28 июня.
Чувство потери.
Опустошения.
Ледяного, всепоглощающего неверия. Словно голова резко опустилась в летаргический сон, утопила в нём, удерживая своими бледными, худыми руками. Словно
его руками. Окольцованными, тёплыми и мягкими.
Арсений уложил чемоданы на полку и сел на своё место, глубоко, напряжённо выдохнув. Сердце билось медленно, но далеко не спокойно. Он ощущал внутри необъяснимое облегчение, которое, отдавшись в горле мерзким сладковатым привкусом кофе, душило. В поезде было очень жарко и душно.
Вскоре рядом присела его соседка, незнакомая девушка. Она коротко улыбнулась, кивнув, и Арсений сделал ровно то же самое в ответ. Ощущения, что он уезжает не было.
Оно словно и вовсе исчезло.
Вот, сейчас он приедет домой, примет душ, выпьет кофе, покурит и ляжет спать, а завтра
снова поедет в школу.
Снова будет отсиживать уроки, кидая уставший взгляд на время.
Снова будет ждать десятый «В» с тревожным предвкушением.
Снова будет видеть другого ученика на
его месте, повторяя про себя тихое
«не смотри».
Снова будет стараться не обращать внимание на душащую боль…
снова…
Однако, это «
снова» больше не повторится. Всё это теперь позади. Он уезжает. Он действительно уезжает. Впереди два оставшихся месяца лета. Каникулы. Другой город. Другая школа. Другие ученики…
— Какое странное чувство… — говорит Арсений вслух, и девушка рядом с ним вздрагивает, поворачиваясь и внимательно всматриваясь в его лицо.
— Простите?
— Чувство странное, — едва улыбается Попов и тоже смотрит в её сторону, — такое… слегка двоякое.
— Не понимаю о чём вы, — неловко улыбается соседка и выпрямляется, опуская ладонь с зажатым в ней телефоном на колени.
— И не нужно, — через некоторое время отзывается Арсений, не чувствуя никакой неловкости.
Он словно под аффектом отворачивается и невидяще смотрит в окно. За ним виднелся тоскливый силуэт Серёжи. Вчера они несколько часов не расставались, договорившись, наконец, встретиться на следующей неделе.
До отбытия оставалось каких-то десять минут.
Девушка, слегка нахмурившись, продолжает сверлить парня озабоченным взглядом. В её глазах отзывается забота и даже ласка к совершенно незнакомому ей человеку. Арсений на неё внимания больше не обращает. Закрывает глаза, сохраняя ровное дыхание, и пытается не думать.
Ни о Питере, ни о будущем.
Однако, в какой-то момент в груди появляется грызущее, специфическое ощущение вины и сожаления. Что-то держит, умоляет, кричит об отступлении.
Это «что-то» стоит в глазах и упрямо не желает уходить. Образ долговязого, такого неловкого и смелого парнишки застывает на подкорке, улыбаясь и едва заметно краснея. Щёки его от висков до верхней губы покрываются румянцем, губы дрожат в смущённой усмешке, окольцованные руки сжаты на груди, словно защищаясь.
Арсений открывает глаза, понимая, что не думать не получится.
В салоне объявляют об отходе поезда, и в этот самый момент сердце внезапно заходится в сильнейшей агонии. В груди сдавливает, и Арсений с содроганием поднимает руки к лицу. Он бы, наверное, даже заплакал, только привычки вот не было.
Он же сильнее этого.
Голова разрывается, руки начинают нервно трястись, кожу словно жжёт и сушит, отчего по всему телу бежит озверевшая дробь. Хочется, чтобы кто-то остановил. Попросил, схватил за руку, потянул назад и обнял… только вокруг никого из знакомых нет. Даже Серёжу уже не видно за толпой маячащих людей. И в этой толпе Арсений не мог не искать силуэт Антона.
