Дороже золота

— Арлерт, ты серьезно?! — Флок мерзко заржал, откинув назад голову.       Армин не счел нужным отвечать на это и слегка пихнув Форстера плечом, пошел дальше по коридору. — Я всегда знал, что ты девчонка, Арлерт, — раздалось ему в спину. — И катаешься, как девчонка. Так, что тебе сам бог велел идти к девчачьему тренеру.       Армин замер, сжав руки в кулаки. Его давно не оскорбляли подобные слова, тем более от такого придурка, как Флок Форстер. Но в глубине души все равно сворачивалось какое-то неприятное чувство. Слегка повернув голову, он смерил Флока возмущенным взглядом. — Если ты и дальше будешь продолжать так узко мыслить, никогда не сможешь добиться результата, — сказал он.       Эти слова слишком звонко прозвучали в тишине плохо освещенного коридора ледового комплекса. Лицо Флока побагровело, став одним цветом с ярко-рыжими волосами и уже через секунду, Армин оказался прижатым спиной к стене, наблюдая за нависшим над ним Форстером, сильно сжимающим ворот его спортивной куртки. — Ты сейчас тупым меня назвал что ли?! — Нет, — поднял на него глаза Армин. — Я сказал, что ты узко мыслишь и можешь упустить шанс из-за своих дурацких стереотипов. — Дурацких?! — Именно.       Флок хотел его ударить, Армин видел это предельно четко. Пусть бьет, это не впервые. Армин с детства привык получать тумаки. Он никогда не защищался и не сдавал сдачи, но и никогда не убегал. Молча отряхивался, вытирал слезы и шел вперед. Армин с детства был терпеливым. Умел сжимать зубы и двигаться дальше через боль и слезы. Важное качество для спортсмена. И только благодаря своей врожденной терпеливости Армин сейчас стоял в этом коридоре. Впрочем, таланта и Флоку было не занимать. Он помнил его еще с юниорских. Форстер тогда подавал огромные надежды. Впрочем, пока что он не особо их оправдывал. — Эй, идите выяснять свои отношения на улицу, — раздалось из-за спины Флока.       Она была тоненькой и совсем невысокой. Черные волосы обрезаны до плечей. Светлокожая, с ярко выраженными скулами, маленьким вздернутым носом и стальными серыми глазами, смотрящими из-под тонких бровей. Армину вдруг показалось, что он уже где-то видел это лицо. — Ты куда-то шла, вот и иди, — отозвался Флок, не поворачивая головы.       Она, не меняя спокойного выражения лица, без всякого предупреждения, пнула его по ноге. — Ты что делаешь?! — Ты тоже куда-то шел, — она воинственно скрестила руки на груди и даже привстала на носочки, дабы сравняться ростом с Флоком, заглядывая тому в глаза.       Форстер сделал шаг вперед, но девушка не отступила. Она продолжала стоять на месте, сохраняя на лице суровую ледяную маску. — Я не трогаю девушек, — заметил Флок. — Какая жалость, — ответила она.       Парень только хмыкнул в ответ и обойдя ее, двинулся дальше по коридору, громко топая ногами по паркету. Девушка какое-то время молча смотрела ему вслед, напряженно закусив нижнюю губу. — А ты чего молчишь, надо было дать этому придурку в челюсть разок, — она повернулась к Армину, быстро пробежав по нему своими серыми глазами. — Не нужно было вмешиваться, — сказал он, опустив глаза в пол. — Хорошо, больше не буду, — она поправила висящий на спине рюкзак и развернулась на носочках, явно намереваясь уйти.       Армин украдкой глянул на ее спину и на этот ее ярко-красный спортивный костюм с надписью «EL». Сборница, сомнений нет. Не зря Армину ее лицо показалось знакомым. — Подожди, — крикнул он.       