Влюбиться в смерть

– Эй! Вот ты где, – высокий красивый мужчина с черными, как вороново крыло, волосами вышел из тени деревьев и остановился рядом с худым белокурым мальчиком, который почти без движения сидел на берегу реки и пустыми глазами смотрел на поверхность воды. – Почему не откликаешься? – А тебе не все равно? – глухо отозвался он. – Ну зачем ты так, – мягко улыбнулся Эльвейс, присаживаясь рядом. От него не ускользнуло то, что мальчик тут же отодвинулся, но виду не подал. – Я просто хотел спросить, как ты? – Нормально, – тот пожал плечами и, переставая походить на каменное изваяние, поднял маленький камушек с земли и бросил его в воду. – Может, тебе чего-то не хватает? Только скажи, я постараюсь… – К чему это лицемерие? – неожиданно зло процедил мальчик и впервые за время разговора кинул на собеседника мимолетный, полный ненависти взгляд. – Вы все плевать на меня хотели. Думаешь, я ничего не понимаю? У Эльвейса сжалось сердце. Но если он сейчас проявит жалость, то никогда не завоюет его доверие. – Понимаешь, – спокойно кивнул Эль. – Но и я понимаю не меньше. Ты никому не доверяешь, однако поверь, что я желаю тебе только добра. В ответ на это мальчик только презрительно фыркнул и отвернулся. – Послушай… – продолжил Эльвейс, хоть и осознавал, что разговор явно не клеился. – Ах да, я же так и не узнал, как тебя зовут... – У меня нет имени, – бесстрастно перебил он, и Эль невольно вздрогнул ото льда, прозвучавшего в его голосе. – Но… тебя же как-то называли друзья, родители, знакомые? – Да, называли, – его лицо исказила презрительная усмешка. – Например, мутантом. Уродцем. Или дегенератом. Тебе как больше нравится? Эль столкнулся взглядом с янтарными глазами с вертикальным зрачком, после чего скользнул по чертам лица и ненадолго остановился на еле заметной серебристой чешуе, виднеющейся на руках и шее. Этот цепкий изучающий взгляд не ускользнул от мальчишки, и он, сощурив глаза, с вызовом, скрывающим истинную боль и отчаяние, прокомментировал: – Что, нравится на меня так пялиться, да? Ну давай, не стесняйся, я уже привык к тому, что все глазеют на меня, как на цирковую зверушку! – У тебя необычная внешность, не спорю, – спокойно ответил Эль. – Тонкие черты лица, яркие глаза, серебристая кожа… но разве это не прекрасно? Эльвейс, не особо задумываясь над тем, что делает, протянул к нему руку и осторожно дотронулся до щеки, на которой тоже проглядывала чешуя. Его завораживал этот змеиный взгляд, эти клыки, открывающиеся лишь тогда, когда его подопечный говорил или шипел, выражая тем самым свое недовольство. Мальчик был действительно красив, хоть его красота была несколько пугающей, необычной и непонятной многим, но, главное, что Эль ее видел. А вот ее обладатель, похоже, нет. – Посмеяться решил?! – прошипел он, обнажая белоснежные острые клыки, и резко отшатнулся от его руки. – Больше не смей ко мне прикасаться, слышишь?! Никогда! Он резко вскочил и направился куда-то вглубь раскидистых садов этого мира. Эльвейс же проводил его взглядом и глубоко вздохнул, уже в который раз раздумывая над тем, что же ему делать. Прежде всего, с тяжелым прошлым, непосильным грузом давящим на этого мальчика и не дающим нормально воспринимать окружающий мир. Любовь порой слепа. Иногда ради любимого люди совершают странные неподвластные обычной логике поступки в ущерб себе и своему состоянию. Однажды на свете жил один мальчик, который очень верил в сказки. Он вырос на них, и теперь ждал, что однажды найдет свою истинную любовь – ту самую, настоящую, о которой пишут «и жили они долго и счастливо». И он нашел. Красивый, высокий, с мягкой полуулыбкой и добрыми глазами – с первого взгляда было понятно, что это его любовь, его судьба. Его внешность полностью соответствовала тому образу, который он придумал в своей голове, поэтому проблема доверия отпала практически сразу – нельзя было не верить этим вечно смеющимся лучезарным глазам. Всегда робкий мальчик вдруг неожиданно для себя нашел смелость подойти к этому удивительному мужчине и заговорить с ним. Почти ровесник, старше всего на три года, а уже учится на третьем курсе на зоолога. Проблема выбора университета больше не стояла – мальчик пошел туда же, где учился он. Сначала все действительно