А что, если..?

      - Месяц. Юри остался месяц, - бессмысленно глядя в пустоту, произнёс фигурист.       - Виктор, - присев на корточки перед Никифоровым, начал Алтын, стараясь успокоить и Витю, и себя - если ты решил поюморить, то лучше прекращай. Сейчас не время для шуток. Иди проспись, у тебя от алкоголя уже разум притупился.       - Хах, - ухмыльнулся Никифоров, потянувшись за очередной сигаретой, - конечно.. шутка.. хотелось бы в это верить.       Виктор даже не успел закурить, как сигара резким, но, в то же время, аккуратным движением была выдернута из рук фигуриста:       - *Тц* я же просил тебя ничего не трогать, - с какой-то горечью в голосе произнёс Отабек, параллельно цокая и приставляя пальцы к переносице, как бы растирая её то ли от усталости, то ли от головной боли, - и так всё в крови, хочешь сделать ещё хуже? И с каких пор ты куришь?       - С пятнадцати, - кратко ответил Никифоров, сунув руку, в которой только что держал сигарету, в карман.       - Лет? Или часов?       Ответа не последовало, хотя, очевидно, он был и так понятен. Отбросив идею хоть как-то разговорить Виктора, Отабек принялся подбирать осколки, разбросанные на ступеньках и траве. Из-за отблесков росы стёклышки были еле отличимы от неё, так что пришлось знатно постараться, чтобы убрать все следы "дебоша". Закончив с уборкой, Алтын развернулся и сел напротив Никифорова. Виктор, продолжавший смотреть как-то "сквозь" Отабека, наконец перевёл свой взгляд на самого парня.       - Что? - полувопросительно, но в то же время и безразлично спросил Никифоров, в безмерной тишине наблюдавший за казахом.       - У тебя осколок на переносице, дай уберу, - спокойно ответил Отабек и потянулся к парню.       Почувствовав прикосновение к стеклу, Виктор слегка вздрогнул, но не отпрянул. Вовремя сообразив, что открытые раны необходимо будет обработать, Алтын спокойно, стараясь лишний раз не действовать Вите на ранее расшатанные нервы, отвёл руку в сторону и поднялся на ноги. Не придумав ничего более действенного, казах пошёл к машине за аптечкой, однако решив, что Виктор в одиночестве может с собой что-нибудь сделать, взял фигуриста с собой.       - Давай руку, помогу встать, - произнёс Алтын, протягивая к локтю Никифорова свою ладонь. Не сопротивляясь и, казалось, наконец-то полностью осознавая содеянное, Виктор начал медленно приподниматься, крепко вцепившись в предплечье Отабека. Костяшки побелели от напряжения, из ран на руках вновь начала идти только-только остановившаяся кровь, впитываясь в рукав свитера Алтына. Трясущиеся кисти были готовы любыми способами уцепиться за спасательный круг, в роли которого сейчас и выступил казах. От быстрого вставания в глазах конкретно потемнело, отчего Виктор начал падать.       - Вить! - только и успел вскрикнуть Отабек, уже опускаясь чуть ниже, чтобы поймать парня. Больно приложившись коленями к земле, фигурист осел на мокрую траву вслед за Никифоровым; тот, в свою очередь, поддерживаемый Отабеком, осторожно опустился на газон.       - Я в порядке, - еле слышно произнёс Виктор, однако в утренней тишине это прозвучало слишком громко.       