***
Хрен пойми почему, но Леви чувствовал себя дерьмово. Слишком дерьмово, чтобы слушать изливания Фарлана. И друг, кажется, это понял. Они встретились в столовой перед репетицией, потому что Фарлан решил подробно посвятить его в свой романтично-сопливый план. А Леви было вообще не до этого. — Ты чего такой мрачный? Ну, то есть, мрачнее чем обычно. — Ничего, — отмахнулся Леви. — Хотя… Ты когда-нибудь чувствовал себя полным козлом? Фарлан удивительно приподнял брови. Редко услышишь от Леви подобную самокритику, если честно, то вообще никогда. — Кто же это пошатнул твою уверенность в себе? — с усмешкой спросил он. — Дай угадаю, она вот такого роста, — он показал рукой примерно полтораметра над полом. — Рыжие волосы и имя, кажется, начинается на букву «К». — Я не просил демонстрировать свое остроумие. Хотя, в общем, ты прав. Фарлан задумчиво покачал головой. — Было бы проще, если бы я знал подробности. — Можешь считать, что она призналась мне в любви. И мне, как ты понимаешь, это не нужно, о чем я ей и сообщил. — Как человек, побывавший на месте Катарины, соглашусь, что ты козел. Без обид. Леви цыкнул языком, откинувшись на стуле. Нашел у кого спрашивать. Фарлан вился возле юбки Лекси с того самого дня как они встали в пару. У Райт и то больше мозгов было, хотя в итоге и она туда же. — Слушай, а она тебе самому нравится или нет? Леви мог бы соврать, но какой в этом смысл. — Слишком нравится, — он отпил глоток чая и поморщился, на вкус отвратительно сладкая хрень. — Но, это ничего не значит. — Она тебе нравится, ты ей тоже нравишься, но при этом когда она сама признается тебе в чувствах, ты вместо того, чтобы перевести ваши отношения в другую плоскость, говоришь, что она тебе не нужна. Леви, ты не козел, ты долбаеб. Без обид. Вот почему Леви выбрал Фарлана. Он точно скажет ему все честно, прямо и без утайки. — Лучше быть долбаебом, чем… — Чем быть счастливым? Я прекрасно знаю твое отношение к романам в парах. Ты мне четко дал его понять в свое время. Да, все именно так как ты говоришь. Грань между личным и рабочим стирается, ее больше нет. Да, ты перестаешь объективно оценивать партнера. Да, могут возникать конфликты. Как и личные обиды тянутся на лед, так проблемы в работе тянутся домой. И в каком-то роде это действительно может мешать. Но, я ни одного раза в своей жизни не пожалел об отношениях с Лекси. Ты не поймешь пока сам не попробуешь, но поверь на слово. Быть с девушкой, которую ты любишь — особенное удовольствие. Я не знаю как это объяснить, я не какой-то там поэт или романтик. Просто вот есть человек и ты его обожаешь. Тебе нравится все, что с ним связано. И ты понимаешь, что готов прожить с ним всю свою жизнь. Что это твой человек. А еще, если быть откровенным, я понял, что на самом деле, до Лекси я оказывается вообще не знал, что такое секс. Оказывается, что секс в котором нет чувств — пресное дерьмо. А еще мы с Лекс стали кататься гораздо лучше. Я стал лучше ее чувствовать, лучше понимать. И я рад, что все сложилось вот так. Леви снова глотнул противный чай и поморщился. — Все что ты говоришь, звучит весьма расплывчато. Вам с Лекси просто повезло. Но это вовсе не означает, что у всех остальных также. Он тяжело поднялся со стула. — Ты идешь на репетицию? — уточнил Фарлан. — Да, только к себе сначала заскочу. Идя по коридору Леви все никак не мог избавиться от мрачных мыслей. Фарлан хоть и говорил здраво, но многого не знал и не понимал. По крайней мере, так Леви казалось. А впрочем ничего ему не казалось. Все его убеждения и принципы трещали по швам и ему это совсем не нравилось. Он жил так как привык, как ему нравилось и было удобно. Котлеты — отдельно, мухи — отдельно. Проходя мимо ее номера он слегка притормозил испытав какую-то странную тоску. А может Фарлан все-таки прав? Дерьмо. Леви всегда был уверен в себе. Никогда не испытывал никого этого внутреннего сомнения. И сейчас он вдруг начал сомневаться в каждом своем решении или слове. А еще внутри сворачивалось это мерзкое противное чувство ревности. Сейчас она была с другим мужчиной. С одной стороны — это должно его радовать. Хорошо, что она не зацикливается на нем и идет дальше. А с другой — факт того, что она так легко перешагнула через эти свои чувства, вызывал в нем что-то похожее на обиду. Катарина пропустила ужин. А в купе с пропущенным обедом — она чувствовала, что готова сожрать слона. Горе горем, а кушать хочется всегда. Дождавшись времени когда все (в особенности Леви) разберутся с ужином, Катарина, мало-мальски приведя себя в порядок, решила направиться в столовую, в надежде, что там еще что-нибудь осталось. — Дожила, — пробурчала она. — А ведь могла бы сейчас есть в ресторане. Она резко открыла дверь, едва не столкнувшись лбом с Леви, прибывавшим в задумчивости возле ее