Напряженно глядя на сидящего через стол Эрвина Смита, Леви постучал пальцами по темной столешнице.
— Ну и?
— Что?
— Мы завалили произвольную программу, — хмуро напомнил Леви. — Что ты планируешь с этим делать?
Эрвин тяжело вздохнул. Что он планирует с этим делать? Интересный вопрос.
— Где Катарина?
— Идет, — ответил Аккерман. — Сказала, что ей надо… Куда надо я не стал уточнять.
— У нее проблемы с мотивацией, — заметил Эрвин. — Поначалу она была, а потом раз и словно пол из-под ног вышибли. Надо вернуть ее на старые рельсы или подобные срывы станут делом обычным, — подвел итог Эрвин.
Леви покачал головой, бросив взгляд в окно. На кривой облысевшей древесной ветке надрывно каркала ворона.
— Привычным делом, — проворчал он. — Вот же я вляпался в дерьмо, не правда ли? Мария, черт ее дери, никогда так не срывала. А ведь ты предлагал мне Микасу… Она хороша, не правда ли?
— Леви…
— Взял бы Микасу и горя бы не знал, нет, угораздило меня…
— Леви.
Эрвин настойчиво призвал его к закрытью рта, многозначительно посмотрев за спину. Леви сжал зубы. Он уже понял, что там увидит. Что за привычка, сука, передвигаться как приведение.
Катарина медленно обошла его сзади и села на соседний стул, сохраняя совершенно нейтральное выражение лица.
— Простите, опоздала, — сказала она и со стуком поставила на стол стаканчик с чаем.
Леви даже не подозревал, что можно так громко стукнуть бумажным стаканчиком.
— Черный, без сахара. Ты же всегда берешь его после тренировки, я права?
— Да, — ответил Леви. — Спасибо.
Катарина кивнула и отвернулась, воззрившись на Эрвина с максимальной заинтересованностью во взгляде. Вот как она это делает? Катарина могла заставить его чувствовать себя максимально счастливым, а могла заставить почувствовать полным долбоебом. Как сейчас, например.
Эрвин говорил. Объяснял тактику, как им вести себя в Хидзуру, как распределить силы на гран-при. Леви слушал. Слушал очень внимательно. Но почему-то не думал. Обычно, когда Эрвин говорил о таких вещах, то забирал внимание Леви на все сто процентов. Аккерман и сам любил тактику. Он мог дискутировать, давать свои предположения, но сейчас он молчал. Сидел к Эрвину в полоборота и больше смотрел на девушку, чем на тренера. Эрвин заметил это. Он вообще все замечал.
— Катарина, ты все поняла? — уточнил он.
— Да, — кивнула она.
— Повтори, хочу в этом убедиться.
Катарина несколько удивилась, но спорить не стала, слово в слово повторив все сказанное ей ранее.
— Стоп, — вдруг сказал Леви, явно включившись в процесс. — Еще одна марлийская пара?
— Как видишь не один я решил взять молодежь, — сказал Эрвин. — Фингер и Галлиард заявились на второй этап. Там они встретятся с Эреном и Хисторией. Так, что ребятам я не завидую. После второго этапа марлийская пара должна появиться на шестом. Вы едете на первый и пятый этапы, то есть при удачном стечении обстоятельств вы не встретитесь с Порко и Пик до финала гран-при. Но на первом этапе вы должны будете выступать против Энни Леонхарт и Бертольда Хувера. В прошлом сезоне они выиграли юниорский чемпионат мира и теперь стартуют во взрослой сборной.
— Ты пугаешь меня юниорами, — фыркнул Леви. — Серьезно?
— Твоя сестра в прошлом году была юниоркой, а в этом собирается выиграть олимпиаду.
— С каких пор ты сравниваешь нас с одиночниками?