Не спуская с парня глаз, Отабек, так же быстро, как и упал ранее, встал и повёл друга к выходу. Парни буквально в несколько шагов оказались возле машины, откуда Алтын достал коробочку со всем необходимым для обработки ран. Виктор, прислонившись к заборному столбику, уже начинал подсыпать: сказывалось физическое и ментальное состояние. Количество выпитого алкоголя наконец таки ударило в голову. Тело перестало слушаться и потихоньку сползало на асфальт, ноги резко стали ватными и отяжелели. Мысли медленно, но верно превращались в туман и рассыпались на миллионы частиц, из-за чего разум предательски покидал сознание. Нервное истощение и переутомление просто "добивали" организм, не давая ему и шанса на победу в этом сражении. Не обращая на Отабека внимания, Виктор осел на землю и поджал колени к подбородку, спрятав израненные кисти рук в переднем кармане кофты       Услышав сзади подозрительный шорох, казах резко развернулся, заведомо приготовившись к худшему, но, увидев Никифорова, свернувшегося в комочек, только осторожно подошёл к фигуристу, опустился на уровень его глаз и тихо, словно убаюкивая напуганного ребёнка, произнёс:       - Идём внутрь. Холодает.       Виктор, смотревший куда-то поверх Отабека из-под полуприкрытых век, неуверенно перевёл взгляд на казаха. Казалось, зрительный контакт продлился целую вечность, прежде чем Никифоров, доверившись мягкой улыбке Алтына, с задержкой кивнул и попытался приподняться на локтях. Конечно, подобные действия не принесли приятные ощущения, лишь усиление боли в предплечьях и ладонях, что заставило фигуриста резко опуститься на землю и прижать кисти к животу. Облегчить страдания это не помогало, но хотя бы гарантировало восстановление ровного дыхания. Отабек, уловив еле заметное болезненное "ммм" от Виктора, подался вперёд и подхватил фигуриста за талию. Наконец, Никифоров, не без помощи товарища, но всё же смог встать и, хромая, направился в сторону дома. Решив, что на кухне при виде острых предметов Виктору может "снести крышу", Отабек повёл парня в зал, где помог другу сесть на диван. Легче от этого не стало ни одному, ни второму, но теперь они хотя бы находились в тепле и уюте.       Казах, ранее явно не планировавший надолго задерживаться в этом доме, уже успел поменять намерения. Быстро сбегав на кухню за бумажными полотенцами, хлоргексидином и тазом воды, фигурист вернулся и принялся обрабатывать изувеченные конечности.       - Виктор.., - спокойно начал Отабек, - если ты не против.. я обработаю твои раны, просто доверься мне. Небрежный жест рукой Никифорова давал добро на помощь. - Если будет больно - говори. Я не хочу причинить тебе ещё бо́льшие страдания, это не в моих принципах. Я не смею просить тебя о чём-то сверхъестественном, просто доверься мне, - последние два слова Отабек чётко выделил, и, вновь не уловив в глазах Виктора какой-либо заинтересованности в разговоре, начал промывать раны.       Порезы, нанесённые в первую очередь, уже успели покрыться корочкой из сукровицы и грязи; те, что были нанесены позднее, продолжали кровоточить, хоть и не так сильно, как до этого. Каждое осторожное прикосновение Отабека отзывалось сильнейшей болью в теле Виктора. Хоть количество выпитого алкоголя и притупляло реакцию и ощущения, это ни в коем случае не облегчало страданий. Тихо всхлипывая, фигурист покорно продолжал терпеть производимые махинации, всё ещё полностью не осознавая, насколько далеко зашёл его мазохизм в этот раз и чем это могло обернуться, если бы Алтын и вовсе не приехал. Промыв наружный слой запёкшейся крови смоченными полотенцами, Отабек начал обрабатывать глубокие царапины. Следовало бы промыть раны изнутри, но, не зная реакции Виктора, казах задумался о том, как можно будет приглушить возможные крики друга.       Прикидывая разные варианты, парень услышал звонок в дверь, что означало приезд скорой.       - "Вовремя однако", - только и успел подумать фигурист, уже направляясь ко входу, параллельно стараясь наблюдать за Виктором, который, склонившись над коленями, разглядывал ламинат. Казалось, будто Никифоров был серьёзно болен чем-то на подобии аутизма; схожая манера поведения одновременно вызывала и сочувствие, и страх.       