Tsutsuji

      Когда парни вернулись в Империю, небо было усыпано миллиардами звёзд. Практически все люди, давно привыкшие к отсутствию огромного количества яркого света, неплохо видели в темноте. Вокруг было тихо. Несколько людей спали прямо на земле, расположившись на жёстких лежанках из ветвей и укрывшись одеялами из грубой кожи. Ночное спокойствие нарушалось стрекотанием насекомых, храпом, поскрипыванием телеги, едва различимым шёпотом и слабым светом примитивной электрической лампы из лаборатории. Оставив телегу недалеко от здания, Сенку с Геном, разговаривая полушёпотом, вошли внутрь, где их ждал Хром. Парень выглядел опустошённым. Впившись пальцами в твёрдую поверхность стола, стоял неподвижно, словно одна из каменных статуй, смотрел куда-то вперёд, равнодушным, стеклянным взглядом, не замечая вошедших в лабораторию людей. Только настойчивое похлопывание по плечу и слегка обеспокоенное «Хром» смогли, кажется, вывести парня из некого транса. Хром вздрогнул от неожиданности, несколько раз мотнул головой, отпустил столешницу и размял красные от напряжения, затёкшие пальцы. — Вы долго, — рассеянно, тихо произнёс парень, повернувшись к Сенку и Гену, глядя на них неуверенным, беззащитным взглядом, лишённым привычных искорок интереса к науке, к познанию мира, лишённым непоколебимой решимости, доброты и простоты. Словно это был не Хром. — Рассказывайте. — Вот так сразу? — наигранно хмыкнул менталист. — Хром-чан, будь терпеливее, мы же только пришли. — А, да… Да, хорошо. Тогда завтра? — рассеянный, тихий, подрагивающий голос Хрома резал ухо хуже, чем самый противный скрежет. Очень хотелось стереть парню память. Сделать так, чтобы забыл весь ужас, а его голос снова наполнился детской простотой, весёлостью. Сделать так, чтобы больше не пришлось слышать такую интонацию. Только не от Хрома. — Нет, — твёрдо ответил Сенку, садясь на стул возле входа с твёрдым намерением выложить всё как есть, а если будет необходимо, то повторить несколько раз, ведь ему знания помогли избавиться от страха. Значит помогут и Хрому. — Обещали сегодня — значит сегодня. Слушай. То, что ты видел, называется ханахаки. Это болезнь… Вызвана попаданием в организм человека некого токсина, состав и происхождение которого наука не смогла объяснить, — здесь Сенку запнулся. Подбирать слова оказалось труднее, чем он он предполагал. Да, гораздо легче прочитать зазубренную от начала до конца статью, но ведь нужно объяснить так, чтобы было понятно всем. Бьякуя, старик, как тебе это удавалось? В очередной раз вздохнув, Сенку продолжил, решив, что потом объяснит сложные моменты. — Пока что. Известно то, что этот «яд» накапливается и воздействует на мозг, стимулируя выработку некоторого гормона, который в определённый момент под действием определённой концентрации серотонина, дофамина, фенилэтиламина, окситоцина, вазопрессина, эндорфина, адреналина, норадреналина и других гормонов вызывает развитие болезни, которая проявляется в виде боли в груди, удушающего кашля, сопровождающегося отхаркиванием цветочных лепестков или целых бутонов, в зависимости от стадии. Сегодня мы видели, кхм, запущенный случай. Финальную стадию, при которой цветы прорастают из тела умирающего или уже мёртвого человека. — Стоп, подожди, после слова «болезнь» я ничерта не понял, — сказал Хром, прерывая речь, от которой у многих бы голова пошла кругом, и абсолютно игнорируя ключевое понятие. Кажется, новые, непонятные слова смогли, наконец, пробудить слабые искорки интереса, заглушая на время оставшийся страх. Это не могло не радовать. Пусть объяснение затянется, зато Хром окончательно придёт в себя и, возможно, сможет воспринять главную информацию без немого шока и ужаса, без дрожащего голоса и спутанных мыслей. — Гор-моны? Что это? Фенил…что? — Сенку-чан