— Дело не в этом, — вдруг подала голос Катарина. — Тебе действительно не стоит боятся вчерашних юниоров… — она запнулась. — Не стоило бы, если бы ты катался с Марией, ну или с Микасой, но ты катаешься со мной, так что, — она развела руки. — Ну и в дерьмо же ты вляпался. Кстати, если я не ошибаюсь, то Леонхарт с Хувером полбеды, на пятом этапе мы соревнуемся с Микасой и Жаном. Это уже проблема посерьезнее. Впрочем, ты ведь специально сунул нас на один этап, не так ли? — Катарина испытывающе посмотрела на Эрвина. — Хочешь в очной борьбе выяснить кто будет сильнее когда программы более менее вкатаются?
— Это так очевидно? — усмехнулся Смит.
— Вполне, — кивнула Катарина. — Я свободна?
Эрвин кивнул и девушка резко поднялась со стула.
— Завтра в восемь утра, как обычно, — повторила она и выскочила из кабинета.
Леви проводил ее мрачным взглядом.
— Только попробуй заржать, — начал он сквозь зубы.
— И не думал, — отозвался Эрвин, явно сдерживая улыбку. — Но знаешь, Леви. Ты ничего не понимаешь в женщинах.
— А ты у нас прямо дамский угодник, — отозвался Леви и посмотрел на стоящий перед ним стакан. — Еще и чай принесла на кой-то хрен.
— Насколько я понимаю, это называется забота.
— Я в курсе, — Леви вздохнул.
На улице стеной лил дождь. Из всех времен года, осень — самое мерзапакостное. Особенно если забыл зонтик. Натянув капюшон толстовки, хоть и особого смысла это не имело, Катарина шагнула под стену дождя, мгновенно вымокнув до нитки. До общежития идти пятнадцать минут пешком и в хорошую погоду Катарина была не прочь прогуляться, но когда тебя сносит с ног дождем, удовольствие так себе. Можно доехать на автобусе, но она не имела привычки носить с собой много денег, а ту наличность, что осталась она уже потратила на чай для Леви.
От оглушительного гудка она едва не схватила инфаркт.
— Если ты думаешь, что переехав меня, ты решишь все свои проблемы, то поверь, это только усложнит ситуацию.
Леви юмор девушки не оценил. Он вообще не имел ни малейшего желания выяснять отношения, бегать за ней, извиняться, говорить, что был не прав и это случайность… От одной мысли противно. Прошептав что-то себе под нос, Леви остановился, резко вышел из машины и прежде чем Катарина успела опомниться, запихал ее в салон самым бесцеремонным образом.
— Это похищение, — возмущенно сказала девушка.
— Это здравый смысл. Ты бы перлась так до дома, вымокла бы и простыла.
— Я уже вымокла, — скептично заявила Катарина.
Леви скосил на нее глаза, с сожалением понимая, что под сиденьем медленно образуется лужа.
— Сними кофту.
— Зачем?
— Она сырая, тебе холодно.
— Мне не холодно.
Леви сильнее сжал руль, притормаживая на светофоре.
— Блять… Почему нельзя просто не выебываться?
Катарина прикусила губу. Ей действительно было очень холодно. Кофта неприятно липла к телу. Со вздохом она сдернула ее через голову. Легче не стало. Футболка была ничуть не суше, как и штаны. В кроссовках стояли лужи, с волос капало на лицо.
— Лучше не стало, — пробурчала она.
— Это ты так думаешь, — ответил Леви с какой-то странной ухмылкой.
Катарина опустила глаза и неожиданно для себя поняла, что мокрая футболка слишком сильно прилипла к телу. А еще у нее от холода соски встали.
— А ты чего радуешься, на дорогу смотри, — воскликнула Катарина, скрестив руки на груди.
Леви на самом деле действительно смотрел исключительно на дорогу. Пытался смотреть на дорогу, но… Блять… Он глубоко вздохнул и выдохнул. К счастью конечный пункт уже оставался в нескольких метрах.
