Before The Dawn

Ким Тэхён не верит в потусторонние силы. Во-первых, про какую такую «ту» сторону идёт речь – в мире, где только успевай держать ухо востро, чтобы из-под носа не увели выгодную сделку? Есть только «эта» сторона, а все остальное – «Парамаунт Пикчерз представляет». Во-вторых, потусторонние силы и иные миры придумали те, кому скучно живётся – в этом. Ну, или кому очень уж хочется срубить на чужой доверчивости денег. И вот последнюю категорию Ким Тэхён, будучи человеком прагматичным, почти не осуждал, ведь деньги – есть деньги, сосунки. В-третьих, вещей, в которые не верит Тэхён, в принципе очень много. Он не верит в бога, не верит в бескорыстную дружбу, не верит в красивые слоганы рекламы, не верит в НЛО, не верит в рай, ад, переселение душ; не верит рассказам матери, что она счастлива в третьем браке, не верит, в конце концов, в само понятие «счастливый брак» и в любовь с первого взгляда. В-четвёртых, Ким Тэхён – козерог, а убедить в чём-то козерога сложнее, чем чихнуть с открытыми глазами или лизнуть собственный локоть. Что, не получилось? То-то же! В-пятых… — Продано – господину с номером «пять», прошу вас, молодой человек, картина – ваша! – Прерывает мысленные рассуждения Тэхёна громкий голос аукциониста. Он поднимается со своего места и со скучающим выражением на точеном лице идёт забрать то, за чем пришёл. Внутренне он, конечно, ликует – ещё бы, за этой картиной он охотился, в общем счёте, около пяти лет лет – сначала в далеком двенадцатом году, потом – в шестнадцатом, но ему всё не везло – то оказывалось, что вместо оригинала ему пытались втюхать подделку, то картина внезапно куда-то исчезла, и он, сколько ни пытался, не мог найти по ней никакой информации очень долгое время. И вот, в недавнем разговоре со своим ушлым информатором и по совместительству лучшим другом Чоном Хосоком, он узнал о том, что в Пусане состоится аукцион, где будут представлены самые мистические находки со всего света. Такое мерояприятие Ким Тэхён ну никак не мог пропустить. И на этот раз удача улыбнулась ему: картина нашлась. Так, все-таки, что же из себя представляла эта самая таинственная картина, за которой с таким упорным рвением гонялся Ким Тэхён? О, на первый взгляд – ничего особенного, кроме того факта, что нарисована она была слепой девочкой из Лондона, которая жила в далеком девятнадцатом веке. Как это, увы, часто бывало с художниками того времени, при жизни девочка не заработала за свои картины ни одного пенни, к тому же, по слухам, умерла от банальной чахотки. Зато после смерти девочки ее картины вдруг резко начали набирать популярность – а все из-за необычной концепции самих работ. Девочка рисовала богатых женщин, чаще всего находившихся в процессе подготовки ко сну – со спущенными с плеч рукавами воздушных платьев и небрежно растрепавшимися прическами. Так вот, картина, за которой гонялся Тэхён, была не исключением: там тоже была изображена полураздетая женщина с длинными, почти до пят, рыжеватыми волосами небрежно стягивающая чулок. Позади неё стояло напольное зеркало в фигурной бронзовой оправе, в котором, по идее, должна была отражаться только спина рыжеволосой красавицы. Но отражалось там нечто совсем иное – это и описать-то было сложно. Скорее, это можно было назвать тенью с едва угадывающимся человеческим лицом – размазанным в динамике. Как лаконично высказался отец Тэхёна - «срань полная, и что ты в этой кривой мазне нашёл?» Но самому Тэхёну картина очень нравилась, к тому же, остальные три он уже собрал, а эта была самая, на его взгляд, вкусная – к тому же, чтобы до неё добраться, пришлось здорово так попотеть. И вот, возвращаясь к потусторонним силам – по слухам, именно приобретённая им сегодня картина якобы стала причиной загадочной