как всегда любит усложнять, — вмешался до этого молчавший Ген, не давая начать очередную лекцию, вытащив ладони из рукавов хаори и жестами приказывая замолчать одному, а другому обратить на себя внимание, продолжил говорить, сложив ладони на коленях. Очень захотелось его ударить, но Сенку почему-то послушался. — Он хотел сказать, что сегодня мы видели ханахаки, иначе говоря «цветочную болезнь». Ей болеют от неразделённой любви. Когда человек понимает, что его чувства, увы и ах, не взаимны, он может заболеть ханахаки. Тогда он начинает кашлять цветами. Сначала лепестки, потом бутоны, соцветия, а в самом конце цветы убивают человека и прорастают из его тела. Жутко, правда? — В целом, да. Если говорить простым языком, — согласился Сенку, кашлянув в кулак и едва заметно кивнув менталисту в знак благодарности, получив в ответ лёгкую улыбку. Как оказалось, Ген умеет объяснять куда лучше. — Также ханахаки может передаваться как обычный вирус через кровь, реже через слюну. Вероятность заболеть таким способом крайне мала, примерно одна сотая процента, но нельзя отрицать её существование. — Да, я слышал о таком, — подметил Ген, поймав взгляд Сенку, которому показалось, что менталист специально слегка выделил голосом одно слово. — Вот оно как, — задумчиво произнёс Хром, опустив взгляд и потерев подбородок. — Но раз это болезнь, то она должна лечиться, так ведь? Ведь наука должна знать способ! Пневмонию Рури же мы вылечили. — Разумеется она лечится, — ответил Сенку, слегка недовольно, словно вопрос был глупым, а ответ — очевидным. — Хирургическое вмешательство, антибиотики, терапия с применением, кхм, — парень снова запнулся, поймав глазами Гена, жестами призывавшего говорить проще, — разного рода…излучения. — Только вот не все люди решаются использовать этот способ, — добавил менталист, покачав головой. — Проблема в том, что такое лечение имеет серьёзный побочный эффект: человек полностью лишается каких-либо эмоций. Сложно сказать почему. — На самом деле всё просто, — заметил Сенку, по привычке ковырнув ухо. — Это связано с выделением особых веществ, химический состав которых наука пока не до конца изучила. Они влияют на работу мозговых долей, отвечающих за разные эмоции. Вообще, была одна теория, на основе которой был разработан препарат, блокирующий действие этих веществ, но испытания показали, что теория была ошибочной, и лекарство не выполняло свою функцию, однако наука… — Стой-стой, Сенку-чан, у меня уже голова кругом идёт. Всё так сложно. — Никто не виноват в том, что ты, болтолог, не можешь понять простейшие термины. — Хмф! — А вообще, есть ещё один способ… — Если чувства влюблённого окажутся взаимны, то болезнь пройдёт сама, — произнёс Ген, получив на этот раз недовольный взгляд в ответ со стороны Сенку. — Однако стоит отметить, что, если человек заразился ханахаки через кровь и слюну, вылечиться можно только с помощью способов, озвученных Сенку-чаном. — Ещё раз перебьёшь — выгоню из лаборатории. — Какой ты грубый, Сенку-чан, — с наигранным недовольством буркнул менталист, скрестив руки на груди. — Но если углубиться в тему, как это любит делать наш Сенку-чан, можно попытаться «убить» в себе чувства. В некоторых случаях это помогало. Раньше существовало небольшое исследование на эту тему. Не хочу рассказывать подробно. Там было описано несколько интересных случаев, показана статистика и приведено много сложных психологических приёмов, с помощью которых можно было «убить» чувства. Однако воспользоваться ими могут не все. Повторюсь, они очень сложные. Человек должен был обратиться за помощью к экспертам, чтобы избавиться от ханахаки таким способом. Но не все шли даже на это, да и удачных случаев было очень мало. Но они были. — Да, я слышал о подобного рода статьях, — потерев подбородок произнёс Сенку с таким видом, словно в сказанном ранее скрывался глубокий смысл, а потом вдруг усмехнулся. — Полный бред, как по мне… — Однако имелся положительный результат, — как бы невзначай добавил Ген, ехидно улыбнувшись на весьма громкое «Тц» от Сенку. — Просил же не перебивать.       