Дороже золота

— Не вертись, — грозно сказала Катарина.       Леви поморщился. Нос ужасно чесался, но Катарина была безжалостна. — Глаза закрой, — велела она.       Леви издал какой-то полный страдания вздох, но подчинился. Катарина макнув кисть в черную краску, начала усиленно размазывать ее Леви вокруг глаз. Рядом, сидя на стуле и облокотившись на спинку, сидела Ханна, с деловитым видом жуя банан. — А тебе так даже идет, — со смешком прочавкала она. — Ешь с закрытым ртом, — велел ей Леви. — Как хочу, так и ем, — ответила Ханна, демонстративно откусывая еще.       Катарина рассмеялась. — Ханна, открою тебе секрет, мальчикам нравятся девочки с хорошими манерами. — Ага, именно поэтому они все в основном ведут себя как свиньи. — Армин тоже ведет себя как свинья?       Ханна широко распахнула глаза, едва не подавившись куском банана. — Кстати, как у вас дела? Вы встречаетесь?       Вцепившись пальцами в спинку стула, Ханна послала Катарине полный праведного гнева взгляд, а потом кивнула в сторону Леви, который глухотой вообще-то не страдал. — С кем ты там встречаешься, мелочь? — Ни с кем, — буркнула Ханна. — Вот именно, не доросла еще, — строго сказал Леви.       Он резко повернул голову и Катарина недовольно зашипела. — Во-первых, не вертись, а во-вторых, Ханне уже шестнадцать и она вполне может… — Нихера она не может! — А чего ты за меня решаешь?! — возмутилась Ханна. — Вот захочу и заведу себе парня!       Она резко встала со стула, откинув назад распущенные черные волосы. Катарина отметила про себя, что она накрасилась. И это было странно, потому что Катарина впервые видела Ханну накрашенной не на соревнованиях. Она вообще выглядела куда старше, чем при их первой встрече. Сейчас Катарина уже с трудом узнавала в ней нескладную худую угловатую девчонку. За эти полгода Ханна ощутимо прибавила в некоторых местах. У нее стала весьма заметна грудь, да и бедра округлились. К ее счастью это сильно не сказалось на прыжковых элементах и она смогла восстановить четвертные после травмы и с новым весом. А еще Ханна начала за собой следить. Нет, она по прежнему свинячила, не отличалась культурностью речи и манер, но зато перестала надевать на себя то, что утром случайно выпало на нее из шкафа, отрастила волосы до лопаток, и вон, краситься вдруг начала. И пусть Леви просто не мог воспринимать сестру как девушку, Ханна определенно становилась весьма привлекательной. Она не была красавицей в прямом понимании этого слова. Вообще ни она, ни Леви, ни кто-либо из Аккерманов в стандарты человеческой красоты не вписывались. Но было в них что-то такое привлекательное, даже аристократичное. Особенно в Ханне. Леви — невысокого и круглолицего, явно подпортил отец. Но Ханна была, как бы это грубо не звучало, породистой. Она цепляла. Цепляла чем-то неуловимым. Чем-то совершенно необъяснимым. Кто-то ведь думал о ней. Думал сутками, бесконечно прогоняя в голове одни и те же моменты в ожидании следующей встречи. И Ханна ведь даже не подозревала об этом. Глупая. — А Армин, мой друг! — громко сказала Ханна уже в дверях. — Друг!       Катарина только фыркнула на эти ее слова. Друг, так друг. Мокнув кисть в краску, она вернулась к лицу Леви, проявлявшего сейчас просто колоссальное терпение. — Последний штрих, — заключила она, мазнув кистью от уголка его губ к уху сначала с одной стороны, затем с другой. — Милый, ты просто ужасен, — Катарина широко улыбнулась. — Открывай глаза, только лицо руками не трогай.       Леви взглянул на свое отражение в зеркале и сожалением подумал, что отказываться уже поздно. Хотя, Катарина явно старалась. Из отражения на него глядело нечто мертвенно-бледное, с черными кругами, напоминавшими пустые глазницы черепа, рот растянулся в какой-то жуткой рваной улыбкой. — Что ты делаешь? — Не вертись, — сказала ему Катарина.       Наведя на мужчину камеру смартфона, она сделала несколько быстрых кадров. — Сохраню на память, — пояснила она. — Первый раз такое делала, если честно. А ты сиди пока, пусть высохнет.       