— До завтра, — сказала девушка, подбирая кофту и хватаясь за руку.
— Стой, — пальцы Леви сжались на ее запястье. — Ты же не пойдешь так.
— Дождь уже закончился, — не поняла она. — Ой, ну да.
Она скривилась, явно не желая натягивать обратно холодную сырую кофту.
— Держи.
Катарина удивленно сжала в руках его куртку. Леви кивнул и девушка накинула ее на плечи. Запах Леви, тепло Леви. Она прикрыла глаза, пытаясь задержать в себе это чувство.
— Говори, — сказал Леви с какой-то обреченностью в голосе.
— О чем?
— Ты знаешь.
Она тяжело вздохнула. Что ж, он сам попросил.
— Я думала, что мы решили наши проблемы, но…
— Мы решили личные проблемы, но это не отменяет работы.
— Я понимаю, но дело не в этом. Почему ты обсуждаешь с Эрвином мои ошибки в такой форме?
— В какой «такой»? Эрвин — тренер, мы всегда обсуждаем с ним насущные проблемы.
— То есть я — твоя насущная проблема?!
— С чего ты это взяла?
— А разве нет? Я испортила прокат, я не справилась с эмоциями, из-за меня мы набрали мало баллов. Сколько раз ты уже пожалел о том, что не встал в пару с Микасой? Про Марию я вообще молчу.
— Хочу заметить, что ни та, ни другая не заваливали программы из-за того, что им что-то сказал какой-то хрен.
— Какой-то хрен? Я шесть лет провела с этим человеком… Нет, меня не волнуют слова «какого-то» хрена. Меня волнует то, что в меня не верит самый близкий человек. Леви, я споткнулась на одном старте, на самом первом. Он даже не этап гран-при, а ты уже сидишь и рвешь волосы на тему: «Ах, почему я не взял Микасу». Что я должна обо всем этом думать? Знаешь, даже если ты тысячу раз споткнешься и мы даже в пятерку не войдем, я никогда не пожалею о том дне, когда нас поставили в пару. Я не пожалею ни о чем. На самом деле я уже не жалею. И я бы повторила все. Абсолютно все. Если бы Финн не уронил меня, если бы я не попала в больницу с переломом, если бы он не встал с другой и не приехала тогда в Сигансину и поехала тогда на каток… Я пережила бы это все тысячу раз ради тебя. А ты… Леви, а если на Олимпиаде упаду. Вот просто возьму и упаду. И мы не получим золотую медаль. Потому что сейчас это даже вероятное развитие обстоятельств. Сам понимаешь, мы не явные фавориты. Что будет тогда?
— Я не знаю, — хрипло ответил Леви.
— Вот и я не знаю, — она задумалась. — Знаешь, если медаль для тебя важнее человека, то пожалуй, не стоило вообще все это начинать. Я не про нашу пару. Я про личные отношения. Не хочу потом, чтобы это все обесценилось.
Леви не стал ее удерживать, когда она вышла из машины. Подождал пока ее фигура скроется за железной дверью подъезда, надавил на газ и уехал.
***
Перед перелетом в Хидзуру, Эрвин решил дать выходной. Леви не очень это любил, хоть и понимал важность отдыха перед стартом. Но поскольку отдыхать Леви не умел, то войдя на кухню попить воды, Ханна обнаружила его стоящим на табуретке и старательно протирающим подвесные шкафы.
— Ты вовремя, — заметил он. — Будешь подавать.
Ханна мгновенно скуксилась, но возражать не стала. Молча подавая ему баночки о существовании которых она даже не подозревала, она больше смотрела в телефон, чем на брата.
— Ты завтра уезжаешь?
— Угу, — кивнула девушка как раз в тот момент, когда ее телефон брякнул уведомляя о новом сообщении.
— Ханджи едет с вами?
Тишина.
— Ханна.
— А?! — она вскинула голову.