номера. — Нет, — простонала она. — Ну, как так-то. Признаться, Леви и сам удивился, явно не ожидая увидеть ее здесь. — Ты уже вернулась? — удивился он. — Да, — коротко ответила Катарина. Желудок предательски заурчал напоминая о своем существовании. — Я хочу есть, — заключила девушка и попыталась проскочить мимо Леви. Однако, он кажется, все понял. Катарина почувствовала как ее крепко схватили за запястье, удерживая на месте. — У тебя глаза красные, — заметил он. — Соринка попала, — упрямо ответила Катарина. Признаться ему в причине своей слабости она не могла. Есть же в конце концов какая-то гордость. — Отпусти, — она требовательно дернула рукой. Леви подчинился разжав хватку. Отвернувшись, Катарина быстро пошла вперед по коридору стараясь не оборачиваться. Но все-таки не вытерпела. — Леви, — громко сказала она, развернувшись. — Не переживай, я прекрасно все понимаю. Так что давай просто сделаем вид, что ничего не было и вернем все так как было, согласен? — Согласен, — кивнул Аккерман. — Вот и славно, — Катарина натянуто улыбнулась. Нихера не славно, но жить дальше надо. Когда Катарина скрылась на лестничном пролете, Леви вдруг неожиданно для себя, понял, что согласен с формулировкой Фарлана: он — не козел, он — долбаеб. Как бы грубо это не звучало.Глава 46.
1 октября 2021 г. в 18:16
Пытаясь сохранить равновесие, Катарина спускалась вниз по лестнице, стуча каблуками. Внутри копошились различного рода сомнения, но она откидывала их. Сейчас уже поздно отступать, да и интересно же. Выйдя на улицу, она огляделась, ища взглядом такси. Рано вышла. Небо затянули свинцовые облака и подул неприятный холодный ветер. Она поежилась, обнимая себя руками. Почему-то внутри было так тоскливо, что хоть волком вой. На самом деле вот это все ей было совсем не нужно. Дурацкая попытка убежать от самой себя, от Леви, от своих дурацких, никому ненужных чувств. Она еще раз огляделась. Стоять здесь в таком виде ей почему-то было неприятно. И очень уж не хотелось, чтобы кто-нибудь ее увидел. Особенно… Леви, естественно, не заставил себя ждать. Собираясь на вечернюю пробежку, он торопливо сбежал по той же лестнице и вышел на то же крыльцо. В коротком платье и на каблуках он не узнал Катарину со спины и уже хотел было заявить, что стриптиз-бар пару кварталами ниже (откуда он вообще знает эту информацию?!), но зацепился глазами за рыжие волосы и мгновенно все понял.
— Интересные у тебя дела, однако, — сухо процедил он.
И тут же пожалел об этом. Ведь мог же промолчать, пройти мимо, но нет же, не удержался, рот открыл. Кретин, Господи, ну что за кретин?
— Я… — Катарина захлопала длинными черными ресницами.
Вот зачем себя портить? У нее такой красивый натуральный золотой цвет, а она все замазала. И веснушки все заштукатурила. Намалевалась как шлюха, и оделась примерно так же. В девушках Леви всегда в первую очередь ценил естественную, натуральную красоту, сдержанность и некоторую скромность. Чтобы одеты были просто и никакой этой их дурацкой косметики. За всю свою спортивную карьеру он перенасытился размалеванными девицами в коротких, ничего не прикрывающих юбках до сблева. Фигуристок на выступления всегда ужасно ярко красили, чтобы видно было с дальних трибун. А платьишки для выступлений напоминали платья с натяжкой. Понятно, что это опять же для удобства, чтобы юбка не цеплялась и не мешала выполнять элементы. Но факт в том, что ярким макияжем и жопой наголо, Леви уже не возбудишь. Когда каждый день ешь сгущенку, в конечном итоге от нее начинает тошнить и хочется уже селедки с черным хлебом. И самой красивой, самой возбуждающей, Катарина была в те моменты, когда она растрепанная, ненакрашенная и в какой-то растянутой майке. В такие минуты он и правда, против собственной воли, ловил себя на мысли, что Катарина, на самом деле, невероятно сексуальна, что он, как бы его не пугала эта мысль, хочет ее. Вот это блядское ощущение, когда смотришь на девушку и она вроде ничего такого не делает, а в штанах вдруг тесно становится. Последний раз он ощущал подобное, может лет в шестнадцать-семнадцать, но там оно и понятно, половое созревание, гормоны шкалят, там, чтобы возбудиться вообще много не надо. Там даже не особо важно кого трахать, лишь бы трахать. Но Леви давно уже не шестнадцать, а все туда же. В шестнадцать проснуться со стояком потому что всю ночь снилась какая-то ересь — нормально. В тридцать — тоже нормально, но не в случае Леви. И проблема была даже не в том, что он чего-то там хотел. То что происходило вообще отличалось от всего того, что переживал раньше. Он хотел Катарину. Не просто заняться с кем-нибудь сексом. А конкретно ее и никого другого. Но то, что он видел сейчас, ему не нравилось. Хотелось съязвить про панель, но благо Леви сдержался. У каждого свои стандарты красоты.