Ведь, кажется, он теперь совсем не рядом… он же теперь далеко не в этой толпе, его там и вовсе быть не могло; он сейчас там, далеко, где-то в Воронеже. Только почему-то всё равно остаётся странное чувство, словно Арсений покидает не город, а именно Антона. Словно в этом городе, не смотря на переезд, он и остался.
— Просто предложу, — легонько касаясь предплечья Попова, говорит девушка, всё ещё сидящая рядом, — может, захотите посмотреть со мной фильм в дороге?
Арсений переводит на неё затуманенный взгляд, выдыхает и натягивает улыбку, едва заметно мотая головой.
— Точно? Ехать будет интереснее, а то я смотрю, у вас нет ни телефона, ни книги в руках, — продолжает она, уговаривая, и протягивает Попову один наушник, кивая на свой ноутбук. Арсений опускает глаза, думая, и всё-таки принимает предложение соседки.
— Какой фильм? — только и спрашивает он, складывая руки на груди и сжимая губы.
— Пока не знаю, а какие вы жанры любите? Я обычно предпочитаю комедию или боевики, но, впрочем, мне без разницы.
— Мне тем более, я лишь пользуюсь вашей добротой, — усмехается Арсений, рассматривая черты лица незнакомки.
— Пользуйтесь на здоровье, — улыбается она в ответ, — а старьё любите? Я часто пересматриваю старые фильмы, у них такая волшебная атмосфера! Ни одно современное кино таким не будет!
Арсений пожимает плечами и кивает; некоторая импульсивность, с которой говорила девушка, умиляла. Она была маленькой, худенькой, с короткими каштановыми волосами. Внешность обычная, однако и что-то цепляющее в ней проскальзывало.
Мужчина достаёт телефон, пока девушка выбирала фильм из каталога, и открывает переписку
с ним.
Антон
Я только что сел в сапсан
Скоро буду в Москве 19:15
В наушниках начинает играть музыка, а затем старый голос, каким раньше озвучивали фильмы, объявляет название.
«Горькая луна».
***
Вечер пуст, я доволен, мне больше не нужно его заполнять
Обязательной боли легко избежать нежеланьем понять
Все мое, стань моим, вот мой выбор оценки, мой способ искать
Бог с тобой, аллилуйя, это счастье — тебя каждый раз упускать
Прошёл год.
Арсений стоял, улыбаясь, и глядел на такого взрослого и весёлого парнишку, нервно ожидающего своего выхода. Он часто оборачивался на него в толпе своих одноклассников, улыбался и пожимал плечами, на что Арсений ему кивал и пытался как-то жестами подбодрить.
Вдруг старая женщина громко объявляет его имя, а Антон вскакивает, усмехаясь, и, бросив нервный взгляд на Попова, бежит к учительнице.
Ему вручают диплом, благодарят, обнимают и фотографируют. А Арсений не может дождаться момента, когда спокойно останется с ним наедине.
Мальчик улыбается, забирает диплом и бежит в сторону Арсения, порывисто его обнимая и целуя в щёку, не смотря на всех присутствующих. Попов смеётся, обнимая Антона в ответ, и не может отпустить его. Они не виделись целых два месяца; последняя их встреча была короткой. Арсений тогда приехал в Воронеж лишь на день, и из-за сильной загруженности Антона удалось провести вместе каких-то пару часов.
С Глебом общение прервалось, а с Димой наоборот; кажется, их дружба уже прошла столько, что никакое расстояние её не разорвёт. Позов долго ничего не рассказывал про Серёжу, но в итоге всё же раскололся; и сейчас, насколько Антон знал, парни больше не общались.
Матвиенко часто ездил в Москву, а Позов лишь летом имел возможность видеться с Антоном.
— Пошли отсюда, я не хочу оставаться здесь, теперь-то я свободен, — улыбается Шастун и, показывая корочки, оглядывается и быстро выходит из актового зала вместе с Арсением.
А дальше лишь тёплые касания, робкие поцелуи, о которых они оба так грезили, объятия, и нежелание расставаться.
Дальше лишь
они.
Дальше лишь вместе.
