Мой раб Люциус

Кричер притащил ужин в библиотеку. Но в этот раз, когда при виде манер своего хозяина Люциус привычно закатил Глаза, Гарри неожиданно улыбнулся. — Может быть, леди преподаст мне урок столового этикета и хороших манер? Знаю, я ужасен, но вы можете воспитать из чудовища что-нибудь сносное. Пожалуй, Люциус впервые нарушил молчание первым. Опустил глаза и потыкал вилкой в какие-то овощи, которые запихивал себя в последнее время через силу. Он вообще ел через силу, просто потому что было надо, чтобы Поттер снова его не привязал или не начал кормить насильно. Он успел со всем смириться, и теперь его устраивало вот такое сожительство с редкими всплесками секса.Ему правда, почему-то становилось хуже, пока Поттера не было рядом, и несмотря на разрешение ходить по дому, он не покидал комнату, больше лежа в кровати или пребывая в полудреме, словно в коме. А еще его начало подташнивать от еды. Он конечно же, скрывал как мог. Чистил зубы, крался к форточке ночью, включал воду, но понимал что как-то не ладится у него с пищеварением и это явно очень странно... — Я, пожалуй, больше никого не хочу воспитывать. Никакого толку от этого нет. И вновь опустил голову, разминая фрикадельку в кашу и кутаясь в теплый плед. Кричер уже нашел ему свитер и даже носки, и все равно сиятельный лорд оставался вечной ледышкой, которую теперь мог греть только неразумный Поттер, поэтому Люциус терпел его объятия, а ночью даже прятал свои ноги в его ладони, засыпая без зелья... и сновидений. — Это только контракт, Гарри. И ты и я знаем, что если бы его не было, а ты бы меня не желал, наши пути никогда бы не сошлись. В этот вечер он больше не проронил ни слова. Привычно уткнулся в подушку, а потом во сне, в грудь аврора, пряча ледяные руки у него на торсе, и наконец-то спокойно задышал. Сейчас у Поттера было много вызовов, или рейдов, или как они там называются, поэтому он не всегда успевал домой к ужину. Пару раз вообще заявился за полночь. Люциус сидел в кровати и не мог спать без него. Один раз явился пьяным вдрызг и уснул, обнимая Люциуса, хотя тому казалось, что его прямо сейчас же вывернет на этот шикарный теплый диван, но... он стерпел. Они там же и уснули, пока Люциус утром чуть не упал с него, когда Поттер переворачивался — диван был узковат для них обоих. Потом даже воды принес и антипохмельное, смерил внимательным укоряющим взглядом и ушел в комнату, оставив взрослого аврора мучиться от неясного чувства стыда или вины. В конце второго месяца, стоило Поттеру появиться на пороге, Люциус почуял что что-то не то. Слишком уж тяжело он шел, будто еле переставляя ноги. Носа коснулся запах крови, тяжелой, что уже начала сворачиваться, и Люциус сам не понял, как распахнул двери, осматривая Поттера сверху донизу, а после распахивая рабочую форму. Тот попытался отпихнуть, но рану Люциус нашел без труда — нанесенную по касательной каким-то режущим. Ранили неглубоко, но задели несколько сосудов и кровью пропитался весь бок. — Какого черта? Кажется, у него на лице появились хоть какие-то эмоции. — Вы же должны являться в Мунго, если ранены в рейде? Что ты притащился домой, Поттер, черт тебя подери? Поттер, несносный мальчишка, только стоял и улыбался, глядя на него. Пока его наложник сам не потянул его за шиворот к кровати, не заставил раздеться, приказав Кричеру тащить зелья и бинты. Магия его в последнее время слушалась плохо, но вот зелья он варил отлично. Так что крововосстанавливающее, снотворное и хорошая перевязка заштопают Поттера. И будет как новенький, если, конечно, отлежится пару деньков. Мазь легла на рану толстым слоем, обжигая только только очищенную рану. Люциус действовал под чертыханья несносного мальчишки, которого, чтобы забинтовать, пришлось обнимать, переворачивая бинт по торсу. Он глупо лыбился, Люциус поджимал губы, но оба знали что это только внешнее проявление привязанности. В конце концов лорд Поттер был уложен в кровать, и юноша тут же нырнул рядом, прижимаясь и согреваясь. Этот идиот его напугал... Почему-то одна мысль о том, что Поттер может и не вернуться из рейда, обжигала похуже пресловутой плети, заставляя задуматься, почему же у него такое отношение. Ведь если бы Поттер исчез, он бы мог начать новую жизнь, начать все заново! Или нет? Другое утро для Люциуса началось увы, не с кофе. Поттер