Первые экзамены. Согласитесь, звучит достаточно страшно. Если школьные экзамены ограничиваются чертовой фортуной и рандомными тестами, то экзамены в университете — это ебучая солянка цирка. Тебе может без проблем попасться билет, который ты точно учил и знаешь на все сто процентов, но попадись ты к какой-нибудь заразе, как сразу все старания канут в лету. Это может быть преподаватель, что вел у тебя пары и, возможно, у того остались личные контры, от чего балл будет зависеть чисто от чужого настроения. Либо, это клоун местного цирка в лице старой ворчливой бабки или извращенного деда с позывами маньяка. Никогда не угадаешь, к кому же попадешь. Вот и у Чанбина случился фатальный удар. Сорок минут так и давили на голову. Рядом сидевшие студенты, такие же как Со, чуть ли не плакали от стресса. Половина из них планировали нагло списать, только вот чуткие преподаватели сумели выяснить о наличии ответов и поменяли все вопросы в билетах за ночь.
«Черт, черт, черт, черт, » — слышит блондин левым ухом, замечая ту самую одногруппницу, что вечно его дергает. Так ей и надо? Наверное?
Енджун еще в самом начале принятия экзамена, удалился к проверяющему и сдал на высокий балл. Ну конечно, эта розовая макушка хранит в себе багаж знаний. Вот Чанбину не особо повезло, не понимает он эту химию. С божьей помощью ее сдал и поступил в медицинский. И сейчас, направляясь к лаборантам с парочкой листов с ответами, нервно кусает губы. По идее, ну не сдаст и что с того? Хотя химия в меде не такая уж и сложная, да и экзамен плевый. Обидно будет, столько готовился, да и долг будет висеть. Сдавать придется во время учебы.
Заветная белая дверь, табличка
«Цзинь Банйо» и сердце, упавшее в пятки. Он знает ее, знает эту ужасную женщину. Заведующая кафедры. Попал на экзамене по химии к заведующей кафедры. Жестокая женщина, любит свой предмет больше всего и за любую ошибку может отправить на пересдачу. Ее серые длинные волосы были закручены в тугой пучок на темечке, хитрые карие глаза будто бы насквозь прожигали в теле дырку, а типичный старушечий запах выедал все носовые рецепторы. Чертова химия. Чертовы буферные системы. Она оглянула Со, кивком пригласила за стол и взяла в свои морщинистые руки те самые листы. Хмурые брови, почёсывающий подбородок палец — все, думает, пора на упокой тебе. Миллион вопросов, докапывания до самых мелочей и Чанбин уходит из ее кабинета с хриплым «неуд».
Что чувствовал блондин на тот момент? Стресс, причем сильный. Он не уходил еще с момента начала экзамена. Кончики пальцев будто бы стали айсбергом в Северно ледовитом океане, а нижняя губа покрылась кровоподтеками. Затем обида. Сколько он там готовился? Недели полторы и что с этого, полный провал. Причем, полный нокаут по всем фронтам: ужасный билет с непонятными Бину темами, недосып из-за начавшейся вечеринки в час ночи у соседей сверху, а потом и бабка с маразмом. Парень даже и не заметил, как оказался в излюбленной комнате, в которой царился хаос. Минхо ушел на первый экзамен по топографической анатомии, поэтому увидит Со его достаточно скоро. Почти в одно время начали же.
Кровать прогибается с противным треском под весом тела, пальцы сжимают в руках голубой плед. Плечи опускаются. Хочется ли плакать? Возможно. Но парень себя сдерживает. Не стоит ему проливать скупые мужские слезы из-за этих маразматичек. Но хочется.
Тишину прерывает тихий стук в дверь и вот, появляется знакомая синяя макушка. Джисон. Как же его не хватало. Его карих глаз, теплых рук и нежного-нежного голоса, шепчущего в уши приятные сердцу слова.
— Хен? Ты уже пришел? Как все прошло? — проговорил заспанным голосом Хан. Видимо, только недавно проснулся. Взлохмаченные волосы, еле открывающиеся глаза, парнишка буквально сопел по пути до кровати.
— Угу, — кивнул старший, отводя взгляд от того. — Буквально пять минут назад.
