Амфотерность

По небольшому коридору больницы неторопливо шли два человека. Один из них шёл уверенно и привычно, а другой подстраивался под ритм, витал в разрозненных мыслях и слушал целую гамму больничных звуков: вскипел электрический чайник на ресепшене, скрипнула тележка с препаратами, треснула старенькая лампа на белоснежном потолке. Больница жила, а она надеялась на то, что всё обойдётся. Доктор Линн пригласила девушку войти в свой кабинет и вежливо попросила присесть. — Мы сделали томографию лёгких и бронхоскопию вашему отцу, — начала женщина. — Мы выявили у него мелкоклеточный рак лёгких 4 стадии. К сожалению, из-за того, что вы поздно обратились к нам, опухоль уже дала метастазы по всему организму, и мы не можем их удалить. Хирургический метод и лучевая терапия уже не окажут эффекта на опухоль, сейчас главное поддерживать его психологическое состояние и организовать должный уход. — То есть надежд нет? — дрогнувшим голосом спросила Кристин. Доктор на секунду замялась и посмотрела на неё сочувствующим взглядом. — Я бы посоветовала вам морально готовиться к худшему, но ваше спокойствие будет сейчас нужнее и полезнее мистеру Уолтеру, так как стресс будет вредить ему. Просто старайтесь быть с ним рядом как можно больше. Мы сможем помочь ему, если вы будете соблюдать режим и диету. Девушка, так и не присевшая за стул, покачнулась, быстро взялась за край стола и на дрожащих ногах села. — Сколько ему осталось? — Так как это лёгкие то… Около четырёх месяцев. Мне жаль, — с паузами ответила главный врач. Эти два дня Кристин с волнением ждала результатов обследования и анализов. В школе она была только физически, а после занятий сразу ехала в больницу в самом центре маленького города, чтобы допрашивать врачей. Три месяца назад отец стал другим: стал меньше есть и плохо спать, появился сухой кашель, но он оправдывал странное самочувствие стрессом перед отпуском, ведь ему нужно было найти средства для отдыха с дочерью. Когда ещё можно отдохнуть вместе с ней, вдоволь насмотреться на достопримечательности какого-нибудь большого города? Это была единственная возможность, потом у Кристин будет учебная рутина, а у него работа. Но когда странное состояние отца ухудшилось, девушка запаниковала и насильно заставила Уолтера пройти обследование. Да, ударит по бюджету, но рисковать Крис не собиралась, знала, что отец любит запускать своё состояние. Вспоминая события последних месяцев, она была зла на саму себя: как можно было опять повестись на отговорки папы? Если бы она сразу среагировала, всё могло бы быть по-другому. И сейчас, держа в руках диагноз и факты, Кристин прокручивала в голове одно число: четыре месяца. Доктор достала из прозрачного файла лист и начала рассказывать про заключение всех анализов.  — Вот здесь записан точный диагноз, — указала на текст ниже рентгеновского снимка. — Плоскоклеточный рак лёгких, по точной расшифровке «Т4рN2bM1с». Если подробно объяснить составляющую шифровку, то сочетание «Т4» говорит о том, что это опухоль, превышающая семь сантиметров, и она перешла инвазией в диафрагму. «pN2b» означает, что поражены группы ипсилатеральных лимфоузлов. «М1с» классифицируется, как другие отдаленные метастазы, распространившиеся на другие органы. Всё понятно? — по-врачебному быстро рассказала женщина. — Да, вроде, — конечно, Кристин почти ничего не услышала. Всё, что происходило сейчас, было под мутной пеленой. Доктор Линн повторила про основной режим и гигиену и вывела её из кабинета, чтобы проводить до палаты. Теперь мысли девушки беспорядочно не метались. В голове у Кристин Максвелл осталась лишь пустота и единственное число. Зайдя в палату, она сразу села на кровать рядом с отцом. Уолтер, лежа под капельницей, поднялся в вертикальное положение и с волнением посмотрел на дочь. Он не видел Крис целый день и соскучился. Давящая атмосфера больничной тишины и одиночества нагоняла тоску - в парной палате он лежал один. — Что там объявили? Медсёстры мне ничего не сказали, — Уолтер нервно заломил руки при виде состояния Кристин. Все-таки он