спал, а Люциус силился запихнуть в себя мерзкую кашу. Три ложки и его снова замутило, который раз? Склонившись над туалетом, убирая волосы, Люциус проклинал все, и свой желудок, и слабость, и то, что пришлось быстро все убирать, надеясь, что Поттер не проснулся и не слышал его метаний по комнате. Снова почистить зубы, попить воды и взглянуть в зеркало. Он немного осунулся, но это можно было назвать аристократической бледностью, так что все было не так плохо. В обед Кричер сделает суп, на который желудок Люциуса реагирует не так остро, так что он все-таки поест. Конечно, голова кружится, но он плохо спал, так что вот дойдет до кровати и приляжет... Люциус вытер лицо, выходя из ванной комнаты и буквально на цыпочках пытаясь вернуться под одеяло, надеясь, что его никто не слышал. Гарри спал крепко, но и без этого замечал неладное. "Выходит, это правда. Ритуал не лгал", — начинал догадываться он. Ему становилось радостно и в то же время немного страшно. Главное — как теперь подступиться к Люциусу? Он ведь не думал, что до такого дойдет — совершенно не рассчитывал. А теперь, если откроет правду, это обернется в лучшем случае истерикой, а в худшем — даже думать неохота. Но и лгать Гарри не хотелось: возобладала, что ли, гриффиндорская натура. Вдобавок эта проклятая рана (надо же было так глупо подставиться — ладно бы с опытным негодяем, а то простой воришка!). Но именно ранение и показало ясно Гарри Поттеру, что он — аврор. И в любой день может попросту не прийти с работы. А Люциус так и останется в неведении. Нет, решено. Он все скажет. Они полежали бок о бок ещё немного. — Люциус, ты не спишь? Тот мотнул головой: очевидно же, что нет. Гарри попытался приподняться на локте и обнять его, прижимаясь к желанному телу, но бок тут же пронзила острая боль. Ещё бы, рана даже не успела затянуться. — Послушай. Я должен тебе признаться. Тот ритуал... Помнишь, ты спрашивал, отчего тебя так заводит моя близость и в чем его суть? Я начал объяснять, но мы были слишком заняты друг другом. А я не сказал главного. Точнее, я сам не верил, что это вообще возможно, потому не сказал, — Гарри почувствовал, что сбивается. м Ты наверняка замечал в себе изменения. И... Дело в том, что раб служит господину полностью, всем телом. И если господин делает его, они становятся парой, и... Если желание обоюдное, они могут... Можно зачать дитя. Вне зависимости от всего, даже если раб мужчина, потому что тело меняется. Люциус, не смотри на меня так! Да уж, обжигающий взгляд серых глаз нависшего над ним Малфоя был заинтересованным. Впервые за последние месяцы. И отнюдь не добрым. В ответ на немое "что за бред, гиппогриф тебя раздери!?" Гарри продолжил: — Я и сам не верил, но ведь все признаки налицо. То, что тебе становится дурно по утрам, и тошнота... Я сделаю простое диагностирующее заклинание. Можно, Люциус? Только тебе нужно лечь на спину. Гарри потянулся за палочкой и произнес несколько коротких слов, очертив ею круг над телом Люциуса. В центре закрутился небольшой водоворот — сперва темный, он светлел, а в самом конце вспыхнул ярким золотистым огоньком, который тут же погас. Игнорируя все "просто ты кретин, Поттер, и не умеешь нормально накладывать заклинания. Что, ты ожидал, оно покажет на мужике?", Гарри предложил сбегать за маггловским тестом и выслушал отказ. Ещё бы. Куда он собрался? И так ранен. Но, по крайней мере, ни бешенства, ни истерики пока не было. Люциус проходил через стадию недоверия, а Гарри с дрожью выжидал, когда же его своенравное сокровище захочет убивать. — Поттер, лежи спокойно. Ты бредишь просто, поди какой-нибудь дряни нахватался. Я знаю только один способ зачать в однополой паре (он сказал, сказал это, пусть и с усилием) ребенка. Это обряд Старшего и Младшего, через Черное Венчание. А я точно не был на родовом камне и помню никаких кровавых жертв, даже притом, что иногда ты меня трахал до забытья, — и его снова замутило, и Люциус таки повернулся набок, уткнувшись в подушку и вдыхая запах Гарри, который удивительным образом перебивал эту композицию. — Я просто что-то не то съел. Вот и все, простыл, может. Да уж, познания в строении организма и связи между соплями и беременностью, у бывшего Лорда были посредственные. Ну или ему было удобно притворяться идиотом. Ну не все же Поттеру им