Необходимость быть рядом

Они пробирались кошмарными коридорами офиса, странно похожими на катакомбы. Револьверы, давно ставшие продолжениям рук, как и всегда были наперевес и сняты с предохранителя. — Зехра, скоро этот жуткий коридор закончится, я знаю! — проговорил Сердар и похлопал напарницу по плечу, отчего та едва не вскрикнула. Дело в том, что его рука угодила как раз в то место, куда минут десять назад попала чья-то пуля. — Документы у тебя? — Разумеется. — ответила разведчица и прошла в следующую комнату, радуясь, что смогла не спалиться перед напарником. Сначала дело, потом — отдых. Иначе, если она проговорится, он немедленно заставит её сделать перевязку. А это займёт драгоценное время и они не смогут выбраться отсюда. Но тут какая-то сволочь выстрелила прямо в неё. Охнув, женщина постаралась скрыть жуткую, резкую, боль в области печени за кашлем, и поняла, что это была не лучшая идея, ведь она чуть не потеряла сознание от наплыва болевых волн. — Зехра, ты в порядке? — подлетевший разведчик парой пуль убил стрелявшего и с волнением схватил её за плечи. На его лице был написан живой страх. — Ты ранена? Разведчица сглотнула и помотала головой, ощущая головокружение. И стараясь прогнать тошноту. — Знаешь, Сердар, нам надо бежать немедленно, в любую минуту террористы поймут, что их план в очередной раз сорвался и тогда нам придёт конец! — проговорила она, улыбаясь. — А разведчикам на всё плевать, лишь бы время нашлось пообниматься! — Подловила, госпожа Зехра, подловила, это самое большое удовольствие! Он слегка прижал её к своей груди, а она не стала вырываться. Даже наличие двух огнестрельных ранений не мешало ей наслаждаться моментом: Сердар рядом, держит её в объятиях, улыбается... — Ладно, пошли уже! — наконец сказала Балабан, жалея, что пришлось прервать эту идиллию, и вывернулась из его рук. И неожиданно почувствовала себя страшно одинокой, замёрзшей и ненужной. Ей показалось, что даже боль в тёплых ладонях Сердара уменьшалась. — Иначе нас вот так и примут! Он невесело усмехнулся, тоже расстроенный, что пришлось её отпустить. И двинулся вперёд. Зехра едва не взвыла, когда поняла, что ей придётся идти и не падать, хотя так хотелось. Да и ноги подкашивались. Стиснув зубы, она сделала первый шаг... Сердар потёр рукой лоб, размышляя, где выход, и неожиданно почувствовал, что его ладонь липкая. Поднеся её к глазам, он посвятил на неё фонариком. «Когда я успел пораниться?» — изумился он, понимая, что не чувствует боли, сжал и разжал кулак и страшное подозрение пронзило его.— «А что если это не моя кровь, а...». — Зехра, стой! — воскликнул Кылычаслан, резко разворачиваясь в сторону напарницы. — Чья это кровь? — Ты о чём? — наигранно удивилась разведчица, но в её голосе мужчина услышал усталость. — Какая кровь? — и что-то похожее на страх. Страх человека, который внаглую обманывает других и боится, что правда вскроется! Она покачнулась и, облокотившись на стену, постаралась удивиться, но вышло из рук вон плохо. Сердар подошёл ближе и его намётанный взгляд разведчика изъял несколько деталей, несмотря на темноту, царившую за пределами белого кружка от фонарика: на бледном, почти белом, покрытым испариной лице выделялись тёмными пятнами широко распахнутые глаза, из закушенной нижней губы алая струйка стекла к подбородку и запеклась, а правая рука была сильно прижата к животу. Разведчик аккуратно взял её ледяную ручку в свои ладони и увидел в красных следах пальцы, которые были мокрыми и липкими. А это значило, что его догадка верна — Зехра ранена. Зехра ранена... Зехра ранена... Зехра ранена!!! — тысячей молоточков застучало у него в мозгах и всякие дурные мысли полезли на свет божий. Стараясь подавить вздох ужаса, рвущийся наружу с непонятным упрямством, лучший разведчик Мете Юджисоя спешно прощупал рану. По его скривлённому лицу Балабан поняла, что всё очень плохо, и покачала головой. — Почему ты мне не сказала, чёрт тебя подери!? Зехра, б****!!! Ты ранена, понимаешь это!? Сейчас я сделаю перевязку и... — Сейчас нельзя! Иначе провалим задание, Сердар, отпусти меня немедленно!