Between the Lies

Вкус мяты, запах свежего пергамента, смех Гарри, прикосновение мозолистых рук Рона к её. Каждое ощущение, каждый разговор, каждое воспоминание пронизывали ее сознание. Вся ее жизнь развернулась и разлетелась вокруг нее головокружительным смерчем, обрушившимся на ее мозг. В его центре она чувствовала себя — свою душу – рядом с темной болезненной тенью. Тьма распространилась вокруг нее и проникла во все уголки ее разума. Темное прожилковое присутствие окутывает каждое сияющее воспоминание, как безумная паутина, проделывая свой путь к ее душе. «Я найду твои секреты грязнокровка». Голос Волан-де-Морта скользнул вокруг нее, и она вздрогнула. Ее крики прекратились несколько часов назад, она лежала в луже, пока несколько Пожирателей Смерти удерживали ее, в то время как Волан-де-Морт разрушал ее разум. Ей пришлось держаться. Все они готовились к этому. Все бойцы Ордена обучались окклюменции на случай, если попадут в плен. Это было необходимо для войны. Гарри провел базовые тренировки с солдатами на передовой. Те, кто проявил к этому способности, прошли у Снейпа повышение квалификации. Гермиона, как обычно, превзошла все ожидания. Снейп был слегка шокирован ее прогрессом и вскоре после этого начал индивидуальные тренировки. В течение года ее сочли достаточно опытной, чтобы начать обучать новобранцев, что помогло Гарри сосредоточиться исключительно на победе над Волан-де-Мортом. Его можно было победить. Он мог умереть. Они могли убить его. Им просто нужно было... Нет. Гермиона изо всех сил пыталась сформулировать эту мысль. Как они могли победить его? Гарри. Подумай о Гарри. Она почувствовала, как Волан-де-Морт просматривает ее воспоминания о друге и его действиях в этой войне. Нет! Нет! Ее тело вздрогнуло. Мягкий сдавленный всхлип вырвался из ее горла. Она больше не могла кричать. Волан-де-Морт на мгновение отступил. Длинные чешуйчатые пальцы вцепились ей в волосы. Гермиона ахнула, когда темная комната медленно материализовалась перед ней. Она почувствовала, как некоторые ее волосы растрепались у корней черепа, и она вздрогнула, слезы текли по ее щекам, когда лицо Волан-де-Морта появилось в ее фокусе. — Ты хорошо обучена, грязнокровка. Даже лучше, чем Снейп, — лениво протянул он, откинувшись на спинку стула. Нагайна быстро скользнула вокруг его тела, защищая своего хозяина. Красные прищуренные глаза Волан-де-Морта сосредоточенно закрылись. Он бросил ее в руки Пожирателей Смерти, которые в настоящее время держали ее тело на месте, ее голова наклонилась. Кратковременное чувство облегчения, а затем ее охватила тошнота. Ошеломляющее ощущение дало ей достаточно сил, чтобы отбросить голову в сторону и ее вырвало на землю. В прошлый раз ее вырвало на мантии одного из Пожирателей Смерти в масках, и она получила несколько ударов ногами по спине. Из-за этого она все еще не могла полностью встать прямо. Несколько Пожирателей Смерти выразили свое отвращение к извергнутой каше, которую она разбрызгала им под ноги. Вслед за ними Беллатриса показала язык в притворном отвращении. Гермиона сомневалась, что что-то действительно отталкивало Беллатрису. Она часто смотрела на нее жадными глазами — нетерпеливо, и надеясь, что ее хозяин позволит ей также играть с разумом Гермионы. Время от времени она осмеливалась просить разрешения вмешаться и помочь. Волан-де-Морт никогда не принимал ее предложения, и в эти моменты она видела, как голова Лейстрендж опускалась и женщина стыдливо отступала. Гермиона заметила, что, в отличие от других Пожирателей Смерти, Беллатриса была единственной, кто осмеливался говорить вне очереди без каких-либо последствий. По выражению лица Беллатрисы, Гермиона пришла к выводу, что его постоянный отказ был достаточным наказанием для нее. Она задавалась вопросом, наказывал ли ее Волан-де-Морт в частном порядке. Один Пожиратель Смерти грубо предложил вытянуть из нее информацию, пока его ладони жестко гладили ее грудь. Во время другого сеанса пыток Пий Тикнесс был одним из Пожирателей смерти, удерживавших ее, его лицо исказилось от ужаса от ее криков. Заикаясь на словах, Пий