было как в сказке. Кайл, а так звали этого мужчину, дарил ему праздник каждый день, водил в парк развлечений, в кино, просто гулял с ним, рассказывал интересные истории из своей жизни. Мальчик стал часто проводить время у него дома и узнал, почему Кайл пошел на зоолога – единственной страстью в его жизни были змеи. Дома у него стояло несколько десятков вольеров с этими пресмыкающимися разных расцветок и размеров, и мальчику нравилось смотреть на них, слушать рассказы о том, какой змее какой климат и питание подходит, а какой нет. Мальчику уже стало казаться, что все эти змеи – его собственные, и будто бы он сам всю жизнь мечтал стать серпентологом, а вовсе не Кайл. Так прошло несколько счастливых месяцев. Робкие прикосновения переросли в более страстные и настойчивые, поцелуи стали настоящими, а клятвы в вечной любви теперь постоянно слетали с уст Кайла. Мальчик понял, что сопротивляться собственным чувствам и нормам приличия уже бесполезно. И он отдался. Отдался душой и телом тому, кого так сильно любил. После той ночи все изменилось. Нет, Кайл все так же говорил ему о своих чувствах, но… все чаще от него после этих фраз звучали другие, например «Ты сделаешь это ради меня?» или «Ты докажешь мне свою любовь и преданность?» Все началось с каких-то странных таблеток. На вопрос, что это, Кайл уверял, что это ради их общего счастья. Мальчик слишком любил, чтобы сопротивляться – да и как можно было не верить этим огромным карим глазам, всегда смотревшим на него с теплом и любовью? Так прошел еще месяц. Мальчик чувствовал, что что-то не так, но убеждал сам себя в том, что все хорошо… Главное, Кайл рядом с ним. А остальное неважно. Однажды Кайл пригласил его на свидание в дорогой ресторан. Радости не было предела, ведь уже несколько недель их встречи стали крайней редкостью – Кайл все время был занят каким-то своим проектом, а теперь, наконец, специально выделил для него время, чтоб загладить свою вину. Ужин, прогулка под луной… Мальчик еще никогда не чувствовал себя таким счастливым. А когда Кайл преподнес ему букет белых роз с дурманящим сладким ароматом, мальчик почувствовал, что от счастья у него в буквальном смысле кружится голова и подкашиваются ноги… Он очнулся от странной ломоты в теле и неприятной рези в глазах. С трудом разлепив глаза, он тут же столкнулся с восхищенно блестевшим взглядом Кайла. Что произошло? Почему он вдруг потерял сознание? А Кайл, словно отвечая на его немой вопрос, кивнул на огромное зеркало у противоположной стены. Мальчик посмотрел на свое отражение… и вскрикнул, не веря собственным глазам. Темные волосы слегка побелели, как бы тронувшись сединой, и почему-то заметно отросли, кожа побледнела, а на ней слабым узором выделялась серебристая змеиная чешуя, заметнее всего проявившаяся на плечах и шее. Карие глаза превратились в грязно-желтые, с вертикальным зрачком, и что-то подсказывало ему, что это не линзы… – Разве это не прекрасно? – восхищенно прошептал Кайл. – Ты стал таким красивым… – Что… что ты со мной сделал? – вместо своего голоса мальчик услышал лишь сиплые хрипы, будто он не разговаривал уже очень давно. – Ты же обещал не задавать вопросов, помнишь? – мягко напомнил Кайл. – Я люблю тебя, а таким люблю еще больше. Разве остальное нам важно? – Что… ты… сделал? – повторил мальчик, уже не особо веря в его чувства. – Я сделал тебя самым красивым существом на земле. Конечно, чешуи еще маловато, но мы это быстро исправим. Ох, такой прогресс всего за месяц! – Месяц?.. Кайл… тот, кого он так любил и кому безоговорочно верил, целый месяц вводил ему гены змеи для физической перестройки тела, а до этого еще месяц теми странными таблетками готовил его организм для принятия новой ДНК. Мальчик понял, что Кайл никогда его не любил. И вся эта его улыбка была лишь маской сумасшедшего гения, помешанного на своих змеях. Однако все это было только началом. Мальчик понимал, что, несмотря на все это, продолжает любить этого монстра и не может уйти от него… Введение препаратов продолжилось, и совсем скоро он вообще перестал себя узнавать: волосы продолжали белеть, а глаза приобретать более яркий желтый оттенок, чешуя расползалась по коже, как лишай, а мальчик не мог этому противостоять, пока видел в глазах