Love of Mine

      Стрелки настенных часов близятся к третьему часу ночи, все сильнее угнетая засидевшихся в студии допоздна парней. Работа над новым альбомом ведется в бешеных темпах и не оставляет ребятам времени даже на сон. Каждый новый день они начинают работу на рассвете и заканчивают за полночь, когда силы окончательно покидают большую часть команды.       На этот раз первыми сдались вокалисты группы и покинули студию еще пару часов назад. Остальные ребята оказались только рады — Йоэль и Нико загоняли себя на репетициях почти до изнеможения и в последние дни на них больно стало даже смотреть: глубокие тени под алеющими от усталости глазами, пугающая бледность и шаткая от усталости походка явно давали понять, что Хокка и Моиланен нуждаются в хорошем сне. Следом за вокалистами удалился и драммер, посетовав на то, что с оставшейся на сегодня работой, помочь уже никак не сможет, а силы к завтрашнему дню восстановить все-таки нужно.       В небольшой студии остается лишь Алекси, которую ночь кряду неустанно дорабатывающий уже записанные дорожки, и Олли с Йоонасом, придирчиво проигрывающие из раза в раз плохо дающиеся им сложные тэппинги нового трека.       Спустя непродолжительный период времени со стороны Каунисвеси раздается тихий зевок — он устало вытягивается в кресле, разминая затекшие от долгого сидения в одной позе мышцы. Стащив с себя громоздкие наушники, Алекси поднимается на ноги и выпрямляется в спине под глухой хруст позвонков, тут же привлекая к себе внимание гитаристов. — Совсем себя не жалеешь… — раздосадовано заключает Матела, окидывая взглядом измотанного перкуссиониста. — Без шуток, Алекси, выглядишь паршиво, — тут же подхватывает Порко, отрывая взгляд от струн своей гитары, — тебе бы тоже домой да на боковую. — Да я бы дождался вас, — отнекивается парень, забавно ероша и без того вздыбленные пряди смоляных волос, — все равно ведь в одну сторону, подброшу.       Гитаристы переглядываются, негласно решая, что на сегодня их работу заканчивать еще рано, и на перебой отвечают: — Не нужно, мы еще задержимся. — Не переживай, Алекси, поезжай, а завтра продолжим все вместе.       Вымученно улыбнувшись друзьям, Каунисвеси все-таки сдается и, кротко кивнув, начинает собираться домой, попутно скидывая в рюкзак разбросанные в ходе продолжительной репетиции вещи. — Если не решите тут заночевать, утром подберу вас, — севшим от усталости голосом констатирует Алекси и, поочередно обняв Йоонаса и Олли на прощание, покидает студию, оставляя друзей наедине.       С уходом перкуссиониста звуки гитар вновь заполняют комнату, лаская слух изнуренных долгим днем парней. Музыка не тяготит их даже после продолжительной репетиции, напротив, только заряжает и энергией и открывает второе дыхание.       Моменты, когда Олли и Йоонас могут побыть наедине, почти единичны и это придает им особый шарм. Между гитаристами будто существует особая связь, никак не похожая на ту, что имеется с другими ребятами из группы, и лишь они одни способны ее ощутить. Поначалу Матела казалось, дело в том, что они с Порко знакомы больше, чем с остальными. Однако со временем он понял, что это не так: чувства, испытываемые к гитаристу, совсем перестали походить на дружеские. Он все чаще стал ловить себя на неправильных желаниях: лишний раз коснуться, встретиться, поговорить; позаботиться, помочь. Самым большим и в то же время самым запретным желанием стало поцеловать Йоонаса. Оно заставало и застает его врасплох по сей день. Даже сейчас, когда он исподлобья поглядывает на утомленного гитариста.       C каждой новой попыткой звучание становится все лучше. Однако как только парни решают, что получается почти идеально, Йоонас тихо ойкает, одергивая левую руку от грифа и хватаясь за ладонь. Испугавшийся за друга басист тут же откладывает гитару в сторону и подсаживается ближе.       От близости басиста Порко становится тепло на душе, но своим видом он этого не выдает. Только с усилием потирает ладонь, морщась от пульсирующей в ней боли. — Замкнуло, кажется, — предполагает гитарист, переводя виноватый взгляд на друга. — Не передыхали долго, — печально вздыхает Олли, — нужно чаще делать перерывы.       