Бумажная поэма

— Я не помню его, — Чан разгружал пакеты, пока Сыльги мыла руки. – Новенький? — Да, недавно в нашей студии. Я собиралась рассказать, но вылетело из головы, — она вышла в мокрых от капель воды брюках и плюхнулась на стул. – Даю слово, что вы бы нашли общий язык. Думаю, нам нужно посидеть где-нибудь втроём. Можем позвать Вернона или Минхо. Чан, ты слушаешь меня? — Нет, — после долгой паузы ответил он, — я думаю о рёбрышках. Они остынут. Давай есть? Чан завозился с тарелками, звенел стаканами. Сыльги наблюдала, как широкие плечи друга напряглись, он сосредоточенно разливал газировку – Сыльги чуть больше, чем себе, – и о чем-то думал. — Я не могла дозвониться до тебя утром. Где ты был? — Ушел пораньше, — Чан поставил перед ней наполненный до краев стакан и присел. – Ты тоже не брала трубку. Наверное, была очень занята, да? Сыльги удивлённо проверила мобильник, натыкаясь на несколько пропущенных. Вздохнув, она схватила рёбрышки. — Ты хотел что-то обсудить? — Разве нам когда-нибудь нужен был повод, чтобы встретиться? Сыльги отложила еду. Чан был явно чем-то обеспокоен и упрямо предпочитал держать все в себе. Сыльги поднялась, встала перед Крисом и раздвинула руки. — Я хочу обнять тебя. — Что? — Прямо сейчас, Чан. Я очень хочу обнять тебя. Чан поднялся, и девушка упала в его объятия. Боже, такие родные! Такие замечательные и теплые, такие настоящие и любимые! Парень нежно гладил ее по голове — как когда-то мама в детстве, — и с облегчением вздохнул. Кажется, объятия, словно лекарство, подействовали и на него. Сыльги вырисовывала хаотичные круги на футболке друга, чувствуя сильные мышцы спины. Чан улыбнулся — щекотно же, Кан Сыльги! – но объятия не разжал. Он стоял до последнего, зарывшись носом в волосы Сыльги, пока ноги окончательно не затекли. — Рёбрышки, — неловко промямлила девушка. Регулярные объятия для Чана и Сыльги – это же такая обыденная вещь, но сегодня Кан ощущала себя иначе. Кажется, лицо внезапно покраснело, и Чан улыбнулся. — Точно, — сказал он, — точно. — Чувствую себя странно, — призналась Сыльги. Они забрались на крышу, снова считая звёзды, и улеглись на деревянный стол. Чан постелил одеяло и теперь болтал ногами в воздухе, по-детски повторяя за Сыльги. Сыльги любила глазеть на звёздное небо, не зная ни одной звёзды, зато Чан знал и мог часами описывать их, строя из себя того отличника Кристофера из старшей школы. — М? — Думаю о том, что будет с нами, когда мы выпустимся. По какой дороге пойдем? На носу сессия, а я то и дело вижу в автобусе школьников. Знаешь же, тех довольных, счастливых, которые беспокоятся о выпускных экзаменах и поступлении. — Я помню, как беспокоилась ты. Ни разу больше не видел тебя в таком состоянии. — Да, — мечтательно протянула Сыльги, пихая Чана под бок, - уж слишком развалился. — Я думала лишь о том, как бы поскорее выпуститься. Хотелось быстрее и быстрее прожить те дни, пройти прослушивание, а потом начать наслаждаться взрослой студенческой жизнью. Помню, как мы смеялись ещё с Джису, что «одни серые стены меняем на другие», — она улыбнулась. Ким Джису, ее хорошая подруга, благодаря которой она и познакомилась с Чаном, поступила в Токио, и с тех пор Сыльги потеряла с ней связь. Как-то Кан наткнулась на совместные фотографии в галерее старого телефона и тепло улыбнулась: они и правда когда-то учились вместе, правда мечтали о безграничном будущем, правда строили совместные планы, будто всегда смогут оставаться лучшими подругами. Сердце больно сжималось. Она часто ощущала, как мысль о прошлом сбивает ее с ног, не даёт дышать. — Если бы ты могла вернуться в тот день, — взгляд Чана всё ещё был устремлён в небо, пальцы барабанили по столу, — то что-нибудь изменила бы? Кан призадумалась. И правда, а что бы она изменила? Свою неуверенность, неспособность смотреть страху в лицо, надела бы кроссовки поудобнее? — Нет. Прошлое – наше настоящее, разве не так? Кажется, на небе зажглась ещё одна звезда.

