Дороже золота

      Кубок Элдии. Второй этап. Сигансина. Короткая программа.       Если задуматься, то жизнь — невероятно странная штука и предугадать, что ждет за очередным поворотом практически не возможно. Став тренером Эрвин почти что сразу получил в свое распоряжение Леви. Пятнадцатилетнего мальчишку-одиночника, с невероятным талантом, великолепной техникой и бьющими через край амбициями. Леви прекрасно прыгал, технично исполнял шаги, но не умел делать ни одного элемента парного катания. Леви не знал ни как правильно поднимать партнершу на поддержки, ни как выкидывать на выброс, ни как вообще контактировать с девушкой на льду. Ведь катается пара, не два отдельных спортсмена, а именно пара. И в этом-то и заключалась главная проблема.        Найти для Аккермана партнершу — не простая задача. За два года они поменяли пять девушек. Он накачал себе плечевой пояс и выучил новые элементы довольно быстро, а вот скататься с партнершей оказалось задачей непосильной. Пятнадцатилетняя Мария Райт училась в той же спортивной школе, что и Аккерман. Иногда они пересекались на тренировках и сталкивались в школьном коридоре, но никакой дружбы между ними не водилось. Леви учился в одиннадцатом классе, Мария в девятом. А еще Леви был одноклассником старшей сестры Марии. И именно Лекси стала тем самым человеком, давшим толчок для создания этой пары. Мария в ту пору еще была одиночницей, но ей уже советовали идти в пары. Ну как советовали, тренера она устраивала как одиночница и никто вовсе не советовал ей менять направление. В отличие от Лекси, в пятнадцать лет утратившей способность к прыжкам и из-за этого ушедшей в танцы, Мария пережила период созревания без каких-либо внешних и внутренних изменений, по-прежнему оставшейся прыгучей и легкой. Но Мария была дочерью олимпийского чемпиона в парном катании и отец, поняв, что из Лекси уже парницы никогда не получится, буквально давил на младшую дочь, убеждая ее в необходимости перейти в пары. И Мария сдалась. Лекси желая хоть как-то помочь сестре обратилась к Леви. Ибо знала, что он парник и что партнерши у него в данный момент нет. Отнеслись Мария и Леви друг к другу с явным скептицизмом, но прошел день, другой, неделя, месяц и через год они уже выступали на соревнованиях. Откатали десять лет, выиграли пять чемпионатов мира. А итог известен.       Мария, на самом деле, не планировала уходить из спорта. Так же как и Леви она имела амбиции и естественно грезила об олимпийском золоте. Узнав о беременности она растерялась. С одной стороны она уже была замужем, любила своего супруга и была с ним счастлива. До сих пор она со смехом вспоминала, как Дэн краснея отводил глаза и протягивал ей кольцо, бурча себе под нос: «Это чтобы ты точно уже никуда от меня не убежала». И ребенок — как раз то, чего им не хватало. Но с другой стороны — годы тренировок, огромное количество потреченных сил и времени, мечта всей жизни, причем не только ее. И Мария металась. С одной стороны были Дэн и семейное счастье, а с другой Леви и олимпийское золото. Сказать, что она не думала об аборте было бы враньем. На самом деле — это была первая мысль. Ну куда сейчас? Через год им ехать на игры. А Леви… Боже, что будет с Леви? Как она может его бросить именно сейчас, в такой важный период? Но потом, успокоившись, она все же рассудила здраво. Годы приема гормональных препаратов плюс аборт вряд ли оставят ей возможность когда-либо иметь детей. Олимпийская медаль — круто, но потом, когда она уйдет из спорта, не пожалеет ли? О своем сыне она не будет жалеть ни минуты, а вот о том, что