Девушка остановилась, повернув к нему голову. — Мне нужна Ханджи Зое, — продолжил Армин. — Ханджи уехала, срочно вызвали в министерство. Я сама, как дура на тренировку приперлась. Она писала, а я торопилась, опаздывала и сообщение не проверила. — Жаль, — расстроено вздохнул Армин.       Девушка чуть вскинула темные брови. — Как тебя зовут? — со вздохом спросила она. — Армин Арлерт. — Приходи завтра, я замолвлю за тебя словечко перед Ханджи, — тонкие губы расплылись в легкой улыбке.       Дальше они шли по коридору в молчании. На облицованной бежевой плиткой, лестнице пахло краской и еще чем-то непонятным, но нос, в любом случае, хотелось закрыть. Девушка по-прежнему шла впереди, ловко перебирая тонкими ножками по ступеням. И где тут мышцы? Спички и то толще будут. Армин продолжал внимательно сверлить взглядом ее спину, отчаянно вспоминая, где конкретно он мог видеть эту девушку. Резкая догадка заставила его оступиться и парень едва не брякнулся, расквасив себе нос о ступеньки. — Ты чего? — девчушка удивленно обернулась, услышав его чертыхания за своей спиной. — Ты… — Армин запнулся, подумав, что это, наверное, будет совсем невежливо, но вопрос уже висел на языке. — Ты случайно не Ханна Аккерман? — Случайно, да, — девушка мило улыбнулась во все свои тридцать два зуба.       Армин восторженно выдохнул и Ханна, кажется, смутилась. Не то, чтобы она была какой-то там мировой заметностью или что-то в этом роде. На улицах ее не узнавали, автографов не просили и в обморок при виде нее тоже никто не падал. Ханне Аккерман пятнадцать лет. В прошлом сезоне она одержала блестящую победу на юниорском чемпионате мира и в ближайшем будущем планировала дебютировать на взрослом уровне. Собственно, на этом ее достижения в фигурном катании и заканчивались. Но Армин смотрел на нее так, словно к нему с небес на землю спустился ангел, не иначе. — Это правда? — торопливо выдохнул парень, совсем забыв о нормах приличия. — Что? — Ханна слегка попятилась назад. — Ты действительно прыгаешь четверные?! — Ох… — она с усмешкой хлопнула себя по лбу. — Ты об этом… Ну, да, прыгаю, не всегда успешно, но в общем-то… Ханджи говорит, что к началу сезона стабильность придет и я смогу смело вставить их в произвольную программу. Я бы и в короткую вставила, но там строгий набор элементов, сам знаешь, а четверные прыжки в женском катании никем не оцениваются, ведь до меня их никто не прыгал… Так что ничего особенного, — отмахнулась она.       Армину показалось, что он подавился воздухом. — Ничего особенного?! Ты себя вообще слышишь?! Да все сообщество фигурного катания только и твердит о тебе!       Ханна пожала на это плечами. Порыв прохладного ветра едва не сдул их с крыльца и Армин поднял голову, посмотрев на затягивающие небо черные тучи. — Похоже, гроза собирается. Первая в этом году, кажется. — Точно, — кивнула Ханна. — Первая. Так значит, хочешь тренироваться у Ханджи? — вдруг спросила она. — Очень, — торопливо закивал Армин. — Я знаю, что она до этого тренировала только девушек, но мне сказали, мол, она хочет попробовать себя в мужском катании и я подумал, что возможно, это мой шанс, она ведь и правда первоклассный тренер и… — Ханджи — лучший тренер, — без единого сомнения подтвердила Ханна. — Но с ней сложно. Она отдает всю себя фигурному катанию и требует того же от нас. И если ты не готов, скажем так, сдохнуть на льду, то лучше даже и не берись.       