***
— В целом неплохо, но Елену чуть-чуть вываливает из круга на повороте, — заключил тренер с явным знанием дела. Зик Йегер согласно кивнул головой и ободряюще похлопал партнершу по плечу. Елена только отмахнулась. Присев на скамью, она торопливо расшнуровывала коньки, кусая губы от досады. Они уже четыре года как носят статус лучшей танцевальной пары страны. И она не может позволять себе валиться даже на тренировках. — Идем, — позвал ее Зик. Елена подхватив коньки, бросилась вслед за партнером. Зик казался абсолютно спокойным. Да и чего волноваться? Прокаты уже поставлены. Сейчас они только накатывают. Да, не без помарок, но спорт — это постоянное развитие и работа. В Елене он был уверен. Сейчас она может заваливаться, может недокручивать и путать ребра, он и сам не идеален. Но Зик знал, был уверен уверен на сто процентов, когда они выйдут на лед и сделают все на сто десять процентов. Ледовый комплекс «Хрустальный» представлял собой просто огромную базу, построенную десять лет тому назад для проводимой в Марли олимпиады. Снаружи напоминающий большой хрустальный шар, внутри он казался даже больше, чем выглядел снаружи. Олимпиада прошла, а комплекс продолжал верой и правдой служить спортсменам. Ежегодно сюда приезжали на предсезонные сборы не только марлийцы, но и их ближайшие соперники. Для Леви «Хрустальный» всегда имел особенное значение. С тех пор прошло уже восемь лет, но никогда ему не забыть как они с Марией приехали сюда на свои первые (и единственные в совместной карьере) олимпийские игры. Тогда они завоевали серебро и это казалось невероятно круто. Вот он стартовый трамплин. Серебряные призеры олимпийских игр, кто еще начинал спортивную карьеру с такого заявления? Но прошло восемь лет, а он так и остался серебряным призером. — Хватит ностальгировать, — фыркнула Лекси бредя по коридору вслед за Фарланом и Леви. — Дай человеку помечтать, — обернулся Черч. — Тем более, это же такое редкое явление, правда ведь? — Правда, — с легкой улыбкой ответила Катарина, чуть пожав плечами. Она единственная из всех приехала в «Хрустальный» первый раз в жизни. Вообще их база располагалась в городской черте. Каток там был поменьше и явно не вместил бы в себя всех желающих узреть спортивную историю в живую. До «Хрустального» именно он был базой марлийских фигуристов. И Катарина положа руку на сердце могла сказать, что никогда не встречала настолько большого катка. Прямо целый ледяной дворец. Леви же, хоть и испытывал к «Хрустальному» нежные чувства, гораздо больше любил родное «Вдохновение» стоящее на окраине Стохеса, так близко к восхитительному сосновому бору, где он любил совершать одинокие пробежки. Катарина в свою очередь выросшая на маленькой «Юности», в не менее маленькой Сигансине, оказавшись на «Вдохновении"не сколько вдохновилась, сколько растерялась от размеров. Даже тростовский «Аксель» показался совсем не серьезным. Что же до «Хрустального», то он давил на нее. Изнутри похожий на лабиринт бесконечных коридоров, в которых, кажется, можно заплутать раз и навсегда. — Говорят, марлийская сборная сейчас тоже здесь, — заметил Фарлан. — Было бы неплохо. Они так яро сражались друг с другом на льду, что казалось естественным то, что и в жизни им быть врагами. С одной стороны так и было, а с другой они вполне неплохо ладили и вообще вне спорта прекрасно друг к другу относились. Все зависит от характера. Леви вот категорически не желал видеть самодовольную рожу Порко Галлиарда. Фарлан же был куда более миролюбивым. — Интересно, что Зик с Еленой придумали в этом году? — задумалась Лекси. — Очередной способ надрать вам зад, — мрачно заметил Леви. — Ты не против, если я его стукну, — прошептала Лекси наклоняясь к Катарине. — Стукни, пожалуйста, два раза. Один от меня. — Заметано, — улыбнулась Лекси. Катарине было не уютно. База хоть и была хорошей, новой и красивой, но заниматься тут Катарине совершенно не хотелось. А еще у нее с самого утра кружилась голова и вообще чувствовала она себя не очень. — Я уже все посмотрела, — робко заметила девушка. — Мы можем вернуться. — Но мы только