Кайла восхищение, пусть и свихнувшегося ученого – он давно уже стал зависим от такого проявления подобия любви. Мальчик даже стал смиряться со своим новым обликом, ведь пока Кайл смотрел на него такими глазами, ему было плевать, что происходит с собственным телом, но… Однажды препараты просто перестали работать. Кайл хотел добиться идеального сходства со змеями, хотел, чтобы вообще не осталось участков человеческой кожи, но у него не получилось. Видимо, что-то пошло не так, или же просто организм перестал реагировать на эти вещества, но Кайл моментально потерял интерес к своему созданию. После чего продал мальчика, с такой силой любившего его, в цирк уродов. Существование там было недолгим. Постоянные цикличные мысли о том, что с ним так жестоко обошлись и буквально выбросили за ненадобностью, сводили его с ума. Мальчик уже ничего не соображал – ни когда был на сцене, ни когда его избивали за ней. Похоже, только Кайл считал, что такая внешность – это прекрасно. Теперь все звали его уродом, мутантом, неведомой тварью и другими более жестокими прозвищами, но мальчику очень скоро стало все равно. Он не знал, в какой стране находится, у него не было ни документов, ни денег, он не мог сбежать. Только надеяться, что Кайл придет и заберет его из этого кошмара, снова улыбнется и прикоснется как раньше. Да, он все еще верил, что это было ошибкой, что Кайл не продавал его, что ему наврали об этом! Он ждал его… Но Кайл не пришел. Счастье исчезло… Мальчик больше не верил в сказки. А потом его перепродали какому-то маньяку, который решил посмотреть, как умирают от змеиного яда. Мальчика втащили в большой вольер, полный ядовитых голодных рептилий, но это было еще не самое страшное. Через стекло вместе с маньячным взглядом покупателя на него смотрели знакомые карие глаза… Тот же мягкий взгляд, на этот раз полный искреннего любопытства, та же ласковая полуулыбка. И действительно, станут ли змеи нападать на фактически своего сородича? Мальчик знал каждую змею в этом вольере по имени, знал, что они не тронут его просто так хотя бы потому, что привыкли. Кайл часто подкладывал в постель ядовитых змей – это приносило остроту и разнообразие в их сексуальную жизнь, и мальчик совсем их не боялся. Но видеть, пусть даже сквозь стекло, как любимый человек желает твоей смерти… Если не сейчас, то когда? Ему больше незачем жить на этом свете. И если Кайл так хочет, то он умрет ради него. Заставить змею укусить себя намного легче, когда знаешь, как это сделать. В голове прокручивается информация о каждом из питомцев – мальчик выбирает самую ядовитую, яд которой действует достаточно быстро, чтобы успеть что-либо почувствовать. Несколько движений – и клыки впиваются в руку, пронзая вены насквозь. Несколько секунд – и сознание плывет, тело сотрясают пока еще мелкие конвульсии. Мальчик просчитался – из-за измененного генного кода змеиный яд действует недостаточно быстро и причиняет адские страдания. Мальчик видит, с каким интересом за его мучениями наблюдает Кайл, и впервые понимает, что не испытывает к нему ни любви, ни былого восхищения. Он сделал из него уродца, уничтожил его как личность, сломал ему жизнь. И все это один человек… человек, которому он так безоговорочно доверял, которого любил больше жизни, ради которого смирился со своим новым обликом. Если бы только можно было что-то изменить, мальчик бы написал другую сказку. Тоже жестокую, но со счастливым концом. Боль неожиданно исчезла, как и исчез этот преследующий его во всех сновидениях взгляд бывшего любовника. Вместо этого совсем другие глаза, кристально-синие, наполненные искренним беспокойством. Когда в последний раз хоть кто-нибудь смотрел на него такими глазами? – Я… умер, да? – прошептал мальчик, разглядывая необыкновенно красивого мужчину с темными волосами до пола. – Даже не знаю, поздравлять тебя с этим или нет, – с грустью ответил тот и протянул ему руку, помогая подняться. – Я… рад, что все закончилось, – с облегчением произнес мальчик. – Спасибо… Эльвейс кивнул, и тут же в его руке появился огромный хрустальный меч. Мальчик закрыл глаза, думая только о том, что очень бы хотел построить свое счастье, а Эльвейса же в тот момент злило то, что настолько красивый юноша умер от рук