Бумажная поэма

– Такими темпами мы закончим уже к утру, — Джисон широко зевнул. Чан улыбнулся: парень, как и Сыльги, издавал странные звуки во время зевка. – Круто, правда? Их работа кипела и вскипала, как и голова Бана. Они почти не выходили из студии, ночевали в этой крохотной комнатке, состоящей из исписанных лирикой листов. Джисон поставил в уголке стакан воды, зачитав возле него свою рэп-партию на удачу. Хан сказал, что это привлечёт положительную энергию, и Чан не стал с ним спорить. Наверное, именно это имел в виду Юнги, говоря про студию как про второй дом. Чан потёр уставшее лицо ладонями. Мин Юнги до сих пор не выходил у него из головы, хоть и минуло несколько недель с его отъезда. Как Джисон отпустил его в прошлый раз? Как перенес такую утрату? Были ли они так же близки? Хан Джисон и правда удивителен. Он писал тексты, словно щёлкал орешки, а потом задумчиво пялится в стену, замерев так на несколько минут. За это время Чан успевал создать в голове идеальную структуру песни, когда Джисон внезапно вскакивал и мчался к ноутбуку. В те моменты он выглядел смешно и нелепо, но Чан видел страсть в глазах парня, видел его уверенность и стремление. Именно это ощущал и он сам. В какой-то момент Бан Чан нашел в Джисоне изюминку, недостающее звено. Может быть, Юнги-хён и не оставил его ни с чем. Кое-что всё-таки осталось. Чан собирался сказать что-то про «сладкую ночь» — они наконец-то смогут выспаться! – как телефон зазвонил. На экране красовалось имя Сыльги, а Чана дрожь пробрала. Сегодня он снова отказал Сыльги во встрече, хотя раньше всегда ставил подругу на первое место. Он чувствовал вину, щеки внезапно покраснели, и Чан отвернулся от Джисона, ответив на звонок. – Сыльги? – Это Ким Мингю, — мужской голос, словно пила, проехал по ушам Чана. – Мы в закусочной недалеко от университета. Сыльги перепила и напрочь отказалась называть свой адрес, поэтому я позвонил тебе. Скину адрес сообщением, приезжай, — Мингю сделал паузу, позволив Чану переварить сказанное. «Значит, она позвонила ему, когда я отказал», — понял Чан и из-за этого злился ещё сильнее. – Бан Кристофер Чан, с ней все хорошо, не переживай. Просто приезжай. Когда Чан забрал Сыльги, стояла полночь. Девушка отобрала у Мингю последнюю бутылку пива и повалилась на Чана. Ким молча вызвал такси и побрел в одиночестве домой. – В Мёндон*, пожалуйста. – Я не хочу домой, — Сыльги всё ещё лежала на коленях у Чана, пьяно улыбаясь. От нее несло перегаром и жареным, но Чана это ничуть не смущало. В какой-то степени он был рад, что Мингю позвонил ему. Ким не виноват в выборе Чана, обижаться нужно лишь на самого себя. Чан поправил челку девушки, и Сыльги приоткрыла губы. – Я хочу в общежитие. Что-то сдавило живот Чана. Он сам не понял, как продиктовал водителю адрес общежития, а Сыльги крепко сжала руку парня и что-то промямлила про «правильное место».