приехали, — удивился Фарлан. — Я понимаю, — сказала Катарина. — Но… Может я вас на крылечке подожду. Только… Покажите мне как отсюда выйти. Все удивленно переглянулись, однако согласились и Катарина поплелась обратно по указанной дороге. И естественно заблудилась. Зайдя, в очередной тупик, она со вздохом уселась на пол, желая передохнуть. В висках стучало, бывает периодически, как правило на перемену погоды, сотрясения мозга никогда не проходят бесследно, особенно в таком количестве. Раздались голоса и Катарина подскочила, держась рукой за стену. В проходе показалась парочка и девушка застыла с открытым ртом, понимая, что узнает пришельцев. — Вы в порядке? Катарина кивнула, все еще продолжая опираться на стену и глядя на непривычно высокую для фигуристки светловолосую девушку с коротко постриженными волосами, что для фигуристки опять же было необычно. Но куда больше внимания привлекала не она, а ее партнер. Зик Йегер. Катарина нервно сглотнула. Она-то его узнала, но знает ли он хоть что-то о ней. Братишка, чтоб его. Она же для Зика, как Ханна для Леви. По крови. А на деле, они два абсолютно незнакомых человека, по каким странным обстоятельствам судьбы занятых одним и тем же делом. — Простите, я тут впервые, заблудилась. Не подскажите где выход? — Идем с нами, — улыбнулась Елена. — Мы как раз туда. Рядом с этой двухметровой парочкой Катарина со своими полутора метрами смотрелась как первоклассница. Они не обращали на нее ровно никого внимания, шагая впереди Катарины. Изредка они тихо о чем-то переговаривались. Потом у Зика зазвонил телефон. — Уже спускаемся, — отчитался он, ускоряя шаг. Катарине уже пришлось почти бежать, лишь бы не потерять их из виду. Наконец показалась уличная дверь. Выйдя на улицу, Катарина вдохнула полной грудью, чувствуя как головокружение отступает. Напротив крыльца стояла машина. Облокотившись на распахнутую дверь возле водительского сиденья, стоял Зик и что-то со смехом рассказывал сидящему внутри человеку. У Катарины похолодело внутри. Не то, чтобы она сильно интересовалась, но что-то все-таки знала. Урывками встречала информацию, натыкалась на фотографии. Нащупав дрожащей рукой ручку двери, она юркнула обратно внутрь ледового комплекса и рухнула на колени, зарывшись пальцами в волосы. Какое дурацкое стечение обстоятельств. — Эй, — раздалось над ухом. — Что с тобой? Катарина вскинула голову встретившись глазами с Леви. Он сидел напротив нее на коленях, серьезно и с беспокойством заглядывая в глаза. — Тебе плохо? — Нет, — Катарина замотала головой. И неожиданно для самой себя, прижалась к нему, утыкаясь лицом ему в шею и прикрывая глаза и вдыхая его запах. Стиральный порошок, дезодорант и что-то свое, его собственное. И от этого ей всегда становилось так спокойно, так хорошо, так безопасностно. Рядом с Леви ей почему-то всегда казалось, что она в полной безопасности. Что пока он рядом с ней никто и ничто извне не сможет ее достать и обидеть. Но самое удивительное было в том, что Леви ее не оттолкнул. Наоборот, он не просто позволил ей прижаться к себе, а даже слегка приобнял. Словно бы понял, что сейчас ей это просто необходимо. — Что случилось? — тихо спросил он. — Ничего серьезного, — зачем-то ответила она. — Просто состояние такое, сил сегодня совсем нет. — Это из-за меня? — вдруг спросил Леви. — Что? С чего ты это взял? — Ты была расстроена. И вчера, и сегодня… — он замолчал явно взвшивая в своей голове слова. — Вовсе нет. — Ты плакала вчера. Не ври и не делай вид, что это не так. Ты ведь никуда не пошла вчера, да? Не пошла из-за того, что я тебе сказал, — он тяжело вздохнул. — Поверь, я вовсе не пытался тебя обидеть и я не хочу, чтобы тебе было из-за меня больно или плохо. — Я знаю, — прошептала Катарина не отрываясь от его шеи. — Я же сказала вчера, что хочу вернуть все так как было. То, что я сказала тогда про свои чувства… Я поторопилась, это было на эмоциях и мне жаль… Я правда хочу это забыть и сделать так, словно ничего не было. И мне не больно и не плохо. Мне хорошо, мне будет очень хорошо, просто если ты будешь рядом. Ты понимаешь