировать, когда ты рядом со мной. - Брэндон… - Ярд ощутил, как к щекам от смущения приливает румянец, как от всех этих слов становится ужасно неловко, и в то же время они разжигают жар где-то там, глубоко внутри… А еще Ярд ощутил свою новую демоническую суть, которая, словно затаившийся дикий зверь, с восторгом внимала каждому слову сосредоточения чистейшей тьмы… - Просим нас простить, - задняя дверь отворилась, и Ярд тут же отстранился, оборачиваясь на Клима и Илью – выглядели они намного лучше, чем часом раньше. – А где Ран? - Ушел в мак, - Брэндон выдохнул, чуть качая головой – пожалуй, Ран единственный из всех демонов, кто вел себя так, как взбредет в голову. То ли потому, что, осознавая статус Наивысшего, Ран вообще плевать на все хотел, то ли по другим, вполне объяснимым причинам, корни которых уходят глубоко в прошлое, но разговаривать с ним на эту тему было бесполезно. Ну вот кто в здравом уме, прекрасно понимая, что его в лицо знает чуть ли не пол мира, пойдет есть в фастфуде в центре города? Рану, впрочем, и переживать особо не о чем – когда осознаешь себя бессмертным, вообще перестаешь бояться многих вещей, но все равно, это так неразумно… - Клим, где здесь ближайший? Думаю, лучше будет забрать его оттуда на всякий случай… Когда Брэндон подъехал к зданию с желтой буквой «М», то в полной мере осознал, насколько же был прав – Ран пробивался сквозь окружившую его толпу с пакетом в руке, попутно успевая раздавать автографы, лучезарно улыбаться и даже фотографироваться с теми, кто просил. - Никогда бы не подумал, что один из известнейших актеров современности – Наивысший демон… - прошептал Илья, на что Брэндон фыркнул, молча ожидая, когда этот позер, наконец, наиграется и сядет в машину. - Какая приветливая публика, так приятно – первая часть «Безупречного» только вышла, а все уже ждут вторую часть, ну это же надо… - как только Ран залез в машину, Брэндон сорвался с места, потому что только фотографий в журналах ему не хватало. Что-то типа «Ран, наконец, отдал свое сердце одному из самых богатых и влиятельных людей мира! Интрижка, или что-то серьезное?» Цирк. – А хотите картошечки? И кстати, - Ран посмотрел прямо на Илью с Климом, заговорщически понижая голос. – Вы же там все-таки трахались, да? - Ран! – Брэндон бросил в красноволосого демона полный осуждения взгляд, а Ран лишь залился смехом, чем поставил и проводника, и его человека в полнейший тупик. - Расслабьтесь, пуськи – все, что я говорю или делаю, лишь забавы ради, - Ран выудил из пакета пару длинных палочек картошки фри, и, перед тем, как насладиться едой, почти философски закончил мысль. – Потому что когда все катится к чертям, нам остается лишь одно. Жить в кайф.