Дороже золота

      Белый песок обжигал ступни, но Ханна уверенно шла вперед, утверждая, что вот там еще чуть-чуть пройдешь и будет вот то самое место. Позади, радостно болтая двигались Хитч и Мина. Ханна и Хитч все еще не разговаривали друг с другом, и стоявшая между двух огней Мина уже истратила все свои попытки их примерить, а потому плюнула на ситуацию. Позади девчонок плелся груженый сумками Армин. Парень молча нес свой груз с колоссальным терпением, которому можно было только позавидовать. Катарина, сняв с ног тапочки, брела вдоль прибрежной полосы, позволяя теплым волнам ласкать ноги. Леви это все не нравилось. Жара, куча народу, который несмотря на утро уже клубился возле воды. А Ханна все шла и шла. — Ты весь остров решила так обойти? — наконец не выдержал он. — Я ищу тень, — повернула голову девушка. — Вряд ли ты ее найдешь, — заметил Армин, опуская сумку. — Да, мне уже надоело идти, — согласилась Хитч. — Остановимся здесь.       Ханна хмыкнула, но возражать не стала. Армин блаженно опустился на песочек. — Мы здесь надолго? — поинтересовался Леви. — Насколько надо, — ответила Ханна, вытаскивая, из кармана резинку и собирая темные пряди на затылке. — Хватит бухтеть. Если следующие два часа я буду слушать, как тебе все не нравится, то клянусь, я тебя утоплю. — Ты сама меня сюда притащила. — Не я, — усмехнулась Ханна. — Это был предварительный сговор, — ответил Аккерман. — И ты здесь, — просияла Ханна. — Если честно, то я не очень верила в успех. Что сделала? Мне очень интересно на какие точки надо надавить, чтобы заставить Леви куда-то пойти и что-то сделать?       Катарина загадочно улыбнулась. — Считай, что я спасла ему жизнь, — прошептала она. — Он был маленький, черный и усатый, но я справилась.       Ханна прыснула. — Блин, как я сама не догадалась. — Хватит ржать. Пришли развлекаться — валите, — он указал в сторону воды. — А ты? — спросила Катарина. — А я не плаваю. — Почему? — Он не умеет, — ответила Ханна. — Как так. — В детстве было как-то не до этого. — Я могу… — начала было Катарина. — Нет, не можешь, — хмуро отрезал Леви. — Я не предмет для твоих увеселений. Хочешь учить кого-то плавать, рожай детей и учи сколько вздумается, можешь вообще утопить. — Я бы родила, — ответила Катарина, скрещивая руки на груди. — Да только кандидатов в отцы пока не наблюдается. — Ну, еще бы, — фыркнул Леви. — Я бы не была так категорична, — рассудила Ханна, стаскивая с себя майку. — По-моему кандидат вполне имеется. Да, братишка?       Леви тяжело вздохнул. — Еще одно слово и я сам тебя утоплю. — Ладно вам, я же пошутила, — покачала головой девушка. — Хватит быть таким серьезным. Пойдем, — сказала она Катарине. — В воду его все равно не заманить, я пробовала. — У меня только один вопрос, если ты знаешь, что это все не мое, какого хера заставила тащиться на пляж? — Чтобы ты не тух в номере, — пожала плечами Ханна. — Тухни здесь, хоть на солнышке погреешься.       Катарина неловко побрела к воде, за идущей впереди Ханной, обернувшись на стоящего позади Леви. — У вас интересные отношения, — заметила девушка. — У тебя есть старший брат? — поинтересовалась Ханна. — Нет. — Тогда тебе не понять, — улыбнулась Ханна. — У вас крепкая семья, — отметила Катарина. — Нууу, относительно, — нашлась Ханна. — А почему вы почти не общаетесь с Микасой? Она же тоже ваша сестра, у вас с Леви такие тесные отношения, а с ней нет. — Мы с Леви выросли вместе. И часто я вообще забываю, что Леви мне двоюродный, а не родной брат.       Она с разбегу зашла в воду, поднимая вокруг себя брызги. Катарина поморщившись прикрыла лицо руками. — Наши родители родные брат и сестра, а учитывая, что Леви рос без отца, то мой папа, по сути, был отцом нам обоим. А Микаса со своей семьей жила в другом городе и мы не общались. В детстве виделись может раза три, но это было еще совсем в детстве. Она мне кажется какой-то мрачноватой, хотя… Не она одна. — Они с Леви довольно похожи характерами, — заметила Катарина. — Точно, — согласилась Ханна.       Теплая волна омыла тело, подхватывая и унося вперед. Катарина любила плавать. Любила ощущение парения на воде и невесомости. — Так что сказал тебе Леви? — А? — не поняла Ханна. — Ты вчера обмолвилась и сказала, что расскажешь, если я приведу Леви. Леви здесь. Я жду.       