о чем я? — Да, — хрипло ответил он. Леви прикрыл глаза. Что он, черт возьми, делает? Должен держаться от нее подальше, а по итогу сидит как дурак на грязном полу и прижимает ее к себе так, словно боится, что кто-то отберет. Но она была такая испуганная, такая маленькая, такая, беззащитная, что у него сердце сжалось. Он мог сколько угодно сопротивляться, отрицать и отмахиваться. Она могла бесконечно долго улыбаться ему и говорить, что все в порядке. Но глубоко внутри они оба закопали всего три простых невысказанных слова. Три слова, что на самом деле должны были сказать другу уже давно. Потому что Катарина не решилась, а Леви не хотел. Думал, что не хотел. Я люблю тебя. Так просто. Так сложно. Люблю тебя. Люблю, люблю, люблю… Тук-тук-тук… Так бьется в груди чужое сердце. Чужое ли? Катарина прикусила губу, беря себя в руки. Так как сейчас лучше, чем никак и нет, она усвоила ошибки. Ее чувства — это только ее чувства и Леви не должен знать о том, как она медленно сгорает из-за него изнутри. — И все-таки? — послышался тихий голос Леви. — Что произошло? Только честно, правду. — Встретила случайного одного человека, — вздохнула Катарина. — Он тебя обидел? — напрягся мужчина. — Нет, он слова мне не сказал, сомневаюсь, что он вообще меня видел. Но я его увидела и… Сначала подумала, что показалось. Но нет, это совершенно точно он. Мой отец, вроде как, — она пожала плечами. — Не думай, что я дура какая-то. Он ушел когда мне был год и я ничего о нем не помню. И знаешь, мне всегда было пофиг. У меня есть папа, настоящий, тот который меня вырастил и любил. Поэтому я никогда не страдала от недостатка родительской любви, просто… Боже, я совсем не знаю как объяснить то, что происходит. — Не пытайся, я понял. — Вот скажи, ты же рос без отца. Если вдруг ты увидел его сейчас, то чтобы сделал? — Если предположить, что я знаю как он выглядит, — невесело улыбнулся Леви. — Думаю, я бы дал ему в челюсть пару раз. — За то, что он бросил тебя? — Насрать на меня. Он бросил маму в трудном положении. Пару раз в челюсть для такого даже слишком мягко. Катарина улыбнулась. Леви был в своем репертуаре. Выражать заботу через грубость. Ну, а как иначе? — У меня колени затекли, — призналась девушка. — У меня тоже. Леви отпустил ее и поднявшись на ноги, дернул девушку за собой. — Вытер штанами весь пол, — с раздражением заметил мужчина. — И ты кстати тоже. Катарина похлопала себя руками по брюкам, смахивая грязь. Судя по вздоху, этот способ чистки пришелся Аккерману не по вкусу. — Что, надо было сходить в туалет стереть водой? — уточнила она. — А ты начинаешь делаеть успехи. — Я хотела на руки поплевать, но подумала, что это зрелище вызовет у тебя обморок. Знаешь, я надеялась сделать тебя нормальным человеком, а в итоге, кажется, ты начинаешь заражать меня занудством. Леви слегка улыбнулся и слегка подтолкнул ее вперед. — Мы куда? — непоняла девушка. — В туалет, — пояснил Леви. — Зачем? — Я — стирать штаны, ты — мыть руки, что тут неясного? Катарина задрала назад голову и хитро улыбнулась. — Зануда. — Полностью согласен, — ответил Леви и одним движением пропихнул девушку в открытую дверь туалета. Катарина со вздохом включила воду и взглянула на свое отражение в зеркале. Еще десять минут назад у нее было на редкость паршивое настроение, а теперь она даже улыбается. Иногда, для того, чтобы почувствовать внутреннее успокоение нужно всего лишь обнять любимого человека и депрессии как не бывало. А ведь он даже ничего такого не сказал. Просто у нее закончились жизненные силы и он совершенно легко и без всяких вопросов дал ей часть своих. Любовь в чистом виде. Леви уже ждал ее снаружи. — Долго же ты там руки мыла. — Надо же тщательно, — просияла она и вдруг обхватила его руку, положив голову на плечо. — Спасибо, что не прошел мимо. Мне стало гораздо легче. — Обращайся, — пробурчал Аккерман. — И не виси на мне, я не шведская стенка. Катарина только рассмеялась, совершенно не думая отпускать его руку. Интересно, сколько еще он сможет делать вид, что она ему не интересна, прежде, чем случится непоправимое?Глава 47.