— Ты чего такой грустный? Что-то случилось? — Джисон положил ладонь на смуглую щеку и повернул голову обратно к себе, заглядывая в глаза. — Не сдал что ли? Не расстраивайся так, все хорошо будет. Подумаешь, экзамен какой-то. Все проходят через это, хен.
— Знаю, Сони, прости, — снова потревожив и без того раненую губу, он прошелся по ней зубами, прикусывая. — Просто…
— Не накручивай себя, — его ладонь вплетается в выжженные блондинистые волосы, слегка оттягивая. Теплые губы прижимаются ко лбу, оставляя легкий поцелуй. — Это не конец. Ты огромный молодец, милый. Так старался и столько всего выучил за это время, просто иногда такое случается. Ты же не всесильный у меня. Постарайся сейчас отвлечься от всего плохого. Хочешь, я сделаю тебе токкпокки? Заварим чай и посмотрим что-нибудь из марвел. Можем пойти погулять, тут недавно открылся магазин с видеоиграми, ты же хотел что-то новое купить.
Чанбин продолжал все это время смотреть в глаза цвета темного шоколада, в которых так хотелось окунуться. Так становилось тепло на душе от
чужих слов. По щеке медленно покатилась одинокая слеза, ее тут же смахнул палец Сона, а к побледневшим от усталости и слабости губам прижались другие. Мягкие, покрытые виноградным бальзамом. Настолько сладкими, как сам Джисон. Сердце тут же забилось быстрее, будто бы порывалось выпрыгнуть из грудной клетки. Чанбин почувствовал себя в уюте, таком домашнем и манящем. Как же было хорошо. Он тут же обвил тонкую талию младшего своими большими накаченными руками и прижал ближе к себе, словно пытаясь слиться с ним воедино. Оба не замечали ничего, ни прохладного воздуха из открытого утром окна, ни чьи-то крики на улице, ни карканье ворон на деревьях. Все стало не таким важным.
— Спасибо, малыш, — слегка улыбнулся Бин, соприкасаясь с Ханом кончиками носа. — Рядом с тобой мне становится на все так пофиг. Ты словно мой воздух. Мне так жаль, что я уделял тебе мало времени эти две недели.
— Ты совсем у меня дурачок? Я ведь понимал, что тебе нужно учиться, хен.
— Ты словно мой лучик солнца, Сони, — блондин ухватил парня за талию и улегся с ним на кровать, положив синюю головушку себе на плечо.
Они лежали так минут 10, пока Хан не запел своим все еще сонным, но чарующим голосом.
I’m in love with you
I go back to you everyday
Know you need me too
We know each other better than anyone else
Baby time with you keeps
Overlapping no matter what I do
Nobody but you
I want nobody but you…
***
Прошла неделя, начался новый семестр. Минхо, как и обычно бывает, с успехом сдал все экзамены, даже чертову гигиену он сдал со спокойным лицом. Как повезло, что того преподавателя уволили за пару дней до сессии. Но жизнь все равно подложила ему жабу в лице внезапного зачета по пропедевтике взрослых болезней. Он уже большую часть за время каникул и сессии подзабыл, придется наверстать пропущенное. А повезло ему настолько, что поставили ужасного преподавателя на эту половину курса. Спасибо кафедре, от души душевно, конечно.
Пропустив через себя почти весь материал за прошедшие месяца, он принялся искать жертву для проведения осмотра. Практику же надо тоже повторять. Как на зло, половина ребят усвистали на учебу, а оставшиеся рабы отмахивались своей занятостью.
— Феликс, я же вижу, что ты просто играешь в свой сранный ненавистный мною геншин, помоги мне пожалуйста, — ворчливо стонет Ли, сжимая в одной руке фонендоскоп. — Это буквально на десять минут.
— Хен, so sorry, но я не могу.
— Ты…
— Чего у вас происходит тут? — прикрывая зевок ладонью, Хенджин грациозно вошел в гостиную их блока. — О, хен, ты чего пришел?
— О, вот и твой пациент на сегодня, забирайте комнату мою, она свободна,
— Феликс поднялся с дивана, толкнул Хо в руки Хвана и удалился к братьям. — Потом спасибо скажете.
Минхо, попав в лапы темноволосого, столкнулся своим носиком с чужим подбородком. Крупные ладони второго окружили его талию, удерживая на месте.
