***
Эрвин старался не поворачивать голову, прекрасно понимая, что там увидит, но тяжелый взгляд, сверлящий ему затылок, можно было почувствовать даже спиной. — Чего тебе? — Смит медленно развернулся на стуле, потирая уставшие от бумаг глаза. — Что это за хрень? — Леви ткнул пальцем в лежащую на столе Эрвина стопку ярких карточек с его фотографией во весь рост. — Автограф-карты, — ответил на его вопрос Смит. — Ты ведь и так в курсе, зачем спрашиваешь? — Затем, что я миллион раз говорил тебе и повторю еще, никаких этих ваших автограф-сессий и прочей фанатской лабуды. — А я миллион раз отвечу тебе, что ты должен, нет, ты обязан общаться с фанатами. Леви нахмурился еще больше. — Мы можем бесконечно об этом спорить, — продолжил Смит. — Но ты ведь пришел явно не для того, чтобы перепираться со мной из-за автограф-карт. Так, что давай ближе к делу, сколько моей крови ты хочешь выпить на этот раз? — Ты нашел мне партнершу? — прямо спросил Леви, наклоняясь над столом. Эрвин тяжело вздохнул. Как же… Ему стоит только кинуть клич о том, что Леви Аккерман остался без пары и через пять минут тут будет стоять очередь из девиц длинной в пару километров. Причем неважно умеют они стоять на коньках или нет. И именно поэтому он и молчал. Но, кажется, молчание затягивалось. Угораздило же эту Марию Райт нежданно-нагадано отправиться в декрет прямо в предолимпийский сезон. Теперь же Эрвин только и делал, что сутками ломал голову над тем, кем ее можно заменить. С Леви всегда было не просто. Эрвин Смит, как спортсмен, в фигурном катании ничего в свое время не добился, но как выяснилось позже, талант его заключался вовсе не в этом. Даже из обезьяны Эрвин сделает чемпиона. Так написал в какой-то статейке один журналист. Тренироваться у него мечтает каждый фигурист не только в Элдии, но за ее пределами. Мамаши готовы заплатить ему любые деньги, лишь бы Эрвин сделал из их дитятка чемпиона. Вот только, в большинстве своем, катались эти дети еще хуже, чем обезьяны. Так, конечно, было не всегда. Карьера тренера далась Смиту вовсе не легко. Его считали лишь молодым и неопытным нахалом. И тренировал он спортсменов уровня Кубка Элдии, если еще не хуже. И вот тогда он совершенно случайно стал свидетелем одинокой тренировки пятнадцатилетнего мальчишки. Тогда Эрвин словно прирос пальцами к борту, не веря, что это взаправду. И в туже секунду в голове родилась одна простая мысль: «Он должен стать моим». Легко сказать, да сложно сделать. Эрвин тренирует парников, Леви — одиночка. Он учился, проходил отборы, выступал и числился, как одиночник. И все-таки Эрвин рискнул. Подошел к нему тогда и предложил тому сделку. Совершенно дурацкую глупую сделку. Он сделает Леви олимпийским чемпионом, если тот согласиться тренироваться у него и перейдет в парное катание. Эрвин до сих пор не понимал, почему Леви вдруг согласился на это? Он бы стал чемпионом и без помощи Эрвина. Леви вообще не нужна была чья-либо помощь. Это скорее Эрвин был тем, кому нужно было помочь. И Леви помог. На сегодняшний день Эрвин Смит известен на весь мир, как тренер, открывший миру фигурного катания Леви Аккермана. Сильнейшего фигуриста современности, а может и вообще во всей истории. Человека, которым восхищаются, человека, за десять лет выигравшего все, что только можно было выиграть в фигурном катании. Все, кроме одного. Сраного олимпийского золота. За всю их с Леви совместную карьеру они вместе пережили две Олимпиады. На первой Аккерман занял серебро, за недостатком опыта и, по всей видимости, везения, потому что на второй Леви не участвовал вообще, ибо за два месяца до старта на тренировке умудрился сломать ногу. И вот сейчас, буквально за год до олимпийского сезона, Леви остался без партнерши. — Слушай, может Олимпиада — это просто не твое? Леви поморщился и в серых глазах блеснул нехороший огонек. — Ты мне это брось. Я не хочу быть тем самым неудачником, который выиграл все, кроме, блять, самого главного. Напряги-ка свои извилины и вспомни на каких условиях я пошел у тебя тренироваться. Эрвин чуть не рассмеялся, услышав эти его слова. — Ты станешь олимпийским чемпионом. — То-то же, — хмыкнул Аккерман. — И поверь, я буду продолжать пить твою кровь, пока не увижу золотую медаль на своей шее. Если Мария сдалась и решила начать играть в семью, то я все еще здесь. — И, по всей видимости, будешь, пока тебя вперед ногами с катка не вынесут. Уголки губ Леви приподнялись в легкой полуулыбке. — Именно, — кивнул Аккерман. Эрвин опустил взгляд на бумаги и потер глаза. Легче сказать, чем сделать. Когда Эрвин предлагал Леви свою никчемную помощь, то совершенно не взял во внимание, причину по которой Аккермана изначально не поставили в парники, хотя, казалось бы, все данные для этого у него были. А именно его треклятый мерзкий характер. Они перебрали пять девушек, прежде, чем не случилось чудо и высшие силы не послали ему Марию Райт. Она единственная, кто смогла сработаться с Леви и он даже почти на нее не жаловался. Эта пара просуществовала десять лет, восемь из которых занимала первое место в рейтинге ISU. А теперь Мария вдруг решила заняться личной жизнью. Эрвин знал, она устала. Он понял это еще два года назад. Она давно уже каталась через силу, меньше выкладывалась на тренировках. А как выскочила замуж, то и подавно. Мария хотела уйти, Леви отговаривал. Убеждал, что вот еще год-другой, выиграем Олимпиаду и вместе завершим карьеру, а оно вон как все обернулось. Аккерман этого не показывал, но Эрвин знал, Леви был обижен на Марию и чувствовал себя преданным. Вытащив из ящика стола телефон, Смит торопливо открыл контакты. Сейчас, как никогда, ему была необходима помощь умного человека. Эрвин и сам далеко не глуп, но порой совета со стороны ужасно не хватает.***