сумасшедших ученых и свихнувшихся богачей. Что произошло дальше догадаться несложно. Получив возможность нормально дышать в собственном теле, мальчик разбил стекло, разделяющее его и эту лживую мразь, которую он так любил, после чего, связав и Кайла, и купившего его миллионера, бросил обоих на радость всем этим змеям. Теперь он сам, смотря, как они корчатся в муках, мягко улыбался Кайлу и упивался его криками. Сказка, в которую он уже давно не верил, стала реальностью. После всех этих событий прошло несколько дней. Эль понимал, что месть местью, но душевные раны залечить не так-то просто. Мальчик душевно искалечен: любимый человек обманул его доверие, предал, сделал из него страшного монстра, продал в рабство, а потом убил – как можно все это вынести? И как можно после этого доверять кому-то? Эльвейс не винил его за грубость, но в то же время отчаянно хотел что-то изменить. Какой смысл быть Наивысшей смертью, если ты не можешь излечить одно единственное сердце? Глядя ему вслед, Эль неожиданно для себя понял, что хочет помочь ему снова обрести радость жизни. И, пусть сделать это будет очень сложно, он должен хотя бы попытаться. *** – Нравится? – спросил Эльвейс, грациозно опускаясь на одну из низких ветвей соседнего каштана – деревья в этом лесу словно специально были созданы для того, чтобы на них удобно было забираться и сидеть, созерцая окружающую красоту. – Очень, – блондин слегка качнул рукой, и ярко-алая птица, все это время сидящая у него ну руке, тут же улетела. – Лучше б Кайл был фанатом пернатых… – Прекрати, – тихо, но твердо попросил Эльвейс. – Сколько раз нужно повторить, чтобы ты, наконец, понял – в твоей внешности нет ничего ужасного? – Ты говоришь так из вежливости, – усмехнулся он, поднимая на него змеиные янтарные глаза и непроизвольно ероша одной рукой свои светлые пряди. – Не стоит меня жалеть. Да и разве приятно смотреть в эти якобы прекрасные глаза, а? Я сам себя боюсь, представляю, каково тебе… какого всем вам. – Глупый, – улыбнулся Эль и спрыгнул с дерева, после чего подошел к блондину и сел рядом с ним. Тот не отшатнулся, что уже радовало – за несколько недель он успел привыкнуть к Элю, и даже стал нормально разговаривать. Ну, или почти нормально…. – У тебя что, других занятий нет, кроме как таскаться за мной? – достаточно резко спросил он, тем самым стараясь скрыть собственное смущение и неловкость. Но об этом Эльвейсу знать не обязательно, правда же? – Ну, почему же нет, – в голосе Эльвейса проявились игривые нотки. – Просто я хочу быть с тобой как можно больше… вот и стараюсь закончить с делами… чтобы быстрее вернуться к тебе… – Пф, – фыркнул блондин. – Вот радость– то… На самом деле, он действительно был рад, что Эль развеивает его одиночество. Наставник всегда улыбался, никогда не велся на агрессивные выпады со стороны своего подопечного, а скорее совсем наоборот, и рядом с ним почему-то было спокойно на душе, но… Мальчик давно перестал верить в сказки. Он просто не мог принять тот факт, что кто-то может по-настоящему искренне заботиться о нем – все, что он знал в жизни – это жестокость, ничем не прикрытые злоба и ненависть. А еще ложь, ложь самых близких и дорогих людей. Практически все чувства были в нем убиты, и мальчик хотел спрятать частично уцелевшее сердце ото всех, чтобы больше никто и никогда не смог причинить ему боль. Но Эльвейс день за днем ломал все выстраиваемые им преграды, и это пугало… Мальчик боялся, что рано или поздно сдастся под напором его света, начнет доверять, но где гарантии того, что его чувства вновь не окажутся обманутыми? Да и все эти его двусмысленные взгляды и фразы… Может, он нравится ему? Или же это только иллюзия? Мальчик боялся, что понимает его неправильно, боялся того, что собственное сердце вновь подает признаки жизни. А вдруг Эльвейс ничего к нему на самом деле не чувствует? И вдруг сам мальчик совсем скоро начнет что-то чувствовать к нему? Умом он понимал, что необходимо соблюдать дистанцию, но с каждым днем это делать становилось все труднее и труднее… – Помнишь, о чем мы говорили вчера? – Эльвейс понял, что его змееглазый подопечный больше не намерен обсуждать свою внешность, поэтому сменил тему. – Мы много о чем говорили. – Я про твое имя, – напомнил