3 октября 2021 г. в 22:33
Янтарный виски плескался в бокале, источая терпкий, горьковатый аромат. Карл Беккер знал толк в дорогом алкоголе, хорошем табаке и прелестных женщинах. Затушив сигарету, он глотнул обжигающего горло напитка и недовольно постучав пальцами по накрытой белой скатертью столешнице, бегло огляделся по сторонам. Карл терпеть не мог опозданий. Приверженец абсолютного порядка в вещах, он вел совершенно беспорядочную жизнь. Карл ел, что хотел, пил, что хотел, курил, что хотел и трахал тоже тех, кого хотел. Если честно, то вся жизнь Карла — редкостная ебанина, и сейчас он всего лишь отрывается напоследок. Выблядок, найденный на пороге детского дома. Видимо с рождения угрюмый и жестокий, впрочем, жизнь в приюте — не сахар. Детей много, няньки за всеми следить не успевают, а мамаши, чтобы слюни подтерла нет. С детства Карл учился хитрости, изворотливости, а еще тому, что миром правят власть и сила. А главное — деньги. Если есть деньги, то власть и сила — лишь дело времени. И Карл стремился к деньгам. Да только где ему без единого гроша в кармане их взять. Но Карл никогда не сдавался легко. Его трижды пытались усыновить и трижды возвращали обратно. Он неуправляем, он дерется с другими детьми, он грубит взрослым, он не уважает никого и ничего. Да и похуй. Карл никогда не был тем, кто ночам размазывал сопли по подушке мечтая о мамочке с папочкой. Кем бы не были его родители — они твари. Только твари — могут выкинуть ребенка на произвол судьбы. И от тварей рождается тварь. В четырнадцать Карл сбежал. Это была уже наверное седьмая или, может, восьмая попытка побега, но на этот раз она увенчалась успехом. Не сказать, что на улице лучше, чем в приюте, но Карл наконец-таки стал сам себе хозяином. И потихоньку, шаг за шагом пошел к своей цели. Он мыл машины, работал курьером, крышевал гастарбайтеров на вещевом рынке, жил с крысами на чердаке, курил крепкие самокрутки, пил дешевый коньяк и спал с дешевыми проститутками. И это все до восемнадцати.
К восемнадцати годам он совершенно случайно попал в довольно крупную торговую компанию, самой мелкой сошкой. Как говорится: принеси, подай, пошел нахуй, не мешай. И уж неизвестно чем, но Карл понравился директору после совершенной случайной встречи на парковке. Был у Беккера, правда, один весомый недостаток (кроме того, что Карл сам по себе — один сплошной недостаток). Карл был абсолютно, совершенно, необразован. Он не закончил даже девяти классов, что в современном продвинутом обществе выше курьера с такой базой не подняться. Впрочем, Карл был не глуп. Быстро поняв в чем заключается его главный недостаток, Беккер бросился его исправлять. Ему потребовалось десять лет, но теперь Карл мог похвастаться двумя высшими образованиями, не давшими ему ничего кроме разве, что бумажек, которыми можно было тыкать людям в лицо, показывая, что не зря он свое место занимает. Теперь Карл владел крупнейшей строительной компанией в Элдии, а с недавнего времени вышел на марлийский рынок. Все шло хорошо, но внутри росло чувство какой-то неудовлетворенности. Прохававший этот убогий мир с самых его низов Карл отыгрывался теперь забирая от жизни все, что только можно. Но все это в любом случае отдавало какой-то гнилью.
Поставив опустевший стакан на стол, Карл недовольно взглянул на часы, а потом в кармане зазвонил телефон. Водитель скучно, быстро, как привык отчитался о том, что девушку он не забрал, так как она зашла обратно почти сразу как вышла, кажется с кем-то разговаривала и была жутко расстроенной. Убрав телефон, Карл подлил себе виски. Не так он, конечно, представлял себе этот вечер, но ресторан уже арендован, а пить с самим собой ему не привыкать. Быстрый стук каблуков, заставил его вскинуть голову.
Миранда была зла. Даже нет, она была в ярости. Села напротив него, сверкнула темными глазами, поджав алые губы. Надо признать, она была хороша в этой своей ярости. Хорошо ровно до того момента пока она рот не откроет.
— Ну и где она? — требовательно сказала она.
— Кто? — Карл устало потер переносицу, ему сейчас только этих ее сцен не хватало.
— Твоя очередная шлюха.
— Боже, Мира, опять ты за свое, — он повертел стакан в рукав. — Если хочешь знать, то здесь никого нет.
— Да, брось, — фыркнула девушка, взяв со стола бутылку. — Шампанское, брют. Ты никогда такое не пьешь.
— Я не пью, — согласился Карл. — А вот ты — пьешь.
Он изобразил очаровательнейшую из своих улыбок, глядя на вытягивающееся лицо жены.
— Не ври, что это для меня, — снова нахмурилась она.
— Ну, а для кого еще. В моей жизни есть только одна единственная женщина — это ты, моя дорогая.
Миранда хотела ему верить. Ужасно хотела. Верить Карлу — самая большая глупость. Глупость, которую она совершала бесконечно, раз за разом. Но ничего не могла с собой поделать.