Ханна на секунду задумалась. — Понимаешь, как бы это сказать, чтобы ты правильно поняла. Леви — жуткий собственник. Весь мир для него делится на свое и чужое. И то, что его, то его на сто процентов и это даже не обсуждается. И ты, скажем так, относишься к тому, что Леви считает своим. Мария, чтобы ты понимала, к своему не относилась. Он ее уважал, он хорошо к ней относился, но «моя» он ее никогда не называл. — Моя? — переспросила Катарина. — Он назвал меня «моя»? Вряд ли это что-то значит, — фыркнула она. — Ты явно утрируешь. — Я знаю Леви намного дольше тебя, — ответила Ханна. — И могу уловить любой подтекст в его словах. Даже когда он сам не придает этому значения.       Усевшись на какой-то камень, Леви ковырялся в телефоне. Здесь и правда было прохладнее, чем в душном номере, но пекло невероятно и он как последний придурок сидел с футболкой на голове. Ладно хоть камень нашел, вытряхивать из трусов песок не улыбалась от слова совсем. В телефоне тоже не было ничего интересного, все последние новости он прочитал уже вчера. Отложив телефон, Леви лениво поднял голову. Вдалеке плескалась мелочь. Он нашел глазами Ханну. Прямо как в детстве. Ну, как в детстве. Ханна родилась, когда Леви было уже тринадцать лет. И глядя на двоюродную сестру он не испытал каких-то сильных эмоций. Маленькая и красная она корчилась в кроватке и была больше похожа на вареную картошку, чем на человека. Кажется, когда ей было примерно около года, они с мамой приехали в гости к Кенни. Мелкая тогда только начала совершать свои первые неуклюжие шаги. Держась за диван и зачем-то попутно облизывая пальцы свободной руки, она доковыляла до него и вдруг крепко вцепилась в ногу, видимо пытаясь сохранить равновесие. Подняла на него мутные серые глазенки и вдруг широко улыбнулась, демонстрируя единственные три своих зуба, дернув рукой за штанину. Кушель снисходительно заметила, что ребенок явно просился на руки. Леви никогда не испытывавший при виде детей ни радости, ни умиления, попытался всеми силами откреститься от этого сомнительного предложения. Он никогда в жизни не общался с маленькими детьми и уж тем более — не брал их на руки. У него даже желания такого никогда не появлялось. Ханна была такая маленькая, а если не удержит, уронит, или еще что-нибудь. Но мелкая с детства была крайне настойчива. Она хотела на руки именно к Леви, весь вечер он притягивал ее словно магнит. И она таки своего добилась. Влезла на диван, шатаясь дошлепала до сидящего там брата и с превосходством победителя влезла ему с ногами прямо на колени, упираясь в грудь слюнявыми мокрыми руками (мерзость какая). И, наверное, именно в тот момент она и села ему на шею и свесила ножки.        В четыре года Ханна чертыхаясь и высунув язык от натуги перебирала ножками по льду, стоя на своих первых маленьких коньках. Перебирала следом за Леви. Непонятно с каких вообще щей, Кенни решил, что Леви будет нянькой. Но тогда его совершенно не спрашивая поставили перед фактом, сунули ребенка и куда-то удалились. Ханна ползала за ним по льду, падала, упрямо вставала (не плакала, никогда не плакала, как бы больно не ударялась) и ехала дальше. И наблюдая за этими жалкими попытками, Леви со вздохом принялся объяснять сестре, как нужно правильно стоять, шагать и вообще передвигаться по этой скользкой поверхности.       В четырнадцать она оказалась с чемоданом на пороге его дома. Разжившись собственной жилплощадью, Леви прежде всего ценил уют, порядок и тишину. Он редко бывал дома, но в те моменты, когда приезжал, хотел жить один и по своим правилам. Не тут-то было. Ханна ворвалась в его размеренный быт с скоростью урагана и примерно с такими же последствиями. Полгода он вдалбливал ей в голову, что посуду надо мыть сразу, что ложки после чая и кофе нужно споласкивать и убирать, а не бросать тут же на столе, что есть можно исключительно на кухне и если ты забыла свой сраный телефон в комнате, будь добра, сними обувь и пройди в носках, а не шлепай прямо в ботинках, разнося грязь по квартире, что вещи должны лежать в шкафу, а не валяться на всех поверхностях в комнате, и список этот можно было продолжать бесконечно.        И теперь, глядя на сестру, Леви вдруг с удивлением обнаружил насколько она выросла. Почти уже взрослая девушка. Ей скоро шестнадцать. Совсем скоро, две недели всего осталось. Для Леви это тоже своеобразный праздник. Он терпит это чудовище свою обожаемую сестричку уже шестнадцать лет.       