Эль. – Имя, – горько усмехнулся блондин. – Какой в нем смысл, если для всех я так и останусь змееглазым монстром? Назови хоть одну причину для того, чтобы оно у меня было? – Я хочу звать тебя по имени, – просто ответил Эль. – Этого достаточно? Блондин отвел взгляд, стараясь скрыть свое смущение, и пробурчал: – Делай, что хочешь. – Прекрасно, – улыбнулся Эль. – Что ты скажешь на счет Рика? – Рик? – переспросил он и, немного подумав и решив, что оно ему нравится, ответил: – Мне все равно. – Но тебе не должно быть все равно! – возразил Эль. – Если оно тебе не нравится, давай… – Я же сказал, мне все равно, – сквозь зубы процедил Рик. Его отчасти злило то, что он многого не понимал об истинных чувствах Эля, и при этом рядом с ним он вновь начинал испытывать светлые эмоции – такие же, как рядом с Кайлом, а повторения истории ему бы хотелось меньше всего. Он просто не вынесет очередного предательства. – Такому уроду, как я… – Рик! – непроизвольно выкрикнул Эль и, резко повалив его на землю, навис сверху. – Ты. Не. Урод. И если еще раз услышу подобное от тебя… – Слезь с меня! – мальчик постарался вырваться, но Эль так просто сдаваться не собирался. Хватит. С самого первого взгляда там, внутри купола, Эльвейс поразился тому, насколько этот мальчик красив, а змеиная внешность ничуть его не портила, скорее, наоборот, придавала его облику нечто фантастическое, неземное. Эль за все то время, что существует в должности Наивысшей смерти, видел много смертей, знал каждого проводника по имени, но еще ни одна душа, ни одна личность не вызывала в нем столь сильные эмоции. Этот мальчик… он был особенным. Во всех отношениях. По необъяснимым причинам сердце Эльвейса, до сих пор молчавшее и не отвечавшее ни на одно из поступающих ему предложений, вдруг забилось совершенно по-другому. Он прекрасно понимал, через что пришлось пройти этому светловолосому чуду, поэтому готов был ждать столько, сколько потребуется, надеясь лишь на то, что однажды он ответит взаимностью. И совсем недавно Эльвейс, наконец, почувствовал, что стен между ними стало меньше – Рик стал раскрываться, убирать защитные колючки, но при этом колебаться в том, чего Эльвейс не мог понять. Поэтому, понимая, что ему просто необходимо узнать, в чем причина его неуверенности, он, запустив руку в светлые пряди, склонился к нему и теперь говорил почти шепотом, на расстоянии каких-то миллиметров от его лица, что смущало Рика намного больше, чем положение, в котором он оказался. – А вот и не слезу, – Эльвейс смерил его оценивающим взглядом. – Скажи мне, чего ты боишься? Рик вспыхнул и, стараясь не смотреть ему в глаза, тихо пробурчал: – Ничего я не боюсь… – Неправда, – Эльвейс покачал головой, безуспешно пытаясь установить со своим подопечным визуальный контакт. – Я чувствую тебя, чувствую твою неуверенность, твои сомнения… – Я не просил тебя копаться в моих чувствах! – прошипел Рик, обнажая два белоснежных клыка. Он знал, что Эль видит его насквозь, и это пугало… Он не хотел, чтоб тот узнал, что творится в его голове… Только не сейчас. – А я и не копался, – возразил Эльвейс. – Просто любой проводник может чувствовать эмоциональный фон другого. И я чувствую тебя. Сильнее, чем остальных… Рик глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь унять стук бешено колотящегося сердца. Эльвейс близко, непозволительно близко, его запах везде, он вытесняет даже ароматы бессчетных цветов, произрастающих повсюду. Очередная двусмысленная фраза… не стоит на нее вестись… не стоит принимать глупые домыслы за действительность. – Слезь. Прошу тебя… – тихо попросил Рик, все еще пряча глаза. – Не слезу, пока не объяснишься, – о да, упрямства Эльвейсу было не занимать. К тому же он действительно чувствовал, что это очень важно. – Вот ведь… – устало вздохнул Рик, понимая, что проигрывает, и теперь остается только сдаться. – И что ты хочешь от меня услышать? – Правду. Ты… нравишься мне. И я не думаю, что ты этого до сих пор не заметил. – Нравлюсь? – Рик вздрогнул, ощущая, что еще немного, и собственное сердце просто не выдержит. – Издеваешься?! – Вовсе нет, – спокойно ответил он. – И я знаю, что тоже тебе не безразличен. – Ну и вот с чего ты это взял, а?! – испуганно воскликнул Рик и начал отчаянно