Открыв дверь, Отабек увидел молодую девушку. Ранее вызванная "скорая" подразумевала под собой личного спортивного врача Алтына, который был готов приехать к фигуристу. На вид девушке нельзя было дать больше двадцати, но по факту, она была младше Виктора всего на несколько лет [вот это вот всё азиатский тип внешности за себя говорит]. Одетое в неформальном стиле, миниатюрное телосложение мисс утопало в складках оверсайз кофты на молнии и джинсах-трубах. Тёмные заспанные глаза девушки, на удивление, мягко и проницательно улавливали через взгляд Отабека всю серьёзность ситуации.       Сообразив, что приветствие "слегка" затянулось, фигурист попятился назад в комнату, пропуская врача перед собой:       - Жанса́я.., - полушёпотом поприветствовал Отабек девушку, - спасибо, что приехала.       - Ещё рано для благодарностей, но да, и тебе доброе утро, Бек, - улыбнувшись уголками губ, произнесла гостья, - насколько всё серьёзно?       Выглянув из-за угла в зал, Алтын посмотрел на Виктора, дабы убедиться, что тот в порядке, насколько это возможно в данный момент:       - Даже не знаю, как это можно описать.. не могу здраво оценить нанесённый его здоровью ущерб, но, прошу, сделай всё, что сможешь. Я не стал звонить в скорую, чтобы не привлекать к фигуре Виктора лишнее внимание. Ну, понимаешь. Ты - единственная, к кому я мог обратиться.. Извини, - произнёс Отабек, опустив взгляд в пол, ни с того ни с сего ощущая себя виноватым во всём, что произошло с Виктором.       - Я ещё даже ничего не сделала, а ты уже столько извинений и благодарностей принёс, - удивлённо заключила Жансая, - Не загоняйся, тебе не к лицу. Идём в зал.       Идея пройтись звучала заманчиво, если бы в соседней комнате не находился морально сломленный человек, бессмысленно разглядывающий складки дивана. С момента, как Отабек ушёл, Виктор не сменил позу. Парень словно завис в пространстве, создав собственную Вселенную, где в данный момент может существовать только он один и никто более.       - "Один из признаков шизофрении."       Жансая присела на корточки перед фигуристом и постаралась заглянуть ему в глаза. Былая голубизна утратила свой оттенок уже давно, нынешний цвет радужки можно было бы охарактеризовать, как "чернота серенити". Синяки под глазами и покрасневшие белки лишь придавали лицу более устрашающий вид. Мертвенная "красота".       - Принеси сумку, - еле слышно произнесла девушка, не отрывая взгляд от Виктора, который абсолютно безэмоционально поддерживал зрительный контакт. Девушка, словно заклинатель змей, пыталась загипнотизировать фигуриста и подчинить себе, "заставить" следовать только её собственным указаниям. Интересная позиция, не правда ли?       Отабек, дабы не испортить атмосферу резкими движениями, тихо прошёл ко входной двери и взял сумку. От небольшой перебежки ламинат лишь слегка заскрипел, практически не нарушая абсолютной тишины во всём доме. Несмотря на то, что рассвет был близок, птицы начать свой утренний концерт, способный разбудить даже в стельку пьяного Юру, спавшего в одной из комнат. Комфортная, но одновременно и удушающая тишина. Пугающий мрак. Беззвучная мольба о помощи.       ~~~       Вернувшись в зал, парень понял, что ничего вновь не изменилось, как и после первого его ухода. Жансая всё также всматривалась в глубокие глаза Виктора, словно пытаясь прочесть по ним всё, что происходит у фигуриста на душе, облегчить участь парня и помочь ему. Виктор моргал крайне медленно, впадая в какой-то транс, из-за чего, не выдержав такого серьёзного противостояния в "гляделках", девушка отвела взгляд и приступила к работе.       