Леви не очень нравилось ощущение чего-то на своем лице, но он терпел. Надо, значит надо. Катарина торопливо собирала со стола свои многочисленные кисти, спонжики, палитры, туши и еще кучу каких-то карандашей и тюбиков, название которых он не мог, да и не желал запоминать. Катарина как-то принялась объяснить в чем отличие тональника, от консиллера и хайлайтера, но после «хренлайтера» махнула на это рукой. Действительно, зачем Леви это все знать. Краситься Катарина не любила, но умела. Вообще абсолютная любая фигуристка в душе визажист. Может быть, кто-то неосведомленный и считает, что они по соревнованиям с собой стилистов возят, но как бы не так. И макияж, и прическа, все своими собственными руками. Они должны выглядеть ярко, но при этом не вызывающе, со вкусом и аккуратно, а еще нельзя забывать о том, что на льду холодно, но никакого синего лица и красного носа быть не должно, как и бликов на коже от камер. Катарина постоянно тратила минут по тридцать-сорок, чтобы просто нарисовать себе новое лицо поверх старого. А Леви этого терпеть не мог. Мария как-то пыталась его чем-то мазать, мол, для того, чтобы выровнять тон кожи, дабы не бликовать, но не пошло. Прямо с первого раза не пошло. Катарина к нему с подобным не приставала никогда. Первый раз спросила делает ли он что-то с лицом. Леви ответил, что нет. На том и закончили. Так что сегодня он впервые отдался в ее руки. Даже вытерпел сорок минут без лишних слов и движений. И почти не ворчал. Ворчал он утром, когда за завтраком, сидя с ногами на стуле, Катарина каждую минуту тыкала ему в нос экраном мобильного телефона демонстрируя различные варианты страшных макияжей и интересуясь, что ему больше нравится. Леви честно ответил, что ничего. Катарина возмутилась, что нельзя быть таким равнодушным к подобным вещам. Они почти поругались, пока в итоге Леви не уступил ткнув пальцем в первую попавшуюся картинку. И теперь эта картинка красовалась у него на лице. Права была Катарина, надо было как-то побольше уделить внимание этому вопросу. А впрочем, какая нахрен разница? Его задача показать красивое катание, а не свою разукрашенную физиономию. А Катарина пусть делает, что ей нравится. Она довольна, значит и Леви хорошо.       Сейчас кулуары ледового дворца походили на огромный улей. Суета, крики, кто-то, как всегда, что-то не успевает, кто-то что-то забыл, а кто-то вообще не особо понимает, что он здесь делает. Леви относил себя к последним. В раздевалке творилось черт знает что. — Какого хрена? — грозно спросил он, встав на пороге.       Несколько взъерошенных голов разом обернулись в его сторону. Причина негодования Леви была ясна всем собравшимся без слов. По всей, буквально по всей, поверхности раздевалки, включая пол, шкафчики и лавки валялись одежда, костюмы, сумки, какой-то реквизит, в общем создавалось ощущение натуральной помойки. Раздевалки, особенно мужские, вообще никогда не блистали аккуратностью, но каждый фигурист в Элдии, хоть мало-мальски знакомый с Леви давно знал, что бардак не стоит выносить за пределы своего шкафчика. А все здесь собравшиеся с Леви были знакомы прекрасно. — Я же говорил, — прошептал Конни. — Леви придет и пизда… — Заткнись, — шикнула на него Саша. — Чего заткнись?! Это ты потеряла свой сраный… — Заткнитесь оба, — велел им Жан. — Заткнитесь-ка вы все, — зло заключил Леви. — Что за хренова помойка? — Саша… — вякнул Конни. — Это был риторический вопрос, идиот, — Леви вошел, брезгливо перешагнув валяющеюся на полу кофту.       Троица опасливо наблюдала за его продвижением к своему шкафчику. Леви и без того нагонял на юных спортсменов жуть, а уж в своем хэллоуинском образе и подавно. — Все убрать, если после выступления я обнаружу все в том же виде, выкину все, что не на своих местах на помойку, она как раз под окнами, очень удобно.       