пытаться оттолкнуть Эля. – Да мне все равно, плевать я на тебя хотел, понятно?! – Послушай, – мягко перебил Эльвейс, несильно хватая его за руки и сжимая запястья, тем самым тут же прекращая эти бесплодные попытки вырваться. Рик замер, испуганно глядя на него, и только кусал губы от волнения. – Я знаю, что он сделал тебе больно. Знаю, что твои чувства предали самым жестоким образом. Но я не он… – Эльвейс мягко провел пальцами по его щеке, старательно вглядываясь в лицо, чтобы в случае чего действительно отпустить его. – Я чувствую, что ты чего-то боишься, но не совсем понимаю… Рик понял, что пока еще может уйти. Одно его слово сейчас, и Эльвейс отпустит его, и больше никогда не заведет разговор об этом, но… может, и правда не стоит убегать от самого себя? – Эль… – он впервые произнес это имя. – Я знаю, что ты не он. Только… зачем тебе я? – В смысле? – не понял Эльвейс. Рик старался не смотреть на него, но Эльвейс знал, что в его взгляде сейчас плещутся смешанные чувства. – Ты очень красив, ты Наивысшая смерть, любой здесь мечтает о твоем обществе. А я… я просто генномодифицированный уродец с искалеченной психикой, переставший доверять другим. Я чувствую, что ты говоришь искренне, но все равно, не могу поверить твоим словам, как бы ни пытался… Я боюсь, понимаешь? – он поднял на Эля полные боли глаза. Мальчик действительно боялся. Боялся того, что может случиться. Проще не верить ему, чем поверить, а потом страдать от боли. Потому что он знал, как выглядит, знал, что за Эльвейсом увиваются поистине прекрасные создания, с которыми он никогда не сравнится. Разве Наивысшая смерть когда-нибудь сможет искренне заинтересоваться таким уродцем? Вряд ли… И пускай Эльвейс сейчас действительно испытывает к нему хоть какую-то долю интереса – это пройдет. Пройдет… И мальчик должен быть готов к этому. Хотя сердце, столь тщательно спрятанное ото всех за семью замками, было радо даже ничтожной доле внимания. Оно, в отличие от доводов разума, жаждало тепла, которого ему всегда так не хватало... Стоило только Эльвейсу окунуться в эти притягивающие своей глубиной янтарные глаза, как он все понял. Понял то, чего не мог понять все это время. – Я сделаю все, чтобы ты больше не боялся, – мягко улыбнулся Эльвейс и, на свой страх и риск склонившись к нему, осторожно поцеловал… Рик, распахнув от неожиданности глаза, резко оттолкнул Эльвейса, а сам отскочил, силясь унять бешено скачущее сердце. – Нет! – вскрикнул он и помотал головой. – Это неправильно… – Почему? – спросил Эльвейс, чувствуя, что Рик сейчас борется с самим собой. Но рано или поздно этот момент все равно бы настал. – Я… – начал было Рик, но, запнувшись, опустил глаза и тихо, почти беззвучно ответил. – Я тебе не пара… – Что? – Эльвейс изумленно вскинул бровь. Он не ослышался? – Не пара? И кто же тебе это сказал, интересно знать? – Никто, – Рик нервно сглотнул. – Просто я же вижу, что я уро… – Вот же заладил, – хмыкнул Эль, а Рик только изумленно распахнул глаза, когда язык Эльвейса неожиданно вторгся к нему в рот. И когда это он оказался так близко? Рик почувствовал, как теплая ладонь проникает под его одежду, с какой осторожной нежностью прикасается к его телу, и сам не смог больше сдерживать этот барьер. Почему-то отчаянно захотелось верить ему, даже если это все потом окажется неправдой, захотелось снова ощутить тепло чужого тела, почувствовать себя нужным и желанным. Рик до сих пор не верил, что хоть кому-то может показаться красивым, и тем более не верил во взаимность с его стороны. Он правда не понимал, как снова научиться доверять теплу в глазах других после всего, что случилось, но сейчас объятия Эльвейса были ему жизненно необходимы. – Чщ, – Эль смахнул несколько слезинок с его глаз. – Запомни, больше никто и никогда не заставит тебя плакать. Мне плевать, что о тебе думают другие, главное, что думаю я. А я хочу связать наши души навсегда… если ты, конечно, тоже этого захочешь. Что? Он не ослышался? Эльвейс действительно предлагает ему навсегда связать их души нерушимой вечной любовью?! Но… разве такое вообще возможно? – Я… я не верю, – наконец, отозвался Рик. – Но ты… ты же Наивысшая смерть… такой… такой красивый, совершенный, а я… я всего лишь жалкий мутант… Ты слишком