***

Чонён категорически запрещала младшей сестре напиваться. Поэтому, отправляя Сыльги на выпускной в старшей школе, она строго приказала Чану следить за девушкой, иначе она натравит на парня кенгуру. Тогда-то Чан понял, что дозволенный максимум Сыльги – две бутылки пива или одна бутылка соджу. Он не уберёг Сыльги на выпускном: Джису достала из сумки припрятанные бутылки соджу и смешала их с пивом. Тогда Чану пришлось тащить подругу к себе домой, а потом ещё и отчитываться перед Чонён, придумывая разные оправдания. С тех пор он внимательно следил за Сыльги, но не сегодня. Сегодня он с трудом дотащил ее до общежития, поднялся на третий этаж и открыл дверь, аккуратно уложив Кан на кровать, когда-то принадлежавшую Юнги. Подумать только, он не ночевал в комнате несколько ночей подряд. Он собирался закончить песню за ночь, а уже потом отдохнуть, но планы пришлось отложить. Сыльги стянула упрямые кроссовки: шнурки вконец запутались. – Я не хочу спать, — упрямо стояла на своем она. – А если и буду, то только здесь. Сыльги плюхнулась на кровать Чана, раскинув руки и ноги в стороны. Чан поскреб лоб, прекрасно понимая свое положение. Похоже, ему придется ютиться на кровати сонбэ. Сыльги стянула с себя пиджак и позвала: – Иди сюда, или я сама тебя притащу. Чан, улыбаясь, присел рядом, и Сыльги повалила его на кровать, а сама устроилась сбоку, закинув ногу на парня. Макушка упиралась Чану в подбородок. Он крепче обнял Сыльги, притягивая к себе. В тот момент парень ощущал безразмерное счастье, словно ничто в этом мире не может сделать его настолько счастливее. Сначала Бан был не уверен, когда прочитал лирику Джисона к одной из их песен, но сейчас осознал: любовь выглядывала из окна при свете Луны. Она подобна трели соловья: когда снежные дни сменяются дождливыми, она внезапно пронзает сердце. Потому что он любил Кан Сыльги.

***

Сыльги проснулась слишком рано. Она тонула в объятиях Чана, ощущала его дыхание на своей коже. Сыльги глубоко вздохнула и позволила сердцу насладиться моментом. Она чувствовала, как грудь парня тяжело вздымается, длинные ресницы трепетали, отбрасывая тени под глазами. Пухлые губы едва приоткрылись, и Сыльги до ужаса хотелось дотронуться до них, но она сдержалась. Девушка осторожно поднялась, чтобы не разбудить Чана, накинула пиджак и завязала кроссовки, нащупывая кошелек в кармане, и, ни капли не заботясь о запахе изо рта или о торчащих из хвоста волосах, отправилась в ближайшую булочную. В лифте Кан кое-как привела себя в порядок, но последствия от вчерашней пьянки всё ещё давали о себе знать. По пути она забежала в аптеку, купила напиток от похмелья и, держа перед собой бумажный пакетик с ароматными синнабонами и стаканами крепкого горячего кофе, вернулась в комнату. Чана в комнате не было, но мобильник оставался лежать на рабочем столе рядом с ноутбуком. За это время Сыльги успела найти в закромах стола жевательную резинку и распустила волосы, перебирая локоны пальцами, пытаясь распутать. Чан замер на пороге, мокрое полотенце перекинуто через плечо. Капли воды стекали с кудряшек на обнаженную грудь парня. Он запустил пятерню в волосы и, прикрываясь полотенцем, будто мальчишка, быстро накинул футболку. Та слилась с грудью, словно вторая кожа: тело ещё не успело высохнуть. Оба молчали. Бан Чан откусил сладкое и поморщился от боли в зубах: эмаль стала слишком чувствительной. Сыльги оставила стакан с кофе и спросила: – Как проходит запись альбома? Ты говорил, что всё почти готово, и я хотела бы послушать. Хвиин обмолвилась, что Хан Джисон такой же гений, как твой сонбэ. Чан покрутил запястье. – Осталось внести последние штрихи, и я наконец представлю вас, — он всегда любил говорить о музыке как о чем-то живом, что связывало парня с этим миром, не давало забыться. – Сыльги. – М? Девушка любопытно склонила голову, а Чан не смог сдержать дрожь в сердце. То колотилось так, будто норовило разбить рёбра. «Я люблю тебя». – Спасибо за завтрак. На другом конце Сеула недовольно сморщился Ким Мингю.

