Влюбиться в смерть

Я впервые в жизни так сильно пожалел о том, что проснулся. Очень сильно болело тело, но я решил не заострять на этом внимание, и уж тем более не жалеть. Как говорится, назвался грибом, полезай в котел с галлюциногенным зельем. Я нехотя разлепил глаза и увидел Клима. Он сидел рядом со мной в темно-фиолетовом свободном халате, который так соблазнительно открывал мне его ноги, и задумчиво смотрел прямо перед собой. Как только я зашевелился, Клим тут же повернул голову и улыбнулся…но не так, как обычно. Слишком тепло. И в глазах была необычная теплота, нежность и, в буквальном смысле, обожание. – Как себя чувствуешь? – поинтересовался он, ложась на бок лицом ко мне и подпирая голову рукой. – Болит все, – признался я. – Это нормально, – сочувственно вздохнул он и провел рукой по моей груди, спустился ниже до паха и вернулся обратно. Потом вдруг неожиданно прижал меня к себе, зарываясь носом в волосы, и прошептал: – Я люблю тебя. Я вздрогнул. Точнее, дернулся, вырываясь из его объятий, и недоуменно посмотрел на него. – В смысле?! – Я говорю, что люблю тебя, – повторил он. Это шутка? Но его глаза оставались серьезными, в них не было и намека на иронию. – Но…мы знакомы всего ничего…за такое короткое время нельзя было влюбиться! Клим откинулся на подушку и уставился в потолок. – Помнишь, я говорил тебе, что у смерти не может быть случайного секса? – я кивнул, – А знаешь, почему? Потому что для нас такая неосторожность повлечет колоссальные последствия. После первого секса мы создаем со своим партнером прочную связь и влюбляемся в него навсегда. Так что я теперь люблю тебя. – Что…что за нахрен?! – воскликнул я, – Почему меня не предупредили?! Ты ведь знал! – Конечно, знал, – спокойно кивнул он и, наконец, повернулся ко мне, – Просто все то время, что я живу, мне ни разу не попадался человек или проводник, в которого бы я хотел влюбиться. Ты единственный, кто во мне такое желание пробудил. Поверь, то, что было между нами – не случайность, я хотел этого. Да даже без секса ты мне очень понравился, еще давно, до нашего знакомства. Прости, что не сказал тебе всего этого раньше, просто мне необходим кто-то, кто будет со мной. Я устал от одиночества. – Но…почему я? – Ты необычный человек. Вот загляни в мои глаза и скажи, что ты в них увидишь? Я сделал так, как он просил. – Твои глаза выдают возраст. В них горит решимость, а еще желание, чтобы тебе поверили…за которым кроется нечто большое…словно живое… – Это называется любовь, – сказал он, – А ты читатель душ. Ты можешь просто по глазам определить, что чувствует человек, чем живет, что его тревожит. Естественно, в общих чертах. Это как эмпатия, но если та строится на эмоциях, то здесь ты можешь видеть продолжительные чувства и, в целом, отношение к миру по глазам. Довольно редкое явление для людей. В основном, всех читателей отличает одиночество, они не могут ни с кем найти общий язык, ведь люди кажутся им пустыми. И мне захотелось, чтобы у тебя появился человек, который станет тебе интересен, то есть я. И я не ошибся. Ты не думай, что это холодный математический расчет, ты сначала меня привлек, а потом я уже узнал в тебе читателя. И мне стало интересно, а действительно ли ты можешь все видеть по глазам, даже несмотря на то, что являешься человеком. Я ведь тоже тебя привлек потому, что являюсь смертью. Так что, мы оба друг к другу притянулись. А мне захотелось показать тебе целый мир, если ты уже утратил в него веру. Илья…надеюсь, ты меня поймешь. И еще, прости меня. Просто я боялся, что если ты об этом узнаешь раньше, то подумаешь, что я тебя просто использовал в своих интересах. Ты и сейчас вправе так думать…Просто мы оба