красив для меня… Эльвейс закатил глаза и тяжело вздохнул. Похоже, это никогда не кончится, да? – Красивый, значит… Рик настороженно замер, когда Эльвейс, оглядев местность вокруг себя, взял в руки достаточно увесистый булыжник с неровной поверхностью и выпирающими острыми краями. – Где ты хочешь, чтобы я ударил? – спросил Эль. Рик весь побледнел и нервно сглотнул. – В смысле? Я не совсем понимаю… – Тогда сделаю выбор на свое усмотрение, – усмехнулся он и поднял камень высоко в воздух для замаха. Рик в страхе отшатнулся, невольно предполагая, что Эль хочет его ударить, но тот с силой заехал им по собственному предплечью, отчего из раны потекла самая настоящая кровь. – С ума сошел?! – заорал Рик, вырывая у него из рук булыжник как раз в тот момент, когда Эльвейс замахнулся еще раз, и отбрасывая его в сторону, после чего вскочил, с силой хватая его за плечи. – Какого черта ты творишь?! – Ты так много говоришь о моей красоте, что я начал комплексовать из-за нее. Да и если тебе мешает моя безупречность, мне-то она зачем? А хочешь, я сделаю себе несколько шрамов на лице? Я много чего могу, например, покалечить себя или же… Эль резко замолчал, когда Рик влепил ему звонкую пощечину, и с удивлением посмотрел на него, ощутив, как того переполняет ярость. – Совсем идиот, да? – прорычал он. – Разве я тебя просил уродовать себя? – А почему нет? – с усмешкой возразил Эль, хотя щека так и горела огнем, в отличие от руки, боли в которой он совсем не чувствовал. – Ты считаешь себя недостойным меня, ну так давай я это исправлю! Если не хочешь верить мне и моим намерениям сейчас, я буду наносить на свое безупречное тело столько шрамов и уродств, пока ты, наконец, не скажешь, что мы на равных, и твой собственный облик тебя больше не заботит. Рик в шоке замер, просто не зная, как реагировать. Он был ошеломлен серьезностью Эльвейса, поэтому просто сидел и молча смотрел на него. – Ну, не делай такое лицо, – улыбнулся Эль. – Я не шутил, если хочешь, я, в самом деле, могу сделать это для тебя. Рик продолжал молчать, только теперь стал нервно покусывать собственные губы. – Эй, хочешь, я скажу тебе правду? – спросил Эльвейс, придвигаясь к нему ближе. – Насчет твоей внешности, я имею в виду. Ты прав, она необычна, и поначалу даже может оттолкнуть. Но знаешь, о чем я подумал там, под куполом, когда пронзал тебя мечом? Мне было невероятно жаль, что настолько прекрасный юноша пал жертвой каких-то ублюдков и психов. Ты даже представить не можешь, насколько выразительные у тебя глаза, – Эль протянул руку и провел ей по тем местам, где вместо обычной кожи у Рика были рельефные змеиные чешуйки. – Они так красиво блестят на солнце. А клыки? – Эль пальцем провел по его губам, как бы прося немного приоткрыть рот, и, когда Рик сделал это, слегка дотронулся до острого зуба. – Они прекрасны. И я даже не знаю, что мне еще сказать или сделать, чтобы ты в это поверил. – Ничего не нужно, – прошептал Рик и, поддавшись порыву нахлынувших на него чувств, нежно поцеловал его пальцы. Никогда и ни к кому он не испытывал столько благоговейной благодарности, как сейчас к Элю. Ради него он был готов пойти на это… кажется, впервые Рик по-настоящему понял, что Эльвейса действительно не заботит его внешность. А значит, и его тоже не должна заботить… Поднявшись выше, к ране на руке, он стал старательно зализывать ее, чуть прикрыв глаза, постепенно ощущая, что тело начинает реагировать и волнами концентрировать желание внизу. Эльвейс тоже не мог остаться равнодушным – дыхание перехватило от щекочущих ощущений скользящего по коже языка, а также от сосредоточенности на его лице… Эльвейс больше не мог держать дистанцию, поэтому, притянув Рика к себе, впился в мягкие губы, ловя в его глазах выражение удивления и смущенной неловкости, вперемешку с искренней благодарностью. Но настоящим подарком стало то, что Рик после нескольких мгновений робко ответил на поцелуй… – Это означает да? – тихо прошептал Эль в раскрытые губы и вновь окунулся в янтарную глубину его глаз. Рик смущенно кивнул. – Да… Повалив его на мягкий ковер из зелени, Эльвейс вновь завладел желанными губами, в этот раз вкладывая в поцелуй чуть больше чувственности. Он знал, что Рику непросто, поэтому решил действовать