***
Она прямо сидела на полу, в каких-то до невозможности коротких шортах, голые ноги согнуты в коленях, кругом какой-то невероятный хаос. Бумага, карандаши, маркеры. Красный фломастер торчит из небрежного пучка непослушных волос, кажется, она никогда не может собрать их аккуратно, все время что-нибудь да торчит наружу. Катарина — олицетворение хаоса и творческого беспорядка. Леви терпеть не может ни того, ни другого. Почему тогда она так привлекательна во всем этом своем беспорядке? — Катарина, — начал было Леви, стоя на пороге ее комнаты. — Подожди, — она подняла вверх указательный палец, словно бы боясь потерять какую-то идею. — Черный или белый? — Что? — Костюм на короткую черный или белый? — Обсудим это потом. Нас ждут. — Кто? — не поняла, резво заводив карандашем по бумаге. — Журналисты, микрофоны, камеры… Она мгновенно перестала рисовать, подняв на мужчину округлившееся глаза. — Чего?! — А что ты хотела? Мария приехала, мы с ней заявили на весь мир, что больше не являемся парой. Но я, в отличие от нее, карьеру не завершал, готовлюсь к сезону, с утра вон очередную пробу пришлось сдавать. — Опять? — нахмурилась Катарина. — Зачем так часто, сейчас же не сезон. — Ну, это не мы решаем, — философски пожал плечами Аккерман. — В общем, пресса жаждет твоей крови, поэтому приводи себя в порядок и пошли. Катарина мгновенно позабыв про свое занятие, подскочила вверх и тут же подскользнулась на рассыпаных по полу карандашах. — Клянусь, если бы я не видел как ты катаешься, то в жизни бы не подумал, что ты способна двигаться красиво и грациозно. — О таких вещах надо предупреждать заранее, — заметила она, подбираясь к шкафу. — Отвернись. Леви молча подчинился, слушая как она пыхтит и топает сзади. — Ты похожа на ёжика, — вдруг неожиданно выдал он. На секунду позади образовалась тишина. Видимо сравнение с ежом было последним, чего она ожидала. — Боюсь спросить почему, — наконец выдавила Катарина. — Вроде маленькая, а шуму как от стада слонов. — Ёжики шумят? — поинтересовалась она. — Ты даже не представляешь как. В детстве на сборах одного поймали, жил у нас коробке, так он топал так, словно мы коня завели и пыхтел все время. Катарина с интересом слушала этот рассказ, попутно пытаясь хоть немного придать волосам приличный вид. — Ауч, — выдавила она, зацепившись зубьями расчестки за спутанную прядь. — И чем закончилась история с ежом? — Кенни заставил его выпустить, — ответил Леви. — Это давно было. — Никогда не видела ежа, — призналась она. — Поверь, ты ничего не потеряла, — повернулся Леви. — Он маленький, серый и вонючий. Катарина только усмехнулась, закатив глаза. — Знаешь, сравнение с ежом показалась мне милым, пока ты не озвучил последние три факта, — она резво направилась к двери, тряхнув рыжими волосами. — Мы идем? — Ты ничего не забыла? Катарина критически окинула свое отражение в зеркале. — Да, вроде все, — задумчиво произнесла она, убирая прядь волос за ухо. — А срач за собой убрать нет желания? — поинтересовался Аккерман. Бумага и карандаши так и остались в хаотичном порядке валяться на полу. Рядом, на незаправленной кровати, лежала кучка выкинутых из шкафа вещей. — Ты серьезно будешь ждать когда пока я буду все это убирать? — поинтересовалась Катарина. — Пошли. Леви давно уже привык к публичной стороне вопроса. Перед журналистами и камерами он чувствовал себя совершенно спокойно. Но для Катарины все это ново и она явно испытывала волнение. Хоть и изо всех сил пыталась его скрыть. Но от Леви не укрылось, как она бесконечно кусает губы и буквально сверлит глазами пол. — Катарина Фриц? — двинулся ей навстречу уже пожилой, но еще весьма бодрый мужчина. Леви давно знал его. Рой часто просил у них с Марией встречи, ходил на все пресс-конференции. Писал он неплохо. По крайней мере, честно и не приукрашивая для красного слова. А еще относился к спортсменам с уважением и всегда давал время собираться и подготовиться. — Да, — она приветливо улыбнулась ему. — Что ж, присаживайтесь, — Рой добродушно указал ей на стул. В просторном холле было достаточно места, а из высоких окон удачно падал свет. Катарина неловко опустилась на стул и послала стоящим в стороне Леви и Эрвину полный немой мольбы взгляд. Смит ответил ей ободряющим кивком. Леви же сохранял мрачное напряжение. — Итак, — начал Рой и дал отмашку оператору. — Вы готовы? — Наверное, — Катарина продолжала широко улыбаться, но это явно больше было от нервов. — Не смотрите в камеру, — велел он. — Смотрите только на меня. Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте как можно подробнее. — Поняла, — кивнула она, сложив руки на колени. — Тогда начнем. Вы когда-нибудь давали интервью? — Нет, — честно ответила она. — Тогда, поздравляю с премьерой и верю, что мы с вами видимся не в последний раз. Вы давно занимаетесь фигурным катанием, но раньше про вас ничего не было слышно. Я узнал, что вы выступали на Кубке Элдии, причем с весьма средними результатами, а теперь вдруг встали в пару с самим Леви Аккерманом. Как это вышло? — Если честно, то, наверное это стечение случайных обстоятельств, в ходе которых Эрвин изъявил желание посмотреть меня. И, видимо, я все-таки ему понравилась. — И вас сразу поставили с Леви? — Нет, — она усмехнулась. — Я узнала имя своего партнера спустя почти месяц. — И какая у вас была реакция? — Вам честно сказать? Она звонко рассмеялась и ее медно-золотистые волосы сверкали на заглядывающем в окно солнце, голубые глаза блестели, а кожа у нее такая гладкая и нежная, и светится, как тончайший фарфор. Катарина вдруг стала расслабленной, совершенно естественной и при этом такой красивой, что у Леви невольно дыхание перехватило. Зажмурившись, он повертел головой, отгоняя это наваждение. — Смотри-ка, — хмыкнул Эрвин, потерев щетину на подбородке. — А камера ее любит. — Главное, чтобы лишнего не наплела, — ответил Леви. — И дурой не выглядела. Хотя, стоит признать, моя Катарина и правда хорошо держится. Моя. И чтобы Леви не говорил, но где-то глубоко внутри он начал осознавать, что под этим простым «моя» скрывается куда больше, чем он бы хотел. Что-то внутри него отчаянно тянулось к ней, вопреки всякому здравому смыслу. Так не должно быть. Только не с ним. Только не с ней. Задушить, выбросить, не думать, о Господи, не думать о ней, каждый раз, когда Катарина исчезает из виду. Не думать на тренировках, когда он почему-то начинал чувствовать себя холодно и одиноко посреди льда. Не думать по вечерам, когда он остается один на один с самим собой. Когда закрывает глаза, отчаянно зарываясь лицом в подушку, а перед ним она. Все время она. И Леви уже не знал, что с этим делать. Он не признавал это, топтал, отрицал. А ничего не выходило. Совсем ничего. Только хуже становилось. Легкий интерес, который она вызывала по-началу, превратился не в просто интерес. Нет, это чувство определенно именовалась по-другому. Но нет, Леви ни за что не произнесет его ни мысленно, ни вслух. Ведь стоит ему признать это окончательно и тогда… А он понятия не имел, что будет тогда. И не хотел. Потому что ему этого было не надо.Глава 35.
2 сентября 2021 г. в 19:03
Когда ты злой, невыспавшийся, потираешь в восемь утра на катке красные глаза, последнее, что ты ожидаешь там увидеть — это сраный допинг-контроль. Леви сжал зубы. Допинг-тестирование — сложный процесс, от которого зависит не только его личный результат, но имидж страны. С каждым годом процедура забора проб усложняется, но все еще остается неидельной и крайне унизительной. А самое ужасное, что допинг-офицеры могут нагрянуть как снег на голову когда угодно и отказать им в прохождении тестирования — нельзя, если хочешь и дальше оставаться в сборной и выступать. Неявка или отказ считается подтверждением приема запрещенных веществ.
Тема допинга всегда остро стояла в большом спорте. Однако, в фигурном катании, где нужно выполнять сложные технические элементы и иметь понимание об искусстве, не очень понятно как работает допинг. На самом деле в фигурном катании случаи допинг-скандалов очень редки. И это понятно. Какую бы таблетку ты ни принял, не прыгнешь четверной. Ты либо умеешь это делать, либо не умеешь. Либо умеешь красиво кататься, либо не умеешь. Никакие таблетки тебе не помогут. Никакой допинг не избавит спортсмена от недокрутов, не добавит гибкости для бильмана и не улучшит скольжение. Такой чудесной таблетки просто не существует. Улучшить технику не поможет ни так часто звучащий в скандальный статьях эритропоэтин, ни переливание крови, ни стероиды. Конечно, это может добавить некоторую стабильность, но не больше. Единственный препарат, который можно сходу назвать — фуросемид, грубо говоря мочегонное, которое влияет на сгонку веса. Оно очень важно в фигурному катании, ведь даже лишние сто граммов влияют на координацию в прыжке. Если такой препарат найдут антидопинговые органы, с карьерой можешь смело попрощаться.