Подозвав Отабека к себе, Жансая попросила парня аккуратно снять с Никифорова кофту и отложить её в сторону. Казах, еле касаясь рук Виктора, постарался как можно "ювелирнее" стянуть толстовку, не причинив при этом фигуристу ещё бо́льший вред. Каждое неуклюжее прикосновение Отабека к коже Никифорова отдавало в голову парня "приличным" покалыванием. Увидев порезы разных мастей и размеров, Жансая лишь шумно вздохнула, ничего не сказав, и постаралась сосредоточиться лишь на осмотре.       Виктор, совершенно не сопротивляясь, протянул девушке левую руку. Количество ран здесь значительно превышало их число на правом предплечье (неудивительно, ведь Витя - правша). Порезов, воспалившихся от попавшей инфекции, видно не было, однако некоторые царапины всё ещё кровили. Даже не касаясь ссадин, становилось понятно, что раны буквально "горят огнём" и пульсируют.       - "У него жар", - отметила про себя девушка, наблюдая за тем, как лицо Виктора, в частности, щёки и переносица начали наливаться кровью.       В приглушённом свете комнаты Жансая начала промывать раны, что уже ранее начал делать Отабек. Не надавливая на предплечье, девушка аккуратно придерживала руку и оттирала запёкшуюся кровь, сдирая корочки и вновь воспаляя открытые раны.       - Сейчас будет больнее, но терпи.       Девушка начала промывать самый глубокий порез, из-за чего по коже Виктора резко пробежали сотни мурашек, заставляя тело дёрнуться будто от падения (да-да, те самые, когда пытаешься уснуть). Кровь пульсировала во всём теле, отдавая в самые отдалённые клетки мозга, как бы сообщая о скорой кончине от кровопотери. К тому же, из-за повышенной температуры тела Виктора немного "шатало", в глазах неистово темнело. На мгновение разум Никифорова поразил некий страх за собственную жизнь, однако внешне парень никак это не показал.       - Придётся наложить швы, - резко остановившись и откинувшись назад, произнесла девушка, - Извини, но в тебе сейчас алкоголя больше, чем в "Светлом&Тёмном" на выезде, я не могу позволить тебе выпить обезболивающее, поэтому терпи.       Девушка потянулась к сумке, чтобы достать иглу и нити. Проследив за реакцией Виктора, Жансая успела заметить, как резко сомкнулись и сжались глаза фигуриста, спина слегка напрягалась и выпрямилась.       - Ты точно готов? - с лёгким недоверием спросила девушка, хотя от ответа Виктора ничего бы не изменилось.       - А у меня есть выбор..? - взглянув исподлобья, произнёс Никифоров.       - "Честно? Есть. Но не думаю, что такой "выбор" устроит всех остальных" Я начинаю,- казалось бы, зачем предупреждать об итак очевидном действии? Жансая произнесла это скорее для себя, нежели для Никифорова, ведь сама девушка до этого лишь пару раз накладывала швы, что и говорить о работе с психонестабильным (к тому же, пьяным) человеком..       Отабек, стоявший сзади, медленно опустил на плечи Виктора свои ладони, тем самым "вжимая" тело фигуриста в диван. Молча кивнув казаху, девушка продела нитку сквозь кожу. Снова, ещё раз и ещё.. В какой-то момент Виктору показалось, что его не то что наживую зашивают.. Скорее колют что-то по типу героина, что одновременно приносит и боль, и кайф. Этакая жизнь мазохиста, когда тебе одновременно и нравится, и не нравится причинять своему телу боль, а разуму - страдания, однако ты ничего не можешь с этим поделать и лишь усугубляешь ситуацию..       Кровь из ран вновь начала сочиться, из-за чего пришлось использовать большое количество бумажных полотенец.       - Бэк, поменяй воду, - указывая на таз с покрасневшей водой и кучей тряпок, попросила девушка.       