***
По просьбе Чонину в палату не впускали (и не сообщали) других посетителей, кроме мамы и сестры; исхудавшие, они попрекали в том же грехе Чонина, ставшего ещё меньше за период комы. Он проснулся маленьким, бледным, обросшим. Чучелом, как в шутку говорила мама ещё в детстве. Он снова здесь. После комы, отпечатавшейся в голове ярким воспоминанием, Чонин много размышлял — но выхода так и не находил. До одного дня.***
Ни мамы, ни сестры не было, прошло где-то около месяца с начала момента реабилитации; лицо Чонина округлилось из-за правильного питания, хотя ел он всё ещё мало, и загорело от насыщенных прогулок. В этот день он находился в палате один, потому что двум леди срочно пришлось куда-то уехать. Колёсики двери зашуршали, колокольчик, зачем-то повешенный матерью на дверь, зазвенел, и топот нескольких пар ног заполнил помещение. Не может быть. Помотав головой, Чонин ошарашенно смотрел на трёх парней с пакетами апельсинов. — Боже, кто ты? — Бэкхён в ужасе откинул пакет прочь, но Чанёль опередил его и сжал хрупкого мальчонку в крепких объятиях. — Эй! — Подвинься, хён, — Сехун нагло оттолкнул Ёля, чтобы не выпускать оторопевшего Чонина из своих объятий ещё несколько секунд. — Ага, значит, я, по-вашему, тут манекен? А ну прочь! Я здесь его сильнее всех люблю, вообще-то! — когда два высоких препятствия остались позади, Чонин получил третью порцию бесплатных объятий. И они были единственными, на которые тело машинально отреагировало, каждая мышца помнила привычку Бэкхёна давить пальцами на лопатки и утыкаться в грудь лицом. Чонин не мог поверить — ему снова ... Плохо? Хорошо? Влага разбила сомнения, после первой слезы, остальные полились ручьём, заставляя парней издевательски хохотать и просить успокоиться. Только Бэкхён понимающе кивнул, смаргивая подступавшую влагу и пряча её от остальных. Они давно хотели прийти, чтобы ... просто обнять его. И приходили теперь часто, пользуясь его больничным положением — они искали путь вернуть того парня, которым дорожили. Хотели дать ему понять — он всё ещё он, просто слегка потерявшийся. У Чонина впереди вся жизнь, чтобы найти верную дорогу.***
— Послушай, — однажды Чанёль приходит один, чтобы высказаться; не только Чонин копил в себе мысли и эмоции, о которых, на самом деле, нужно говорить, не умалчивать. — Ты ... В том что произошло, знаю, прозвучит заезжено, но это действительно так ... — молчание давит на обоих, поэтому, сделав вдох и пересилив себя, Чанёль продолжает. — По заключению эксперта она умерла ещё до обвала, на самом деле, из-за Юры ... Произошёл взрыв газа, её отбросило и ... В общем, Чонин. Нам нужно было поговорить и мне жаль, что я не сделал этого раньше. Я пытался найти виновника там, где его не было. И я знал с самого начала. Прости — два голоса сливаются в один. Прощение — вот тот белый потолок, которого искал Чонин. Теперь ... Теперь его можно раскрасить яркими красками! Наконец! — Кстати, Бэкхён хочет зайти, чтобы, цитирую: "Заобнимать его до смерти, если он не пойдёт на поправку". Так что, "здоровяк", оставляю тебя. И, ну, удачи. Тебе не только мне есть, если что сказать. Точно. Теперь он будет жить ради того, чтобы сказать об этом Бэкхёну тысячи и миллионы раз. О любви.