одиноки…и мне захотелось, наконец, влюбиться…в тебя. Все это, в самом деле, было похоже на какую-то игру, в которую меня втянули, но его глаза…они, действительно, выражали раскаяние и надежду. И я верю, что он меня любит. Ну и что, что он мне не сказал обо всем этом раньше, это неважно. Он произнес главную фразу, что ему со мной стало интересно. И потом, узнать про читателей душ…и что я являюсь представителем…Это ж клево! Да и само явление, что после секса они влюбляются, это здорово! – Ты не сердишься? – обеспокоенно спросил он, заглядывая мне в глаза. – Нет, – вздохнул я, – Как я могу сердиться на того, кто мне впервые в жизни по-настоящему понравился? Только…Я не могу сказать, что люблю тебя так же, как ты меня…нет, ты мне нравишься, даже очень, но я не люблю…пока не люблю… – О, это дело поправимое, – усмехнулся он, сдергивая с меня халат и наваливаясь сверху, – Я сделаю все, чтобы ты меня полюбил. – Я так понимаю, начнешь прямо сейчас? – улыбнулся я. – А почему бы и нет? – в ответ улыбнулся он и поцеловал меня, нежно, медленно, отчего мне стало так тепло и спокойно на душе. Да, я мог бы сказать ему, что тоже люблю его, но врать мне не хотелось. Мне он просто очень нравится, и этого достаточно…пока. По крайней мере, для первого дня нашего знакомства, который пролетел почти незаметно…или это я просто все проспал. – М-м-м…А сколько сейчас времени? – спросил я, на мгновение разрывая поцелуй. – Одиннадцать где-то, – ответил он и вновь полностью завладел моими губами. – М-м-м? – промычал я. Мне еще домой топать, чего мне делать совсем не хочется. Наверняка меня там поджидает очередной скандал, который закончится требованием моей крови, – Клим, а можно я домой не пойду и у тебя останусь? – спросил я, когда он сам закончил эту сладкую пытку, от которой внизу живота приятно заныло. – Конечно, можно, – улыбнулся он, немного удивленно смотря на меня, – Если честно, не ожидал, что ты сам это предложишь. – Просто я не хочу возвращаться домой, – вздохнул я. – Понимаю. С такими-то родителями… Кстати, ты не голоден? – Съесть что-нибудь было бы неплохо, – признался я. – Тогда пойдем, – сказал Клим, быстро слезая с меня и таща мою тушку за собой. – Подожди, я не пойду в таком виде! – вырвался я, – Дай хотя бы твой халат надену… Он подождал, пока я накину на себя этот золотой перпенденчик, и уже хотел выйти из комнаты, как он меня остановил. – Так не пойдет, – он придирчиво меня осмотрел, а потом сдернул халат на пол. – Сейчас я тебе другой дам. Он вытащил из шкафа еще один, точно такой же, только синий, и протянул мне. – Ты что, весь магазин китайский скупил? – усмехнулся я. – Почти. У меня есть все цвета, – Ответил он и довольно улыбнулся, становясь больше похожим на Чеширского кота, – А тебе синий идет. Взгляни. Он подвел меня к шкафу и повернул одну из дверей на 180 градусов, после чего передо мной появилось зеркало. А шкафчик-то с сюрпризом! Я посмотрел на свое отражение и остался весьма доволен. На меня смотрел подросток с синей прядкой волос и такими же синими глазами, челкой, спадающей на глаза и в синем длинном халате, который прибавлял возраст. Сзади подошел Клим и обнял меня, глядя смеющимися глазами в отражение. Я сам чуть не рассмеялся от этой картины. Все-таки делать что-то – это одно, а смотреть на это практически со стороны – совсем другое дело. Мы были похожи на двух моделей в китайском шмотье, которые на фотосессии должны были изображать любовь. А он еще сделал такую пафосную рожу…ну точно, будто кого-то косплеим. – Ну как? – Мне нравится, – ответил я. – Тебе под твои волосы и глаза вообще синий очень идет, как мне светло-кремовый или зеленый. – Знаешь, никогда не заморачивался