цепочки событий, произошедшей с целым поколением одной небезызвестной богатой семьи, проживающей в Лондоне в конце девятнадцатого века. Нет, они не умерли и не поубивали друг друга, но за короткий промежуток времени часть из них либо потеряла рассудок, либо вдруг вообще перестала разговаривать и до кучи - страшно бояться солнечного света. Всю эту информацию Тэхен по крупицам собирал из различных источников, все больше и больше убеждаясь, что не простит себе, если не заполучит эту картину в своё распоряжение. Ведь он не верил в потусторонние силы – чего ему бояться-то? К тому же, где-то он услышал, что заклинания не вредят, если в них не верить. Это, кстати, и было «в-пятых». *** Тэхён отступает на пару шагов и слегка склоняет голову набок, рассматривая своё долгожданное приобретение. До чего же здорово смотрелась вся коллекция этих картин, занимающая почти всю стену его гостиной – просто умереть – не встать! — Что-то не так? – Обеспокоенно спрашивает его парень из ремонтной бригады: по лицу господина Тэхёна никогда точно не скажешь: доволен он или нет. Даже шутит он, практически не задействуя мышцы, отвечающие за улыбку – хотя чувство юмора у него весьма и весьма неплохое. Удивительный, блин, товарищ. Ну и пусть его, зато он всегда хорошо платит за проделанную работу. — Идеально, - мотает головой господин Тэхён и, расплатившись, выпроваживает всех из своего дома, чтобы наконец-то побыть со своей картиной наедине. Но не сказать, что это ему удаётся, ведь спустя каких-то пять минут он слышит звонок и с обреченным видом смотрит на небольшой дисплей рядом со входной дверью, где видно все, что происходит на территории его дома, и сейчас на пороге стоит... – Матушка, какой приятный сюрприз… С матерью у Тэхёна как раз недавно произошла очередная ссора – на почве вечного и незыблемого «Я внуков от тебя когда-нибудь дождусь?!». И так как Тэхёну всего двадцать пять и он отнюдь не собирается просаживать свою жизнь на такое сомнительное удовольствие, как брак, ответ, который он озвучил, совсем не удовлетворил его мать. Стоило упомянуть, что у отца Тэхёна была собственная достаточно успешная юридическая фирма, а потому внимания молодого человека пытались добиться многие симпатичные девушки, но – безуспешно, ведь он давно отдал своё сердце расхищению гробниц поиску сокровищ. — Привет, Тэтэ, - похоже, мама и сегодня не в духе. Она заходит в холл и с небрежным видом стряхивает с плеч стильное пальто цвета экрю и темно-малиновую сумочку. Тэхён едва успевает все это подхватить. – Рассказывай, как у тебя дела? Папа говорил, ты опять в какую-то авантюру влез? — Почему всегда «опять»? – Уныло спрашивает Тэхён, аккуратно развешивая вещи. – Я, вообще-то, хороший мальчик. Ну, съездил в Пусан за своей картиной – ух, какой авантюрист! — Конечно, авантюрист. Жениться тебе надо, - авторитетно заявляет мать, проходя в зал и усаживаясь в кресло, купленное специально для неё. – Может, хоть жена тебя надоумит, что жить нужно, как положено, а не как ты – бездумно просаживая молодость и ресурсы на мелкие прихоти. Тэхён был в корне не согласен. Жить нужно, как хочется, а не «как положено» – но поди ж, скажи маме, ее до рассвета колбасить будет, а ему ещё в блог писать о своём недавнем улове. Единственное, что ему остаётся… — Мам, неужели ты думала, что я приехал из Пусана с пустыми руками? Я и для тебя кое-что привёз… - Тэхён театрально заводит руки за спину и загадочно смотрит на мать из-под сильно отросшей челки, которая днём ещё поддавалась укладке и даже вполне успешно укладывалась гелем назад, а вот вечером по всем канонам Диснея превращалась в тыкву капризное нечто, падавшее на глаза вплоть до нижнего века и частично перекрывающее обзор. Тэхён уходит и возвращается спустя пару