Они оба резко вздрогнули, услышав, как в паре метров от них громко просигналила машина. — Это за мной, — сразу поняла Ханна и спрыгнула вниз со ступеней. — Удачи тебе, надеюсь, еще встретимся на тренировке, — она весело подмигнула ему и из машины вновь послышался надрывный сигнал. — Это мой брат, — Ханна закатила глаза. — Терпение — не его конек.       Дверь черного BMW резко распахнулась и наружу показался крайне недовольный владелец автомобиля. У Армина расширились глаза и открылся рот. — Это же… — Он самый, — Ханна с усмешкой похлопала Армина по плечу. — Твой брат?! — вдруг осознал парень. — Леви Аккерман?! — То есть моя фамилия тебя на подобные мысли сразу не натолкнула? — Аккерман… — выдохнул Армин. — Точно… и как я…       Машина просигналила им в третий раз. Ханна как-то непроизвольно выдохнула и, плотно сжав челюсть, обернулась. — Я прекрасно слышала тебя и в первый раз! — Не похоже, — лицо Леви не выражало не единой эмоции, кроме крайней степени недовольства.       Ханна, еще раз махнув Армину рукой, подошла к машине и дернув дверь за ручку, прыгнула на переднее сиденье. Леви плавно двинулся с места и Ханна опустив окно, тоскливо уставилась на мелькающий мимо них, городской пейзаж. — Закрой окно, — велел Леви. — Пыль с дороги летит в салон. — Боже, я все забываю, какой же ты все-таки невыносимый чистоплюй, — недовольно пробурчала Ханна, но окно все-таки закрыла.       Аккерман довольно кивнул и они погрузились в тишину, разбавляемую лишь тихим шумом мотора. Ханна откинулась на спинку сиденья, слегка прикрывая глаза. — Ты бы хоть радио включил, что ли, а-то как будто хоронить кого-то едем. — Меня бесит этот бубнеж под ухо, — констатировал Леви.       Ханна тихонько прыснула, отворачиваясь. Самого-то Леви, хлебом не корми, дай порассуждать о чем-нибудь высоком. Сразу начинал вести себя, как старый дед, ей богу. А ведь ему еще и тридцати нет. Для спортсмена, конечно, уже староват, но по общим меркам, ничего серьезного. — Леви, — вдруг сказала она. — Заедем в магазин? — Зачем? — Я мороженку хочу, — вдруг как-то по-детски выпалила Ханна, впрочем, несмотря на то, что профессиональный спорт заставил ее вырасти раньше времени, по паспорту она еще сущее дите. Леви изумленно вскинул брови. — Смотри, чтобы эта твоя мороженка завтра на весах не отразилась. — Пофиг, пробегу пару лишних кругов на разминке.       Леви лишь задумчиво покачал головой, продолжая внимательно смотреть на дорогу. — Поживешь пару дней одна, — сказал он и это был вовсе не вопрос, а сухая констатация факта. — Эрвину какая-то моча в голову ударила… Мы с ним улетим по делам. Буквально туда-обратно. — Как скажешь, я все равно занята весь день. — Слушай, занятая, — Леви добавил в голос еще больше серьезности. — Ты школу заканчивать собираешься или как? Скоро выпускные экзамены, а я тебя с учебником в руках ни разу еще не видел.       Ханна застонала, скатываясь вниз по сиденью. Если Леви вдруг начинал включать строгого родителя, то все, пора начинать искать пути отступления. — Как приедем, сядешь за тесты, — велел он. — Чтобы как минимум два решила. Я проверю.       Ханна, кажется, скатилась еще ниже, жалея, что не может вообще исчезнуть. Вечер ей предстоял просто изумительный.