Отабек, быстро отреагировавший на просьбу, удалился в ванную, оставив "пациента" и врача наедине. Обрезав нить, Жансая начала осторожно вырисовывать по краям порезов полосы зелёнкой.       - Тсс, - прозвучало еле слышно от Виктора. Фигурист постарался посильнее сжать кулаки, однако это не особо получалось из-за накатывающей слабости и всё более поднимающейся температуры, поэтому парень просто ещё крепче зажмурил глаза и прижал подбородок к груди, полностью скрывая лицо под чёлкой.       Когда Отабек вернулся в зал, девушка уже наложила на раны Никифорова стерильные повязки и закрепила их бинтом. Взглядом поблагодарив казаха за выполнение просьбы, Жансая принялась за вторую руку. К счастью, царапины здесь были не настолько глубоки, как на левой руке. После наложения повязок на второе предплечье девушка перешла к лицу. Пришлось аккуратно взять Виктора за подбородок и потянуть наверх, чтобы фигурист позволил оказать ему помощь. Никифоров смотрел на девушку таким пустым, но одновременно и загнанным взглядом, обнажая ранимую душу. Стараясь не заглядывать Виктору в глаза, Жансая сконцентрировалась на обработке ран. От осколка на переносице остался неглубокий порез, но, тем не менее, врач обработала и его, заклеив небольшим пластырем.       - Давай ладони, - спокойно, но требовательно попросила Жансая. Виктор покорно выполнил указание. Потупив взгляд в пол, парень протянул руки девушке.       Если бы неподготовленный человек увидел это зрелище, медицинскую помощь пришлось бы оказывать и ему. Увы, таким человеком оказался Отабек. Лишь мельком взглянув из-за спины Виктора на его ладони, Алтын резко развернулся и отошёл к окну.       - Бэк? - шёпотом произнесла Жансая, всё также выглядывая из-за Никифорова, - ты в порядке?       - Д-да, терпимо, - стараясь совладать с эмоциями, произнёс Отабек, - "каждый день же вижу чьи-либо травмы.. свои тоже.. с чего сейчас такая реакция?", - задумался казах, но, глубоко вздохнув, всё же вновь подошёл к Виктору.       Всю правую ладонь фигуриста пересекал огромный глубокий порез, на который необходимо было наложить швы. Из-за раны каждое сжимание и разжимание кулака отзывалось тянущей болью, словно кожу натягивали и накручивали на какой-то валик, а затем резко отпускали и наблюдали за резко отскакивающими пластами живой кожи.       - Одно дело, когда зашиваешь кожу на самой руке, но на ладони.. выбирай, - произнесла Жансая, обращаясь к Виктору, - либо мы тебя сейчас везём в больницу, и там тебе проводят операцию под обезболивающими, которые в смеси с алкоголем дадут херовую реакцию, либо я сама всё сделаю, но без обезболивающего, однако это будет очень.. повторюсь, крайне больно. К тому же, - дабы удостовериться в своих словах, девушка поднесла ладонь ко лбу Виктора, - у тебя жар. Так что выбирай. Всё зависит от твоего решения.       Ни минуты не раздумывая, Никифоров лишь энергично закивал, выражая отсутствие желания куда-либо ехать.       Сделав глубокий вдох, Жансая просунула иглу под кожу. Заметив, как Виктора затрясло, Отабек начал медленно поглаживать фигуриста по спине. Еле слышимые всхлипы усилились, Вик попросту начал выгибать спину как кот, прижимая подбородок к груди. Облегчали ли данные действия боль? Возможно, но не избавляли от неё полностью..       Жансая выпрямилась и посмотрела на парня. Лицо Никифорова, скрытое длинной пепельной чёлкой, было защищено от посторонних взглядов, но слеза, скатившаяся со щеки и упавшая на только что наложенные швы, немного приоткрывала завесу изувеченной души. Первая, вторая, третья... Слёзный поток было уже не остановить, эмоции накрыли фигуриста сполна. Уже не была понятна основная причина слёз: была то боль от накладывания швов или горечь осознания собственных страданий, Виктор не знал.. Нервы просто окончательно сдали.       