отказалась от возможности стать матерью ради спортивных амбиций — очень даже. Дэн, к своей чести, на нее в этом вопросе не давил. Он слушал ее переживания, давал советы, но при этом позволял принять решение ей самой. Хотя Мария видела — Дэн хотел этого ребенка, безумно хотел. Когда она сказала, что оставляет ребенка и уходит из спорта, он ее буквально на руках носил. А вот с Леви разговор был вовсе не такой радужный. Мария не знала какие слова для него подобрать, чувствовала себя предательницей. Она разрушила, растоптала его мечту, их общую мечту. Может, так оно и к лучшему. Мария устала. Нет, не от спорта. Муж и партнер разрывали ее, бесконечно деля между собой. Она принадлежала двум мужчинам одновременно и это выбивало из колеи. Леви на Дэна особого внимания не обращал, ну вышла его партнерша замуж и что с того? Он, конечно, поворчал, но больше для виду. А вот Дэн явно испытал облегчение когда Леви скрылся с их горизонта. Нет, он не ревновал к нему как к мужчине. То, есть, Дэн не боялся, что Мария уйдет к Леви или изменит ему с ним — это было уже из области фантастики. Но Леви, так или иначе, всегда был в их отношениях третьим. А третий, как известно, лишний. Дэн как-то даже попросил Марию найти для Леви девушку, на, что та со смехом ответила, что нет на свете такой девушки, что будет терпеть Аккермана в своей жизни так как она, только еще больше. Это по телевизору он весь такой непревзойденный чемпион, красавчик с идеальной фигурой, завидный холостяк прямо. А на деле нудный, грубый, заебанный тренировками и льдом, мужик. И вероятнее он чаще будет трахать мозги за крошки на столе, чем просто трахать свою потенциальную девушку на том же столе (как вообще можно заниматься подобными вещами в месте где люди едят?!). Мария по-сестренски любила своего партнера, но сомневалась в существовании девушки способной действительно влюбиться в Леви. Нет, он прекрасный, замечательный человек, с кучей достоинств, помимо спорта, только вот Леви не давал никому даже шанса разглядеть это под слоем бесконечно потока грубости и вечно недовольного напряженного взгляда, в котором откровенно читалось все, что он тебе думает, а думает он, что ты, мягко говоря, дура набитая.       Отчасти такое поведение — результат воспитания Кенни, а отчасти его собственный характер. Леви, на самом деле, был добрым, заботливым и в каком-то плане очень чувствительным человеком, просто все эти свои качества он не выпячивал, предпочитая не растрачивать себя на окружающих и позволяя увидеть и узнать себя только по-настоящему важным для него людям. Мама, Кенни, Ханна — семья. Люди, которых он не выбирал, но любил, просто любил, потому что они у него были. Мама — это мама, она родила, воспитала, заботилась, да вообще, разве нужны причины для того, чтобы любить маму? Кенни… Он никогда не разрешал Леви проявлять по отношению к себе какие-то соплячьи чувства. Даже когда Леви был совсем маленьким, дядя всегда требовал от него «быть мужиком» и не распускать нюни. Трехлетний Леви не понимал, что значит «быть мужиком», но быстро пришел к выводу, что «быть мужиком» — значит быть как Кенни. Кенни — тот человек за которым Леви всегда тянулся, старался, тренировался, выступал на соревнованиях, все это для того, чтобы Кенни оценил, похвалил, сказал, что он молодец. Но Кенни — скуп на похвалу. К двадцати восьми годам Леви стал лучшим фигуристом современности, а заветного, такого простого «молодец» или «я горжусь тобой» так и не прозвучало. Сейчас Леви, в общем-то, уже было насрать. Хотя кого он обманывает. Он ждал, все еще ждал этого