— прошипела Зехра, стараясь не повышать голоса. — Со мной всё в порядке, это всего лишь небольшая царапинка, ладно? — она вильнула и ковыляющей походкой побрела к выходу, стараясь идти быстрее и не спотыкаться. — Истекаешь кровью, а всё равно рогами в стенку упираешься! — выкрикнул он ей вслед и зло сплюнул. Его и бесило, и пугало её Чёртово упрямство, а страх потери, будущей, сжимал его горло, словно удавка. — Глупая! — Я не специально. — неожиданно тихо ответила Зехра, пожав плечами. — Я, как и ты, член национальной разведывательной организации Турции, и в первую очередь думаю о благе страны, Сердар. Наша жизнь не является чём-то важным, но вот честь и совесть нашего государства - да, это важно. Я не права? — Ты права, к сожалению, Зехра, права, но не думай, что наше государство простит тебе глупую и бесполезную смерть!!! Не из-за Родины, а из-за... упрямства?! Они дошли до машины, искоса поглядывая друг на друга и не находя больше слов. — Мне, как и тебе, тоже дорога жизнь, Сердар! У меня маленькая дочь и ради неё я живу, но у меня есть долг перед нашей страной и я готова умереть, исполняя очередное задание. И ты это знаешь лучше всех! — Если бы не Ягмур, ты, наверное, совсем не ценила бы жизнь, да? Людей, которые за тебя переживают, которые всегда готовы помочь и, главное, себя! — Я не безрассудна, Сердар, я всегда знаю, что делаю! — недовольно буркнула разведчица и поняла, что корпус машины и серое, предгрозовое небо как-то странно накренились в её сторону. Она помотала головой и привалилась к машине, но не устояла на ногах и сползла на землю. В голове всё смешалось и сознание птичкой рвануло прочь. Но, благодаря ужасно шумному прыжку напарника к ней, немедленно вернулось. — Зехра, ты меня слышишь!!? — ей безумно захотелось притвориться мёртвой, чтобы его тёплая ладонь ещё немного погладила её щёку, но она не посмела. Никто ради своего удовольствия не должен заставлять плакать других. Ей почему-то казалось, что напарнику будет не всё равно на её смерть. Причину она не знала, просто чувствовала. Между ними ещё с первого совместного задания, с его появления в группе мёртвых, с первого взгляда образовалась тонкая, но прочная связь, непонятная даже им самим, обладателю сине-зелёных глаз и обладательнице кофейно-чёрных очей. Именно поэтому разведчица приподнялась на локте, хоть это ей далось с неимоверным трудом, и ласково улыбнулась разведчику, скрывая, что от боли хочет заорать на всю ивановскую. — Я в порядке, честно!!! — Не двигайся, Зех... — Кылычаслан замер, прислушиваясь. Да, он не ошибся —неподалёку гудел мотор какой-то заведённой машины. — Проклятье!!! Мы не успели — эти мрази здесь!!! — Давай попробуем справиться!? — Балабан дёрнулась, чтобы встать, но мужчина, не дав ей опомниться, резко схватил её на руки и побежал в сторону домика для охраны. — Потерпи немного, будет небольшая тряска! — постарался пошутить Сердар, заметив её распахнутые от боли глаза, прикушенные губы и сжатые кулаки. — Сейчас, ещё чуть-чуть, клянусь! Зехра! Держись! — Ага — выдавила из себя женщина. — Я в полном порядке! — он чуть пошатнулся, оглядываясь назад, чтобы увидеть, не бегут ли за ними преследователи, а она провалилась в липкую темноту. Очнулась разведчица от того, что кто-то приложил