Влюбиться в смерть

– Я тебя очень прошу, успокойся, – как можно тверже сказал ты, дабы прекратить его истерику. Видеть слезы на глазах Эйри было слишком больно. Наверное, потому, что ты в свое время пролил их слишком много… После того, как Илья уснул, ты решил хотя бы ненадолго вернуться к своим обязанностям, хотя безумно хотелось остаться дома, прижать своего брюнета к себе и просто лежать с ним рядом - все то, что ты с ним делал, до сих пор вызывало у тебя улыбку и щекочущее чувство где-то глубоко внутри, от которого становилось до невозможности приятно. Но неожиданно тебе позвонил Эйри и дрожащим голосом попросил прийти к нему, что ты и сделал, при этом никак не ожидая, что найдешь его одного, рыдающего от безысходности, обиды и обреченности. Ты давно знал, что Ярд периодически закатывает ему истерики. Ты знал, что Эйри почти всегда успокаивает его. Поцелуями, объятиями, сексом. Любым способом, лишь бы не видеть слезы любимого брата. А еще ты знал, что Эйри никогда не позволял себе плакать. Никогда. Опять же, ради близнеца. И ведь Ярд совершенно не понимает этой самоотверженной жертвенности, которой был преисполнен его брат ради обеспечения их общего счастья и спокойствия! Ты бы сам наверняка не выдержал, если бы кто-то постоянно трепал тебе нервы подобным образом... Так что произошло сейчас? Почему Эйри рыдает и не может остановиться? – Я… я не могу так больше… – всхлипнул он, а ты впервые для себя отметил, насколько они с Ярдом похожи не только внешне, но и внутренне. Какое-то еле уловимое отчаяние и почти одинаковые, убитые жизнью сердца объединяли их, делая одним целым. И почему Ярд не видит этого и переживает, что они станут непохожими друг на друга? Эту тьму нельзя уничтожить, она будет жить с ними всегда… – Расскажи мне, что случилось? Ты помог ему подняться с пола и посадил рядом с собой, крепко сжимая его руку. Смерти всегда особо чувствуют то, что испытывают окружающие, а на физический контакт реагируют особенно остро. Так ты мог помочь ему не чувствовать себя таким несчастным, передав частичку своих эмоций. Да и вообще, любая поддержка успокаивает, особенно когда держишь кого-то за руку. – Он ничего не понимает… я столько раз объяснял ему, что это моя работа, что я стал смертью не потому, что мне так захотелось. Но он… он ничего не хочет слушать… Он говорил с Ильей, и тот что-то ему сказал, после чего у нас все вроде стало хорошо… И тут я задержался на работе, телефон был отключен… а он решил, что у меня появилась любовница или любовник, – он говорил это, сжимая твою руку так сильно, что тебе на мгновение показалось, будто ты испытываешь какие-то болезненные ощущения. Наверное, сочувствие кому-то, будь то смерть или человек, возвращает способность ощущать боль. Потом он перевел взгляд на тебя. Слишком отчаянный… – Почему он так поступает? Разве я когда-нибудь давал ему повод для ревности или сомнений? Я делаю для него все, я готов пожертвовать всем, что у меня есть, я даже жизнь готов за него отдать… – он запнулся. – Точнее, уже отдал… Почему он снова и снова ищет повод для ссоры? Почему не хочет верить ни мне, ни кому бы то ни было еще? Почему делает все возможное, чтобы мы оба страдали? Я всегда думал, что должен быть сильным ради него… но постоянно держать себя в руках я уже не могу… я не выдержу его постоянных упреков! Мне было так больно, когда он говорил, что я, наверное, хочу, чтобы он поскорее умер… Эйри опять закрыл лицо руками и зарыдал, а ты вздрогнул оттого, насколько ужасными были его последние слова. Ярд, действительно, идиот, по-другому не скажешь! Он абсолютно не ценит того, что для него делает брат. Немного подумав и оценив ситуацию, ты осторожно, дабы не ранить друга еще больше, начал: – А ты никогда не думал, что ему нравится состояние угнетенности? Наверное, если он испытывает нечто похожее на счастье, то думает, что не достоин его. Поэтому и стремится прийти к внутреннему равновесию… то есть, к тьме. – Нет! Ярд не такой! Он слишком светлый… – Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – спросил ты, серьезно смотря в его карие глаза, обрамленные почти незаметными, но пушистыми светлыми ресницами. В них отразились сомнения. – Я… я не знаю… я ничего не знаю! Я желаю ему счастья, а он… – Нельзя сделать счастливым того, кто отчаянно пытается этому сопротивляться. Знаешь… быть может, я не прав, но мне кажется, что Ярду это счастье просто-напросто не нужно. Не спорю, когда-то давно он был другим… но потом в нем что-то поменялось. Вообще, тебе лучше знать, ты был с ним рядом и тогда, и до этого… – Мне казалось, что только в моих объятиях он сможет забыть о своих слезах… я обнимал и целовал его, не думая ни о чем другом. Но потом он захотел большего. И слезы, действительно, исчезли. Вместо них пришла жгучая ревность, обида и отчаяние. И мне все чаще кажется, что я точно такой же, просто отчаянно