— Ты как корова на льду! — Ханджи уперлась руками в бока. — С какого ребра на прыжок заходишь, а?! Она недовольно покачала головой, оперевшись руками на высокий борт арены. — Ты себе так или ногу вывернешь или шею свернешь! Отрабатывай каскад лутц-тулуп! Пока чисто не прыгнешь, отсюда не уйдешь, хоть всю ночь до утра скачи! Ханджи услышала, как приоткрылась дверь зала и между трибунами показалась высокая фигура Эрвина Смита. — Тебя в холле слышно, — усмехнулся мужчина, спускаясь к ней вниз. Из груди Ханджи вырвался какой-то страдальческий вздох. — Не спрашивай, у меня просто тяжелый день, — сказала женщина. — С пяти утра тут торчу, жрать хочу дико, если честно. Ты бы хоть кофе мне принес, что ли. — Извиняюсь, — Эрвин немного сконфузился. — В следующий раз… Ханджи вдруг рассмеялась и слегка ткнула его кулаком в плечо. — Да я шучу, Эрвин, ничего мне не надо. Это же ты как раз, что-то хотел, так что давай, поделись своей проблемой с мамочкой-Ханджи. Смит слегка улыбнулся. Иногда, видя, как Зое шпыняет своих девчонок, заставляя буквально убиваться на катке, забываешь, какая она на самом деле… непосредственная. — Скажи, нет ли у тебя какой-нибудь хорошей фигуристки на примете, такой, чтобы в паре могла кататься. Ханджи задумалась, потерев рукой подбородок. — Положим, что есть, но, когда эйфория от встречи с Леви в тесном пространстве пройдет и она поймет на что подписалась, то ее тут же не станет. — Так я и думал, — вздохнул Эрвин. — Какие все нынче нежные, однако. Слова лишнего им не скажи. Никто работать не хочет. — Так-то оно, конечно, так, — кивнула Ханджи. — Но с другой стороны, ты ведь и сам давно уже плывешь по накатанной. Я не умоляю достоинств Леви, но он тоже не вечный. Прости, но иногда мне кажется, что не такой уж ты и великолепный тренер, как все считают. Ты встретил талантливого спортсмена, поднял его на мировой уровень и теперь пожинаешь плоды, но назови хоть один свой тренерский успех, кроме Леви? — Такие, как он… — Да, знаю, одни на миллион и честь тебе и хвала, за то, что ты смог это разглядеть, да еще и всем показать. Тренер, как и спортсмен должен постоянно развиваться. А ты не развиваешься, Эрвин и меня это беспокоит, как друга. Смит тяжело перевел взгляд с женщины, на снующих по льду девчонок. Все они такие тоненькие и крошечные, что порой диву даешься, из каких сил они проходят все эти изнуряющие тренировки и как они вообще лезвия коньков от земли отрывают, потому что коньки, ей богу, выглядят тяжелее, чем их хозяйки. — Видишь девушку, — Ханджи указала на крутящуюся в центре льда темноволосую девчушку. — Она прыгнет четверной. Эрвин изумился даже не тому, что пятнадцатилетняя девчонка собиралась исполнять мужские прыжки, а скорее тому, с какой уверенностью Зое это сказала. Прыгнет четверной. Выиграет Олимпиаду. У Ханджи всегда все было просто. Она ставила себе задачу и выполняла ее. — Хитч делает аксель в три с половиной оборота, — продолжала Ханджи. — И я решила разбавить свои, скажем так, будни, так что подумываю набрать еще группу парней. Эрвин изумленно вскинул брови. — А ты уверена, что справишься? Ханджи фыркнула, скрестив руки на груди. — Я научила девочку прыгать четверной сальхов, а ты спрашиваешь, справлюсь ли я с парнями. Встряхнись Эрвин, возьми себе еще кого-нибудь молодого и перспективного. Тебе же все предлагают, а ты нос воротишь. Что ты вцепился в своего Леви, словно он у тебя золотой. Золотой, конечно, но… — Я понял, что ты имела ввиду, — он похлопал подругу по плечу. — Знаешь, я думаю, что все-таки обязан угостить тебя кофе. — Мне нравится ход твоих мыслей, — усмехнулась Ханджи и повернулась лицом к катку. — Перерыв десять минут, — громко объявила она. — Перерыв означает, что вы тихонько заминаетесь и восстанавливаете дыхание, а не садитесь на попы и начинаете трещать языками, — уточнила она. Когда они, поднявшись наверх, скрылись за высокими тяжелыми дверями, Эрвин прошептал ей с тихой усмешкой. — Ты такая строгая, и как от тебя никто не сбегает? — Сбегает, — ответила Ханджи. — И правильно делают, потому что мне нужны только те, кто готов добиваться результата потом и кровью. И делать через не могу. По-другому медали не зарабатываются и ты это знаешь. — Еще как, — покачал головой Эрвин. — Еще как…