Со вздохом Леви отвернулся. По песку, в направлении него, шла Катарина. Она на ходу выжимала руками мокрые волосы, соленые капли падали на песок, стекая вниз по слегка загорелой коже. И она шла, совсем не понимая, не осознавая даже, насколько была хороша. Катарина от природы не обладала пышными формами, да и образ жизни не позволял ей набирать вес и объемы в определенных частях тела. Попробуй-ка, поскачи по льду с третьим-четвертым размером груди и жопой в километр. А Катарина вся такая легкая, воздушная, миниатюрная. Она прекрасна вот такой, какая она есть. И Леви вдруг к своему удивлению осознал — она его волновала. Это теплое, близкое к нежности, чувство зарождалось где-то чуть ниже желудка (как там говорят влюбленные? бабочки в животе?). И это совсем не походило на возбуждение или похоть. Что-то другое. Более светлое и сильное. Когда хочешь человека целиком. Не получить одну конкретную вещь, а всего целиком. И не раз, не два, а всегда, бесконечно, круглосуточно. Просто находиться рядом. Без каких-либо подтекстов. — Ты тут еще не перегрелся? — поинтересовалась Катарина. — Перегрелся, — ответил Леви. — И по-ходу очень сильно. — Тогда пойдем, — она кивнула в сторону моря. — Я слежу за вещами, — ответил Аккерман. — Вон Армин с Хитч идут, они посмотрят, никто же не просит тебя устраивать заплывы. Хоть ноги помочи.       Она дернула его за руку. Совершенно нагло и бесцеремонно. Леви возмущенно поднял на нее глаза. Но Катарина словно бы этого не заметила. — Вставай, — настойчиво продолжала тянуть она.       Леви скептично взглянул на ее жалкие попытки стащить его с места и дернул руку обратно на себя. И немного не рассчитал силу. Совсем немного. Ойкнув, Катарина не устояла на ногах и рухнула прямо на Леви, от удара кувыркнувшегося прямо назад себя, увлекая ее за собой. — Довольна? — поинтересовался мужчина глядя на нависшую над ним девушку.       Катарина чуть приоткрыла рот, внимательно разглядывая его лицо. Бух. Сердце проваливается куда вниз. На таких моментах в романтических комедиях люди обычно целуются. Катарина не испытала желания его поцеловать. Зато ощутила панику, неловкость и смущение. — Не хочешь слезть?       Торопливо кивнув, Катарина резко подскочила на ноги и принялась спешно отряхиваться от песка, прилипшего к еще влажному телу. Где-то неподалеку раздавался настойчивый шепоток, и Катарина повернула голову на источник звука, в виде двух глазеющих в их сторону девиц. Леви их не видел. С видом максимального недовольства он, наклонившись, пытался пальцами вычесать песок из волос. — Вот всегда у тебя так, — заметил он. — Все через одно место.       Он выпрямился и встряхнул футболку. Катарина чуть прикусила губу наблюдая за его действиями. У Леви красивое тело. Он не производил впечатление качка, но при этом состоял из одних сплошных мышц, ходивших под кожей при каждом движении. И это было так… так (Господи, откуда у нее в голове вдруг родились такие мысли?!) сексуально. Она отвернулась, посмотрев на блестевшую под солнцем воду, и испытала желание нырнуть туда прямо с головой. — Извините, — раздался незнакомый голос. — Это же вы?       Леви поднял глаза. Началось. — Смотря кого вы имеете в виду, — ответил он, натягивая футболку. — Вы Леви Аккерман? — Да, — кивнул мужчина, не видя смысла отрицать этот факт.       Он тысячу раз видел это выражение лица. Когда у человека округляются глаза, словно сейчас к ним с Небес сошел сам Господь Бог. А дальше лился бесконечный поток восхищенных слов. Какой он классный, как они за него болеют, как здорово, что они встретились и в завершение… — А можно с вами сфотографироваться?       Леви кивнул. Он давно уже понял, что проще согласиться, чем объяснять некоторым индивидуумам почему нет. — Девушка, — Катарине в руки тут же всунули камеру. — Сфотографируйте нас.       Катарина возмущенно открыла рот, шокированная подобной бесцеремонностью, но поймала взгляд Леви и уловила его короткий кивок. Просто сфоткай и они отстанут. — А где Мария? Вас давно не видели вместе, у вас что-то случилось? — Марии здесь нет, — сухо ответил Леви. — Передавайте ей привет. Мы желаем вам удачи в новом сезоне.       Катарина хмуро наблюдала за удаляющимися девушками, то и дело оборачивающимися и кидающими в их сторону любопытные взгляды. — Леви, когда ты объявишь, что ваша пара с Марией распалась? — Ближе к началу сезона, а что? — Да так, ничего.       Она отвернулась и Леви уловил ее недовольство. Катарина и сама не поняла, с чего вдруг это ее задело. Леви не спешил объявлять о разрыве пары, не желая поднимать вокруг своей персоны шумиху. И ей было, в общем-то, наплевать. Скажет, когда посчитает нужным. Но сейчас она вдруг почувствовала укол обиды. Леви и Мария. Передавайте привет. Успехов вам. А она? Она с ним. Она. Никакая не Мария. Если Леви собственник, то она тоже. И сейчас Леви принадлежит ей. Как бы это не звучало. И весь остальной мир должен был это понять.