Будь этот мир другим

Андрей приложил ключ-карточку и нырнул в темноту номера. Было тихо. Он скинул туфли и, пройдя пару метров, заглянул во вторую комнату: там на широкой кровати лежал Миша. Он был в футболке и трусах. - Мишенька, - позвал Андрей шёпотом. Сердце ощутимо дрогнуло. Демидов спал. В их последнюю встречу, на свадьбе Зинченко и Седан, не было никакой возможности остаться наедине или даже перекинуться больше, чем парой слов. Но Шевченко смотрел и видел того же прежнего своего мальчика, ловил тот же самый пронзительно-просительный взгляд, терялся, но хотел быть с ним снова и ему не терпелось узнать, что могло бы быть сейчас. немногим ранее В суматохе подтрибунки стадиона в Глазго он, уже пережив первые радостные эмоции, мгновения неподдельного чистого счастья победы над Швецией, поздравив подопечных, вышел из раздевалки, привычным движением руки убрал назад волосы и едва ли не нос к носу столкнулся с возвращавшимся с награждения и послематчевого блица Зинченко, за ним шёл Миша, его одноклубник, они громко обсуждали игру и смеялись. - Кайл не удержит тебя теперь... - весело сказал Демидов прежде, чем увидел Андрея. Его улыбка, открытая и совершенно искренне счастливая, шла его красивому по-прежнему лицу. Он протянул руку: - Здравствуйте, Андрей Николаич. Поздравляю вас! Шевченко сжал его ладонь, глядя в лицо, в смеющиеся глаза, умоляя: "скажи мне ещё что-нибудь". - Ты сейчас в Москву? Или с нами в Рим? - спросил в это мгновение Зинченко, про которого Андрей уже напрочь забыл. - Пока в Москву. - Лан, созвонимся, - и Саша прошёл в раздевалку. В этот короткий момент с глазу на глаз Андрею показалось, что ничего не было, что это всё ещё его Мишка, который ждёт смски с местом и временем встречи, ловит каждое движение и каждый взгляд и закатывает глаза, если поцеловать его в шею. Но он уже не ждал, а сам протянул в сжатой ладони ключ-карту и шепнул: "219". Развернулся и едва не бегом скрылся из коридора. Шевченко решил принять душ прежде, чем лезть к Мише под одеяло. Он уже довольно ясно чувствовал в своём теле увядание, он знал, что стареет, и это немного сковывало. Настолько, что он даже надел снова брюки и рубашку после душа. Бесшумно ступая босыми ногами по ковру, он приблизился к кровати и позвал ещё раз: - Миша. Мишка. Когда Демидов не отозвался, Андрей, осмелев, протянул руку и погладил его по рёбрам на спине, по боку, залез ладонью под футболку. Миша проснулся, вздрогнул, втянул носом воздух, обернулся так, что пальцы Андрея оказались на его животе. - Так сразу? - спросил он полушутливо и улыбнулся. - Ты спал, - попытался оправдаться Шевченко, убрал руку и сел рядом с Мишей, вытянув ноги. Демидов развернулся к нему, опёрся на локоть, посмотрел в глаза, смело, почти дерзко, как раньше никогда не смотрел. - У вас рубашка расстёгнута. - Я был в душе, - Андрей кивнул в сторону ванной. Миша нахмурился, потом улыбнулся сам себе и сел, отзеркалив позу Шевченко. - А зачем тогда одевались? - он улыбался весело и совершенно счастливо, толкнул Андрея плечом. И Шевченко терялся от него такого, это было непривычно, но всё-таки очень-очень волнующе. Тем не менее ему не хотелось полностью поддаваться. - А ты почему в футболке? - спросил он тем же насмешливым тоном. Миша коротко посмеялся, посмотрел на Андрея пристально и придвинулся для поцелуя, но всё же не касаясь, будто оставляя право выбора. Шевченко немедленно поцеловал его, придержав за шею, не хотел отпускать. - Сейчас, - шепнул Миша и быстро стянул свою футболку, поцеловал снова, потянувшись к застежке брюк. Андрей поймал его руку. - Я сам, - встал с кровати, снял брюки и сразу рубашку. Миша схватил его за локоть, потянул к себе, теряя остатки самообладания, длинно со стоном выдохнул, поцеловал, укладывая на спину, сам устраиваясь между ногами, толкнулся на пробу, потираясь. - Ты изменился... - Правда? - Миша целовался жарко, умело, гораздо лучше, чем раньше, гладил бёдра, бока, грудь уверенными сильными движениями. Шевченко ясно ощутил укол ревности: "С кем де он научился этому?" - А вы, кажется, совсем нет. Андрей засмеялся почти в голос. - Да я старик уже!.. Демидов сверкнул глазами и, проникнув рукой в трусы, крепко сжал его член, заставив Шевченко почти задохнуться. - Я так не думаю. Стянув с ягодиц трусы, свои и Андрея, Миша привалился основательно, обхватив пальцами оба члена. И застонал. Так же, как тогда. - Потрясающе, - выдавил Шевченко, обнимая Мишу за спину, подстраиваясь, выгибаясь, прислушиваясь по-новому к самому себе. - Мм? - То, как ты стонешь. Охуенно. Миша оскалился, задвигал рукой жёстче. Его горячее всё ещё молодое тело так правильно тяжелело над Андреем. Миша стёр потёки спермы мокрым полотенцем, бросил его к открытой двери в ванную. - Включить кондиционер? - спросил он. Шевченко кивнул, разморенный, заложил руки за голову. Демидов щёлкнул пультом и, вернувшись в постель, привалился к плечу Андрея, обнял поперёк грудной клетки. - Ты всё такой же красивый, даже лучше, - сказал ровно Андрей. - И вы. Андрей хмыкнул: - Десять лет прошло. - Девять, - поправил Миша, потянулся поцеловать в скулу. - Девять. Жениться не собираешься? Демидов неопределённо пожал плечами и закрыл глаза.