Лето в осколках пыли.

“I bet on losing dogs — Mitski” My baby, my baby You're my baby, say it to me Baby, my baby Tell your baby that I'm your baby

      — Мегуми! Ты по сторонам хоть смотришь?       Голос Сатору звучал резче, чем обычно, словно мужчина наклонился вплотную к нему. Мегуми на секунду почувствовал тёплое дыхание в своих волосах, вздрогнул от удивления и запнулся на месте, резко возвращаясь в реальность. Годжо, удерживая его рукой под локоть, крепче сжал пальцы, не позволяя упасть.       Подросток нахмурил брови, пытаясь осмыслить услышанное и принимаясь озираться по сторонам. Картина перед глазами успела смениться, словно кто-то вложил в проектор новую фотокарточку. Они больше не шли вдоль дороги, а свернули на тихую улочку, по обе стороны окружённую невысокими домами. Здания вокруг выглядели потрёпанными — с облупившейся краской на каменных вставках стен, с потрескавшейся черепицей на покатых и изогнутых крышах. Все это безобразие, как его несколько лет назад окрестили в новостных газетах, трепетно хранило в себе дух довоенной Японии.       Мегуми, проводивший почти всю свою жизнь внутри антикварного магазина, не мог не интересоваться историей и ее связью с искусством. Стремление добиваться лучшего просыпалось в нём и здесь — превзойти Годжо в его знаниях было невозможно, но подросток ночи напролёт изучал архитектурные и художественные направления Японии, чтобы вызвать на лице опекуна гордую улыбку и приятно удивить покупателей. Как бы подросток внешне не выражал своё недовольство, он всегда ответственно относился к работе в магазине. Сатору не был обязан полностью содержать его, но всё равно беспрекословно покупал ему всё, что душе угодно, меньшее, чем мог отплатить ему Мегуми — это ведением учетных книг, общением с посетителями и изучением истории, чтобы не упасть лицом в грязь на аукционах, куда его порой брал с собой Годжо.       Вот и сейчас, оглядывая старинные дома, Мегуми с трепетом узнавал знакомое место — в этом дворе прошло всё его детство. Сатору не пускал его далеко от дома и если удавалось отпроситься на самострельную прогулку, то только сюда — в небольшой сквер, на который открывался вид из их кухонного окна и спальни его опекуна.       Внутри разлилось щемящее сердце тепло. Подросток давно не был на улице, а ещё дольше — в этом умиротворенном месте. Деревья в сквере легонько колыхались, отбрасывая полупрозрачные тени на аккуратно стриженные кусты, высаженные вдоль каменных дорожек. Где-то вдалеке, скрытая густой растительностью журчала вода.       Годжо, до этого беспрерывно о чём-то говорящий, замолк, тоже проникаясь спокойствием, окружавшим их двоих. Ветер трепал его светлые волосы и развевал серебристую юкату. Если взглянуть на них со стороны — казалось, словно они путешественники во времени, затерявшиеся где-то в эпохе Тайсё, чудом оказавшиеся в тихом пустом парке.       Застывший во времени и пространстве момент был разрушен тихим мяуканьем, которое донеслось откуда-то из сквера.       Услышав это, Мегуми встрепенулся, безошибочно понимая, что происходит. На мгновение позволяя себе быть беспечным подростком, он оттолкнул от себя руку Годжо и бросился вперёд, забывая о внешней собранности и строгости.       Сатору не успел и слова сказать, как его подопечный исчез за деревом, легко ступая по каменным плитам дорожки, направляясь на звук. Чем ближе он приближался, тем громче становилось мяуканье. Увидев перед ногами пушистый клубок, Мегуми замер как вкопанный, боясь случайно наступить на животное.       Перед его ногами, прямо на траве, сидел десяток дворовых кошек самых разных цветов и оттенков, а прямо внутри этого пёстрого и живого ковра — мальчик, держащий на коленях белого котёнка.       — Тоге! Ты уже вернулся! — воскликнул Мегуми, пугая своего друга громкими словами.       На него обернулись не только все животные, но и пара широко распахнутых фиалковых глаз. На секунду на лице мальчика отразилось удивление и непонимание, быстро сменившееся осознанием, принёсшим за собой солнечную улыбку. Бережно опустив снежный клубок на траву, Тоге поднялся, начиная активно жестикулировать. Мегуми и рад бы был разобрать слова, но от переизбытка чувств мальчик перед ним просто двигал ладонями, пытаясь выразить весь спектр своих эмоций.       — Я не знал что ты вернулся! Пришёл бы раньше… — произнёс темноволосый подросток, одновременно с Тоге делая шаг вперёд. Он крепко обнял мальчика, который неловко утыкался лицом ему в плечо из-за сильной разницы в росте.       