постепенно, меньше всего желая резким напором спугнуть его. Рик же, перестав, наконец, сомневаться, отдался чувствам и первым делом обнял его за шею в ответ, притягивая ближе, и чувствуя, как Эль, нырнув ладонью под одежду, стал нежно гладить его тело. Это было невообразимо приятно, но при этом так смущало… Однако когда Эльвейс, отстранившись, попытался снять с Рика так мешающую ему одежду, тот вдруг схватился за край своей туники. – Не бойся, – Эльвейс мягко провел по его волосам. – Или же опять думаешь о всяких глупостях? Рик и сам не особо понимал, зачем это сделал, просто… ему показалось, что если Эльвейс увидит его голым, то он сам сгорит со стыда. Хотя, раз он дал согласие, то тот все равно рано или поздно все увидит, так что… – Нет… – пробормотал Рик, и Эльвейс про себя подумал, насколько же сильно отличается тот Рик, который все время выпускал колючки, от этого Рика, который до ужаса смущается всего, что сейчас происходит. И это было так мило… – Хорошо, давай я первый, – Эль успокаивающе поцеловал его в лоб и кивнул на собственное одеяние, молча предлагая Рику проявить инициативу. Нервно сглотнув, тот дрожащими руками потянулся к одежде Эльвейса, но руки не слушались, и в итоге он только запутался в струящейся ткани и шелковых шнурках, удерживающих ее, от чего смутился еще больше. Надо же было так опозориться… – Не переживай, – Эльвейс подвел его руку к нужному месту. – Если потянуть здесь, то… Рик в буквальном смысле забыл, как дышать. Эльвейс был не просто красив. Он был фантастически прекрасен… – Видишь? – прошептал Эль и, взяв его руку, положил себе на грудь. – Это все твое… Рик в восхищении прикоснулся к рельефным мышцам, не веря в то, что кто-то настолько прекрасный действительно отдает ему всего себя… А дальше длилась череда невообразимо-нереальных событий, где Рик уже вообще ни во что не верил – только лишь отдавался ни с чем несравнимым по своей яркости ощущением и эмоциям. Волнение, страх и неуверенность прошли почти сразу, когда Эльвейс, склонившись, вобрал в себя его плоть. Тепло… никогда еще Рик не испытывал столько тепла, столько счастья, столько света. От переполнявших его чувств хотелось разрыдаться, но он только стонал, боясь быть слишком громким, чтоб не спугнуть это видение… Он верил Эльвейсу. Верил… Потому что тот, кого больше нет и никогда не будет в его жизни, никогда бы не сделал так же. Каждое движение, каждое прикосновение к нему вызывало в Эльвейсе особые, доселе неизведанные чувства. У Рика было худое, почти хрупкое тело, частично покрытое серебристой, на солнце блестевшей особенно ярко, чешуей, но как же он был красив… Эльвейс хотел сделать все возможное, чтобы и он тоже поверил в свою красоту, чтобы полностью перестал переживать из-за якобы отвратительной внешности. Эльвейс хотел подарить ему настоящее блаженство своими прикосновениями, своими поцелуями, поэтому беспорядочно целовал каждый участок его тела, одновременно с этим проникая пальцами внутрь и контролируя ситуацию возможностью чувствовать все, что чувствует Рик. Но Рику не было больно… от каждого его движения он ощущал, что какое-то новое большое чувство всеобъемлюще заполняет его целиком, без остатка. А когда, наконец, их тела соединились, он вдруг понял – вот то, ради чего стоило выдержать весь ад собственного прошлого. Чтобы обрести друг друга… – Все хорошо? – немного обеспокоенно спросил Эльвейс, когда Рик, после всего случившегося, лег рядом с ним и, закрыв глаза, несколько минут не шевелился. – Не может быть иначе, – впервые за время, проведенное в этом мире, Рик улыбнулся… Никогда в жизни Эль не видел улыбки прекраснее этой. И хотя он понимал, что это еще не конец – Рику предстоит справиться со многими вещами, научиться верить другим, обрести уверенность в себе, – сейчас все это было неважно. Сейчас они были счастливы. Так, как никогда прежде. Так, как и должно быть… Так, как теперь будет всегда. – Люблю тебя, – прошептал Эльвейс, вдыхая аромат его волос и крепче прижимая столь важное ему существо к себе. Свет… его ощутил не только Рик. Он заполнил и самого Эльвейса. Видимо, поэтому его темные волосы непроизвольно поменяли свой цвет на ослепительно-белый. – И я… Да, так и должно быть… Сказка, наконец, стала реальностью.