Нет в мире ничего печальнее полюбившего бога смерти
На серой Питерской улице пахло свежей выпечкой, страхом, и безответственностью. Практически никто не знал, чем мог быть вызван такой запах, но перед дождем здесь стоял именно он. Когда на небе сгущались тучи, люди-тараканы пытались бежать быстрее, выбираясь из толпы на собственную дорожку. С десяток спускались в метро, укрываясь от будущего дождя заранее, а остальные лениво слонялись по улицам, едва ли перекрывая обзор водителям транспорта. Разумовский до последнего не мог понять, что именно заставило его высунуть нос в такую жутко холодную и по-Питерскому мерзкую погоду. Может быть, дело было в его нескрываемой любви к идиллии и спокойствию дождя? Или к хаотичным молниям и громкому грому, пробивающему до мурашек? В любом случае высунуться на улицу пришлось только из-за потребности в прогулках, хотя на самом деле сейчас Разумовский больше завидовал Волкову, что остался в тёплом офисе. Пряча нос в воротник весеннего пальто, рыжеволосый мужчина пытался всматриваться в невзрачную толпу людей, лениво вытекающую из магазинчиков и тёплых кафе, расположенных в самых отдаленных уголках улицы. Он вдруг задрал голову наверх, впуская холодный порыв ветра к своей шее без шарфа. Небо было серым. Солнце не показывалось с понедельника прошлой недели, Питер стоял в дожде, а тепла в ближайшие семь дней можно было не ожидать. С севера небо затягивала тёмная туча. Постепенно начинало греметь, и Разумовский, опустивший голову и уткнувшийся носом обратно в воротник темного пальто, пытался разобраться, истинный это гром или же проделки людского гула. Он остановился посреди улицы, пряча руки в карманы как можно глубже. Мужчина постепенно начинал замерзать, а новое поднятие головы впустило под пальто тысячу мурашек, что табуном пронеслись по телу в тёплом свитере. Разумовский не знал, почему собственное чутьё заставило его остановиться — нет, он наоборот пытался разгадать эту непосильную загадку, но что-то внутри колоколом било и не позволяло сдвинуться с места. Он и послушался, встав вкопанным прямо посреди дороги, пока остальная идущая толпа начинала его обтекать. Гром стал яснее: значит, не показалось. Разумовский внимательно пробежался взглядом по собственным рукам. Прекрасно, зонт остался в офисе. Мысленно выругавшись, Сергей вновь обратился взглядом к толпе, пока, в конце концов, не нашёл истинную причину своего предчувствия. Где-то в желудке завязался узел, руки пробила дрожь, а ноги совершенно отказывались слушаться. Там, в толпе беспокойно мертвых лиц он увидел совершенно живое, искреннее, по-зимнему белое. Женское. Она пробиралась сквозь толпу медленно, но с поднятой головой, так что Разумовский мог с лёгкостью разглядеть женское лицо. Сначала ему показалось, словно кроме неё вокруг одна пустота, ни одной живой души и даже его самого нет — настолько сильно мужчину стёр женский взгляд, брошенный мельком. Издалека живая женская душа была похожа на аленький цветок с прекрасными лепестками, до которых желанием горишь дотронуться, но настолько боишься испортить его, что в стороне остаёшься. Разумовский сделал шаг назад, смотря за тем, как она наконец опускает голову. От слишком сильного раската грома Сергей вновь поднимает голову вверх, игнорируя первую упавшую на его лоб каплю холодного, весеннего дождя. Первые апрельские грозы прекрасны, если ты имеешь зонт под рукой. Разумовский вернулся взглядом к безучастной толпе, но живого лица, на которое он так долго смотрел, уже не было. Сергей вдруг почувствовал тревогу: что, если ему показалось? Что, если за секунды эта пылающая жизнью душа вдруг надела такую же серую маску и слилась с толпой? Он отчаянно двинулся вперёд, невзирая на падающие с неба капли дождя, слабо бьющие его по плечам. Проходя ещё с десяток шагов, Разумовский смешивается со звенящим ароматом улиц и выпечки, раскатываясь в бьющей дрожи. Мужчина вертит головой как маленький ребёнок, потерявший игрушку и вдруг, увидев совсем малый лучик надежды, льнет к нему так, словно она — самый последний человек во всем мире. Кофейного цвета зонт, принявший крапинку ввиду начавшегося дождя, слабо поворачивается в тонких женских пальцах. Разумовский впервые подходит так близко: он стоит за ее спиной наблюдая за тем, как капли дождя вырисовывают узоры на ткани ее зонта. Он сводит брови к переносице: переступить через собственную неловкость становится игрой, в которой Разумовский занимает место проигравшего и с громкими хлопками