Лето в осколках пыли.

Pleaser — Wallows Now I see that the times all change They waste away But I just want to sleep today And I don't want to talk to you right now You say but I'm sitting out the weekend Couldn't do it again Say you want it right now But I wouldn't know how

      Полуденное солнце лениво скользило по высоким шкафам и полкам, подсвечивая витающую вокруг пыль, которая, словно покрывала все поверхности магазина частичками расплавленного золота. Летний воздух был густым, текучим, похожим на мёд, сладким на языке, тянущим вниз и убаюкивающим. Тишина, заполнившая собой антикварный магазин, была изредка нарушаема лишь шуршанием проезжавших за окном машин и треском старого холодильника, занявшего своё место в углу за витриной.       На нагретом солнцем деревянном столе спал парень, вытянув перед собой руки и плотно закрыв глаза, чтобы защититься от ярких лучей. Сморенный атмосферой жаркого дня он негромко сопел, подогнув под себя ноги и вытянувшись на столешнице в неестественной позе. Солнечные зайчики прыгали по его лицу. Гонимые колышущимися шторами на окнах, они оставляли за собой яркие узоры, оттеняя длинные ресницы и тёмные волосы.       Ленивое настроение, захватившее собой все вокруг, оказалось вмиг разрушено хлопнувшей дверью и раздавшимся вслед за этим звоном колокольчика и связки ключей, полетевшей через все помещение. Брякнувшись на стойку, она чудом не задела лежавшего рядом парня.       — Крошка Мегуми! За что я плачу тебе деньги?! — разнесся по комнате чересчур бодрый для такой погоды голос. — За сон на рабочем месте?       Парень дёрнулся, нехотя просыпаясь, и оторвал голову от стойки, пытаясь размять затёкшую шею и плечи.       — Вы мне не платите… — пробурчал он, часто моргая, чтобы разогнать остатки сна. Горло неприятно пересохло, а нос чесался от запаха пыли — хотелось прокашляться. Брови сами собой нахмурились, когда парень посмотрел на человека, принёсшего с собой шум, запах свежей выпечки и головную боль.       — Так дело в деньгах? — воскликнул мужчина, выпрямляясь в полный рост и закрывая с громким хлопком входную дверь. Белоснежная макушка почти задевала потолок. Он быстро перевернул висящую на двери табличку «ОТКРЫТО», оповещая всех вокруг, что им больше в магазине не рады. — Какой ты меркантильный, я тебя не так воспитывал…       — Годжо… Пожалуйста… — обреченно простонал Мегуми, утыкаясь лицом в ладони. Он не был готов сейчас выслушивать бесконечные речи своего опекуна, виски и без того словно бы сдавили в железных тисках.       В ответ мужчина драматично вздохнул, замолкая, при этом не прекращая широко улыбаться. Стараясь привлечь к себе внимание подростка, он нарочито медленно двинулся вперёд, раскачивая бумажными пакетами, зажатыми в широких ладонях. Его высокая фигура подсвечивалась лучами солнца, из-за чего белые волосы превратились в подобие нимба, обрамляющего лицо. Золотые искры пыли оседали на его одежду, пачкая белоснежную рубашку.       Мегуми наблюдал за этим сквозь пальцы, не спеша отрывать лицо от ладоней. Его терзало любопытство, но он не хотел подыгрывать Годжо в его спектакле одного актера.       — Ну же… — заныл блондин, подходя ближе и со стуком опуская пакеты на прилавок. Внутри явно лежало что-то увесистое. — Даже не спросишь, что же я сегодня купил?       — Нет, я ведь работаю и у меня нет времени на разговоры, — отрезал подросток, стараясь игнорировать притягательный запах выпечки, исходящий от одного из свёртков. Годжо в ответ громко рассмеялся, обошёл стойку, параллельно задевая бедром сидящего на деревянном табурете парня и согнулся пополам в попытке достать до дверцы покосившегося холодильника.       — Если и дальше будешь дуться, то весь блинный торт с матча достанется мне, — констатировал он, совсем по-детски высовывая язык. Развернувшись к Мегуми, мужчина с шумом поставил перед ним банку с газировкой.       Парень тут же потянулся к прохладному напитку, ощущая на пальцах влагу конденсата. Либо холодильник работал совсем уж плохо, либо в магазине действительно было жарко.       — Вы снова купили сладкое? — спросил подросток, с щелчком открывая банку и делая глоток вишневого лимонада.       — Не только! — радостно возразил Годжо, бесцеремонно садясь на прилавок (ему для этого даже не пришлось подпрыгивать или приподниматься на руках). Закинув ноги на стоящий рядом антикварный шкафчик, он продолжил. — Я был на Омотэсандо в Сибуя и не мог пройти мимо одного из магазинов… ты только посмотри…       Мужчина тряхнул белоснежными волосами, гордо вскинул подбородок и достал из пакета светло-голубую ткань, с тонкими вышитыми узорами, которые переливались перламутром из-за шелковых нитей.       — Это? — Мегуми непонимающе вскинул брови, прижимая холодную банку ко лбу и прикрывая глаза от удовольствия.       — Это юката, конечно же! Ручной работы! Только посмотри на сочетание цветов, — начал нахваливать Годжо, разворачивая одежду и поднося к свету одиноко горящей над кассой лампы.       — Зачем Вам юката? Я ни разу не видел Вас в традиционной одежде, — резонно заметил подросток, начиная без спроса разворачивать пакет с логотипом известной на весь Токио булочной. Годжо почти каждый день не лень было ездить на другой конец города в Сибуя за свежими угощениями.       Перестав размахивать одеждой, блондин бесцеремонно уронил ее обратно в пакет.       — Это потому что у меня никогда не было такой чудесной юкаты. Ты только представь, как аутентично я буду выглядеть в таком наряде, продающий известные на весь мир вазы эпохи Сэнгоку.       Вполуха слушая бодрый голос своего опекуна, Мегуми выложил на стол несколько бумажных контейнеров и коробку с тортом, принимаясь последовательно снимать обертку. Совсем скоро весь прилавок был заполнен всевозможными сладостями, от вида и запаха которых у голодного парня даже закружилась голова.       — Вы и минуты не проводите за прилавком. Думаете, раз купили одежду, то вдруг начнёте работать в магазине? — поинтересовался Мегуми, почти успевая схватить пирожное. Болезненный шлепок по пальцам его остановил и вынудил отдернуть руку.       — Ты просто ужасно невоспитанный ребёнок! — крикнул недовольно Годжо, который находил свою идею с традиционной одеждой такой же гениальной, как и все, что он в своей жизни делал. — Мог бы хоть поблагодарить за…       — Спасибо, — тут же перебил уже грозившуюся начаться лекцию Мегуми, снова вытягивая руку за пирожным.       Мужчина молча наблюдал за тем, как подросток надкусывал сладость, блаженно жмурясь от кисло-сладкого малинового крема на языке. Каким бы серьёзным и безэмоциональным не пытался казаться Мегуми, его лицо все ещё говорило лучше любых слов. Годжо чуть опустил солнцезащитные очки, внимательнее разглядывая своего подопечного. На щеках подростка виднелись красноватые полосы от того, как он прижимался к неровной поверхности деревянного прилавка, пока спал, а под зелёными глазами залегли темные тени, которые казались ярче, проступая из-под угольных разводов ресниц. Брови были сведены в тонкую линию то ли от удовольствия, то ли от остаточного раздражения на разбудившего его мужчину, бессовестно разрушившего тишину антикварного магазина в старом районе Токио.       Заметив, что его в открытую разглядывают, Мегуми поспешил проглотить пирожное и воззрился на Годжо в ответ, встречаясь с небесно-синими глазами, переливающимися ярче любых шелковых нитей.       — Чего смотрите? — спросил, наконец, подросток, начиная слегка нервничать под таким пристальным взглядом. Он перевёл глаза на прилавок, находя интересующую его сладость, и поднял ее в руки, чтобы занять чем-то пальцы. Беспокойство нарастало внутри все быстрее, а Годжо, казалось, наклонялся все ближе.       — Ты всю ночь не спал? — спросил мужчина, замечая то, как Мегуми под его взглядом сжался, опуская плечи.       — Я не мог уснуть… много думал и нам надо поговорить, — на одном дыхании произнёс подросток, откладывая угощение и нервно сжимая пальцы, все ещё отказываясь смотреть на Годжо.       — О чем? — резко спросил беловолосый, снимая очки и откладывая их в сторону. Он знал, что Мегуми не любит смотреть ему в глаза, но так мужчина выглядел куда более внушающе, а что бы там на придумал себе темноволосый, его явно надо было переубедить.       