минут с упомянутым подарком. Он видит, как глаза его матери невольно вспыхивают, и она, тщательно сдерживая волнение, произносит с напускным равнодушием: — Там не может быть того, о чем я думаю. — О, ты меня недооцениваешь, - слегка прикрывает ресницы Тэхён. — Да просто не может быть. – Уже куда менее уверенным тоном и значительно просевшим голосом заявляет мать. Тэхён приподнимает брови (которые все равно не видно за челкой) и без слов протягивает ей небольшой свёрток. Госпожа Ким с тем же подозрением во взгляде разворачивает бумагу и, сдавленно вскрикнув, вытаскивает оттуда небольшую, но совершенно очаровательную алую сумочку Birkin от Hermès. Тэхён понимает ее удивление: угнаться за этой винтажные сумочкой было действительно непросто, но разве для него существовало что-то невозможное? К тому же, по сравнению с той картиной, за которой он гонялся целых пять лет, какая-то сумочка была просто небольшим побочным квестом. — Вижу, что ты довольна, матушка, - хитро улыбается Тэхён, приподняв уголки губ. – Наверняка тебе сейчас хочется померить ее со всеми твоими роскошными нарядами. — Да… - слабо произносит его мать, осторожно поглаживая фирменные швы «елочкой» на сумке. — И она, скорее всего, будет отлично смотреться с твоим чёрным кожаным пальто с красной отстрочкой. – Продолжает Тэхён. — Вероятно… — А ещё: твоя нуна* просто умрет от зависти, когда увидит. Всё. Вот это было в точку: мама с ее старшей сестрой действительно всегда соперничали во всех этих модных гонках – негласно, конечно, но ох, как люто… — Спасибо за чудесный подарок, Тэтэ, - улыбается мать, и в ее глазах Тэхён видит зажегшийся хищный огонёк. – Что ж, я, пожалуй, внемлю твоему совету и перемеряю с этой сумочкой весь свой гардероб. — Давай, мам. - Ответно улыбается Тэхён, в одно мгновение оказываясь рядом с ней с перекинутым через руку пальто и сумкой. Госпожа Ким милостиво позволяет набросить себе на плечи пальто и, поправив волосы отточенным за многие годы элегантным жестом, плывёт к выходу, трепетно прижимая к груди свой подарок. На пороге она о чём-то вспоминает и, обернувшись, окидывает едва ли не отплясывающего от осознания собственной предусмотрительности сына: — Не думай, что я забыла, о чем мы с тобой говорили, Тэтэ. Мы обязательно вернёмся к этому разговору, и, поверь, всех сумок мира не хватит, чтобы меня заткнуть. Но пока… хорошего тебе отдыха. И спасибо. И госпожа Ким, ещё раз улыбнувшись, наконец удаляется из его дома. Тэхён смотрит в камеру наблюдения: вот, она огибает бассейн, брезгливо ткнув носком своей туфли безобразного гнома, выкрашенного в ярко-розовую краску (Тэхён таким образом ее троллил: мать терпеть не могла всякую безвкусицу, а после ее визитов хоть один из этих гномов – коих было шесть – да валялся в траве), садится в свою машину и уезжает восвояси. Тэхён, облегченно вздохнув, топает осуществить задуманное, а именно – написать в свой блог о долгожданном приобретении. После всех визитов дом, наконец, опустел, и тут, в кои-то веки, можно было спокойно поработать. Он достаёт свою камеру, делает несколько фотографий и перекидывает фото на свой ноутбук. Вообще-то Тэхён по образованию юрист, к тому же, довольно неплохой, но свою работу очень уж не любил, хоть и получал за неё весьма неплохие деньги. Свою отдушину он нашёл, скорее, в блоггинге** и мечтал когда-нибудь полностью уйти из фирмы отца и заниматься только любимым делом. Закончив писать, Тэхён устало откидывается на спинке кресла и разминает затёкшие пальцы. Переводит взгляд на часы и брови его удивлённо ползут вверх: начало первого. Это ж ни хрена себе, сколько он строчил… А, ну да, ещё все эти фоторедакторы – для того, чтобы добавить фотографии нужной глубины и четкости, и – ну-ка, ну-ка, сколько там страниц