Все трое так активно закивали, что того и гляди головы отвалятся. — У вас крутой макияж, — вдруг ляпнула Саша.       Леви внимательно посмотрел на девчонку, пытаясь вспомнить кого она играет, судя по внешности огородное пугало. — Вы кем будете? — уточнил он. — Шито. — Крыто. — И Корыто.       Леви вскинул брови. Да, было такое. — Не скажу, что удивлен, — он вытащил костюм и аккуратно положил его на лавку. — Так, Корыто. — Я Крыто, — возразила Саша. — Мне похер. Какого хрена ты забыла в мужской раздевалке? — Я… — Пиздуй от сюда, — Леви указал пальцам на дверь. — И свиту свою забирай. Хотя нет, свита остается и начинает собирать свой срач. — Но это Саша! — возмутился Конни. — А я вообще только зашел, — заметил Жан. — Я же сказал, мне похер. Живо за уборку.       Конни хотел было возразить, но Жан вовремя положил руку ему на плечо, предлагая заткнуться. В отличие от Спрингера, на сборах Жану «посчастливилось» делить с Леви гостиничный номер и он знал, что перепалка в лучшем случае, неэффективна, а в худшем… Искать свои трусы в помойном баке ночью с фонарем, так себе развлечение. На следующий день Эрен предложил отомстить. Поэтому вечером они снова встретились с уже знакомым помойным баком, только в более близком контакте. Бак оказался очень вместительным и Жан влез в него целиком, даже несмотря на имеющийся внутри мусор. Утешало лишь то, что этот придурок Эрен, был утрамбованный в ящике по соседству. Леви был ниже и худее обоих раза в два и каким образом у него получилось без каких-либо проблем засунуть их в эти злополучные ящики до сих пор оставалось для Жана загадкой. А Эрен с тех пор Леви конкретно побаивался. Но зато зауважал. А еще Эрен с Жаном покупали Леви новые трусы. Но это секрет. — Тебе бы надзирателем в тюрьме работать, — хохотнул Фарлан, примеряя на голове дурацкий цилиндр.       Он пришел минут пять тому назад, с изумлением обнаружив Жана и Конни за собиранием на полу чужих вещей и Леви натягивающего на себя штаны и попутно следящего за парнями взглядом рептилий. — Им полезно, — заключил Аккерман. — Ты как? — Порядок, — отмахнулся Фарлан. — Я себя прекрасно чувствую. — Лучше бы отдыхал.       Черч закатил на это глаза. — Не включай Лекси. — Не буду. - Сашина тушь нашлась! - неожиданно громко завопил Конни.       До начала оставалось каких-то двадцать минут. Все суетились еще больше прежнего. Леви занял место в сторонке, у выхода на лед, тихонько выглянув в зал. Трибуны битком. Он заметил в первом ряду Ханну, со скучающим видом она тыкалась в телефон, потом вдруг резко обернулась по сторонам, широко улыбнулась чему-то своему и принялась торопливо стучать пальцами по экрану телефона. — Готов?       Леви вздрогнул и резко повернулся к Катарине. Надо сказать, она над собой постаралась, полностью белое лицо, серые круги под глазами, иссиня-черные губы, по запястьям, локтям, шее и коленями проходили тщательно нарисованные черной краской имитация швов, издалека действительно кажется, что части тела просто пришиты друг к другу. Однако, Леви был бы не Леви, если бы не нашел к чему придраться. — Это у тебя костюм или мешок? — спросил, он оглядел лохмотья из сшитых друг с другом непонятных кусков ткани. — Много ты понимаешь, — хмыкнула она. — Кстати, у тебя такой миленький полосатый костюмчик. Только волосы больно хорошо лежат, дай сюда.       Она безо всякого предупреждения засунула пятерню ему в волосы и начала резкими движения лохматить их, превращая в воронье гнездо. Леви резко перехватил ее руку. — Нет, — строго сказал. — Никогда не смей так делать.       Катарина вздохнула, но продолжать не стала. Ей и так было позволено гораздо больше, чем остальным. — Десять минут до начала!       Катарина взглянула на лед, собираясь с духом. Честно говоря, сейчас она волновалась за Леви больше чем за себя. Что ж, это шоу явно будет хорошим уроком для них обоих. Глядишь к концу тура, Леви действительно станет хорошим актером. Он уже играл куда лучше, чем на первой репетиции. А дальше, дело за малым.