предложил помощь известного болгарского легилимена. Тело премьер-министра перелетело через комнату с такой силой, что Гермиона была не совсем уверена, что он проснулся после этого. С тех пор он не присутствовал на ее допросах. По какой-то причине Волан-де-Морт не позволял никому пытать или допрашивать Гермиону, кроме него. Когда он это делал, он всегда использовал легилименцию, чтобы попытаться извлечь любую информацию, которую он искал. Гермиона изначально думала, что его эго мешает ему искать другие средства магии или одаренного волшебника. Обдумывая это в течение нескольких часов между пытками, она поняла, что он просто не может позволить никому проникнуть в ее разум. Волан-де-Морт подозревал, что Орден знал секрет его поражения, и он был обеспокоен или, по крайней мере, достаточно параноидальным, чтобы не рисковать доверять такое последователям, которые могли бы узнать информацию, которую она могла предоставить. Ее тело обвисло, и она тут же упала на землю, приземлившись в ее собственной рвоте. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Она попыталась встать, но сумела только поскользнуться на жидком содержимом ее живота. Волан-де-Морт снисходительно взмахнул рукой, его глаза оставались закрытыми. Гермиону внезапно яростно тащили за воротник ее изодранных тряпок. Она отчаянно потянулась к горлу, чтобы не задохнуться, и толкалась ногами, чтобы подтолкнуть свое тело к Пожирателю Смерти, который держал ее. Как только они вышли из главной комнаты и за ними закрылась тяжелая дверь, она почувствовала, как пол упал и проглотил все ее тело. Ее аппарировали обратно в темницы. Судя по отсутствию головокружения, было недалеко. Она все еще чувствовала, как тьма бушует в ее разуме — медленно отступая. Ее местоположение менялось день ото дня, но она всегда могла сказать, когда Волан-де-Морт был рядом после допроса. Эффект от его внедрения длился дольше, когда она была заперта в том же доме, что и он. Пожиратель Смерти быстро отправил ее в новую камеру. Что-то сдвинулось с места, когда он пнул ее, глубокая трещина прогремела в ее груди. Она приземлилась с едва слышным стоном, у нее не осталось энергии, чтобы озвучить свою боль или поправить конечности. Гермиона просто лежала на холодном бетонном полу, пытаясь снова нормально дышать. — Жалко, что ты разбрызгала свой завтрак на пол, — насмешливо сказал Пожиратель Смерти в маске. — Мне было приказано не кормить тебя, пока Темный Лорд снова не вызовет тебя, — упрекнул он, щелкая языком сквозь зубы. — Это может продолжаться днями. Гермиона сосредоточилась на дыхании — резкие рваные звуки срывались с ее губ при каждой попытке. Она услышала, как звук тяжелых сапог Пожирателя Смерти становился тише, когда он шел, насвистывая какую-то старую мелодию. Только когда все вокруг было тихо и она могла слышать только собственное неглубокое дыхание, она попыталась сесть. Ее грудь снова сдавило, и она мгновенно упала. Не в состоянии сесть, ей пришлось затащить себя в угол камеры, где она быстро оценила свое новое окружение между небольшими неглубокими вдохами. Четыре стены, три были бетонными, а главная стена была закрытой и зачарованной. Маленький ржавый ночной горшок слева, тоже зачарованный. Никакого света, кроме небольшого отблеска, просачивающегося сквозь прутья. Она могла видеть свои руки перед лицом, но только пока. Сосредоточившись на своих травмах, Гермиона провела следующие несколько минут, медленно пробегая руками по животу, морщась, когда она надавливала на болезненные участки. Ее дыхание все еще было прерывистым. Когда она попыталась дышать слишком глубоко или быстро, приступ новой боли захлестнул ее. Сломанные ребра; по крайней мере, одно справа и, возможно, два слева. Может, поврежденное легкое. Без палочки она не могла определить, была ли она проколота, и было ли у нее внутреннее кровотечение. Она надеялась, что это ее убьет. Пожалуйста, дай мне умереть. Эта мысль поедала ее душу, но она не отбросила ее. Уже нет. Смерть была лучшим, на что Гермиона могла надеяться, будь она медленной или быстрой. Смерть была всем, что ей осталось.