подбором цвета одежды, чтобы она подходила под глаза или волосы, – признался я. Клим рассмеялся. – А я только этим и занимаюсь. Ну что, ваше императорское высочество, сами дойдете или вас отнести? – Сам, – фыркнул я и вышел из комнаты, крепко схватив Клима за руку, – Давай, веди! Он снова рассмеялся и повел меня на кухню. Потом усадил за стол, а сам подошел к холодильнику. Вообще, кухня была небольшой, но какой-то уютной, в светло-бежевых тонах с оранжевой отделкой. По-моему, Клим любит бежевый цвет, во всяком случае, в интерьере. – Что будешь? Есть йогурты всякие, пицца, точнее, все, что от нее осталось, фрукты, овощи. Могу что-нибудь приготовить, если хочешь. – Давай пиццу, что ли. Слушай…а вы едите? – В смысле? – не понял он. Я слегка смутился. – Ну…вам нужна еда? Вы же, вроде как, не люди. – А, ты об этом…Конечно, нужна, как бы мы жили иначе? И есть, и пить – нам все надо. Без еды мы, конечно, существовать не перестанем, но чувствовать себя будем очень хреново. А если быть точнее, то у нас просто пропадают силы, так как мы не испытываем неприятных ощущений. Клим поставил в микроволновку разогреваться несколько кусков, а сам стал нарезать огурец. И делал он это так изящно…Даже странно, что подобное можно делать красиво. Вдруг в коридоре я услышал шорох и звук, будто что-то упало. Я похолодел. – Клим… Там кто-то есть. – А, сестра, наверное, – отмахнулся он, ставя на стол две тарелки. Я похолодел еще больше. Сестра? Та самая пафосная готка, которая ненавидит всех людей вместе взятых? – Клим, а она меня не убьет? – Конечно, нет! Я же говорю, она самая обычная, просто любит произвести впечатление, будто…короче, которое она на тебя произвела. – Клим, ты не видел ножницы? – послышался знакомый звонкий женский голос, после чего на кухню вошла его рыжеволосая сестра с ножом в руке. Сейчас, когда на ней вместо того броского готического макияжа и черного-пречерного прикида с обилием шипов были надеты вполне обычные белые шорты с голубой майкой, она мне показалась вполне нормальной и даже красивой. Волосы собраны в высокий хвост, глаза большие и такие же зеленые, как у Клима, да и вообще Нейра, если приглядеться, была очень на него похожа, что не удивительно. Однако несмотря на ее перевоплощение во что-то более человеческое, я все равно на всякий случай сделал вид, будто меня не существует. – Вот, держи, – сказал он, доставая из ящика искомый объект. У меня только один вопрос, нафиг ей эти колющие и режущие предметы? Надеюсь, это не по мою душу. – О, спасибо! – улыбнулась она. – Ты есть с нами будешь? – поинтересовался Клим. – Нет, спасибо, я не голодна, – вздохнула она. Сейчас они вели себя совершенно по-другому, не так, как на улице. Уж впечатление враждующих они точно не производили. Нейра повернула голову в мою сторону и смерила долгим взглядом, отчего мне стало очень неуютно. А я-то думал, почему после того, как проснулся, я боялся сильнее обычного, но все списал на наш недавний контакт, а оказывается, в квартире еще одна смерть! Бывает же такое… – Ты что, и его решил одеть в свое китайское тряпье? – Да ладно тебе, красиво же, – улыбнулся он. Нейра еще раз окинула меня презрительным взглядом, а потом покинула кухню. – Я думал, она меня взглядом уничтожит, – выдохнул я. Сердце бешено колотилось. – Не переживай, она всегда так с незнакомыми, особенно, людьми. Потом все наладится, – приободрил меня он, кладя передо мной кусок пиццы, которую я довольно быстро съел, закусив предложенными огурцами. – Чем ей люди-то не угодили? – Вообще-то, нам всем положено людей ненавидеть, чтобы не было так жалко лишать их жизни, – ответил он, – А я этого не понимаю. Люди живые, с ними интересно