Когда Мегуми сделал шаг назад, то неожиданно упёрся во что-то твёрдое. Вскинув голову, подросток заметил широчайшую улыбку Сатору и поблёскивающие на солнце голубые глаза. Солнцезащитные очки были подняты на лоб, отодвигая с лица спадающую чёлку. Его опекун нагнал убежавшего Мегуми совершенно неслышно.       — Тоге, как я рад снова видеть тебя в этом сквере. Кошки совсем оголодали, а мой милый Мегуми не мог кормить их так же часто, как ты, — улыбка всё не исчезала с лица Годжо и это со стороны начинало казаться жутким; однако Тоге, знакомый с Сатору и его подопечным уже многие годы, привык.       В ответ на слова мужчины, мальчик почтительно поклонился, уже более осмысленно складывая из движений рук приветствие.       Потом, снова переведя внимательный взгляд фиалковых глаз на Мегуми, Тоге чуть склонил голову вбок и нахмурился, изучая его лицо.       — Ты в порядке? Выглядишь бледным, — пальцы прочертили в воздухе замысловатые узоры.       Мегуми неубедительно улыбнулся и кивнул, для верности сжимая пальцы на плече Тоге.       — Конечно, всё просто чудесно! Мы с Годжо идём к твоему отцу в ресторан, — поделился он, копируя своего опекуна и опускаясь на зелёную траву, утягивая за собой светловолосого Тоге.       Сатору прекратил демонстрировать миру свою широчайшую улыбку и удосужился опустить очки обратно на глаза, пряча острые льдинки взгляда за линзами оправы. Он сидел среди добродушных дворовых кошек, которые души не чаяли в немом мальчике и его зелёноглазом друге, но очень часто шипели на Годжо. Как и сейчас — пушистый рыжий кот недовольно прижимал уши к голове и водил хвостом по земле. Сатору лишь смеялся, пока Тоге спешно пытался убрать от него злое животное, укачивая котика на руках.       — Простите, он просто голодный, — виновато пояснил мальчик, грустно улыбаясь. Ему тяжело было изъясняться одной рукой и он протянул кота Мегуми, который благодарно улыбнулся и начал покачивать на коленях рыжего с белыми подпалинами кота. Подросток не узнавал желтоглазое животное, хотя прекрасно знал всех кошек, обитающих в сквере и окрестностях ресторана отца Тоге.       Сатору засмеялся лишь громче, пугая остальных кошек и вынуждая их отойти подальше.       — Я, когда голодный, тоже злой, — как бы невзначай произнёс он, склоняя голову вбок. Мегуми его проигнорировал, продолжая внимательно следить за руками Тоге, пока тот тщательно объяснял свои приключения в коррекционной школе. Он успел несколько раз извиниться за то, что не предупредил о своём скором возвращении.       Мальчик учился за пределами Токио, в частной школе, программа которой была адаптирована для немых и глухонемых детей. В самом детстве, Тоге посещал один с Мегуми класс, но не смог сосуществовать с шумными и агрессивными сверстниками. Ему, тихому, маленькому и очень доброму пришлось перевестись загород и в излюбленном сквере он появлялся редко — лишь на каникулах и по праздникам.       Письма, которыми общались между собой мальчики, были единственным средством их общения на долгие месяцы. Они оба, каждый из них по-своему запертый внутри, быстро нашли общий язык.       Тоге делился с ним тишиной и плавными жестами рук, а Мегуми в ответ заполнял молчание долгими рассказами.       Годжо, что было для него не свойственным, одобрял их дружбу. Опекун часто запрещал Мегуми общаться с кем-то со школы, аргументируя это опасениями о «плохой компании», но немой мальчик с доброй улыбкой, копной светлых волос и десятком дворовых кошек, смог забраться в сердце даже к нему.       — Думаю, тебе не стоит заставлять Годжо-сана голодать, — заметил Тоге, на секунду задумываясь и переставая двигать руками. — Мой папа недавно заказал свежего лосося… обязательно попробуй с..., — движения замерли, когда Тоге не смог подобрать жеста, чтобы описать слово.       — Кацуобуси? — предположил Сатору, вскакивая на ноги и утягивая за собой Мегуми. Подросток в последнее мгновение успел переложить задремавшего кота со своих колен на руки Тоге. — Крошка Гуми всегда общается с такими злюками, которые никогда не бывают на моей стороне. Только Тоге меня понимает… Мне не терпится попробовать суши, пойдём же скорее Мегуми-и...       Годжо начинал ныть хуже любого ребёнка, начиная откровенно виснуть на подростке и жалобно хмуриться, наигранно пытаясь выразить всю глубину своей обиды на голод и друзей своего подопечного.       