Не успел Мегуми и рта раскрыть, чтобы начать объяснять природу своих бессонных ночей, как дверь в антикварный магазин открылась во второй раз, более деликатно звеня колокольчиками.       Внутрь зашли двое и в отличие от Годжо, который словно бы скользил в лучах солнца, подаривших ему крылья и обративших в ангела, вошедшие выглядели куда более приземлённо. Темная полицейская форма на них сидела как влитая, а строгие выражения лиц говорили о крайней степени усталости.       Годжо и Мегуми, как по команде, вскинули головы. На секунду в глазах старшего мелькнул пугающий гнев, превративший спокойный небосвод в ледяной ураган, но все быстро стихло, оставив на душе подростка неприятный осадок. Его опекун поморщился, как от зубной боли.       Мегуми недоуменно переводил взгляд с незнакомцев на Годжо. Ему было нечего скрывать, но приход полиции инстинктивно заставил его нервничать.       Табличка «ЗАКРЫТО» жалобно звякнула, ударившись о стекло, когда дверь снова закрыли. Незнакомцы замерли у входа, разглядывая помещение с придирчивой внимательностью.       — Господа, хотите пирожное? Может быть, блинный тортик с матча? — приторным голосом спросил Годжо, поднимая с прилавка кусочек сладости, с которого во все стороны полетели мельчайшие частички зелёного чая и сахарной пудры.       Один из стоящих полицейских хихикнул и хотел было что-то сказать, но его опередил его напарник:       — Мы бы хотели поговорить с хозяином магазина.       Беловолосый словно только этого и ждал. Он протянул кусок торта в руки Мегуми, заговорщицки ему подмигнул и поднял со стойки очки. Вальяжно скинув ноги со шкафа, мужчина плавно поднялся и расслабленной походкой направился вперёд.       — Годжо Сатору — единственный и неповторимый, — представился он, откидывая с лица светлые пряди и надевая темные очки. Склонив голову вперёд, мужчина повнимательнее осмотрел стоящих перед ним.       — Гето Сугуру, старший офицер полиции Токио, — бесстрастно произнёс уже говоривший ранее полицейский. Он был почти одного с Годжо роста, что не могло не удивлять. Его длинные тёмные волосы напоминали чернильные разводы, стекающие по шее и плечам, теряющиеся где-то за спиной. Серые глаза разглядывали Сатору с профессиональным интересом, достаточно внимательно для того, чтобы в любой момент составить фоторобот, но недостаточно цепко, чтобы заметить красоту или привлекательность.       — А я Махито, — произнёс стоящий рядом с ним блондин. Его голос звучал чересчур высоко для взрослого мужчины, из-за чего возникло ощущение, словно разговариваешь с подростком. Он не стал тратить время на запоминание Годжо, да и вообще почти не обращал на него внимания. Махито поправил свои пушистые светлые хвосты, откидывая их за плечи, и обошёл хозяина магазина, с любопытством оглядывая полный сладостей прилавок и стоящие позади на стеллажах статуэтки. — А что, тортик правда можно? — спросил он у молча наблюдавшего за всем Мегуми, который посмотрел на мужчину так, словно увидел привидение.       Лицо и тело Махито покрывали белёсые шрамы, один из которых, особенно яркий, пересекал правый глаз, переливавшийся в лучах солнца расплавленным шоколадом, в то время как второй был темно-синим, почти чёрным. При ближайшем рассмотрении это выглядело жутко.       — А у вас что, новый полицейский устав? Чем длиннее волосы, тем выше ранг? — неприлично громко спросил Годжо, словно был не взрослым и состоявшимся в жизни человеком, а малолетним задирой, который дергал девчонок за косички.       Махито рассмеялся, в то время как его суровый напарник нахмурился ещё сильнее.       Мегуми предпочёл промолчать, игнорируя как обращённый к нему вопрос, так и комментарий Сатору. В обычной ситуации он бы одернул старшего, но сейчас боялся и рта раскрыть. В маленьком магазине вдруг стало удушающе жарко, но уже не от летней жары, а от сверлящих друг друга взглядами Годжо и Сугуру.       — Мы бы хотели задать Вам пару вопросов, — произнёс Гето, первым нарушая вязкую тишину.       — Ох, конечно! Вы пришли за чем-то конкретным? — спросил беловолосый, нахально ухмыляясь. Мегуми поежился, переводя взгляд со своего опекуна на замершего рядом полицейского, на лице которого красовалась безмятежная улыбка. Тем временем Сатору продолжал. — Совсем недавно я смог найти настоящую редкость — кандзаси периода Эдо, где-то семнадцатый век… золото высшей пробы, ручная работа, Вам бы пошло. Как раз, волосы бы не мешали работе.       Махито снова рассмеялся. Мегуми начинало казаться, что у полицейского это реакция на любой раздражитель.       — А Вы умеете зубы заговаривать, Сатору Годжо, — протянул он, постукивая пальцами по столу. — Не работай мы с Гето в паре, я бы и думать забыл о том, что пришёл сюда по делу.       — Хватит, — коротко произнёс Сугуру, явно теряя терпение. Судя по тому, как Годжо собирался сказать что-то едкое, ему доставляло удовольствие выводить из себя полицейских. — Для начала, нам нужно увидеть ваши учетные книги.       — С какой это стати? — вскинул брови Сатору, отходя на шаг назад и облокачиваясь спиной на высокий шкаф.       — Мы не имеем права разглашать детали расследования посторонним, — отчеканил Сугуру, нервно поправляя волосы. Мужчина медленно, но верно закипал. Мегуми совсем не нравилась перспектива скандала с полицейским.       — Тогда мы не обязаны предоставлять вам учётные книги, — в тон ему отозвался беловолосый, беззаботно улыбаясь и покачивая головой в такт словам. Мегуми поднялся со своего места, проезжаясь ножками табурета по полу. Он испуганно замер, когда на него уставились три пары глаз.       — Я… — начал было подросток, но был перебит Махито, который неопределённо махнул рукой, поднимая со стола персиковый кекс.       — Возьму под залог вот это, — полицейский кивнул в сторону пирожного. — В Токио участились случаи пропажи детей. Недавно выяснились некоторые обстоятельства дел, в связи с которыми мы теперь обязаны обойти все антикварные магазины города.       — Ха-ха! И я, по-вашему, что? Прячу их по шкафам и продаю богатеньким извращенцам? — хохотнул Сатору.       — Мы ещё ни в чем Вас не обвиняли, — своим бесстрастным голосом возразил Гето, цепко вглядываясь в лицо веселящегося блондина. — Просто покажите нам учетные книги.       Махито между тем молча ел кекс, медленно расхаживая по периметру магазина и разглядывая предметы на полках, тыкая пальцем в особенно блестящие вещи. Не только голосом, но и своей непосредственностью, он походил на ребёнка в теле взрослого человека.       — Всей бюрократией занимается Мегуми, это вам к нему, — отсмеявшись, ответил Годжо, кивая в сторону подростка, который так и стоял возле табурета, не решаясь двинуться с места.       Цепкий взгляд серых глаз сместился на темноволосого парня, который второй раз за день ощутил себя под скрупулёзным взглядом чересчур знающего человека.       — Вы доверили бухгалтерию несовершеннолетнему подростку? — с плохо скрываемым удивлением спросил Сугуру, на секунду глядя на Годжо так, словно тот совсем выжил из ума.       Мегуми потупил взгляд и неловко покраснел, боясь огрызнуться в своей привычной манере.       — Как грубо! Крошка Мегуми прошлой зимой выиграл на региональной олимпиаде по математике среди старших классов, — похвастался Сатору чужим достижением. Совсем не вовремя в нем просыпался внутренний родитель, до беспамятства гордившийся своим чадом. Как и все потенциально хорошее в Годжо, эта черта была настолько не к месту, что всегда повергала «крошку Мегуми» в желание исчезнуть с лица земли и никогда больше не смотреть в глаза окружавших его людей.       — Годжо… пожалуйста… — уже во второй раз за день взмолился он, переступая с ноги на ногу.       — Ну что на этот раз я не так сказал? — всплеснул руками Сатору, пряча ехидную улыбку. — Иди, принеси злым и недовольным дядям свои записи, пусть отвянут и не будут портить нам вечер.       