признания. Признание человека, который в детстве был для него буквально кумиром. Но пока так и не добился. Ханну, кстати, Кенни изредка все-таки хвалил. Может потому что дочь, а может потому что девочка. Ханна — для Леви личная головная боль. Младшая сестра. Действительно, иногда и забываешь, что двоюродная. Хвостик, с детства следующий за ним по пятам, как Леви в свое время ползал за Кенни. Бесячий, наглый, бесцеремонный, но по-своему любимый, «хвостик». Леви — не нянька. Он не обязан вытирать ей сопли, подтирать жопу, и следить за ней он тоже не обязан. Вроде бы. У Ханны есть родители. Казалось бы. Но почему-то с самого рождения она все время крутится возле него. И действительно, она его сестра, а еще она девочка. И за ней, так или иначе, надо присматривать, защищать. Защищать Ханну. Даже звучит смешно. Скорее уж надо защищать от Ханны. Странно, у Леви ведь и брат двоюродный имелся. Человек, с которым Леви не общался. Никак. Вообще никак. И отец. Абсолютно неизвестная фигура. Черное пятно в биографии. Мало быть генетически близкими родственниками. Можно быть родней и при этом совершенно чужими друг для друга людьми. Семья для Леви априори состояла из трех человек. Тех, кто был рядом с ним всегда, с самого детства. Люди, которые значили для него больше, чем кто-либо в этом мире.       Другой вид близких людей — друзья. Леви — одиночка. Он не водился с одноклассниками, не имел друзей на катке. Они были ему не нужны. Так он считал. А потом случился Эрвин Смит и парное катание. С Эрвином он нашел общий язык почти сразу. Однако, воспринимать тренером человека, которому едва перевалило за двадцать, даже если тебе самому еще пятнадцать — сложно. Но Леви пытался. Методы работы Смита ему нравились. И как-то постепенно, словно само собой разумеющееся, между ними образовалось, то самое абсолютное доверие друг к другу. Эрвин — не просто тренер. Не просто человек, который говорит ему, что делать на тренировке. Эрвин — тот, кто понимает и знает все. В какой-то момент, он вдруг стал для Леви ближе, чем родная семья. Начал понимать и знать о нем, больше, чем родная мать. Больше, чем кто-либо. Эрвин — человек, с которым можно поговорить о чем угодно, поделиться абсолютно всем. Причем иногда и слов-то не надо. Им взгляда было достаточно, чтобы понять друг друга. Они стали неотделимы. Выпить вместе чай в свободное от тренировок время, отметить победу, чем-нибудь крепким, Смит давно уже не просто тренер. Он друг, самый старый и самый лучший, что только может быть. И нет ничего удивительного в том, что именно Эрвин первым заметил влюбленность Леви, даже когда сам Аккерман об этом еще и не догадывался.       Но как ни странно, Смит не остался единственным другом в жизни Леви. С Фарланом они познакомились на юниорских соревнованиях. Ну как познакомились. Они были соперниками. Фарлан, в ту пору еще будучи парником, катался с Изабель Магнолией. Шебутная, веселая девчонка. Фарлан и Изабель имели хорошие перспективы. Но раздражали. Раздражали своими попытками задружиться и познакомиться. Они соперники, какая нахер дружба? На самом деле соперники на льду, в жизни могут быть лучшими друзьями, но Леви такой формат отношений был непонятен в силу юношеского максимализма. Однако, когда случилась та самая трагедия, Леви, мягко говоря, испытал шок. Все-таки он знал этих людей и подобное в голове не укладывалось. Мария потащила его на похороны, хотя Леви отчаянно сопротивлялся. Смотреть как гроб с телом Изабель опускают в землю, было дико. Месяц назад, сидя в раздевалке, она трещала о том, как хочет попасть