Тоге мягко улыбнулся, но когда Сатору отвернулся, его брови вновь нахмурились и он коротко кивнул, словно бы сам себе.       — Будь осторожен и приятного аппетита. Ещё увидимся.       Мегуми чуть не запнулся, видя непривычные для глаз жесты.       — Спасибо… До встречи, Тоге, — произнёс он, пытаясь не наступить на хвост полосатого кота, разлегшегося прямо посреди дорожки. Годжо же ловко переступал через животных, лишь на секунду оборачиваясь на прижимавшего к груди рыжего кота Тоге.       — Пока, пока, Тоге-кун! — пропел он, крепче цепляясь пальцами за Мегуми и направляясь прочь из сквера — дальше по улице, к неприметной двери одного из домов. С одного из деревянных столбов, поддерживающих на себе крышу небольшой террасы на входе, свисал бумажный фонарик, на котором от руки было написано название ресторана. Рядом с дверью покачивался на ветру и мелодично звенел колокольчик.       Годжо легко толкнул тяжёлую дверь, проходя внутрь помещения. Мегуми шагнул за ним, оказываясь в небольшом зале ресторана, застелённом плетёными татами. Перед ними была угловая стойка из тёмного дерева, построенная вокруг кухни, которая сейчас пустовала.       Они были единственными посетителями и хозяин — по совместительству главный повар — сейчас пропадал где-то в подсобке. Сатору прошёл к своему любимому месту — в конец стола, ближайший к несущей стене дома. В небольшой нише, самой дальней от входа, стояли два стула, которые ещё давно облюбовали себе опекун и его подопечный.       Меню располагалось прямо у них над головой — вырезанные на дереве названия ингредиентов и вариантов суши, занимали место вдоль карниза кухни.       Появившийся на шум хозяин — Инумаки-сан, как принято было его называть, добродушно поприветствовал гостей и приняв заказ, который не менялся уже много лет, принялся за готовку.       Мегуми предпочитал темаки с лососем, пока Годжо выбирал для себя нигири с угрем и окунём.       Тяжело вздохнув, подросток опустил голову на полированное дерево стола, прикрывая глаза и оглядывая ресторан. В углу работал вентилятор, раскачивая повисшие на стенах платы. Приглушённый свет убаюкивал. Мегуми так ничего полезного и не сделал за день, но чувствовал себя ужасно уставшим. Сказывались пережитые ранее эмоции, вызвавшие собой потрясение.       Если внимательно прислушаться, то можно было расслышать звон ножей на кухне — это нарезали свежую рыбу для их ужина.       — Мегуми, ни о чём не хочешь поговорить? — без предупреждения начал Сатору, снимая очки и опуская их на стол.       Резко подняв голову со стола, подросток почувствовал, как всё внутри него сжимается, а тревожность вдруг врывается, грозясь разрушить умиротворение внутри и разогнать благоговейную сонливость.       — Нет..? — звучало как вопрос и Мегуми тут же спохватился, откашливаясь и повторяя. — Нет. А вы?       Годжо сузил глаза и мальчик отвернулся, не в силах смотреть прямо на своего опекуна. Он старался сохранять бесстрастное выражение лица, хотя внутри всё замирало от… страха?       — А я? Ну даже не знаю… — сладко начал Годжо, принимаясь постукивать пальцами по столу. — О чём ты говорил с Сукуной? Что ты прячешь у себя в спальне? Почему ты так испугался полицейских?       Мегуми тяжело сглотнул, опуская руки под стойку и переплетая пальцы, которые начали нервно дрожать. Сатору умел на него давить, гнуть так, как тому хотелось. Стиснув зубы, он тряхнул головой, отгоняя мысли.       — О, а вот и суши! Спасибо, Инумаки-сан, всё как и всегда прекрасно, — пропел Годжо, отвлекаясь на мгновения от мучений подростка.       На столе оказались большие чёрные тарелки, полные аккуратно разложенных суши. То, как в этом ресторане относились к каждому блюду, можно было назвать искусством. Каждый раз утончённо и уникально. Сатору любил всё утончённое и уникальное.       — Спасибо, — неслышно прошептал Мегуми, не без труда поднимая в руки палочки и чувствуя на себе взгляд опекуна, побуждающий его вести себя прилично.       — Так вот это то, что хочу знать я. Но это слишком сложно, не так ли Мегуми? Я не хочу заставлять тебя нервничать, — мягко продолжил Годжо, на его губках играла улыбка, а слова были полны участия. От этого всё казалось ещё более изощрённой пыткой. — Лучше скажи… как ты себя чувствуешь? Тоге прав, ты такой бледный сегодня.       Мегуми открыл рот чтобы ответить, но Сатору положил ему на язык суши, негромко смеясь при виде удивленно лица своего подопечного.       — Прожуй, тебе понравится, — посоветовал он, бесстыдно стягивая с тарелки подростка темаки.       — Я сам могу есть, — буркнул темноволосый, слегка смущаясь поведения мужчины рядом с собой. Тот вновь был слишком… просто слишком. — Да и мы не дома.       — То есть дома я могу кормить тебя с рук? — хихикнул Сатору.       Мегуми закатил глаза, наконец принимаясь за свою порцию.       Листья нори приятно хрустели и отдавали солоноватым привкусом моря на языке. Тонко нарезанный лосось идеально дополнял собою свежие огурцы и рис, а соус, добавленный в темаки, Мегуми разобрать не мог. Настолько уникальной была простая смесь обыденных ингредиентов.       — Так что? Как ты себя чувствуешь после лекарства сегодня? — вновь вернулся к разговору Годжо спустя минуту, видимо устав воевать с подростком в попытке накормить его своими суши.       — Всё… всё в порядке, — негромко отозвался Мегуми, с содроганием вспоминая своё пробуждение и утро.       — Правда? Думаю, тебе не стоит ездить куда-то гулять в ближайшее время, — продолжил его опекун, принимаясь раскачивать в руках палочки. У этого беспокойного взрослого отсутствовали всякие манеры. — На улице стоит такая жара, вдруг тебе станет плохо? Можешь гулять с Тоге во дворе. Да и… полицейские меня беспокоят, не хочу чтобы ты случайно встретил их на улице. Они не побоятся рискнуть твоим здоровьем, чтобы добиться ответов.       Чем больше говорил Сатору, тем больше Мегуми терялся. Он пытался найти связь в словах своего опекуна… но казалось его просто водили за нос по кругу. Есть уже не хотелось. Рука с палочками опустилась на стол, откладывая приборы в сторону.       — Но это же их работа, — возразил подросток, цепляясь за последние слова Годжо. Тот неодобрительно на него посмотрел. — Старший офицер полиции показался мне хорошим человеком.       — Тебе он тоже приглянулся? — рассмеялся Сатору, выразительно двигая бровями.       Мегуми неловко покраснел, чуть ли не задыхаясь от ужаса.       — Вы просто отвратительны, — наконец ответил он, внимательно разглядывая полупустую тарелку перед ним. Всё лучше, чем смотреть на самодовольное выражение лица Годжо и его широкую ухмылку.       — Ладно, ладно… не в твоём вкусе, мне же лучше, — примирительно заключил его опекун, заставляя Мегуми подавиться воздухом. — Пока не доешь — домой не пойдём.       — Тогда я просто останусь на ночёвку у Тоге, — возразил подросток, быстро справляясь со смятением и возвращая себе прежнюю колкость.       Сатору драматично вздохнул, хватаясь за сердце. Мегуми глухо рассмеялся, глядя как мужчина рядом с ним театрально изображает человека, получившего удар ножом в спину.       — Какое предательство! И такого ребёнка я воспитал на свою голову?       — Сами виноваты, — буркнул подросток, но всё же принялся доедать суши. Ему не хотелось чтобы труд Инумаки-сана пропадал впустую.       Когда его опекун закончил ломать комедию, немного успокоился, удосужился без происшествий оплатить ужин, изящно вытягивая кредитку из рукава юкаты словно какой-то фокусник и вышел на улицу, подхватывая Мегуми под локоть, было уже темно.       Асфальт под ногами хранил остатки дневного тепла. В окнах вторых этажей затряслись отблески фиолетового заката, плавно сменяющиеся на густые краски ночи. В сквере кошки уже не мяукали так громко. Лишь шуршали где-то в кустах, двигаясь на мягких лапах, пугая кузнечиков и цикад, замолкших и отправившихся на ночной сон.       Отпустившая свою раскалённую хватку жара отступила, позволяя городу вдохнуть полной грудью. На улицах загорелись фонари и их электрический свет изменял всё вокруг, плавил и изгибал, создавая причудливые, изломанные тени.       Годжо что-то негромко напевал, покачивая головой в такт мелодии. Мегуми шёл молча, наслаждаясь моментом.       До дома они дошли быстро, ещё быстрее — поднялись на второй этаж, расходясь по комнатам.       Оказавшись в спальне, Мегуми бросил взгляд на тумбочку и увидел собственный разряженный телефон.       Накатили воспоминания. Резко дёрнувшись, подросток поспешил поставить прибор на зарядку, не выпуская его из рук до тех пор, пока экран не загорелся, включаясь.       Минута, другая и перед лицом Мегуми был десяток непрочитанных сообщений от Нобары.       Последнее — отправленное не более получаса назад было коротким и очень не свойственным его подруге. Слишком серьёзным. Слишком испуганным.       Железная Леди [7:38]       Я волнуюсь. Мегуми, я сейчас кроме шуток вызову копов, объявив тебя пропавшим без вести!