***

Первые несколько дней плена Гермиона следила за своим обучением. Тщательно оцениваем клетку, ищем слабые места. В свой первый день она обнаружила, что ночной горшок не прикручен к земле. Она дождалась следующего приема пищи и яростно напала на Пожирателя Смерти, когда он протолкнул в камеру миску с жидкой кашей. Ей удалось вывести его из строя и схватить его палочку через решетку, но оказалось, что она бесполезна в ее руке. Гермиона яростно взмахнула палочкой, когда Пожиратель Смерти медленно проснулся и начал кричать о помощи. Другой Пожиратель Смерти вбежал в подземелья и быстро обезоружил ее, ударив ее телом о бетонную стену. Когда она проснулась, несколько Пожирателей Смерти спорили у заколдованных ворот ее камеры. — Я собираюсь УБИТЬ эту грязнокровную суку, — прошипел Пожиратель Смерти на которого она напала. Теперь он был без маски и, держась за окровавленную голову, яростно плевался, когда говорил. Гермиона узнала его, она видела его плакаты с розыскам, которые были усеяны по всему волшебному миру, еще до того, как все развалилось. Это был Корбан Яксли. — Нет! Она должна быть доставлена ​​нетронутой. Это был приказ Темного Лорда, — рявкнул другой Пожиратель Смерти в маске. — Приведи себя в порядок — я позабочусь о грязнокровке. Третий Пожиратель Смерти в маске просто прислонился к стене и уставился в ее камеру. Его фигура была высокой и аккуратной. Гермиона скользнула в самый дальний угол камеры. — Что ж, грязнокровка, мы, возможно, пока не сможем наказать тебя за это, — яростно плюнул ей второй Пожиратель Смерти. — Но… — продолжил он, подняв палочку, заставив полностью исчезнуть ее миску с кашей и ночной горшок, — это не значит, что мы тоже должны вести себя хорошо. Ты можешь гадить куда хочешь, нам плевать, — и с этими словами он выбежал из подземелий. Долговязый Пожиратель смерти оставался прислоненным к стене. В его мире нет забот. Руки в перчатках были спрятаны в его черные брюки, как будто он позировал для Ведьмополитена. Даже с маской, закрывающей его лицо, Гермиона знала, что он оценивает ее. Она отказалась отступать и посмотрела на него в ответ. Волосы на ее руках встали дыбом. Тишина поглотила воздух вокруг них — оглушительно. — Убей меня, — прохрипела она. Она не знала, почему эти слова слетели с ее губ именно в этот момент. Они были сказаны раньше, чем она успела подумать. Руки снова уперлись в шершавые бетонные стены. Гермиона в ожидании закрыла глаза. — Много хочешь, Грейнджер, — усмехнулся знакомый голос. Надменный и равнодушный. Голос, который она знала слишком хорошо. Звук разнесся вокруг нее, и ее глаза распахнулись. — ИДЕШЬ, МАЛФОЙ? — закричал второй Пожиратель Смерти с лестницы. Драко. Это был Драко. Он был Пожирателем Смерти. Конечно, она знала, что он принял метку, но, тем не менее, было удивительно видеть его одетым в одежду последователей Волан-де-Морта. Он убил Дамблдора на шестом курсе и почти исчез. С тех пор Гермиона не видела Драко и особо не слышала о семье Малфой. Люциуса, его отца, иногда видели в бою. Невилл тяжело ранил Люциуса в начале войны, отрубив ему руку с палочкой. Он все еще появлялся время от времени, но никогда не был на передовой. С другой стороны, Малфои не были известны своей храбростью. Драко отошел от стены. Руки все еще были в карманах и он небрежно ушел. Задыхаясь и изо всех сил пытаясь дышать ровно, Гермиона рухнула на шершавый бетонный пол и заплакала. Это был первый раз с момента захвата, когда она позволила себе пролить слезы, кроме тех случаев, когда ее мучил Волан-де-Морт. Ее тело свернулось в клубок, и она безудержно рыдала, пока не заснула. Когда она проснулась, в камере появился новый ночной горшок, но поменьше. Он слегка мерцал. Гермиона осторожно подползла к нему и попыталась прикоснуться. Удивительно, но она смогла полностью схватить его пальцами без боли и травм. Однако поднять его было невозможно, никакие попытки поднять или толкнуть эту чертову штуку (колющее заклинание, как она поняла) не удались. Когда она попыталась ударить его ногой, ее нога отскочила