быть. — Лежи, говорю, иначе зааважу и скажу что ты таким пришел и сам умер. Мда, у Люциуса и так был характер не сахар, а уж если еще и началась беременность, лорда Поттера мог ждать не самый легкий год... Задержаться в кровати Гарри пришлось больше чем на неделю. Заживать все не хотело, увольнительные дали, поэтому в один прекрасный день Люциус привел лекаря, настаивая, чтобы тот перепроверил - вдруг он ошибся в зелье и поэтому все заживало так долго? Лекарь, конечно же, все залатал в два счета. Люциус завистливо вздохнул и облокотился на косяк, то ли снова закружилась голова, то ли просто пытался скрыть слабость, было непонятно. И уж конечно, он был не готов к тому, что бывший больной вдруг потребует осмотреть и его. — Поттер, это идиотизм. Ты же сам прекрасно понимаешь, так не бывает! Утихомирить Малфоя оказалось непросто, да и личико, которое он скорчил, пообещало Поттеру все муки ада. И конечно, он не был готов к растерянному виду целителя, как и к повторной диагностике. И к диагнозу, гласившему, что у него третий месяц беременности, отягощенный оттоком энергии, т.к. ее поглощал плод в ускоренном режиме, конечно же. Как и к рекомендации врача о возвращении к регулярному сексу, потому что для них, пары, заключенной на связи хозяин-наложник, секс был основным потоком обмена магией. Целитель исчез, Люциус натянул свитер. Обернулся, нехорошо посматривая на уже здорового Поттера. Тот напрягся, вспоминая, действует ли ограничение на причинение вреда хозяину на беременных слуг. В руках Малфоя появилась тарелка из сервиза. Через два с половиной часа времени, три фамильных сервиза разбитых вдребезги в попытке попасть в очень юркого Хозяина, ведерко крика, одну истерику и слегка седого Поттера, Люциус скорчился у дивана, глотая злые и одновременно обиженные слезы. — Да твою мать, ты заделал мне ребенка, Поттер? Ребенка? Мне? Ты чем вообще думал? В твоем услужении вся Британия с ее родовитостью, а ты что сделал, заделал ребенка Пожирателю? Да ты дурной... Ты идиот... Придурок... Сука гриффиндорская... Как ты мог-то вообще!! Как тебе это в голову пришло? Я же не смогу. Я устал. Мне плохо. Я умру. И как я вообще рожать буду, чем ты думал.... Ну и еще сотня-другая всхлипываний, пока Люциус просто пытался хоть как-то обуздать эмоции, страх, боль, собрать в кучку разум и придумать хотя бы один план для того, чтобы выжить в этой сложной задаче с главным неизвестным в виде ребенка и главным слагаемым в виде Поттера. — Ну... Не волнуйся так. Я думал, что это шутка, а оказалось... Прости. Ничего, справимся. Родишь как-нибудь. Лекаря позовём. Может быть, кесарево... Магглы делают его под анестезией, сокровище мое, не рыдай так, ты даже не почувствуешь ничего! Уговоры не действовали, и Малфой прервал истерику разве что ради того, чтобы снова холодным голосом сообщить Гарри, что он идиот. Гарри сидел рядом, сочувственно поглаживая его по руке, которую Малфой периодически с ненавистью отпихивал, и старался не огрести снова. В порыве чувств Малфой залепил ему пощечину, и Гарри даже не уворачивался, разве что с редким для себя благоразумием увещевал нервного Люциуса, чтобы тот не нервничал так, потому что ребенку вредно, и вообще, в его положении так резво бегать... Поэтому он обрадовался, что Люциус наконец затих и прилёг, всхлипывая. — Знаешь, я вообще-то этого правда хотел. Ну, иначе бы и не случилось, наверное. Я буду так счастлив! Люциус, только подумай, наше с тобой дитя станет наследником Поттеров и Блэков, а главное — в нем будет течь и твоя кровь. Ты его ещё полюбишь! И Гарри не обижался на ворчливое "ты восторженный идиот". — Встань, — Гарри помог ему перелечь на диван. — Люциус, не злись так. Ребенка ведь можно завести только по обоюдному желанию. Значит, и ты всё-таки меня хотел. Если это был способ успокоить, то очень неловкий. Можно сказать, он произвел отрицательный эффект, и остаток дня Гарри старался к Люциусу не приближаться, хотя наказал Кричеру исполнять все просьбы и прихоти Люциуса. Тот явно не желал видеть хозяина после такого предательства и предпочитал есть отдельно и вообще не видеться с ним лишний раз. — Люциус, так нельзя. Ты же слышал, что говорил колдомедик? — уговаривал Гарри через щель в двери. — Силы иссякают, а ребенку нужна подпитка. Иначе совсем ослабнешь. Малфой не отзывался. Гарри рискнул