это скрываю ради него… Ты задумался, взвешивая каждое его слово. – Знаешь… мне кажется, что состояние отчаяния стало для него родным. Словно изменится что-то к лучшему, и все пойдет не так, как есть сейчас. Вдруг будет еще хуже? И он стремится снова и снова довести себя до истерики, чтобы череда горя сменялась мимолетным солнечным лучом, а затем опять все сводилось к мрачным чёрным тучам. Наверное, он зависим от состояния стресса и постоянного страха. Страха, что он постареет, страха, что ты оставишь его, страха умереть раньше времени. Ему все равно, чего бояться. Главное, чтоб он уходил в глубокую депрессию, а ты был рядом и успокаивал его. Он зависим от тяжелых переживаний внутри себя, как и от твоего присутствия рядом с ним. Он не может жить без одного и без другого, поэтому и совмещает их вместе. Поэтому ты терпишь его истерики и постоянно успокаиваешь. Это как бы еще один гарант того, что ты его не оставишь. Наверное, что-то внутри него заставляет искать те чувства, которые он испытывал в ту ночь. Словно он не может позволить себе забыть их. Я, правда, не знаю, зачем оно ему надо, быть может, это действие его подсознания. Уверен, что он сам не понимает, зачем ему постоянные скандалы в твоем присутствии. – Хочешь сказать, что он не испытывает ко мне никаких чувств, и я для него всего лишь наркотик? – прошептал он, а ты глубоко вздохнул. Этот разговор давался тебе чересчур тяжело, так как ты пропускал через себя чувства Эйри, вспоминал ощущения Ярда, плюс добавлял еще свои собственные и старался не впасть в эмпатическую депрессию благодаря чувствам Ильи, которые согревали тебя даже на расстоянии. – Я этого не говорил. Он любит тебя и тоже стремится к счастью, только не таким способом, каким его хочешь добиться ты. Он получает свою дозу адреналина во время своих криков и истерик, и кричит он именно на тебя, так как ты объект его пристрастий. Я думаю, что... ему нравится депрессия и подавленность, которую он испытывает рядом с тобой. Поэтому он ищет глупые причины, чтобы выговориться и ввергнуть себя в отчаяние, а от этого приходит странное чувство удовлетворения. Так что, хочешь сделать его счастливым – играй с ним в его непонятные игры. – Скажи… откуда ты это узнал? Это слишком глубокое наблюдение… – Я просто проанализировал то, что ты говорил, соотнес это с чувствами Ярда и тем, что он испытывает рядом с тобой. А это депрессия, страх перед неизвестностью и, при этом, чувство покоя. Ведь он видит, что такая жизнь по заранее изведанному сценарию ему вполне понятна, а значит, можно не беспокоиться о твоих возможных действиях в ответ и незапланированных событиях. Сам посуди, Илья говорил с Ярдом, и тот вроде что-то для себя решил. И у вас вроде даже была временная идиллия. Только Ярд все равно компенсировал нехватку постоянного адреналина в крови за целый день своей особенно сильной истерикой и переживанием из-за какой-то ерунды, которую он предпочел вбить себе в голову. – И… что мне делать? – Ничего. С эмоциональной зависимостью ничего сделать нельзя. А он зависим. Так что, тебе можно только набраться сил… Просто принимай его таким, какой он есть. Даже с этой особенностью. Знай, что это делает его счастливым… наверное. – Спасибо, я понял, – Эйри кивнул и, наконец, отпустил твою руку, а ты мог впервые вздохнуть полной грудью, только теперь выныривая из океана его сильных эмоций. Таких разговоров в твоей жизни было мало, и они всегда были очень тяжелыми. Ты думал, что тьма в твоем сердце сильная и страшная, но тьма, объединяющая их сердца, намного тяжелее. Хотя бы потому, что ее вдвое больше. – Ты устал, тебе нужно отдохнуть, – сказал ты, укладывая его на кровать, словно безвольную куклу, и накрывая одеялом. В его теле чувствовалась сильнейшая усталость и эмоциональное перенапряжение. Эйри ничего не сказал, только закрыл глаза и почти моментально провалился в глубокий тревожный сон. А ты еще немного посидел рядом с ним, размышляя над тем, что сказал ему. Так глубоко понимать проблемы других… кто тебя этому научил? Неужели жизнь? Не знаешь. Да и неважно это. Этим двоим нужна была хоть какая-то помощь, а помочь ты им мог, только обрисовав проблему. Вот только как ее решать… Слишком сильны их чувства. Слишком давно ты не испытывал такую подавленность. Когда-то ты постарался забыть ее, как страшный сон, и вот она снова всплыла на поверхность, как оживший кошмар. Тебя начало колотить. И единственным, кто мог остановить эту дрожь, был Илья, так что ты теперь желал лишь одного: чтобы ожившие чувства из прошлого больше не разрушали тебя изнутри. И ты хотел, чтобы Илья вытеснил эту тьму своим светом. Ты хотел к нему… теперь ты точно понимал, что без него нормально жить уже не сможешь. Ты тоже стал зависим от него, как и Ярд от Эйри. Только тебе твоя зависимость приносит свободу. А их она заключает в невидимые оковы, которые невозможно разорвать.