— Кровь или моча? — поинтересовался Леви, понимая, что тренировка откладывается как минимум на час, а то и больше.
— Моча, — ответили ему.
— Отлично, — ответил Леви с явным сарказмом, подъезжая к борту.
— Надолго? — спросил Эрвин.
— А хер знает, — ответил Аккерман, расшнуровывая коньки. — Я был в туалете перед тренировкой. Так что я в душе не ебу, когда мой организм удосужиться выдавить из себя эти сраные девяносто миллилитров.
— Ладно, не кипятись, — ответил ему Эрвин. — Просто расслабься.
— Еще скажи мне получать удовольствие. Я же обожаю ссать в банки, пока на меня смотрит какой-то левый мужик, — он поднялся на ноги. — Ну, что пойдемте, — он размашисто расписался на протянутом бланке.
— У вас есть час для прибытия в пункт…
— Да знаю я, — не слишком вежливо ответил Леви. — Не надо каждый раз рассказывать мне одно и тоже. Только зайдем за паспортом, я его в карманах не ношу, знаете ли.
— Мы можем предоставить вам воду.
— Давайте, — махнул рукой Леви.
Сдача допинг-проб — далеко не самая приятная процедура, не сколько в физическом, сколько в моральном плане. Допинг-контроль — жестко регламинтированная процедура. С момента уведомления офицер начинает пристально следить за спортсменом и его действиями. Далее спорсмену дают на выбор одну из трех емкостей, он сам проверяет пломбы на пробирках и оставляет их у себя до того момента, пока их не запечатают. Далее происходит сам процесс сдачи. Инспектор сопровождает спортсмена в кабинку туалета, а затем наблюдает за сдачей пробы. Спортсмен должен обеспечить ясный, беспрепятсвенный обзор процесса предоставления пробы. Никто не отворачивается. Все делается прямо на глазах у инспектора. Более того, в помещении могут быть использованы зеркала, чтобы было отлично видно с любого ракурса и не было попыток подмены допинг-пробы. При этом сдать сразу нужные девяносто миллилитров не всегда получается с первого раза и может пройти несколько часов, прежде чем спустя несколько подходов спортсмен таки сдаст этот несчастный тест. В межсезонее это бывает редко. А вот на соревнованиях, особенно если взял медаль, то все. Поздравление и радость подождет, сначала берешь банку, идешь в туалет и сдаешь тест.
— Какие лекарства употребляли в течении последних трех дней? — деловито поинтересовался молодой офицер.
— Никаких, — спокойно ответил Леви.
Все эти тесты и заборы его не пугали, Леви был абсолютно уверен в своей чистоте, но раздражали они от этого не меньше. Его антидопинговый паспорт был чист и невинен, аки младенец. Антидопинговый паспорт — это не какая-то там бумажка, а на самом деле — крайне серьезная тема. Это компьютерная программа, которую ведет антидопинговая организация по отношению к спортсменам входящим в международный пул тестирования, то есть являющимися членами своих сборных и принимающих участие в международных соревнованиях. Официальное его название — биологический паспорт спортсмена. Он состоит из трех частей. Это гемологический профиль (паспорт крови), стероидный паспорт и эндокринный паспорт. У спортсмена берется кровь на протяжении длительного периода. Все эти показатели заносится в программу, которая строит графики нормальных показателей крови. Кровь берется в разных состояниях, в межсезонье, в соревновательный сезон и когда спортсмен находится в горах. И программа анализирует все эти данные. Кровь берут на пробы гораздо реже, чем мочу, но берут.
Еще существует специальная антидопинговая интерактивная система. Она конфиденциальна и ее данные не подлежат публичному разглашению. Каждый спортсмен получает идентификационный номер и пароль, который дает доступ к личному кабинету. В него занесены абсолютно все личные данные спортсмена. В эту систему спортсмены должны и обязаны заносить все свои передвижения. Когда и в каком месте они будут находится. Это делается для того, чтобы допинг-офицеры могли в любой момент приехать и взять пробу. Многие, конечно, эту систему не любят, считая это все покушением на личностную свободу. Леви было плевать. Он не находил ничего сложного войти в систему и написать, что с такого по такое число он будет находиться в таком-то месте. А еще в этом приложении была очень удобная штука. Она онлайн отслеживала список запрещенных препаратов. То есть можно прямо в телефоне ввести названия препарата и он скажет является ли конкретное лекарство допингом. А потому Леви искренне не понимал этих глупых, по его мнению, отмазок, по типу: съел, что-то по ошибке, ибо не знал. Система допинг-контроля не так страшна, как о ней говорят. Главное правило одно — не принимать допинг.