во взрослую сборную и вот… Тогда Леви это раздражало, а сейчас внутри было как-то… Он даже не смог описать как именно… Тоскливо, грустно, ужасно… Потом, уже позже, с подачи той же Марии (у нее в заднице определенно имелось шило), они вместе со всей юниорской сборной завалились к Фарлану в больницу. Моральная поддержка, черт возьми. Леви бы сказал, куда им всем стоило идти с этой поддержкой. Если бы он оказался в такой ситуации, то вряд ли бы обрадовался куче малознакомых людей, говорящих какие-то пустые никчемные слова поддержки. Все хорошо. Да ладно, блять?! У человека жизнь сломалась, а они с веселыми лицами несут полную херню. Леви тогда не сдержался, пробубнив себе под нос все, что он думает об этом фарсе. А Фарлан услышал и рассмеялся. В первый раз после всего произошедшего рассмеялся. Потом они разговорились. Потому что Леви тоже ведь не сухарь бесчувственный. А Фарлан… Леви был первым человеком, который говорил с ним искренне. Не изображал для него эту поддельную скорбь, а действительно делал и говорил так как думает. Леви был абсолютно лишен фальши. Он не умел лицемерить, не имел привычки скрывать или смягчать правду. Он всегда говорил честно, так как оно есть. Так как он действительно считал. И когда он предлагал свою помощь, то и правда искренне хотел помочь, не потому что так принято, не потому что обязан, а потому что считает, что он может и должен это сделать. Теперь они и правда были прекрасными друзьями. Фарлан знал, что может сказать Леви все, что угодно, пусть даже ему это будет неприятно, и Леви в свою очередь также открыто и честно говорил Черчу в лицо свое мнение абсолютно по любому вопросу. А еще Фарлан мог обратиться к Леви с любой просьбой. Пусть друзей у Аккермана было не много, теми, что есть он очень дорожил. Леви плохо принимал новых людей в свою жизнь, но если уж принял, то держался за них до конца.       Но был один вид человеческих отношений совершенно Леви не понятный. Тот самый, который они так старательно изображали на льду. Отношения возникающие между мужчиной и женщиной. Не то, чтобы он совсем ничего не понимал. Леви — мужчина, против природы не попрешь, и да, девушки ему нравились. Он прекрасно видел, что у той ноги длинные хорошие, у этой грудь красивая, а у этой задница ничего так. Но это просто тело. Просто обыкновенные инстинкты, если можно так сказать. Возбуждение спадет и в итоге останется ничего. Вообще ничего. Как интересно в жизни бывает. Рядом с ним всегда была Мария. Она умна, красива, добра, с ней комфортно, они близки, очень близки. Кем ему приходилась Мария? Ближе чем просто друг. Но и как к девушке он никогда ничего не чувствовал. Возможно, его отношения с Марией были максимально близки к тому, что было между ним и Ханной. Наверное, да. Мария ему как сестра. Что-то типо этого. Идеальные отношения. Но Мария ушла и ее место заняла она.       Черт побери. Когда Мария решила уйти — это была катастрофа. Эрвин принял ее решение. Но в душе пришел в ужас. Найти партнершу для Леви, да еще и такую, с которой реально победить на играх за пару месяцев. Нереально. Смит сломал себе всю голову, Леви ему тоже не помогал - бурчал, нервничал, давил. А он что может сделать? Эрвин ведь не волшебник. Когда Леви случайно заикнулся про Микасу, без какого-либо подтекста лично для себя, Смит не отнесся к этому серьезно. Но потом из любопытства решил глянуть на их с Эреном выступление. И это было озарение. Эрен не произвел на него сильного впечатления, но Микаса была прекрасна. Идеальная партнерша. У Эрвина буквально глаза загорелись. Вот она, та