что-то мокрое к её лицу. Она открыла глаза и увидела напарника, который, смотрел куда-то поверх неё, напряжённый, злой, взъерошенный, в руке его был пистолет. — И давно я здесь валяюсь? — поинтересовалась Зехра, движением руки сбрасывая мокрое полотенце со лба и удачно фокусируя зрение на его стиснутой в кулак ладони. — Ровно семь минут и сорок секунд! — сверившись с часами, проговорил Кылычаслан, но она заметила, как по его лицу промелькнуло огромное облегчение. — Ты очень сильно ранена, Зехра, если сейчас не вытащить пулю, то дальше пойдёт заражение! — Я знаю. — прошептала тихо разведчица, только сейчас осознав, что Сердар вполне мог видеть её голой. Покачав головой самой себе, Балабан мельком глянула на своё тело и... поняла, что на нём находится вся та одежда, которую она одела утром. Смесь лёгкого разочарования и облегчения проступило у неё на лице, но она спешно растянула губы в улыбке. — Чего ты улыбаешься? Я же сейчас буду вытаскивать пулю? — проговорил Сердар. А ей вдруг захотелось вдоволь посмеяться, но смеха почему-то не было. — С-с-сейчас? Там же террористы, это очень опасно? — Для меня нет ничего важнее тебя! — очень тихо и очень серьёзно заявил разведчик и быстро ушёл готовиться к операции. «Для меня нет ничего важнее тебя!» — Зехра улыбнулась и искренне решила, что эти слова помогут ей пережить вытаскивание пули. Раз он такое сказал сейчас, значит его слова правдивы, как никогда. Это очень радовало. И немного смущало... Вернувшийся напарник молча протянул ей свёрнутую тряпку и она зажала её между зубами. Разрезал водолазку и... время замерло. Оба понимали, что произойдёт дальше. Что эти минуты могут быть последними... Щелчок зажигалки взорвал тишину, маленькое пламя пробежалось по лезвию ножа... Сердар и Зехра сглотнули в унисон. Разведчик влажной тряпочкой протёр её кровоточащую рану, заставив на мгновение перестать дышать свою напарницу. — Будет больно! — предупредил Сердар и его ладонь коснулась развороченной плоти. Кулаки Балабан сжались, а из глаз потекли слёзы. Пуля застряла очень глубоко, так что вытащить её можно было лишь одним способом... — Надрез! Я сделаю надрез! — Сердар взял нож и, воткнув его в живое тело, решительно разрезал кусок мяса, близкий к пуле. Он старался быть уверенным, чтобы не дрожала рука. Чтобы не причинить ей лишнюю боль. Зехра выгнулась дугой и рухнула обратно, глотая боль, а его пальцы вновь очутились в ране. Вот он нащупал маленький смертоносный шарик и дёрнул его на себя, но паскудистая пулька заупрямилась и вошла в другой кусок плоти. Сердар сделал ещё один надрез и максимально быстро вырвал гадину из тела Зехры. Упал рядом, тяжело дыша. А из её горла вырвался звериный рык. Столько боли было в нём, что разведчику показалось, что он и сам сейчас умрёт. Сердар перевязал рану и забрал из её обессилевшего рта самодельный кляп, влил в её запекшиеся губы глоток живительной влаги и проговорил: — Я никогда не видел, чтобы человек так долго терпел боль, Зехра, вот это выдержка! — Нас ведь учили терпеть боль...— выдавила слабую улыбку женщина, слегка сжала его ладонь и, охнув, закрыла глаза. Мужчина посмотрел на неё, потом на свои руки, залитые её кровью, и расстрелял к чертям всех террористов. Вызвал скорую и рухнул рядом с ней. — Я тебя люблю, Зехра! Но ты этого никогда не узнаешь, ведь нам это запрещено! Влюбился, в ту, что нельзя, в ту, что запрещено... Ради блага своего государства он никогда не признается ей в чувствах, как и она ему. Им позволена лишь минутная слабость, когда никто не видит их и когда времени друг на друга катастрофически мало. И, пока приедет скорая, у них будет немного общих минут, если, конечно, Зехра очнётся...