вылетает из соревнования. Она поворачивается так, словно чувствует, насколько мужчина позади желает ее внимания. Разумовский застывает на месте, кажется, даже не дыша, когда на него смотрят две зелёные бусины больших любопытных глаз. Девушка сводит тонкие брови к переносице, указательным пальцем поправляя упавшие на глаза светлые пряди длинных, едва завитых волос. Аленький цветочек с румянцем на маленьком лице. Жизнью от неё пахнет за версту: Разумовский чувствует и тянется ментально, устанавливая зрительный контакт и внимательно наблюдает за девушкой, которой для ангельского образа не хватает только нимба над головой. Она выжидает, поджимая уголки губ. Внимательно переводит взгляд, наблюдая за тем, как от дождя начинают мокнуть не только пряди рыжих волос, едва прикрывающие мужские глаза, но и ткань темного пальто. Разумовский едва приоткрывает рот, но фраза с его уст так и не слетает. Девушка молча протягивает ему зонт, укрывая от колючего холодного дождя, а вместе с тем — и от всего жестокого мира, обволакивая мужчину своим запахом, которым он надышаться не может. Она — чистое проявление ангела, прекрасный цветок, живая энергия. Он принимает зонт из женских рук, но увы, в себя приходит слишком поздно. Разумовский мельком наблюдает за тем, как светлые пряди волос мокнут под холодным дождем, но девушка неизменно молчит, пока, в конце концов, не удаляется так же мягко, как и появилась. Она заворачивает за ближайший угол, растворяясь в арках и улицах Питера как его личная фантазия, как воображаемая подруга и ангел хранитель и Разумовский, гонимый холодом, ставит себе цель — отыскать ее.***
Едва ли Сергей оказывается в стенах офиса, как игнорируя любые напоминания Волкова о том, что совсем скоро его ждёт презентация «Вместе», Разумовский усаживается за рабочее место. Изначально он пытается воссоздать в голове женский образ, ее запах и два больших зелёных глаза. Откидываясь на спинку стула, Сергей смотрит на зонт в центре комнаты. От него словно только ею и пахнет: к сирени и жасмину добавился только запах Питерской свежести. Когда дело доходит до образа, Разумовский подключает к поиску и Марго, с ее помощью просматривая не один десяток аккаунтов и профилей, но все они, как один — серые, бесполезные. Мертвые. Спустя час бесполезных поисков, Разумовский подпирает рыжеволосую голову кулаком, начиная искать вручную: так, мол, эффективнее. И Сергей находит. Находит ее поздним вечером, просматривая три фотографии на протяжении десяти минут. Точно она, лицо такое же живое, как и при встрече. — Марго, — устало обращается мужчина, — Найди что-нибудь про Алексееву. Страницы как-то связаны, тут самый последний пост — сожаления о смерти. — Будет выполнено, — поддаётся помощница, уплывая с экрана и Разумовский, откидываясь на спинку стула вновь, покорно дожидается результатов. Ознакомившись со статьей, Разумовский наконец решается написать. И пишет.***
Кира возвращается в квартиру сразу же, как только дождь усиливается и, чувствуя излишнюю усталость, ложится спать, закрывая шторы. Темнота ей нравится намного больше света. Она плюет на зонт, отданный человеку на улице — так надо, он же не может намокнуть, если ей самой зонт без надобности, верно? Оказываясь в кровати, девушка залезает под одеяло с головой. Шум дождя успокаивает. Под него она и засыпает, подминая под себя ноги. Сны Кире не снятся. Поэтому просыпаться намного проще, если не кормишь себя сонными фантазиями. Уведомления, пришедшие на телефон, разрезают тишину комнаты. Девушка едва приоткрывает глаза, переворачиваясь на другую сторону. Руки слепо тянутся к собственному телефону, вводя пароль по памяти. Новое сообщение. Не смотря в экран и пытаясь до конца проснуться, Кира открывает его, читая имя и фамилию пользователя. Но затем, словно думая, что ей показалось, пробегает сонными глазами ещё раз, проговаривая ее в голове, мысленно. — Сер-гей, — Кира задается громким хриплым кашлем, прикрывая рот рукой, — Разумовский? Мы знакомы? Она читает сообщение, вскидывая светлые брови. Как обычно: приветствие, извинение за беспокойство, благодарность за зонт и приглашение на. на что? На презентацию «Вместе»? Ласточкина подавляет зевок, переходя на страницу мужчины. Она просматривает только три фотографии, изучает страницу полностью, прежде чем понимает, что человек, которому она отдала свой зонт — не обычный. Кира ведёт бровью, пытаясь понять, кажется ей или нет, но окончательно приходя в себя, убеждается в достоверности. Пальцы бегают по клавиатуре, набирая едкое «Сергей Разумовский» в поисковой строке. Глаза мельком читают информацию о мужчине. — Удача меня любит, да? — спрашивает она у самой себя, откладывая телефон в сторону, — Глупо. Наверняка, если я приду, он подумает, что мне нужны только деньги. Не пойду. Ласточкина перевернулась на другой бок, поправляя подушку. — С другой стороны, мне совсем наскучило сидеть дома. Пальцы забегали по клавиатуре телефона вновь. Спустя полчаса Кира точно знала о месте и времени, но точного согласия не давала. Попрощавшись с мужчиной, она снова отложила телефон в сторону и уснула.***