Пододвинувшись вплотную к Йоонасу, басист, не говоря ни слова, берет руки друга в свои и начинает с осторожностью разминать напряженные ладони. Музыкальные пальцы Матела мягко нажимают на несколько случайных, но до одури приятных точек, и Порко блаженно выдыхает, обессилено роняя голову на плечо друга. Ему не хочется, чтобы басист прерывался, но он не решается сказать об этом вслух. — Говорят, такой массаж помогает снять напряжение, — поясняет Олли шепотом на ухо расслабившемуся Йоонасу.       Взгляд Матела падает на ладони друга, податливо лежащие в его руках. Большие пальцы обеих рук басиста мягко проскальзывают вверх к оголенным предплечьям Порко, заставляя того вздрогнуть, но не отстраниться. Напротив, тот жаждет продолжения. Несколько грубые от струн подушечки пальцев почти невесомо обводят выступающие костяшки запястий Йоонаса. Тишина, царящая в комнате, не позволяет Олли не заметить, как замерший у его груди парень тихо сглатывает подступивший к горлу ком. Порко ерзает на месте и чуть севшим голосом уточняет: — А что… Что еще говорят?       Порко никогда не был робким, однако именно сейчас его охватывает необъяснимое смущение от собственных потаенных желаний. Чуть отодвинувшись от шеи Матела, он бросает быстрый взгляд на его лицо, освещенное теплой улыбкой. Его хочется коснуться. Его хочется поцеловать. Взгляд голубых глаз останавливается на губах Олли. Это не остается незамеченным басистом: он мягко отстраняет Йоонаса от себя, чтобы в следующий момент склониться к нему и прошептать, обдавая губы напротив горячим дыханием: — Говорят, что и это неплохое лекарство от напряжения…       От слов Матела тело Йоонаса прошибает дрожь и он бессознательно прикрывает глаза, давая другу полный карт-бланш. Олли не преминует им воспользоваться и сокращает без того ничтожное расстояние между ними, накрывая податливые губы Порко нежным поцелуем. Таких у Йоонаса было бесчисленное множество как с девушками, так и с парнями да даже с Нико, но… Не так. Этот поцелуй он прерывать не желает, напротив, жаждет схватиться за выглаженный ворот рубашки Олли и целовать его долго, глубоко и ненасытно. До укусов. До крови на губах.       Порко не решается. И уже через мгновение, когда Матела с лукавой улыбкой отстраняется от него, жалеет об этом. — Ну, кто целуется лучше, я или Нико? — насмешливо интересуется Олли, склоняя голову к плечу.       Гитарист быстро облизывает обласканные Матела губы и, осторожно протянув руку к его шее, выводит на ней абстрактный узор. Театрально задумавшись, Йоонас возводит взгляд к потолку и заторможено отвечает: — Думаю, для объективности одного поцелуя недостаточно. — Оценка обязана быть объективной, — заключает Олли, придав лицу как можно более серьезное выражение.       Ладонь Йоонаса полностью ложится на шею друга. Очертив большим пальцем аккуратные родинки на чувствительной коже Олли, гитарист притягивает его к себе. Положив вторую ладонь на грудь, прямо на ускорившееся в ритме сердце, он скользит губами по щетинистой щеке, тщетно пытаясь успокоить сбившееся дыхание.       Поцелуй Порко неторопливый. Не прекращая поглаживать покрывшуюся мурашками шею Олли, он сладко его целует, вкладывая все те, непонятные ему чувства, что испытывает к нему уже не первый год. Руки Матела машинально проскальзывают под футболку гитариста и требовательно сжимают его бедра — с губ Йоонаса срывается непроизвольный, лишь сильнее распаляющий обоих стон.       Ставший несдержанным и глубоким поцелуй толкает парней в объятия друг друга. Удерживая Йоонаса одной рукой за талию, Олли запускает вторую в его светлые, кучерявые волосы, пропускает непослушные кудряшки сквозь пальцы, пока гитарист легонько кусает губы Матела, уже откровенно прижимаясь к нему всем телом и плавно опуская его следом за собой на узкий диван.       Увлекшись поцелуем, парни не замечают того, как легко теряют равновесие. Звонко вскрикнув, они вместе валятся на пол. Смущение вмиг рассеивается, как только друзья заливаются смехом. Приподнявшись на локтях Йоонас заглядывает в светло-туманные глаза Олли и отвечает на оставленный без ответа ранее вопрос: — Да, ты целуешься лучше, чем Нико. — Только чем он? — добродушно усмехается Матела, наблюдая за тем, как Порко вновь склоняется к его губам. — Лучше, чем кто-либо другой.