которую он искал. Они с Леви могли достигнуть невероятных высот. Эрена можно было пристроить в очередной раз оставшийся без партнера Хистории. Все сложилось на глазах просто идеально. Леви, однако, к идее Эрвина отнесся без энтузиазма. Перспектива Микасы в качестве партнерши его не радовала. Нет, он видел, что она хороша, но что-то его смущало. Сам не понимал что. Понял, когда Микаса тогда на просмотре открыла рот. Нет, не его. Хорошо катается, но не его и все тут. Не получится. Да и по физическим данным она не совсем ему подходила. Леви бы, конечно, вывез, но все-таки.       Вышел он тогда с катка мрачнее тучи. Что ему делать? Пробовать с Микасой или поискать еще? А сколько можно искать? Времени на поиски уже нет. Может быть все-таки Микаса? Эрвин настаивал, а Леви привык доверять его выбору. Но, все его невеселые мысли были прерваны в один миг глухим ударом в бок машины. Настроение у Леви итак было ниже среднего и тут еще эта… Открыла рот, глазенками хлопает, прямо ангел во плоти. Впрочем, тогда он не испытал ничего даже близко похожего на любовь с первого взгляда. Очередная дура купившая права. Как же, блять, все заебало. Катарина ворвалась в его жизнь внезапно и перевернула все с ног на голову. Сука, любовь. Когда это произошло? В какой момент он начал думать о ней больше положенного? Стал замечать то, чего не видел раньше? Когда она прикасается к нему и сердце вдруг в груди вздрагивает. Леви думал, ковырялся в собственных чувствах, рассуждал и не понимал. Не понимал почему так. Почему именно она? Мир Леви строился на железной логике, а чувства логике не поддаются. И он бежал. Бежал от чего нельзя убежать. Тонул в этом болоте, ища спасительную соломинку, но ее не было. И его засосало. Катарина была чем-то особенным. Леви ни какой-то там поэт или романтик, чтобы точно сформулировать то, что происходило внутри. Ему просто было хорошо. Хорошо когда она рядом. Когда она прикасается к нему, говорит, прижимается, доверяет. И целовать ее тоже было хорошо. Он не был фанатом обмена слюнями. Но здесь было, что-то другое. Что-то волшебное, от чего все внутри переворачивается и мало, всегда, сука мало, хочется еще, больше, сильнее. Хочется ее всю, целиком и полностью. И когда это, наконец, случилось… Не может быть так хорошо, просто так не бывает. В сексе Леви всегда интересовал итог, конечный результат процесса, разрядка помогающая выпустить все накопившееся внутри. И растягивать это дело в его привычки не входило. Но с Катариной все пошло не по плану. Во-первых, потому что он хотел ее. Не просто переспать с девушкой, не получить разрядку, он хотел Катарину и это желание было сильнее всего на свете. Во-вторых, с ней было по-другому. Вроде бы как обычно, но по-другому. Ее хотелось целовать, прижиматься, вдыхать ее запах и ее ответные поцелуи — чистый, ничем не разбавленный, кайф. И она такая красивая. Такая его… И от того, что вот это она и с ним, просто рвет крышу и лишает всякого контроля. И ее тело, каждый его миллиметр хочется трогать, трогать, трогать. Ощущать теплую нежную кожу под руками, видеть насколько ей приятны его прикосновения. Прочувствовать весь этот момент единения, когда они словно бы стали единым целым. И Леви терялся в собственных ощущениях. Хотелось разрядки, хотелось, чтобы это не заканчивалось, чтобы время остановилось. Что она с ним сделала? Не важно. Леви уже не мог и не хотел сопротивляться. Неосознанно он отдал в ее руки свое сердце, совершенно не боясь, что она его разобьет. А Катарина бы и не разбила, не посмела, потому что уже давно отдала ему в ответ свое.