***

      Ханна страдала. Наигранно, на публику. Леви едва сдерживал смех, наблюдая за мыслительными потугами сестры, отражающимися на ее лице целым спектром душевной боли и терзаний. Иногда она бросала на него косые взгляды полные немой мольбы, но Леви демонстративно опускал взгляд на экран лежащего на его коленях ноутбука. — Все, — она бросила ручку на стол, потерев запястье.       Леви отложив ноутбук в сторону, поднялся с кресла и подойдя к столу, наклонился над тетрадью. — Выгонят тебя из школы со справкой, — недовольно констатировал он. — Что у тебя с почерком? Пишешь, как курица лапой. — Нормальный у меня почерк, — насупилась Ханна. — Не понимаю я эту дурацкую математику. Легче десять четверных прыгнуть, чем это решить. — Не усугубляй, — ответил Леви. — Просто напрягись хоть немного.       Ханна посмотрела на него, как на предателя и раздраженно схватив ручку, снова уставилась в учебник. За окном давно стемнело, и от тусклого света лампы у нее разболелись глаза и голова. Завтра она наверняка будет вялой и Ханджи начнет орать и называть ее «сонной мухой». И все Леви с его этой математикой. В школе ведь все в курсе ее положения, они всегда шли ей навстречу и сейчас пойдут. Зачем вообще сдавать эти идиотские выпускные экзамены? В следующем сезоне Олимпийские игры. Вот это да. Это цель. Это повод каждый день подниматься в пять утра и до вечера насиловать собственное тело на катке. У нее все еще нет стабильности на прыжках и чистота проката в целом хромает, на юниорах на это закрывали глаза, но сейчас больше не будут. Она со злостью сжала в руках ручку. Это все волновало ее куда сильнее, чем, то, что сдаст она этот тест по математике или нет.       Ханна не заметила, как на краешке стола возле нее появилась дымящаяся кружка. — Что это? — не поняла она. — Чай, — ответил Леви, сжимая пальцами ободок своей кружки.       Ханна схватила руками руками чашку, чувствуя сладкий аромат. — С земляникой? — Ага, ты же любишь эти свои химозные чаи, — ответил Леви, делая глоток простого черного. — Они не химозные, — буркнула Ханна. — В них натуральные добавки. — Конечно, — фыркнул Леви.       Ханна задумчиво оглядела брата. В мягком свете настольной лампы он вдруг показался ей совсем мальчишкой. Длинная челка упала ему на глаза, но Леви совершенно не торопился ее убирать. Он стоял, оперевшись одной рукой на стол, и смотрел куда-то в пустоту, явно крепко о чем-то задумавшись. Она видела, как дымился чай в его чашке и тонкие пальцы крепко сжимали ободок. И как он так их не обжигает? — Леви, — тихо сказала она, забираясь с ногами на стул и поджимая к себе голые коленки. — Я всегда хотела кое-что у тебя спросить, — он кивнул, внимательно посмотрев на сестру. — Зачем ты так держишь чашки? Это ведь неудобно.       Мужчина посмотрел на кружку у себя в руке и усмехнулся. — Я когда еще совсем мелкий был, случайно расколотил наш фамильный сервиз. Ну как сервиз. Там одна чашка только осталась. Красивая была вроде. Стояла высоко на полке, и уж не знаю нахрена, но мне страсть, как хотелось ее потрогать. Ну и однажды я влез на стол и схватил в руки эту чашку. Ручка осталась у меня в руке, а все остальное успешно отвалившись, расхерачилось об пол. Ну и я от неожиданности кувыркнулся со стола назад себя, прямо в эти же осколки. — И что? — поморщилась Ханна, мысленно представляя себе эту неприятную картину. — Шрам на заднице показать? — осведомился Леви.       Ханна тихо прыснула себе в кружку. — Да уж, вот это я понимаю, психологическая травма.       Леви слегка улыбнулся и вдруг, протянув руку, потрепал ее по темным волосам. Эта своеобразная ласка, вызывавшая поначалу кучу негодования, сейчас уже казалась Ханне очень даже милой. Она зевнула себе в кулак и потерла слипающиеся глаза. — Иди спать, — велел Леви. — Но когда я вернусь, чтобы решила все до конца. — Все?! — у Ханны округлились глаза. — Слушай, а ты сам-то вообще в курсе, как это решается?! — Конечно, — кивнул Леви. — У меня, в отличие от тебя, по математике твердое «хорошо» и это только потому, что у меня не было времени, чтобы заниматься, как и у тебя. Меня даже никто не заставлял, между прочим. — Какой ты молодец, — язвительно пробурчала себе под нос Ханна.       Со вздохом она закрыла тетрадь и, открыв ящик стола, швырнула ее внутрь, сверху полетел учебник по ненавистной алгебре. Ханна хотела отобраться в команду, поехать на олимпиаду и желательно выиграть там медаль, хотя бы бронзовую, это уже будет успех. А еще она хотела никогда, никогда в своей жизни не считать логарифмы.