Встав со своего места, девушка подошла к фигуристу и притянула к себе со всей возможной нежностью и лаской. Осторожно поглаживая парня по волосам и шее, Жансая что-то нашёптывала ему на ухо, однако Отабек не мог понять, о чём они говорят, а потому, решил не вмешиваться. Слушая речь девушки, Никифоров лишь бубнил и энергично кивал, что больше напоминало какой-то приступ или нервный тик. Хотя, вероятно, так и выглядит нервный срыв.. Когда ты уже не в силах сдерживать эмоции, которые всячески старался подавлять; когда не можешь объяснить, что же именно тебя тяготит; когда понимаешь, что твоя жизнь окончательно обречена на страдания, и ты не в силах что-либо изменить, как бы не старался; когда осознаёшь, что всё, что ты делаешь - бесполезно.. "Когда", "но", "однако"... Всего несколько слов, но как же они могут в корне изменить человеческую судьбу..       Девушка вновь опустилась на стул и принялась за левую ладонь. К счастью, на ней не было глубоких порезов и царапин. В принципе, можно было сказать, что это одно из самых "чистых" мест на руках в целом. Отмыв внушительные пятна крови на всех участках открытой кожи, девушка, выпрямившись, облегчённо произнесла:       - Я закончила.       Отабек, ранее наблюдавший за рассветом, отвернулся от окна и приблизился к Виктору. Того до сих пор била лёгкая дрожь, однако это было явно заметно. Жансая встала и направилась в ванную, чтобы вымыть руки и относительно прийти в себя. Войдя в сильно освещённое помещение, девушка кинула взгляд на собственные предплечья. Пятна крови изящно красовались на рукавах толстовки, которой теперь требовалась серьёзная стирка с перекисью. Устраняя следы недавних медицинских вмешательств, врач резко открыла кран и начала тереть ладони и запястья, вымывая из себя кровяные отметины и запах. Кожу уже жгло от тщательных растираний, однако девушка не могла совладать с собой.. Хотелось кричать. Хотелось избавить Виктора от страданий (а ведь девушка и не подозревала, что Юри осталось совсем немного)..Знаете, именно в такие моменты хочется уйти с поста врача и больше никогда не лечить людей.. Когда ты понимаешь, что не то что не можешь помочь кому-то.. ты не можешь помочь себе..       Напоследок умыв лицо, Жансая вновь вернулась в зал.       Виктор, разглядывающий повязки на руках, медленно покачивался из стороны в сторону.       - Тебе необходимо поспать, - присев перед фигуристом на корточки, произнесла Жансая, - если нужно, я могу дать снотворное. Конечно, смешивать с алкоголем бы не советовала, но слабодействующее.. впрочем, думаю, сейчас ты уснёшь и без лекарств.       - Спасибо, не нужно, - пожалуй, за всё утро это была самая длинная фраза, произнесённая Виктором, но, тем не менее, последовав совету врача, фигурист поднялся на ноги и собрался было идти, однако резкая слабость заставила парня ухватиться за руку Отабека.       - Юра спит на втором этаже, я отведу тебя в спальню на первом, - сказал Алтын, прежде чем повёл Никифорова к кровати.       - Хорошо..       - Вот, - девушка протянула Виктору какую-то таблетку, - это жаропонижающее. Выпей, полегче станет.       Никифоров долго смотрел на протянутую капсулу, но всё же, кивнув в знак благодарности, принял лекарство. Далее, поддерживаемый Отабеком, Виктор, медленно переставляя ноги, направился в сторону спальни. Жансая, складывая иглы и баночки с лекарствами в медицинский чемоданчик, проводила фигуристов долгим молчаливым взглядом.       