примерно понимал, что сейчас ему ответит, это было видно по лицу. Кристин же была в замешательстве. Как сообщить диагноз, если она с этим не смирилась? Скажет хоть слово и окончательно потеряет контроль. Нет, нельзя, чтобы Уолтер волновался. Может быть лучше соврать? Хотя бы на день, и она попытается осознать произошедшее и тогда расскажет отцу. Но идея отложить разговор невозможна. Кристин не сможет сказать ему это без слез ни сегодня, ни завтра, ни когда-нибудь ещё. Нужно рассказать сейчас. Главное — ни в коем случае не говорить про время. Но само осознание, что ей придется жить с воображаемым счётчиком в голове и каждый день отсчитывать срок, который может ещё и уменьшиться, пугало. Видеть угасание жизни в единственном родном человеке и неспособность что-нибудь сделать с этим. Девушка шумно выдохнула, пытаясь прогнать накатывающую истерику. — Пап, — еще один шумный вдох. Она поджала губы и отодвинулась на самый край койки, будто это могло спасти. Слишком тихо сказала — четвёртая стадия. Лёгкие. Тишина в палате стала удушающей, слезы катились по её щекам. Жестокие и беспощадные слова, добивающие их обоих. Единственная недосказанность — цифра. — Эй, ты чего? Держи хвост пистолетом, я тут ещё всех переживу! - сквозь усилия выдавливал позитивные фразы отец. — Как там говорил Тарантино? — лучше верить, чем не верить, а те, кто не верят, пусть не верят? — обеззоруживающе улыбнулся Уолтер. Его улыбка, тёплая и искренняя, нравилась Кристин. Это он понял давно и поэтому, когда делал глупости, применял в ход такую хитрость. Помогало всегда. — Пап, так Тарантино даже не говорил… — но всё-таки больше всего она любила отца за то, что в самые грустные моменты он выдавал такого рода цитаты. Они всегда подбадривали лучше любого подзатыльника. — Сядь поближе, не плачь, всё будет хорошо, Крис. Она пододвинулась к нему, насколько позволяло медицинское оборудование. Он крепче прижал Крис к своей груди и стал поглаживать её тёмные и немного спутавшиеся волосы. Так волновалась, что не успела расчесать. Мистер Уолтер решил держаться особняком до последнего, он определённо не хотел, чтобы Крис становилось хуже из-за такой обстановки. Несколько минут он неторопливо поглаживал дочь по спине и прислушивался к её дыханию, скоро она перестала дрожать. Ему стало немного спокойнее, и он заметил в её руках помятый листок. — Это что? — с интересом спросил Уолтер. — Твой диагноз на их непонятном языке. Она мне рассказывала про обозначения, но я уже всё забыла. — Ну-ка дай, может я пойму. — Удачи, — Кристин не верила в его успех, тут язык поломаешь. Уолтер взял бумажку и начал внимательно вчитываться в текст. Почти половину листа занимали буквы и сочетания цифр, а на обратной стороне был рентгеновский снимок. Но самым страшным были странные слова, будто написанные на древнем языке. — Так, читаю, слушай, — рискнул он выговорить и хоть как-то подбодрить Крис. — Вовлечение ипсилатерных внутрилегочных меди-а-стинальных или би-фу-рка-ци-онных лимфоузлов. Никогда не становись врачом, ради Бога! Я Сатану чуть не вызвал. Точно не помнишь, что значит? А то бы сейчас блеснула хорошей памятью. — подколол он дочь. — Я бы на тебя посмотрела, когда тебе говорят такое, кто кого ещё как говорится, — не без усмешки ответила она отцу. — О, смотри, это артерия? — тыкнул пальцем в середину рентгена правого легкого. — Пап, это твоя опухоль… — Ой, да она меньше, я что ли не знаю. — немного погодя пошутил он. — А ты врач квалифицированный? — Ладно, учёный ты мой, тебе ещё в школу топать, — с родительской заботой отправлял он дочь восстанавливать сбитый режим. — Я с тобой здесь останусь, — упёрлась на своём девушка. — Если уж хочешь слушать всю ночь надоедливое пиканье, то вернись хотя бы и собери необходимые вещи. — Я мигом! — быстро, но не без осторожности вскочила Крис и побежала к выходу из палаты, чмокнув отца в щёку. — Не упади! — повысив голос, насколько возможно для его состояния, он пустил заботливое предостережение.  — Всё будет в порядке, — Подумал Уолтер и разразился приступом сильного кашля.