он накатал?.. А, ой… Перевозбудился, видать: тридцать одна страница голого энтузиазма и как минимум две – всяких ссылок и сносок на дополнительную литературу по событиям, произошедшим с той семьей. Непорядок, непрофессионально работаем: надо сжать все это хотя бы страниц до десяти, а то его эту статью не читать будут, а усыплять ею непослушных детей в садике… Он со вздохом поднимается с насиженного места, чтобы заварить себе ароматного кофейку – спать он не планировал ещё, как минимум, часа два, хотя время действительно было уже довольно-таки позднее, а Тэхён искренне считал себя жаворонком. Впрочем, в нем каким-то загадочным образом уживались и сова, и жаворонок, и папа Карло: если уж его укусила за пятку муза вдохновения, остановить его не смог бы даже проехавшийся по нему поезд. Встал бы, отряхнулся и пошёл дальше - нести творчество в массы. Налив себе кофе, Тэхён снова усаживается в кресло, и, подумав, забирается в него с ногами, опасно балансируя кружкой с горячим напитком. Его вестибулярный аппарат тут же посылает его на хрен с такими акробатическими трюками, и Тэхён, не вписавшись в задуманную конструкцию, таки расплёскивает свой кофе прямо на кремовую обивку кресла. Секунду-другую он безэмоционально смотрит на расплывающееся кофейное пятно, потом досадливо морщится и топает обратно на кухню – кофе хочется каждую секунду все больше и больше. Вернувшись с новой кружкой свежезаваренного капучино, Тэхён осторожно вертит головой в поисках чего-нибудь, чем можно накрыть изгаженное кресло (почему-то мыслей о том, чтобы просто пересесть на что-нибудь сухое, в его светлой головушке не возникает). На глаза ему попадается свернутая в рулон штора, которую, по идее, уже давно надо бы отнести в химчистку, но как-то всё руки не доходят. Справедливо рассудив, что эту штору все равно стирать, Тэхён пинком разворачивает ее и уже собирается накрыть своё пострадавшее кресло, как вдруг его внимание привлекает то самое кофейное пятно на обивке – оно как-то вытянулось и приняло совершенно немыслимую форму, слегка напоминающую куриную лапку. — Кукареку, епта, - хмыкает Тэхён, укрывая шторой сие безобразие и принимаясь за свою статью. Похоже, тащить ему завтра в химчистку придётся не только штору, но и чертово кресло. Спит он до обидного мало – около трёх-четырёх часов, а проснувшись, обнаруживает, что вчера забыл выключить кондиционер и за ночь его продуло так, что все кости болят – даже, блин, черепные. Тут на прикроватной тумбочке звонит телефон, и Тэхен тянется, чтобы достать его, попутно удивляясь, насколько же его, блин, плющит: никогда себя так разбито не чувствовал. Он подслеповато щурится, глядя на экран: звонит мама. — Матушка, семь утра, что побудило тебя справиться о моем здоровье в такую рань? – В привычной своей шутливой манере интересуется Тэхен. — Ответил, наконец! Ты меня так до инфаркта доведёшь, Тэтэ, разве ж так можно?! Целый день игнорировать мои звонки – это что, твой запоздалый подростковый бунт? – По голосу матери слышно, что она раздражена в край. И, в принципе, Тэхён, хоть и не любил, когда она сердится, близко к сердцу все ее истерики никогда не принимал – как сказал бы его отец, «тухлое это дело». Но, извините… — Целый день? Матушка, изволь: мы виделись с тобой буквально вчера вечером! – Недовольно трёт свою отросшую трехдневную щетину Тэхён. Стоп. Трёхдневную?.. Тэхён бросает быстрый взгляд на своё отражение в висящем напротив его кровати зеркале и вздрагивает: оттуда на него на полном серьезе пялится обросшее нечто с красными глазами и опухшим носом. — Тэтэ, мы с тобой виделись не вчера, а позавчера. У тебя все хорошо? – Как в тумане слышит Тэхён обеспокоенный голос матери и чувствует, как по его спине ползут противные липкие мурашки.