Леви вдруг испытал дикое желание забрать у нее этот чертов мобильник, в очередной раз сбрякавший пару раз. Леви со вздохом закрыл шкаф и слез с табуретки, не забывав протереть ее тряпочкой.
— Ты куда-то собралась? — он только сейчас заметил, что она была не в пижаме и явно старательно наряжалась.
— Ну да, — кивнула она.
— А мне сказать ты нужным не считаешь?
Ханна закатила глаза к потолку.
— Я пошла.
— Куда?
— Гулять.
— А конкретнее?
— Что за допрос?! — всплеснула руками девушка.
— Я должен знать куда ты ходишь, в конце концов на улице скоро стемнеет… И кто тебе все время написывает?!
— Какая разница? Просто друг.
Ханна напряглась, почувствовав, что Леви посмотрел на нее как-то очень странно.
— Слушай, вот мой телефон, на нем есть деньги и полная зарядка. Мне можно звонить. И писать тоже можно. У моего друга вчера был день рождения. Сегодня мы идем гулять. Мы не будем пить, честно.
— Твой друг, он парень? — уточнил Леви после секундной паузы.
— Боже, Леви, конечно парень, Армин, ты же знаешь его.
— То есть ты идешь с парнем гулять… Вдвоем…
Ханна пару секунд непонимающе смотрела на Леви, а потом согнулась в приступе хохота. Да нее наконец дошли причины его странной реакции. Ханна всегда была для Леви младшей сестрой. Девочкой, ребенком. И вдруг ребенок вырос. Нет, конечно, Леви знал, что она уже не малявка. Школу вон закончила, во взрослую сборную попала, шестнадцать лет как-никак. Но все равно это как-то не ощущалось. А теперь она стоит в коридоре и заявляет, что пошла чуть ли не на свидание. Леви, если честно, только сейчас вдруг заметил, что перед ним стоит не нескладная девчонка, а молодая красивая девушка.
— Я буду дома в одиннадцать, — улыбнулась Ханна, застегивая куртку. — Пока.
Леви так и остался стоять в коридоре, растерянно хлопая глазами. Ну, охренеть просто. Нет, это должно было когда-нибудь случиться, но… Леви вообще не был готов к подобному повороту. Он раздраженно потер переносицу. Почему он вообще должен переживать подобные смешанные чувства? Не Кенни, блять, а он? Хотя Кенни бы наверное отнесся к этому куда проще. Если Леви сейчас позвонит ему и скажет, что дочь утряслась на ночь глядя на свиданку с парнем, дядя наверняка ответит, что-то типа: «Пусть девка гуляет». Отец года просто. Леви взглянул на часы. Шесть часов вечера. Это же до одиннадцати еще сколько ждать. И вдруг, впервые в своей чертовой жизни, Леви почувствовал себя ужасно одиноко. Такая тоска напала, что хоть в петлю лезь. И как-то само собой он сжал пальцами телефон и из динамика родились монотонные долгие гудки.
***
— Так что случилось? — уточнила Катарина, садясь рядом с Леви и по привычке задирая ноги на диван.
Леви напряженно проследил, как она ставит свои пятки на его (ЕГО!) диван, но ничего на это не сказал.
— Просто, — пожал он плечами.
Катарина нахмурилась. Просто. У Леви ничего не может быть просто. Но, допустим. Она не стала допытываться.
— А у тебя уютненько, — заметила она. — И очень чисто. Кстати, где Ханна?
— Гуляет.
Катарина вздохнула, собираясь с силами.
— Слушай, ты позвал меня для того, что сидеть и молча пялиться в стену? Я с этим занятием и дома прекрасно справлялась самостоятельно.
— Знаешь, я тут подумал над тем, что ты сказала мне пару дней назад. Ну про медаль и все такое.