— Тебе с чем-то помочь, хен? — донесся до ушей бархатный голос.
— Мне…мне осмотр надо провести, — шепчет Ли. — Тупая карга решила провести внеплановый зачет, мне надо попрактиковать на ком-то.
— Тогда пойдем, я помогу тебе.
Уже в самой комнате, где Хо был достаточно часто и каждая вещь стала чем-то родным, Хван стянул с себя вязанный свитер, выпрямил плечи и развернулся голым торсом к старшему. Минхо, увидев перед самой картину прям как из влажных снов, чуть не подавился слюной, но тут же замотал головой под тихий смех собеседника. Черт, спалился немного. Хотя кто бы не залипнул на такого Джина: высокий, подкачанный, с виднеющимися кубиками пресса, с крепкой грудью. Он неловко, краснея во всю, подошел к младшему, повесив на шею фонендоскоп.
— Если ты устанешь, то скажи мне, пожалуйста, — прокашлявшись, пролепетал парень, и прижал ладонь слева под грудью Хвана. — Это…ну чтобы сердечный толчок почувствовать, вот, — ему все еще было неловко, что он прикасается к голому телу парня своей мечты. Хенджин же на этот счет ничего не говорил и продолжал мирно стоять, наблюдая за действиями юного медика. — Сейчас мне надо послушать твое сердце, так что ничего не болтай, оболдуй.
— Я не оболдуй, — надул губы младший, но тут же получил тычок в бок за разговоры.
Минхо надел фонендоскоп и, глубоко вдохнув, приложил головку фонендоскопа к горячему телу. Тишина нарушалась размеренным сердцебиением Хвана и противными звуками при отрыве инструмента от кожи. Соприкоснувшись прохладной поверхностью к месту у грудины, Ли поднял голову наверх и встретился взглядами с «пациентом», чье сердце стало биться еще чаще. Маленькая ручка, покоившаяся на широком плече, слегка сжалась, а взгляд переметнулся на припухлые влажные, от частого облизывания, губы. Все резко замерло. Дыхание участилось. Секунда. Губы Хвана охватили уста Ли, в то время как второго прижали к голому торсу сильными руками, забираясь под черную футболку. Кончики пальцев проходились по медовой коже, очерчивая края ребер. Ноги становились ватными и совсем не удерживали своего хозяина. Хенджин был словно океан, в который хотелось окунуться с головой. Словно кристально чистая вода, заполоняющая тело своей свежестью. Ничего не создавало столько ярких чувств в душе Минхо, как Хенджин. Он так давно мечтал ощутить на себе его губы, так желал стать для него самым близким человеком. И вот сейчас все это обрушилось на него с головой. Биение сердца громко отдавалось в ушах.
Хван начал очерчивать губами линию челюсти, оставлять после себя жар на коже щек и шеи, сильнее стискивая в своих объятиях такого желанного парня. Границы размыты, между ними больше нет преград и недомолвок. Он хватается за эти нити, примыкая к полюбившимся устам. Аккуратно стянув с ушей старшего несчастный серый инструмент, парень прижался губами к мочке, тяжело дыша.
— Свет мой, душа моя, — шептал он, вдыхая в себя любимый запах свежих апельсинов. — Я так дорожу тобой, Минхо. Я так нуждаюсь в тебе. Боялся, что поспешу, что напугаю тебя своими действиями. Прости меня.
— Прошу, не извиняйся, — вплетаясь пальцами в черные волосы, он лишь ближе прижимал к себе парня. — Это я дурак настоящий, столько тебя мучил своими выходками. Мне так страшно, что я помешаю тебе.
— Давай пообещаем друг другу больше не скрывать ничего? — они снова встретились взглядами, видя в них целую вселенную. — Что бы ни случилось, я тебя не оставлю. И никто не сможет забрать тебя у меня. Ты — мое все, Ли Минхо.
— Люблю тебя, — сказал Ли, вновь оставив поцелуй.
***
«7 гномов и Хенджин»
AussieLix (14:42):
Можем поздравить новую пару в нашем чате. Фотки пришлю позже)))))
VodkaB (14:45):
А я говорил, что Геральт и Йеннифэр канон!