на несколько дюймов, прежде чем коснуться кастрюли, что тоже было амортизирующим чарами. То же заклинание использовалось повсюду вокруг ее камеры, чтобы она не забила себя до смерти. Это она тоже уже пробовала. Впервые когда осталась одна. В первые недели Гермиона была сосредоточена на тренировках. Окклюменция, дуэльные позиции, заклинания, чары и физические упражнения. Ее магия была подавлена, но она все еще могла произносить заклинания вслух, даже если они были бесполезны. Гермиона притворилась, что это просто еще один день в лагере среди ее друзей, которые тренировались вместе с ней. Представила, что солнце согревает ее кожу, а ветер треплет ее дикие кудри. Она взмахнула запястьем и посмотрела на свои ноги. Когда она не практиковала окклюменцию или дуэли, она выполняла физические упражнения, чтобы поддерживать свое телосложение. Ее пространство было ограничено, но она была творческой. Выпады, приседания, отжимания — все, что она могла делать в своей камере часами, пока не падала в обморок. В первые дни в неволе она могла идти в ногу с тренировками, но ее физические способности медленно ухудшались с каждым допросом. Ее разум разрушался, а тело слабело. Травмы накладывались друг на друга, как и синяки. Прошли недели, и Гермиона обнаружила, что не может выполнять упражнения или двигаться, кроме как для облегчения самочувствия или чтобы поесть. Заклинания и чары стало труднее вспоминать, руки двигались, но слова не произносились. Она проводила все больше и больше времени практикуя окклюменцию. Отбросила все свои воспоминания так, как ее учил Снейп. Скрывая самую важную информацию до такой степени, что она сам едва могла получить к ней доступ. Искажая путь который открывал самые сокровенные секреты. Продвигая вперед воспоминания, которые ни к чему не приводят. Ее обучение со Снейпом было довольно тщательным, граничащим с жестокостью, но никогда не было болезненным. — Вы исключительно естественный окклюмент, мисс Грейнджер. Во многом похожи на меня. Если вы будете дисциплинировать свой ум, то вы легко сможете стать нашим самым лучшим легилиментом, — вспомнила она его слова во время расширенного сеанса. Снейп потребовал, чтобы ее убрали с передовой после того, как он узнал о ее таланте и часами тренировал ее один на один. — Ты уже овладела искусством обмана, — сказал ей Северус после продолжительного сеанса. Он искал ее родителей в течение часа. Гермиона медленно вспоминала о них. Смех во время обеда над ужасными шутками отца. Рождественские покупки с мамой в маггловском торговом центре. Когда он потребовал большего, она вспомнила, как плачет в своей спальне. Лежа на полу, потому что Симус высмеивал ее волосы, а другие мальчики смеялись вместе с ним, даже Рон слегка усмехнулся. — Умно, — вздохнул Снейп и снова отступил. — Темный Лорд будет искать уязвимые места. Он жаждет их. Но его легко отвлечь. Память должна относиться к одному и тому же предмету. Не меняй обстановку полностью, иначе он поймет. Давай попытаемся снова, — его глаза снова сверлили ее. Снейп возобновил поиски воспоминаний о ее родителях, зная, что это один из самых сокровенных секретов Гермионы. Он искал воспоминания о том, когда она заставила их ее забыть. Если он его найдет, она знала, что это сильно повлияет на нее, ее щит упадет, позволяя ему проникнуть в ее разум и выяснить их местонахождение. В руках Волан-де-Морта эта информация будет использована против нее. Он будет пытать перед ней ее родителей с невыразимой жестокостью, пока она не отдаст ему все, что ему нужно, чтобы победить Гарри. Снейп пошел дальше, и Гермиона вспомнила, как ее мать плакала в саду после ссоры с отцом. Он хотел уехать из Европы, но ее мама не хотела покидать Гермиону, даже несмотря на то, что они видели ее только по праздникам. Снейп схватил воспоминание острыми когтями, а Гермиона молча держала руку матери. Куда хотел переехать ее отец? Вопрос с силой повторился в ее голове. Нет! Нет. Когти Снейпа вонзились глубже, когда перед ней промелькнули воспоминания об отце. Они всей семьей