Катарина кивнула, давая ему продолжить. Леви явно тщательно подбирал в голове слова и вообще чувствовал себя крайне не уверенно. Обычно он всегда старался делать вид, что полностью контролирует ситуацию, но сейчас все было не так. И Катарина насторожилась, потому что таким она его еще не видела. Он всегда был сильным и тут вдруг развернулся к ней слабой стороной. И если это не абсолютное доверие, то что тогда?
— Я честно не знаю как будет дальше и как я поступлю. Но ты должна понимать, что игры — цель, к которой я шел годами и я не готов отказаться от нее. На это поставлена вся моя карьера, вся моя жизнь упирается в это. Ты не поймешь, ведь ты не шла к этому десять лет. Давай откровенно, год назад ты даже и мыслей о просто участии на играх не допускала. А я десять лет ползу к сраному золоту. И если у тебя не получится, это не будет крахом. Но если не получится у меня. Вся жизнь просто рухнет.
— Не неси ерунды, — жестко сказала Катарина. — Ничего, кроме твоих собственных амбиций не рухнет. Ты признанный чемпион и им останешься с медалью или без нее, твое имя уже вошло в историю. Народ все равно будет любить тебя, болеть и поддерживать. И твои близкие не станут любить тебя меньше. Счастье оно ведь разное. Я понимаю, эйфория от победы. Мало что может заменить это чувство. Это наркотик, хочется испытывать подобное снова и снова. И да, я не проходила все это и наверное, где-то мне не понять. Но я хочу, чтобы ты знал, — она обхватила пальцами его руку, заглядывая в глаза. — Я всегда буду поддерживать тебя. И я всегда буду на твоей стороне, чтобы не произошло. Леви, я сделаю все, буду жить на катке, если придется, но я сделаю все, что мы выиграли. Если эта медаль — то, что нужно тебе для счастья, то она у нас будет. Я стану лучше, чем Мария, Микаса и все партнерши в мире вместе взятые…
Леви не стал слушать дальше. Просто прижался к ней, положил голову на плечо, уткнулся лицом в шею. Катарина замерла, почувствовав как быстро забилось в груди сердце. Потому что это уже не шутки. Не просто поцеловались, не просто переспали, это все можно делать и без чувств. Это самое сильное, что она получала от Леви когда-либо. Немой посыл, означающий: «Я твой. Делай со мной все, что хочешь». Он был настолько уязвим рядом с ней, что Катарина в первые секунды, даже растерялась. Проглотив вставший в горле ком, она медленно повернула голову, мазнув носом по мужской щеке, перемешивая свое дыхание с его, находя твердые теплые губы, прикасаясь сначала острожно и робко, обхватывая сильно, прижимаясь так близко, чтобы и миллиметра не осталось. Катарина блаженно прикрыла глаза, чувствуя мужские губы на своей шее и ладонь, проникшую под футболку, по-хозяйски огляживающую ребра, подбираясь к груди.
— Ты знаешь, что твоя мокрая футболка не давала мне спокойно спать по ночам?
— Ммм… — Катарина хихикнула, снова находя его губы, целуя глубоко и требовательно.
Она понимала, сегодня домой она уже не вернется. И это было последнее о чем она успела подумать, потому что дальше был только Леви. И уже позже, засыпая у него под боком, она вдруг поймала себя на мимолетной мысли, чтобы не было там раньше. Сейчас она по-настоящему счастлива. Примерно тогда же об этом подумал и Леви, но Катарина уже задремала и не почувствовала как он встал, услышав, что пришла Ханна, не слышала их тихого разговора. Но когда, полчаса спустя, Леви вернулся в комнату и осторожно лег обратно, она вздрогнула и подняла голову, сонно хлопая глазами. И почти тут же уснула снова, забрав себе почти все одеяло и сложив сверху ноги. Но Леви это совсем не раздражало, он даже со смешком подумал: «Такая маленькая, а столько пространства занимает». Потому он еще ни раз подумает об этом. И даже предпримет попытку завести два отдельных одеяла. Абсолютно провальную, к слову, попытку. Но это уже будет потом.