Мегуми коротко кивнул и поспешил выйти из-за прилавка. Ему пришлось пройти возле Гето, потому что тот стоял ровно посреди магазина. Сугуру проводил его холодным взглядом, оценивая каждый шаг и движение подростка. Тот почувствовал скользящие по телу мурашки, когда обогнул мужчину, открывая незаметную дверь, ведущую на второй этаж дома.       Пока он ходил наверх за учетной книгой, снизу не было слышно никаких разговоров, что слегка успокаивало, но Мегуми совсем не хотелось возвращаться в атмосферу пугающей тишины.       Со второго этажа он спускался медленно и нехотя, пальцами держась за перила, хотя отродясь этого не делал, скользя ладонями вдоль разогретого металла. Жара тянула вниз, голова все ещё болела, а теперь ещё и кружилась — от голода, недостатка сна и нервов. Хоть полицейский и сказал, что их ни в чем не подозревают, на душе было неспокойно. Хотелось ещё сильнее поговорить с Годжо и наконец…       — Мегуми, ты там потерялся? — слащавый голос Сатору разнесся по всему зданию. Таким тоном он разговаривал лишь с маленькими детьми и пожилыми женщинами, первые из которых были слишком малы, а вторые слишком стары, чтоб понять наигранность, наполняющую каждое слово.       Темноволосый подросток поспешил, в конце лестницы прыгая через ступеньку и распахивая перед собой дверь, вновь оказываясь на первом этаже. Он в один шаг подошёл к Гето и протянул полицейскому плотную книгу, в оббитом тканью переплете.       Мужчина сдержано кивнул и взял ее в руки, начиная перелистывать страницы.       Мегуми отступил назад, снова неловко замирая, не зная, куда себя деть. На помощь ему пришёл Годжо, который повис у него на плече; одну из ладоней опуская на юношеский локоть, а вторую укладывая на поясницу парня. Чужие руки были холодными, из-за чего Мегуми невольно поёжился, спустя мгновение расслабляясь. Подросток не любил физический контакт, но с Сатору лучше было промолчать, вместо того, чтобы, выразив недовольство, попытаться вынырнуть из цепких объятий.       Однажды в детстве у Мегуми остались синяки на запястье от того, что он отказывался идти с Годжо за руку в школу и всю дорогу пытался вырваться. Мужчина просто держал крепче, сжимая тонкие пальцы на бледной коже. Было больно до слез.       Из тревожных воспоминаний его вырвал голос Гето, который передал учетную книгу Махито и теперь смотрел на их странную пару.       — Как давно Вы знаете этого мужчину? — Сугуру кивнул в сторону беловолосого, роняя пару чернильных прядей на лицо. Они скользнули вдоль светлой кожи, подчеркивая серость и глубину глаз.       — Эй! Я законный опекун Мегуми уже более десяти лет! — возмутился Годжо, опуская подбородок на плечо подростка и царапая его щеку дужками очков. В такой близи запах дорого парфюма, который так любил Сатору, казался просто удушающе сильным. Мегуми мутило все больше и он просто хотел, чтобы полицейские ушли, а старший мужчина перестал к нему липнуть.       — Мой напарник не у Вас спрашивал, — заметил Махито, протягивая учетную книгу обратно подростку.       — Я живу с Годжо с шести лет, — негромко произнёс Мегуми, цепко обхватив прошитый нитями переплёт. Он прижал книгу к груди, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.       — Сколько Вам лет? — продолжил свой допрос Гето, игнорируя состояние стоящего перед ним парня.       — С-семнадцать, — подросток не мог понять природу этого допроса. Они что-то нашли в его учетной книге, и теперь он находился под подозрением? Или того хуже, его прямо сейчас арестуют?       — Вы работаете на Сатору Годжо?       — Неофицильно, — ответил Мегуми совсем тихо. На него давило само присутствие рядом трёх взрослых людей, а то, как иногда сжимались пальцы Годжо у него на локте, отнюдь не успокаивало.       — Он Вас к чему-то принуждает? — на этот раз вопрос задал Махито, который все ещё стоял слишком близко, даже и не думая отходить в сторону после того, как вернул учетную книги.       Мегуми тяжело сглотнул, чувствуя что он сейчас упадёт, если руки Сатору вдруг перестанут его держать. Сердце билось так сильно, что его дробный шум можно было услышать в ушах. Ему было страшно. Такие вопросы не задаются просто так. Верно? Неужели эти двое знают что-то, чего не знает подросток?       — Прекратите! — рявкнул в непривычной для себя манере Годжо. — Вы сейчас доведёте ребёнка до истерики. Если вы ищете к чему придраться, то мне жаль Токио, раз его полицейским нечего больше делать, кроме как отращивать волосы до пола и пугать детей странными вопросами.       Ладони Сатору сместились так, что он теперь со спины обнимал Мегуми, прижимая дрожащего подростка к своей груди. Он опустил голову на макушку парня, ощущая подбородком копну мягких, торчащих во все стороны волос.       — Что-то ещё, господа полицейские, или вы все же пойдёте выполнять свой гражданский долг? — спросил мужчина, начиная слегка раскачиваться, убаюкивая замершего в его объятиях Мегуми.       Гето и Махито неотрывно наблюдали за этим. Сугуру изнутри скребло желание продолжить допрос, но мальчик явно был на грани непрошеных слез, поэтому пришлось промолчать и мысленно признать победу Годжо Сатору в этом раунде поединка.       — Спасибо за сотрудничество, — лучезарно улыбнулся Махито, подталкивая своего напарника к выходу. — Ещё увидимся! — крикнул блондин, со звоном колокольчиков исчезая на улице. Три пушистых хвоста мелькнули в дверном проёме. Полицейский ушёл, оставляя после себя лишь слабый запах чего-то приторного — химозной вишни и ванили, как от электронных сигарет.       — До свидания, — сказал Сугуру, удерживая дверь открытой. — Просто знайте, что Вы не имеете права заставлять несовершеннолетнего ребёнка бесправно работать на Ваш магазин.       Колокольчики прозвенели в последний раз за день, оповещая о том, что все нежеланные гости наконец-то покинули дом. Сатору фыркнул, вглядываясь в пустынную улочку, на которую уже начали опускаться сумерки, принося с собой зажженные фонарные столбы.       — Фу, какой противный, — пожаловался он, очевидно, на Гето. — Неудивительно, что он ходит вечно хмурый. Никто такому не даст. Представляешь, Мегуми, ты с ним переспишь, а он на утро зачитывает тебе все статьи, по которым ты должен караться, согласившись разделить с ним ночью постель.       Подросток, до этого затравленно провожавший гостей, смог, наконец, выдохнуть и расслабиться, прислушиваясь к бесконечной болтовне Сатору. Знакомый беззаботный голос успокаивал и Мегуми смог снова дышать полной грудью, не опасаясь больше, что сердце выскочит наружу, если он вдруг сделает слишком глубокий вдох.       Между тем Годжо попятился назад, утягивая за собой худое тело парня к стойке, на которой все ещё лежал никем не тронутый торт.       — Ты в порядке? — спросил Сатору, когда почувствовал, что Мегуми пытается отстраниться и выбраться из его рук.       — Да, просто перенервничал, — признался подросток, краснея. Ему удалось отойти от Годжо и он тут же сел на свою табуретку, подгибая под себя ноги и придвигаясь к столу. Давно он не был так близок к панической атаке.       — Ешь торт, — шутливо приказал беловолосый, привычно запрыгивая на деревянную стойку, ладонью проходясь по волосам Мегуми. — Сладкое всегда помогает! Особенно при дурноте и головокружениях.       Сатору говорил так уверенно, словно зачитывал предписание врача, а не собственные бредни излагал. Мегуми слабо улыбнулся, поднимая со стола пластиковую ложку, которую положили в набор к торту. Вообще-то одноразовые приборы можно было и не брать, ведь на втором этаже стояла целая кухня с различной кухонной утварью, а при желании можно было даже достать какой-нибудь старинный сервиз с витрины магазина. Однако черепашки и спасение океана никогда не были приоритетами Сатору, поэтому сейчас подросток отправлял в рот кусочки слегка подтаявшего торта пластиковой ложкой. Матча придавала десерту лёгкий привкус зелёного чая, со всей его терпкостью и травянистостью, а крем перекрывал все это сладостью взбитых сливок.       Годжо снова наблюдал за тем, как подросток ест. Мегуми снова пытался перебороть головную боль. Они снова находились в том же уютном мирке, что и до прихода полиции. Ничего не поменялось. Совершенно. Ничего.       Сатору снял очки и отложил в сторону.       — О чем ты хотел поговорить, Мегуми?