смотрели фильмы, разговаривали о работе отца, она читала книгу в его кабинете, пока он работал. Кабинет ее отца — Снейп заметил это, большая карта мира висела над столом ее папы. Нет. Снейп легко отступил, а Гермиона изо всех сил пыталась удержать свои щиты поднятыми. Ее отец, стол, карта. Быстро всплыло воспоминание, и оно было наполнено напряжением. Ее родители сидели в кабинете бок о бок, «разговаривая» с Гермионой. Ее кожа покраснела, и она не могла смотреть им в глаза. Их подход был очень открытым и, по сути, клиническим, но человечным. Сердце Гермионы бешено колотилось. Надеясь, что разговор скоро закончится, и она сможет сбежать в свою комнату и умереть от смущения. Затем ее отец спросил ее, интересует ли она кого-нибудь из школьников или девочек. — Эй, без осуждения, — воскликнул он, подняв руки вверх. Гермиона слегка рассмеялась и немного расслабилась. — Мы просто хотим, чтобы ты была готовой и — ну, мы хотим, чтобы ты доверяла себе и человеку, которому полностью откроешься, — когда бы вы ни решили, что готовы. Просто будь уверена, что он достоин тебя, дорогая, — сказала ее мать, похлопав мужа по напряженным плечам. Мысли Гермионы уловили слова матери, когда вопрос отца повис в воздухе. — Есть один мальчик, — наконец сказала она. — Но он не достоин меня. И никогда не будет. Она отвернулась от несколько растерянных лиц родителей и посмотрела в окно. Был прекрасный солнечный день, золотисто-белый свет сиял через комнату. Белый и золотой, как и он. Затем намерение Снейпа изменилось, и он подтолкнул ее мысли о мальчике, белом и золотом. Гермиона продолжала сопротивляться, но не так сильно. Она позволила воспоминаниям всплыть на поверхность, тем, которые она скрыла от себя, и Снейп протолкнул их, приложив немного силы. Это было больше секретом для нее самой, чем для кого-либо еще. Тем, который она никогда не хотела анализировать или признавать, и спрятала в своем подсознании, прежде чем когда-либо осознала, что она естественный окклюмент. — Интересно, — протянул Снейп, снова отступая. Он задумался, пока Гермиона перефокусировалась. — Я должен сказать, что это очень впечатлен, мисс Грейнджер. Пальцы Гермионы нервно обвились вокруг ее палочки. — Ты... ты? — неуверенно спросила она. Густой румянец поднимался по ее шее и лицу. Она горела от стыда. Снейп повернулся и обошел свой кабинет, расхаживая, размышляя, и это ее нервировало. — Он окутан чистотой и светом. Это могло бы сработать, — вслух подумал Снейп, повернувшись к ней лицом, говоря больше про себя, чем с ней. — Мисс Грейнджер, что, если я скажу вам, что вы можете закончить эту войну раньше, чем мы ожидали — что вы можете спасти бесчисленное количество жизней и, возможно, даже спасти своих друзей? Гермиона посмотрела на Снейпа широко раскрытыми глазами. Неуверенная в том, что он имел в виду. Она обдумала его слова и заданный им вопрос. Вопрос, на который он уже знал ответ. — Я бы умерла за своих друзей, за свою семью, за Орден, — ответила она, уверенно приподняв подбородок. — Есть вещи похуже смерти, мисс Грейнджер. Он повернулся и с грустью посмотрел на портрет Дамблдора, висевший в углу его кабинета. Портрет Дамблдора на мгновение оглянулся, а затем опустил глаза. — Большинство жертв забирает все, кроме нашей жизни. Пустое существование, — сказал он тихо, почти шепотом Гермиона подавила желание утешить его. Ее рука на мгновение поднялась и упала. Снейп никогда ей не доверял. Он проводил большую часть своих дней взаперти, варив зелья на все случаи жизни. Все это было решающим для войны. От исцеления самых отвратительных проклятий до самой эффективной смерти в ответных атаках. Помимо обучения окклюменции, его почти никогда не видели за пределами своей комнаты. — Все что угодно, Северус. Все, что нужно, — решительно ответила Гермиона. Снейп повернулся и кивнул. — Отныне нам понадобятся ежедневные занятия. Начиная с завтрашнего дня, — бывший профессор проскользнул к своему столу и начал перебирать груды бумаг и тяжелых фолиантов. Гермиона восприняла это как сигнал, чтобы уйти.