войти, заранее пригибаясь на тот случай, если своенравному сокровищу снова придет в голову прицельно метаться тарелками. Но подобного не последовало. Малфой лежал на постели, обнимая себя, не то дремал, не то решил сделать вид, что спит. Гарри прилёг рядом, обнял. Плавные движения рук посылали легонько немного магии. А следом Малфой приоткрыл глаза, и Гарри на свой риск потянулся за поцелуем. — Только подумай. У нас будет ребенок. И тебе нужна энергия. Только вот как ее передать посредством секса, если объект категорически отказывался даваться в руки? О сексе речь не шла, и оставалось делиться крупицам сил вот так, через объятия. Гарри успел значительно пересмотреть свое представление о семейной идиллии. На его робкое "А вот у Артура и Молли Уизли было так уютно, и они почти не ссорились... Пусть и бедно жили" ответом был протяжный стон и предложение оставить бедного блондина в покое и уматывать к своим чёртовы Уизли. Гарри подсовывал Люциусу что-нибудь вкусное, чтобы его задобрить, и теперь с ужасом думал, что тот выскажет ему за испорченную фигуру, невозможность носить прежнюю одежду, и совершенно не знал, как подступиться снова с разговорами о близости. Как назло, каждый раз он ухитрялся сказать что-нибудь, что раздражало вспыльчивого Люциуса, потому под конец решил обходиться без слов вообще. Он тихонько подобрался к лежавшему Люциусу и снова начал согревать его, гладя по плечам, стараясь сделать так, чтобы движения расслабляли. — Твои шутки выходят мне боком, ПОТТЕР! Люциус обессиленно обнял подушку на диване, слушая, что бормочет этот идиот и пытаясь хотя бы восстановить дыхание после боя всех тарелок в доме. Критчер точно был бы не в восторге. Он даже посмел выдать Гарри пощечину, на мгновение испугавшись ответного удара, и опуская глаза... Но Поттер понял его состояние и дерзость осталась без ответа. И, пожалуй, хорошо, иначе последовала бы следующая истерика. — Я хотел тебя, а не растущего во мне отдельного организма, Поттер! Это разные вещи, черт подери, неужели ты этого не понимаешь? Он-то, может, и понимал, а магия нет. Хотел? Получи и распишись. И да, теперь он заставлял себя есть. Чуть не плакал, потому что кусок в горло не лез. Перестал вылезать из постели, и уже был готов на то, чтобы согласиться на секс, если бы... Если бы чертов Поттер не начинал бы все время нести какую-то чушь! Чем портил весь настрой на примирение, и Люциус откладывал его в долгий ящик. Но он прекрасно понимал, что ему нужна магия. Он заключил контракт и Поттер поймал его в ловушку, но... Он же не может ничего сделать. И почему-то сама мысль о том, чтобы пойти против магии и убрать из чрева дитя Поттера, претила. Хотя конечно же, были и способы, и зелья. И когда Поттер пришел в этот день, молча начиная греть и гладить, Люциус просто думал и решался, поэтому и не отозвался на его зов. Поэтому он сам повернулся и потянулся за поцелуем, мрачно взглянув на Поттера, и взглядом пообещав ему все кары небесные, если он испортит все в этот раз. Поттер вроде бы впечатлился, поэтому когда Люциус потянул его на себя, даже не сопротивлялся. — Я не смогу сейчас быть сверху. И на коленях тоже, — он будто бы извинялся, а на деле начинал краснеть, сглатывая и слегка разводя ноги. Учитывая, что в постели он лежал в одной рубашке, намек становился кристально понятен. — И не торопись...пожалуйста. Впервые за последние дни они именно занимались любовью. Без спешки и криков, без ругани. Молча, глаза в глаза, лицом к лицу, касаясь кончиками пальцев кожи и чувствуя, как к ним ластится сама магия. Один раз, два, или три? Малфой не считал и не помнил, отключившись в руках Поттера, когда силы уже кончились, но не выпускал из объятий этого наглого мракоборца, так и заснул, вцепившись в руку, а после знакомо сунул холодные ноги ровно между его ног — чтобы грел. — Я посплю чуть-чуть. Не уходи, Поттер. А вот проснулся он часа через три. И не потому, что отдохнул, а потому что он хотел есть. Нет, не так. ОН ХОТЕЛ ЕСТЬ. На радостях Поттер велел Кричеру принести все, что захочет Малфой, а он и не знал, чего хотел. Но съел и суп, и кусок мяса, и даже кусок апельсина, надкусывая и высасывая сладкий сок. Кстати, Поттера он так и не отпустил, и пока тот подписывал какие-то бумаги, лег на его колени головой, рассматривая сосредоточенное лицо.