общаться. С ними снова чувствуешь себя обычным… Шакс, кстати, самый ярый противник того, чтобы люди и смерти пересекались, хотя сам сохнет по человеку. – Да?! А по нему не скажешь… – Помнишь, я напомнил ему, что наш с тобой случай не единственный, так вот он сказал, что там все иначе! А все потому, что в той паре человека и смерти ему человек очень симпатичен, – он перешел на шепот, – Так вот Нейра ревнует Шакса к тому мальчику, поэтому она на всех людей обиду затаила. От нас же не укроешь ни симпатию, ни истинные эмоции, и в этом проблема. Все тайное становится явью. Так что, о наших чувствах мы друг другу можем даже не говорить, и так все ясно. – А что там за пара такая? – поинтересовался я. Интересно же знать, кто еще в подобной ситуации оказался, и как это у них происходило. – Ну… если представится возможность, то я тебя познакомлю, – уклончиво ответил Клим. – Было бы здорово, – улыбнулся я. Мне кажется, что тот человек будет мне интересен, ведь у него тоже жизнь необычная, коли он, так или иначе, соприкасается со смертью. Может, я даже изменю свое мнение о том, что по-настоящему интересными могут быть только единицы. – Хочешь еще чего-нибудь? – Может, чаю? – Только черного, а то после зеленого ни ты, ни я не уснем полночи, – усмехнулся он. – А можно позвонить? А то мне надо предупредить родителей, что домой я сегодня не вернусь. – Да, конечно, – Клим метнулся в коридор и мгновенно вернулся с телефонной трубкой, – Держи. Я еще раз обратил внимание на то, что иногда он бегает очень быстро, и, набрав знакомый номер, стал ждать ответа. – Алло? – сонный хриплый голос. – Мам, я сегодня домой ночевать не приду. «Чтобы вы меня не съели», – мысленно добавил я. – Так что, не волнуйтесь. – Да мне как-то похер, свалил и свалил, - ответили мне, – И вообще, че звонить было? Ты видел, который час?! Нам надо выспаться перед церемонией перерождения, а тут ты со своими звонками! – Эммм… – протянул я. – Дай мне с сыной поговорить! – донесся гулкий голос, наверное, из нового места обитания отца. – Все, пока! – быстро сориентировался я и бросил трубку, пока папаша со мной говорить не начал, а то эти внезапные порывы любви к собственному сыну у него порождают словесный понос. – Я так понимаю, они против не были, – усмехнулся Клим. – Маман рассердилась, что я ее разбудил, только и всего, – вздохнул я. Иногда мне хочется родителей, которые бы меня понимали, с которыми бы я смог наладить душевный контакт и которым я бы мог рассказать обо всем… этого так не хватает… – Илья, – тихо позвал меня Клим, присаживаясь рядом, – Расскажи, что тебя тревожит. – Просто… мне так не хватает нормальных родителей… Конечно, я уже и к своим привык, да и их вряд ли изменишь, но иногда очень не хватает того, кто поддержал бы тебя в трудную минуту… Клим молча усадил меня к себе на колени и крепко прижал к себе. – Я все понимаю. Если что, ты всегда можешь обратиться ко мне, слышишь? Всегда. Знаешь, я ведь не просто люблю тебя. У меня с тобой крепкая связь, и я могу чувствовать тебя на расстоянии. Так что я всегда буду знать, когда тебе плохо или грустно. Но я хочу, чтобы ты улыбался. Все будет хорошо, обещаю. Если честно, то меня пробило на слезы, но я сдержался. Не хватало еще, чтобы меня считали за девочку! Просто он говорил это так искренне… именно этого мне и не хватало всю жизнь. И ты даже, по сути, не можешь сказать, чего хочешь, но понимаешь это именно тогда, когда, наконец, обретаешь. А с ним мне, действительно, тепло. И сейчас, лежа у него на груди, я слышу, как бьется его сердце. Пусть он и смерть, но все равно живой. Он живой, теплый и такой родной. И он дает то, чего мне всю жизнь так не хватало. Любовь и заботу.