***

Казалось, он бился в лихорадке, что сковала его тела и забрала всю энергию. Джисон что-то радостно кричал про «завершение альбома» и «загрузку его на YouTube», но Чан не слушал. Он не мог поверить, что все те труды, которые он вложил, наконец закончены. Та работа, в которую он вложил всего себя без остатка, полностью растворился, наконец увидела свет. Он без четверти час пялится в экран ноутбука, глядя на обложку альбома, которую создал для них знакомый первокурсник, и не мог произнести ни слова. – Эй, хён, ты слышал меня? Чан мотнул головой, поднимая полные счастья глаза. – Наверное, что-то про альбом? Джисон отмахнулся, плюхаясь на просевший диван, и рассматривая при тусклом свете остатки черного лака на ногтях. Он ковырял его на большом пальце прежде, чем произнес: – Нас пригласили на летний фестиваль. Сонбэ с четвертого курса отказались выступать, так что шанс перешёл к нам. Правда, выступаем мы на самом закрытии. Что думаешь? Какой трек будет заглавным? Юнги-хён как-то сказал, что мы должны опираться на чувства, которые хотим показать людям. Кажется, аранжировки многих песен подходят по тематике. В голове у Бан Чана крутилось много хороших песен, которые готовились быть услышанными. Но лишь одна, особенная, таилась глубоко в сердце. Та самая, к которой Юнги написал музыку, а Чан – когда-то давно текст. Они с Джисоном добавили свежее звучание, увеличили басы. Каждый думал о своем, но мысли двух парней, в чьих жизнях жила музыка, сплелись воедино. Чан пальцем показал номер песни, а Хан незамедлительно кивнул, соглашаясь. – Эта песня буквально говорит о том, что если ты не можешь вымолвить ни слова, то музыка скажет все за тебя. Кто ещё едет? Джисон почесал затылок. – Точно не уверен, но группа танцоров во главе с тренером Чон Хосоком тоже собиралась. «Сыльги, – сразу подумал Чан, а потом вспомнил: – И Ким Мингю».

***

Стоял знойный летний день; Сыльги в широких пляжных шортах пила чай с шариками тапиоки, что купил Мингю. Солнечные пятна мальками меж хрупких пальцев. Чан застрял на раскалённом побережье, сунув ноги в песок и имитируя кенгуру, с которым храбро «сражался» в Австралии. Светлые кудри выбивались из-под кепки. Кожа Мингю блестела на солнце, он сощурил глаза и считал родинки на ладонях. Карамельные глаза Кима не сводили взгляд с девушки: лёгкая и свободная, словно цветок, Сыльги купалась в солнечных лучах, подставив лицо едва ощутимому ветерку. Тот проникал под завязки купальника, оставлял холодные отпечатки. Группа танцоров и правда приехала выступать, но Сыльги все ещё не могла присоединиться к ним, поэтому ей оставалось лишь наблюдать. Вернон и Минхо потрепали подругу по плечу прежде, чем удалиться на тренировку, Мингю остался с ней. Он видел, как Чан старался держаться непринужденно, но его взгляд все так же скользил по Сыльги, будто нечто сдерживало Бана. Бан Чан видел, как солнце целовали её щёки. Впервые в жизни парень так очевидно завидовал. Сердце Чана – небольшая студия, что перешла ему от Юнги, — билось сильнее с каждым вдохом. Оно колотилось и замирало, медлило и спешило в маленькой комнатке между учебных блоков. Он коснулся пальцев Сыльги и, окутанный солнцем, сказал: – Будем вместе. Кан Сыльги замерла, сощурила глаза от яркого света и старалась выждать время. Вся эта ситуация показалась ей донельзя сумбурной и неловкой, но, выждав паузу, чтобы побесить Чана и собраться с мыслями, Сыльги звонко засмеялась. Её ладонь ответила на прикосновения. – Мы всегда были вместе, Бан Кристофер Чан. Просто ни один из нас не мог этого долго скрывать.