Разумовский волнуется. Позади его пытается поддержать Волков, кусая не обидными на первый взгляд словами, а рыжеволосый кусает губы и сжимает очки в руках. Сергей держит разговор в голове, ненадолго отвлекаясь от презентации. Интересно, а она придёт? Ему бы хотелось побеседовать ещё раз, почувствовать то сладостное веяние жизни и убедиться в том, что не все в Питере пропащее. Когда приходит время его выхода, мужчина поправляет рубашку, затем, немного погодя, натягивает очки. Слова льются из его уст приятно, складно, а сидящие здесь люди повторяют каждое действие. Разумовский — командир или капитан корабля, который ровно идёт по волнам. Он скачет взглядом по безучастным глазам и лицам, поворачиваясь вокруг своей оси. Она должна была прийти, Сергей надеется, что это правда и начинает волноваться, пропуская дрожь в голосе. — А главное, — заканчивает он под аплодисменты, пытаясь натянуть кривую улыбку, — Все Ваши данные совершенно конфиденциальны и никто, в том числе я, не могут покушаться на Вашу анонимность. И он находит два любопытных зелёных глаза, направленных на него. Ее живость заполняет помещение и заставляет самого Разумовского вздрогнуть, но Ласточкина и глазом не ведёт, пока на экране не появляется новость о том, что печально известного Гречкина суд признал невиновным. Кира переводит взгляд в сторону представленного Разумовского, с которым, кажется, все не так хорошо, как она думала. Он вдруг начинает теряться, как и она сама, а затем уходит со сцены, пока люди, подобно тараканам, пытаются его преследовать. Ласточкина не хочет возвращаться в тот день, но слышит приглушённые женские крики и чувствует фантомные прикосновения рук к своим плечам, которые утягивают ее в вязкую лужу прошлого. И Кира тонет. Идёт по битому стеклу, наблюдая за лежащей собой на дороге и купается в яркой крови Алексеевой, чья голова лежит на руле в неестественно мертвом положении. Она кричать хочет, да вот только крик бьется птицей в клетке из рёбер. Кира бы руки себе поломала, сердце бы меж костей вонзила, лишь бы избавиться от навязчивого воспоминания, стервятником кружа над ней. Кира двигается на чутье, покидая зал самой последней и оказываясь у широкого окна, наблюдает за тем, как журналисты и репортёры, гонимые охраной, все ещё пытаются проникнуть внутрь. Она едва стягивает бархатную перчатку с правой руки, оказавшись в своём пальто. Кира даёт коже подышать и прижимается спиной к стеклу, оседая на подоконник. Здесь неспокойно, пахнет страхом и неприязнью, но Ласточкина игнорирует, пытаясь заполнить все пространство своей теплотой и цветочным запахом, но все тщетно — под крики журналистов девушка прикрывает глаза. Она вспоминает, с каким трудом заставила себя все-таки прийти сюда без одолжений. Пересилить саму себя — задача сложная. Это игра, в которой игрок только один — ты сам. Через полчаса Ласточкина едва расстёгивает пальто, вновь оказываясь лицом к окну. И, судя по звуку, которым сопровождаются открытые двери лифта, из него кто-то вышел. Ласточкина прислушалась, даже не поворачивая светлую голову. Шаги тяжёлые, мужские. Он остановился, а Кира боролась с сильным желанием обернуться. Покажи себя. — Вы все-таки пришли, — Разумовский подал голос, потирая ладони. Он приблизился, оказавшись по левую руку рядом и так же, как девушка, начал смотреть в окно. Вновь шёл дождь. Там, на горизонте, сверкали молнии. — Я не могла пропустить такое мероприятие, — сладкая лесть. Сергей в первый раз слышит ее голос после столького молчания и прикрывает глаза. Он шелком льётся, обволакивает, заставляя столкнуться с ощутимым женским холодом. — Прошу прощения, что Вам пришлось долго ждать. Новость, которая испортила презентацию, сильно шокировала меня и мне нужно было побыть в одиночестве. — Ничего, — девушка кивнула, — По-моему, все прошло лучше, чем Вы, Сергей, говорите. Его имя звучало с ее уст совсем