Бумажная поэма

Жизнь Сыльги за последнюю неделю пронеслась в замедленной съёмке. Вот она, сидит на парах профессора Пака, исписывает смятые листы карандашом, а потом бросает их в урну; затем, хромая на одну ногу, бродит по тусклым коридорам. Чан провожал ее утром, все время проводил рядом, придерживая под локоть и позволяя опираться на его плечо. Он знал, что в глубине души девушка пытается подавить собственные чувства. И это так: Кан Сыльги старалась не думать об упущенной возможности, настраивала себя на мысль, что в следующий раз ей обязательно выпадет ещё один шанс; но каждый раз, приходя домой, душила себя слезами, прятала распухшее лицо в подушку. Она сотню раз ловила себя на мысли, что хочет высказаться, позвонить Чонён или наконец поплакаться в плечо Чана, но сдерживалась. Сыльги с трудом перешагнула через высокий порог танцевальной студии и уселась на пол, массируя ногу. Вернон и Минхо уже тренировались, оттачивая движения перед приходом тренера. В последнее время они совершенно не опаздывали или же Сыльги прекратила приходить раньше всех. Парни помахали ей, и Сыльги ободряюще улыбнулась. Она приходила, чтобы каждый раз сделать себе боль, почувствовать собственное унижение. О чем она только думала, когда бежала изо всех сил? – Как твоя нога? – Мингю, весь вспотевший, стянул майку через голову. Парень опустился рядом, от тела исходил запах пота и ментоловых пластинок. Волосы всё ещё влажные: Ким только что вернулся с уборной, где охладил лицо водой, и пару капель попало на темно-шоколадные пряди. – Не смотри такими щенячьими глазками, Кан Сыльги. Сыльги могла отвернуться, но, честно говоря, ей нравилось смотреть на подтянутый торс Мингю. Кан Сыльги определенно не из тех смущенных девушек. Она и сейчас смотрела на Мингю глазами полными понимания. Смотрела на того, ради которого неслась сквозь учебный кампус. Ким Мингю все ещё не появлялся на занятиях. Приходил в студию, в единственное место, где не обсуждали его личную жизнь. Переживал ли Мингю? Да. Сыльги видела это на его лице, как бы хорошо Ким все не скрывал. Сейчас он внимательно изучал повязку на ноге девушки, временами хмурясь – странная привычка, которая определенно нравилась Сыльги. Если Чан был рядом утром и в сердце, то Мингю вечером и в душе́. Иногда необъяснимое желание Сыльги задушить Мингю в своих объятиях и надавать ему тумаков переполняли её. – Ты не хочешь надеть футболку? – Нет. Я же знаю, что тебе нравится, Кан Сыльги. Я нравлюсь тебе? Сыльги привыкла к дерзким речам Кима. Она так же привыкла и к его вопросам в лоб. Ей было интересно, как долго парень продержаться, чтобы спросить. – Мне нравится математика и твои кубики. – Вот же засранец, — тренер Чон стукнул Кима по голове и, схватив за ухо, потянул на себя, заставив парня подняться. Разница в росте у них была существенная – Чон Хосок на голову ниже, — но это не помешало ему выглядеть угрожающе. Как-то Минхо сказал, что никогда бы не пожелал снова видеть сонбэ в гневе, и был прав. Хосок кинул в Мингю половой тряпкой и прошипел: – Натягивай. Своим видом срамишь это священное место и мои глаза. Давай быстрее! Мингю под всеобщие смешки обмотал мокрую тряпку вокруг груди и шумно вздохнул. Сыльги заливалась смехом, Минхо сделал пару снимком, за что получил подзатыльник от тренера. – Студент Ли, вы же знаете, что смеяться над вашим другом неправильно, — старший приблизился к Минхо и прошептал: – Жду фото. – Фото Мингю? Минхо громко вскрикнул от порции нового подзатыльника. – Нет, конечно, ваших. Сыльги взорвалась приступом смеха. Мингю тепло улыбнулся.