***

      Критически осмотрев свое отражение в зеркале, Микаса Аккерман, одернула рукава, одернула юбку и накинула поверх форменную спортивную куртку. Рядом крутилась Хистория. С Эреном она выглядела еще более маленькой и хрупкой, а тот возле нее становился словно бы мужественнее. Микаса с Жаном, на самом деле, тоже были довольно красивой парой. Эрвин не просто так поставил их друг с другом.       Микаса и Жан вообще обладали таким свойством как «плюс старт». В спорте слова «плюс старт» или «минус старт» достаточно широко употребимы. И означают чисто соревновательную характеристику: способен человек на соревнованиях сделать больше, чем он делает на тренировках, или нет. На Олимпийских играх судьбу медали гораздо чаще решает именно «плюс» или «минус». Слишком много там собирается равных по силам спортсменам. Потенциально равных. А вот выигрывает тот, у кого «плюс». Кто может совершенно необъяснимо найти в себе какой-то неподдающийся объяснению резерв. «Плюс стартом» обладал и Леви. А вот его новой партнерше этому нужно было еще учиться.       На разминке Микаса почти не волновалась. Она легко скользила по льду, они с Жаном отработали параллельный прыжок, подкрутку и дорожку шагов. Все прошло хорошо и она окончательно успокоилась. Когда разминка закончилась, Микасу уже окончательно отпустило волнение и была уже абсолютно уверена в своих силах. — Для исполнения короткой программой на лед приглашаются Христория Райсс/Эрен Йегер. Округ Стохес.       Стоя в разминочной зоне, Микаса больше наблюдала, чем готовилась к собственному выступлению. Наблюдала, естественно, за Эреном. Она не воспринимала его как соперника. Просто не могла. Она видела как пара легко начала свою программу. Но Микаса слишком много знала об Эрене. Он опять торопился. И она четко видела это. Хистория тоже. Она отчаянно пыталась поддерживать заданный им темп и хоть как-то подать ему знак притормозить. Но было уже поздно, Эрен слишком распылился и сорвал прыжок. Нет, они прыгнули. Хистория сделала это очень даже хорошо. Она вообще сегодня была молодец. Особенно в сравнении с контрольными прокатами. Но Эрен сдвоил прыжок. То есть, вместо заявленного тройного сделал двойной. Грубейшая ошибка, за которую наказывают очень строго. — Хистория Райсс/Эрен Йегер, — объявил диктор, когда они закончили прокат.       Запыхавшись, они подъехали к трибунам. Эрвин был доволен и недоволен ими одновременно. С одной стороны, работа, что они проделали за эти три недели, что прошли с контрольных прокатов, была очень сильно видно. Хистория так чистенько выехала с выброса, что и придраться не к чему. К ней, на удивление, сегодня вообще вопросов не было. А вот Эрен… Конечно, Эрвин скидывал на то, что это первый старт в сезоне, да еще и с другой партнершей, но сдваивать прыжки — слишком дорогое удовольствие. — За короткую программу Хистория Райсс/Эрен Йегер получают 73.57. На данный момент — это первое место.       Эрвин покачал головой. Не ахти какой балл. Но все равно молодцы. Сейчас их стоит похвалить, ведь они и правда сделали скачок вперед. А ошибки подробно они рассмотрят позже. — Для исполнения короткой программы на лед приглашаются Микаса Аккерман/Жан Кирштейн. Округ Стохес.       Выдохнув последний раз, Микаса встала на лед, даже не оглядываясь на Жана. Поначалу дела у них, мягко говоря, не клеились, но потом они как-то подстроились и зашагали вперед семимильными шагами. У них не было такой скатанности, как скажем у Леви и Катарины, да даже как у Хистории и Эрена, но технически оба были очень хороши. Техника, скольжение, связки, элементы, они делали все чисто, абсолютно синхронно, казалось вообще не испытывая никакого напряжения. Эрвин ставил на них. И Эрвин не прогадал. Сейчас Микаса и Жан — его лучшая пара. Если честно, они даже лучше, чем Леви и Катарина. Последние тоже откатали свою короткую программу без нареканий, хотя Эрвину показалось, что некоторые компоненты они сделали чуть лучше. Интрига повисла в воздухе. — За короткую программу Микаса Аккерман/Жан Кирштейн получают 78.89. По итогам короткой программы — это первое место.       Эрвин позволил себе улыбнуться. Справились. И правда даже лучше, чем Леви с Катариной набравшие в короткой программе 78.84. Преимущество незначительное, но оно есть, а если учесть, что это начало, а дальше Микаса и Жан должны только прибавлять. Леви явно придется тяжело в этом сезоне. Мало ему марлийцев, так еще и свой же молодняк на пятки наступает. Но тем интереснее. А у пары Жана и Микасы очень большое будущее. Эрвин не ошибся на их счет. В очередной раз не ошибся.