— У меня встреча, — недовольно и, кажется, раздосадованно ответила она.
Леви сразу понял, его присутствие здесь ей не нравится.
— И вообще, — добавила она. — Я не должна перед тобой оправдываться. Эрвин меня отпустил. А ты мне не муж и даже не мой парень. Ты мне вообще никто.
Она с вызовом сверкнула глаза. Леви поджал губы. Ее попытка его ужалить выглядела, если честно, жалко.
— Хорошо, что ты это осознаешь, — заметил он.
Катарина чуть приоткрыла рот, чувствуя как внутри горячей волной закипает обида и возмущение. Она перешагнула через себя, открылась ему, а он… Черствый кретин с раздутым самомнением. Что она нашла в нем? Если бы Катарина успокоилась, то наверняка поняла бы, что он и сам говорит это от отчаяния. Но сейчас она была слишком сильно обижена, чтобы рассуждать здраво.
— Ты куда-то шел так и иди дальше.
— Это ты, а не я, перепутала личное с рабочим, так что не вижу поводов для твоей злости.
Какая наглая ложь. Он и сам давно уже не относится к Катарине как к просто партнерше. Но ей об знать совсем не нужно.
— Ты можешь хоть иногда не быть таким скотом? Хоть немного уважать мои чувства?
— Много же стоят твои чувства, — заметил Леви, оглядев девушку с ног до головы и быстро преодолев крыльцо, двинулся в сторону стадиона.
Катарина сжала кулаки, чувствуя как дрожат губы от того, что она сейчас расплачется. Настроения куда-то идти у нее и так особо не было, а теперь и вовсе пропало. Развернувшись, она двинулась обратно в номер, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы. Как же, черт возьми, обидно. Как же плохо. Дура. На что она рассчитывала, куда полезла? Скинув ненавистные туфли, она рухнула на кровать, размазывая по подушки потекшую тушь. Больше всего она злилась. Нет, не на Леви. На саму себя. Катарина всегда считала, что реветь из-за мужчин — выше ее достоинства. Как бы она не ругалась с Финном, ни разу не одной дурацкой слезы из-за него не пролила. Еще чего не хватало. И тут вдруг Леви… Стоило признать, что так сильно она не любила ни одного мужчину в своей жизни. И не зря. Если бы Катарина знала насколько это больно и безнадежно, то ни за что бы не позволила себе даже посмотреть в сторону Леви. Любовь — это яд, он сладок, но убивает не хуже любого другого. Но самое ужасное заключалось в том, что она не могла заставить себя что-либо изменить. Головой понимала, но сердце упрямо отказывалось от него отворачиваться. Реветь из-за Леви. Как же это глупо. Какая же она глупая. Ведь все понимала, но при этом продолжала тихо всхлипывать, глотая слезы. На людях она строила из себя сильную, но на деле она просто слабая хрупкая девушка, которой хочется, чтобы ее просто любили. Катарине не были нужны ни эти огромные и бесполезные букеты из сто одной розы, ни дорогие платья и украшения, ни подарки, она всю жизнь жила без этого и прекрасно жила бы дальше. Ей просто было нужно, чтобы ее любили. Такая мелочь. И вовсе не мелочь на самом деле. Чертов Леви, будь он проклят. Самым лучшим решением сейчас было бы просто вычеркнуть его из своей жизни, но Катарина не могла. Они столько готовились, столько тренировались, потратили времени, нервов и сил. И теперь, когда до сезона рукой подать, она уже не может встать и уйти. Подвести Эрвина, Леви, саму себя. Это ее работа, ее ответственность, просто сдаться и все бросить казалось совершенно немыслимым. Она может сколько угодно рыдать по ночам в подушку, но утром ей в любом случае надо будет встать и пойти на тренировку. И выложиться там на сто десять процентов. Потому что все обиды, личные переживания и чувства остаются с той с стороны катка. С этой она - фигуристка, партнерша Леви Аккермана. Эрвин поверил в нее. Леви, ведь если задуматься, буквально вложил ей в руки свою собственную судьбу, всю свою карьеру, все чего он добился. И если лучший партнер мира решил (пусть и не без посторонней помощи), что она достойна и справится, то и ей нельзя сомневаться в себе даже на секунду. В этом и заключается чемпионский характер. Не каждый спортсмен способен выбиться в лидеры не только из-за недостатка физических данных, но и из-за своего характера. Чемпионы — всегда настроены на победу, они идут к ней на зубах, они не боятся рисковать. Да, они тоже люди, а не роботы. Они могут злиться, волноваться, испытывать сомнение и страх, но чемпионы могут взять себя в руки, выключить эмоции и пойти до конца, когда другие сдаются поддавшись панике. Так что как бы она не чувствовала себя, внутри, снаружи она этого никому не покажет. И Леви был точно такой же.