***

Мать Чана прибьет его на месте и закатает свой фирменный кимбап, если он сейчас же не прибежит в ресторан. Рестораном это место навряд ли можно назвать – так, небольшая забегаловка, в которой подавалось любимое блюдо отца Чана. Парень совсем забыл про семейную встречу и сейчас сокращал путь через дворы, лишь бы успеть вовремя. Бан помог Сыльги подняться по ступенькам дома, а потом стартанул так, что пятки сверкали. Миссис Бан хоть и казалась милой, доброй женщиной со множеством колец на пальцах, но всегда строго отчитывала сына, стоило ему забыть про ужин. Если честно, Чану нужно было давно поговорить с родителями насчёт этого, но он все никак не решился да ещё и Юнги куда-то запропастился. Чан искал соседа, чтобы показать наброски новой песни, но тот пропал – совершенно в стиле Мин Юнги. – Ты успел, Чан-и, — мама похлопал на место рядом с собой, и Чан уселся напротив отца. – Вы решили, что будете заказывать? – Да, стакан воды, пожалуйста, — Бан Чан еле дышал. – И… Мингю? Мингю, в фартуке и с записной книжкой в руках, удивлённым взглядом смотрел на Чана, пока у второго крутились шестерёнки в голове. Ни один из них не собирался встретиться так внезапно, да и ещё в совершенно другом районе. Ким Мингю тщательно подошёл к выбору работы: специально устроился в район подальше, лишь бы ни на кого не наткнуться, но встретил Чана и теперь был полностью обескуражен. С туманным взглядом Гю принял заказ и отправился к стойке, в то время как Чан делал вид, что ничего не произошло. Он слышал слухи. Весь университет слышал. Чан догадывался, что Сыльги погналась за Мингю не просто так. Чан медленно постукивал по столешнице. Мингю громко чертыхнулся.

***

– Не забывай кушать и звони нам. Мы с отцом ждём от тебя новостей каждый день, — миссис Бан поцеловала сына на прощание и потрепала по щеке, прежде чем залезть в такси. – Люблю тебя, — Чан проводил машину взглядом, а когда автомобиль исчез из виду, тяжело вздохнул. Весь ужин ему пришлось притворяться, что всё идёт под контролем, что он вот-вот напишет свой первый альбом и совсем не забросил учебу, но так и не понял, кого пытался обмануть: себя или собственную мать? – Чёрт. – Полностью согласен, — Мингю протянул Чану бутылку газировки и, сунув руки в карманы фартука, взглянул на звёзды. Небо покрылось мириадами блестящих точек. Глаза Мингю сияли в ответ. Чан неловко принял напиток и, не долго думая, отпил большой глоток и последовал взгляду Кима. – Им хорошо там. – Звёздам? – Да, — кивнул Гю, – полностью свободны, — заметив непонимание Чана, Мингю криво усмехнулся. – Тоже считаешь меня жалким? Чан сделал второй глоток обжигающей горло газировки. – Звёзды и правда свободны. Они появляются, отбывают свое тысячелетие и гаснут. Как бы долго они не жили, все равно на смену им придет кто-то другой. Новая звезда, новая искра на небе среди миллиардов других. Каждый день кто-то распускает фальшивые слухи, но они не должны тебя сломить. Делать вид, что ничего не происходит, ещё хуже, чем попытаться разобраться с этим. – А вдруг слухи правдивы? Мне часто говорят, что моя красивая мордашка делает меня подонком, — Мингю хрипло рассмеялся, но Чан не услышал ничего забавного. – Навряд ли бы ты стал работать в этом месте, будь слухи правдивы, — «Навряд ли бы Сыльги погналась за тобой». – Я научился не верить всему, что говорят люди. Их лицо говорит само за себя. Может, ты и подонок, но это не мое дело. Мингю неоднозначно хмыкнул: Чан оправдал его ожидания. Бан Чан был смесью золота и песка, пляжных шортов и глубоких ямочек на щеках. У него Кан Сыльги, с которой австралиец глаз не спускал, и любящие родители. А Ким Мингю просто хотел быть любимым.