иначе. — Я хочу пригласить Вас выпить кофе. Кира повернулась к мужчине. Они встретились глазами. Разумовский замер. Так близко он видел ее второй раз за всю свою жизнь. Взгляд зацепился за ее светлые волосы. Они выглядели безумно мягкими и приятными. А насколько аккуратно они были собраны заколками у висков. — У меня есть некоторые трудности с. — она замялась, — С передвижением. Сергей вскинул одну бровь, явно не понимая, о чем говорит девушка. Она подхватила мужской вопросительный взгляд, демонстрируя аккуратный светлый костыль, на который опиралась. Разумовский закусил нижнюю губу и его тело пробила дрожь. Значит, вот она плата за лишнюю жизнь? Все люди обычные и здоровые, а она как птенец со сломанным крылом — к жизни рвётся, но жизнь нагло забирает все силы. Он бы тысячу раз сказал, как ему жалко, но сейчас сил и собственной уверенности хватило лишь на понятливый кивок головы. — Ничего, — мужчина отрицательно мотнул головой, — Мне помочь? Подать руку? — Нет, спасибо. Просто. не торопитесь особо. У Вас шаги быстрее, я боюсь не успеть.***
В кафе было тепло. Сергей помог Кире снять пальто, повесив его на одной из вешалок у столика. Ласточкина стянула перчатки, укладывая их на сидение рядом с собой. Разумовский уселся напротив. Он не мог отвести взгляда от ее глаз. Румянец сеткой вырисовывался на бледной женской коже, а руки пытались избавиться от падающих на глаза светлых прядей волос. Какие красивые у неё были руки — Разумовский заметил даже это. Какие-то кольца, аккуратные пальцы и белая кожа, из-под которой вырисовывались тёмные вены. — Когда я отдала Вам зонт, то совершенно не думала, что Вы кто-то известный, — пояснила девушка, наконец закидывая ногу на ногу. — Такие встречи иногда случаются. Я очень благодарен Вам за зонт, — ответил рыжеволосый мужчина, замечая любопытный женский взгляд. Он больше не волновался. Шум дождя за окном успокаивал его и приводил к тому самому состоянию, когда сердце глухими толчками начинало отвечать на каждый вопрос правильно. — Извините за бестактный вопрос, но. — Сергей замялся. Кира чувствовала, как ему неловко спрашивать что-то подобное, — Почему Вы вынуждены пользоваться костылем? — Это очень долгая история, — Ласточкина отпила немного кофе, прикрывая глаза. И правда, вкусно. Напиток расползался по телу тёплом и вместе с грозой за окнами кафе уносил в ту самую приятную атмосферу. — Я попала в аварию четыре года назад. Сейчас в моих ногах железа больше, чем во всем организме. — Жаль, что такое случается, — Сергей последовал примеру девушки. Он знал про аварию. Вопрос — не более, чем формальность, — Вы занимаетесь чем-то, кроме прогулок в дождливую погоду? Но Кира — не лыком шита. Она не скажет все просто так и Разумовский, кажется, снова это чувствует. — Читаю книги, веду вполне обычную жизнь. Скажите честно, Сергей, почему мы здесь? Рыжеволосый сглотнул, отпивая ещё немного кофе. Затем, вскинув одну бровь, попытался натянуть улыбку. — Скажем, я заинтересован в Вашей персоне. Ваш поступок меня несомненно порадовал, оттуда и интерес. — Я никого не ищу, — как отрезала Ласточкина, подавшись назад. Взгляд ее живых глаз был уж слишком серьёзным, вгоняя Сергея не то в панику не то в мандраж. Ему все равно. Абсолютно. — Хорошо, хорошо, — соглашается мужчина, — Могу ли я узнать Вашу настоящую фамилию? — Ласточкина, — поддаётся Кира, находя в себе неподдельный интерес, что спешно угасает вместе с допитым кофе. Она поднимается. Затем, натягивает на себя пальто, после него — перчатки, ныряя тонкими пальцами в приятный бархат. — Кира, — наконец обращается к ней Разумовский, — Скажите, какова вероятность, что мы встретимся ещё раз? — Я не буду называть в цифрах, но скажу, что если судьба захочет, мы встретимся не один раз. До свидания, Сергей. Когда Питер погружается в сумерки, первое, что делает Разумовский — тщательно шерстит просторы интернета в поисках одной единственной фамилии. И прочитав несколько статей и новостных сайтов, Сергей узнает одно: Ласточкина — фигуристка со сломанной в аварии жизнью, теперь вынужденная уйти со льда. Душа поёт — вот он, способ сблизиться с ней и заполучить ее живость и внимание. Кира возвращается домой спешно, тут же принимая душ. Только потом, немного погодя, она читает приглашение на открытие какого-то казино. В очередной раз позвали из-за матери. Когда Питер окончательно погружается в ночную тьму, оба засыпают. Он — с полученной информацией и диким желанием помощи. Она — с ужасным предчувствием.