***

      Зал аплодировал им стоя. Широко улыбаясь, Катарина низко поклонилась. Премьера прошла просто на «ура». Когда она выходила на лед, ей казалось, что у нее трясутся коленки, но уже через пару секунд она втянулась в общий ритм. А Леви был просто великолепен. Во время его первого выхода она три минуты сидела голыми коленками на льду, наблюдая за ним из-за надгробии. Наблюдала и восхищалась. Они всегда катались вместе и у Катарины не было особой возможности наблюдать за своим партнером. Теперь она разглядела все в мельчайших деталях. Леви — Бог фигурного катания. Все в нем словно бы было создано для этого вида спорта. Он пластичен, атлетичен, хорошо слышит музыку и он играл. Не так хорошо как хотелось бы, но действительно насрать, что он там изображает на лице, когда он так катается. Как он прыгает, как вращает, какие у него великолепные беговые. Редко встретишь такой талант, который мог бы одинаково хорошо выстрелить и в парах, и в одиночке, и в танцах. А Катарина была уверена, что не перейди Аккерман в парники, то сейчас он сто процентов был бы лучшим одиночником в мире. А переманил бы его кто-нибудь в танцы, то и там бы Леви вполне мог стать номером один. При всем этом, сам Леви вовсе не считал, что делает что-то особенное. Он просто это умел. У него получалось и он делал. На самом деле все происходящее было для него странным. Леви отвык кататься один. Откатывая номер он постоянно машинально искал взглядом Катарину. Годами выработанная привычка. Причем не только у него. Катая свой сольных выход, Катарина бесконечно оглядывалась на Леви, которого на льду не было.       Теперь зал аплодировал им, на лед летели букеты, им кричали «Молодцы» и «Браво». Кто-то даже закричал: " С Днем Рождения, Леви!»       Пробка вылетела из бутылки шампанского, ударилась о потолок и упала на пол. Леви проводил ее напряженным взглядом. — За премьеру! — громко крикнул Фарлан, разливая содержимое бутылки по протянутым пластиковым стаканчиком. — Эй, быстро давай стакан, — крикнул он Леви. — Мэр города Хэллоуин приказывает тебе пить. — Я за рулем. Мне еще вон эту алкоголичку домой вести.       Катарина подавилась шампанским, возмущенно посмотрев на партнера. — Для таких случаев придумали такси, пей! — У нас утром поезд, я не оставлю машину здесь на две недели. — Оставишь Кенни ключи, он завтра отгонит, хватит искать отмазки, пей, я сказал!       Фарлан буквально повис на шее у Леви, тыкая в него стаканом. — Пей! — громко крикнул он.       Толпа фигуристов оживленно подхватила этот призыв, радостно улюлюкая. И Леви сдался. Вырвав из рук Фарлана стаканчик, Леви осушил его содержимое одним большим глотком. — С Днем Рождения! — Фарлан радостно похлопал друга по плечу. — С Днем Рождения, нытик, — улыбнулась Лекси, обнимая его с другой стороны.       Она слюняво чмокнула его в щеку, от чего остроконечная ведьминская шляпа съехала ей на глаза. Леви поморщился. — Что, не нравится? — хохотнула Лекси. — А если так? — Катарина оставила поцелуй на второй щеке, запачкав ее черной помадой. — Ему всегда достается все самое лучшее, — усмехнулся Фарлан, плеснув себе еще шампанского. — Кстати, выпьем за новую пару в фигурном катании. После вашего поцелуя в финале, все непременно решат, что у вас отношения. — Это было по сценарию, — заметил Леви. — Но отношения то, у вас есть, — Фарлан подмигнул Катарине. — Ты молодец, я благодаря тебе выиграл спор. — Какой? — не поняла девушка. — Лекси как-то сказала, что если у Леви появится девушка, Олимпийские игры начнут проводить по нечетным годам. А я ответил, что ничего подобного и девушка у Леви обязательно появится и с играми ничего не произойдет. Как видите, я выиграл. — Дебилы, блять… — прошептал себе под нос Леви, хоть и не смог сдержать улыбку.       Леви частенько думал, что его друзья определенно с придурью. Впрочем, так оно и было. А еще Леви любил их за эту самую придурь. Хоть и ворчал, но любил. Его вообще окружали придурошные люди. Кенни, Ханна, Фарлан, Лекси, да и у Эрвина, чего греха таить, были свои тараканы, про Катарину и говорить не стоило. Смотришь на них и думаешь: «Ебнутые». Но они были идеально ебнутыми, если можно было так выразиться. И Леви был рад, что все эти люди были в его жизни. А они были рады ему.