***

— Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя очень одинокими, поэтому я здесь, рядом с вами, — сказал Чан, наклоняясь ближе к экрану. Ему показалось или он всё-таки увидел нового подписчика на эфире? Уж очень имя аккаунта напоминало о том парнишке с танцев Сыльги. Он мог соврать, что не помнит его имени, однако Чан запомнил образ Ким Мингю в мельчайших деталях. Как бы ему не хотелось стереть его из памяти, он не смог. Бан пялится в экран ноутбука, читая комментарии, и улыбался. Вот, для чего приходили зрители, — настоящая, искренняя улыбка Чана. Улыбка, что даёт теплые объятия; Чан, который неистово любит каждого (кроме Ким Мингю), кто заскочил на огонек. Сыльги что-то прошептала — и кинула в Чана пачку чипсов. Блондин на мгновение замешкался — не ожидал же, что она вытворит что-то в прямом эфире, — и остановил трансляцию. — Эй. — Эй, — передразнила подруга. Сегодня она пришла в общежитие, когда Юнги как раз отсутствовал, и разлеглась на кровати Чана. Сыльги скинула кардиган, осталась в одном коротком топе, и Чан медленно проклял себя за то, что позволил взгляду задержаться на ней чуть дольше, чем следовало. — Ты как-то сказал мне эту фразу, помнишь? На вступительных в университет. — Конечно, помню, — Крис присел рядом, специально долго водил круги по покрывалу, а потом продолжил: — Не важно, кому и когда я говорю эту фразу. Она всегда предназначалась для тебя. Сыльги победно улыбнулась и откинулась на кровать, заложив руки за голову. Улыбка все ещё освещала лицо, и Чан давно забыл про трансляцию. — Ты его помнишь, тот день? Два года уже прошло, а я словно снова в той студии, вижу сосредоточенные лица судей. Сказать по правде, я в тот момент думала лишь о том, чтобы у меня не развязался шнурок, — она прыснула от смеха, закрыв глаза рукой. Чан прилёг рядом, тяжело дыша, словно после марафона, а у него никогда не было сильной отдышки. Два года назад. Сыльги любила смотреть на плечи Чана. Как-то она пошутила, что на его плечах может держаться вся музыкальная индустрия, и, кажется, была близка. Впервые она встала за этими плечами на последнем году старшей школы. Нервная и жутко уставшая, она стёрла пальцы ног в кровь: тренировались до утра. Спортивные шорты открывали вид на бесчисленные синяки, спину ломило от сна в неудобной позе. Сыльги бы никогда не призналась родителям и даже любимой Чонён, что она боится. Она ужасно боится. Да что там, Кан Сыльги в диком ужасе! Предстоящий танцевальный конкурс поможет ей попасть в университет, а это все, о чем она мечтала последние несколько лет: танцы, танцы и танцы. Где-то на периферии зрения затерялась прилежная учеба, но Сыльги никогда не была отличницей. И вот сейчас она глядела в глаза собственному страху. Перед ней выступило уже несколько потенциальных претендентов и, чего уж скрывать, справились они отлично. Сыльги старалась держать спину прямо и не грызть ногти от волнения, но все тело содрогалось в нервных порывах. Чан стоял перед ней, всматриваясь в толпу. Его глаза внимательно наблюдали за судьями и участниками, пока Сыльги неловко выглядывала через плечо. После промежуточного экзамена по английскому прошло от силы два месяца, и Сыльги давно забросила учебу, посвящая дело танцам, пока Бан Чан в тайне сдавал за нее домашние задания и проекты. Чан и сам не понимал, почему продолжает помогать ей, зачем жертвуем сном ради Кан Сыльги. — Ты готова? — он обернулся и снял бейсболку — в последнее время Чан часто ее носит. — Сосредоточься на ритме. Просто делай все так, как делала раньше. Ты сможешь, Кан Сыльги. Я в тебя верю. — Я ни капли не волнуюсь. — Знаешь эту цитату, — Чан наклонился ближе, кладя теплую ладонь ей на плечо, — «главное, чтобы твоя вера была больше твоего страха»? Иди, Сыльги-я, и просто доверься сердцу. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой, поэтому я здесь, рядом с тобой. Она доверилась себе. Она доверилась сердцу, доверилась чувствам. Доверилась, доверилась, доверилась... В тот день она доверилась Бан Чану. Чан искренне улыбался, наблюдая за ней. «Никакого страха. Больше веры».