На этом разговор закончился. Хром продолжал молча смотреть в пол, сжимая ткань штанов. Ему нужно было время, чтобы обдумать услышанное, привести мысли в порядок, прийти к очевидному выводу. И Сенку это понимал. Поэтому какое-то время наблюдал за другом, видел, как сжимаются и подрагивают его губы, как напрягаются и расслабляются, пальцы, как бегают зрачки, а после, откинувшись к стенке и положив руки за голову, отвернулся, глядя на улицу, где ночь уже давно вступила в свои права, где на том же каменном плато спали люди, где стрекотали сверчки и сияли звёзды. Захотелось ненадолго вернуться в деревню Ишигами, в свою обсерваторию, и снова сесть за составления атласа звёздного неба, который точно пригодится в их путешествии, потом в сотый раз проверить списки, а потом долго-долго бродить в окрестностях, собирая недостающие материалы, и думать. Постоянно думать. Обо всём, кроме ханахаки. — Сенку, — едва слышно произнёс Хром, но этого хватило, чтобы привлечь внимание, — я тут подумал, а почему в нашей деревне никто не болел ханахаки? Почему в ста историях ничего не было про неё сказано? — Я не знаю, — Ишигами ответил без промедления, спокойно и так же тихо. — Возможно, никто не болел из-за выработавшегося иммунитета или гена, отвечающего за невосприимчивость к ханахаки, или из-за чего-то другого. Я не могу сказать точно, по крайней мере, без анализа крови и ДНК, а провести его здесь, в каменном мире, без особого оборудования невозможно. Остаётся только гадать, да строить теории, — Сенку снова сел, размяв затёкшую спину, и, по привычке ковырнув в ухе, продолжил. — А по поводу историй, я правда не знаю. Сто историй должны были научить потомков шести астронавтов выживать, но Бьякуя тот ещё сентиментальный взрослый, к тому же, с ним там была Лилиан. Странно, что они ничего не рассказали про ханахаки. Немного глупо даже. — Я думаю, что история была, — добавил Ген, потирая подбородок. — Но выглядела скорее как легенда или сказка, которая со временем забылась, ведь никто из ныне живущих не сталкивался с цветочной болезнью. — Да… Да, наверное, так и есть, — голос Хрома всё ещё был тихим и неуверенным, казалось, что эта мысль была случайно сказана вслух. — Пора расходиться, — произнёс Сенку, поднимаясь и направляясь к входу. — На завтра запланировано много дел. — А как же моральный отдых, Сенку-чан? — «захныкал» Ген, театрально положив руку на лоб и закатив глаза. — В связи с недавними событиями он нам жизненно необходим! — Не волнуйся, болтолог, я найду тебе столько работы, что сегодняшний день навсегда вылетит из твой головы. — Какой ты жестокий!

***

      Работы и правда было много. Проснувшись чуть позже, чем обычно (мысленная заметка о создании каких-нибудь примитивных часов с будильником в ближайшем будущем) Сенку и слегка невыспавшийся, разбуженный Хром возились в лаборатории, пополняя запасы реагентов. О ночном разговоре никто не вспоминал, пока вдруг с улицы не донёсся оглушительный детский крик. Чуть не опрокинув все стеклянные баночки с реагентами, стоявшие на столе, парни выбежали из лаборатории. Совсем рядом с зданием, задыхаясь от кашля, прижимая ко рту ладонь, из которой выпало несколько красных лепестков, кажется, роз, согнулся, упав на колени, человек, а в паре метров от него, глядя полными испуга голубыми глазами и захлёбываясь слезами, размазывая их дрожащими ручками по лицу, сидела малышка Мирай. Кто там в шутку говорил, что удача у Сенку отрицательная? Похоже, так и есть.