В спальне казах помог другу переодеться в более свободную одежду и лечь на кровать. За окном уже давно взошло солнце; проснулись ранние птицы, которые вновь завели свою печальную песнь о краткости жизни и неизбежности смерти и страданий.       Плотно задёрнув шторы, Отабек приставил к постели стул и сел возле Виктора. В более тёмном помещении, нежели зал, глаза достаточно быстро привыкли к освещению и позволили отмечать даже самые мельчайшие детали.       - Почему? - Виктор задал вслух какой-то риторический вопрос, одновременно и требующий, и не требующий ответа.       - Давай обсудим это позже, когда ты будешь готов, - под словом "ты" Отабек подразумевал не только Никифорова, но и себя самого, а также пьяного Юру, которому придётся объяснять всё "от" и "до", и Юри, находящегося в онкоотделении, - попытайся уснуть.       Долго уговаривать Виктора не пришлось, и фигурист погрузился в царство Морфея, оставив былые переживания на грешной Земле. Нервно вдыхая воздух, Отабек пристально смотрел на друга, пока полностью не убедился, что тот окончательно уснул. Тихо встав со своего места, Алтын вышел за дверь, где его уже ожидала Жансая.       - Да уж.. не думала я, что когда-нибудь столкнусь с подобным, но, видимо, всё бывает впервые. Как он?       - Уснул. Надеюсь, проспит хотя бы несколько часов, прежде чем похмелье накроет его с лихвой.       - Твой-то где? - с лёгким смешком спросила девушка у фигуриста, - небось, уже прислуживает Дионису.       - Кхм.. Правильно мыслишь, - ухмыльнувшись, ответил Отабек, - Юра не умеет пить. Вообще. Он думает, что знает меру, однако каждый раз эта мера отодвигается всё дальше и дальше, поэтому он не всегда может сдержать себя, но, тем не менее, старается. Думаю, Юра проснётся через несколько часов, но учитывая, что из холодильника пропала бутылка самогона.. Виктор принципиально пьёт только виски, мартини, шампанское и, крайне редко, но водку. Сомневаюсь, что он смог в одинокого выхлестать весь бутьль.       - Не мне судить, так что просто соглашусь, - заверила фигуриста Жансая.       Помолчав несколько минут, Отабек произнёс:       - .. Спасибо. Спасибо за всё. За то, что приехала по единственному звонку, сняла трубку в такой ранний час; за то, что согласилась не давать этой истории широкую огласку; за то, что обработала все раны и наложила повязки; за то, что постаралась поддержать его и ни разу не упрекнула в содеянном. Спасибо..       - Не стоит благодарностей, - слегка смутившись, быстро проговорила Жансая, - это моя работа. В любом случае, будь сейчас рядом с ним, не оставляй его в одиночестве. Хотя бы сегодня, - последнее слово девушка многозначительно выделила, - на самом деле.. знаешь.. он сильнее, чем кажется. Помни об этом.       Молча кивнув Жансае, Отабек ещё раз убедился в том, что Виктор уснул, и, последовав примеру знакомой, направился к входной двери.       - Точно не останешься? - прислонившись к дверному косяку, с надеждой в голосе и лукавой улыбкой на лице произнёс Алтын.       - Мне через пару часов нужно быть в Ледовом дворце.. Должен же кто-то предупредить тренера и персонал, что ни тебя, ни Плисецкого не будет, - немного помолчав, Жансая добавила, - Не кори себя, я сегодня всё равно должна быть в спорткомплексе.       - Я не.., - начал было Отабек, но тут же прервался и, возмутившись, продолжил, - С чего ты взяла, что я себя корю?       - Ну-ну, - с лёгкой усмешкой произнесла девушка, - в общем, жду от тебя каких-либо вестей по поводу обоих. Понадобится помощь - звони.       С этими словами Жансая села в машину и выехала за ворота.       - Рахмет.., - еле слышно прошептал казах вслед удаляющемуся автомобилю.