***
— Темный лорд должен почувствовать падение твоей защиты. Это очень важно, — голос Снейпа эхом разнесся вокруг нее, когда его кабинет медленно исчез из поля зрения. Маленькие капельки пота выступили на его лбу. Они тренировались в течение нескольких часов - месяцев. Гермиона пыталась ускорить обучение, уверенная в своих силах, но Снейп поддерживал темп ее обучения медленным и изнурительным. Он залез внутрь своей мантии, чтобы достать носовой платок, напряженно глядя на нее, прежде чем продолжить. — Сложи свои секреты осторожно, медленно и неохотно раскрывая менее ценные. Никогда не предлагай, пусть берет, пусть разрушает. Ощущение будет неописуемым. За пределами боли, за пределами любого страха, о котором ты когда-либо думала, — он остановился на мгновение и встретил ее взгляд. — Часть тебя самой, твоей души, сломается. Это должно случиться! Гермиона заколебалась при мысли о том, чтобы сломать ее душу, о том, какие секреты нужно будет раскрыть Волан-де-Морту, чтобы по-настоящему разрушить ее. Она ухватилась за изношенное кожаное кресло Снейпа, чтобы удержать себя, когда в нее закрались сомнения. — Я не откажусь от них, Северус, ни от кого из них, — ее голос дрожал. У нее закружилась голова от истощения, ее умственная защита отключилась, она была обнажена. — Я могу сделать это, не ломаясь. Я могу это сделать, — повторила она с притворной уверенностью, ее голос был тихим и почти умоляющим. — Темный Лорд никогда не поверит в это. Он проник в бесчисленное количество голов. Он знает, как это происходит и когда именно это происходит. Чтобы обмануть его, ты должна пожертвовать частью себя. Твой разум должен быть достаточно чистым, чтобы сломать тебя в процессе. Сделай это, и у тебя все получится — сделай это, и ты положишь конец войне. «Жертва», - повторила про себя Гермиона. Снейп видел каждое ее воспоминание, каждую ее часть, кроме ее самых сокровенных секретов. Они остались в ее центре, золотые и чистые. Не было необходимости беспокоить их или полностью раскрывать. Лиц и эмоций, которые создали Сферы, в которые они были заключены, было достаточно для Снейпа, чтобы понять их значение. Сферы очаровали ее, она создала их неосознанно, а теперь с помощью Снейпа она создаст новую сферу — ложь, что было следующим шагом. Она впустила его в свой разум, и он научил ее строить более крепкие стены, организовывать свои мысли с предельно точностью. Ее обучение должно было завершиться приобретением способности создавать имитации — ловушки. Чтобы обмануть Волан-де-Морта, дать ему фальшивую сферу в процессе и надеяться, что впоследствии она получит быструю смерть. Ее жизнь была единственной, которую она была готова потерять. — Я знаю, что несколько жизней — ничто по сравнению с тысячами, которые можно спасти. Это логично, рационально — просто я... я, не могу, — ее слова предали ее. На нее было не похоже, что она позволяла эмоциям преодолевать себя. Тренировки требовали, чтобы она отделила все аспекты себя, чтобы позволить ему войти и помочь укрепить свои щиты. В головокружительных последствиях эмоции текли свободно и без ограничений. После длительных сеансов, мысли, которые она обычно подавляла, вырвались наружу. Слезы наполнили ее глазами, когда осознание того, что она согласилась сделать, стало ужасающе ясным. Когда она приняла предложение Снейпа, она знала, что рискует жизнью, Гермиона не ожидала возвращения с этой миссии. Она смирилась с такой судьбой. Идея скормить Волан-де-Морту ложь, которая отправит его на путь поражения, была слишком заманчивой, чтобы отказаться от нее. Её жизнь казалась маленькой ценой по сравнению с тысячами, которые унесёт битва. Никто не мог знать о ее миссии, особенно Гарри и Рон, они бы никогда этого не допустили. Гермионе было тяжело хранить такой секрет от них, но было слишком важно, чтобы она выполнила ее. Своей жизнью она могла рисковать, но для ее родителей и близких это было чересчур. Она согласилась, потому что считала, что ее ум был более чем способен. Что с помощью Снейпа она сможет отточить свои таланты и добиться успеха. Если ее душа была сломана, а разум разбит, как она могла продолжать, как она могла доверять себе? Гермиона вытерла слезы и посмотрела на него. Ей нужно, чтобы он знал. — Я не смогу держаться — если я знаю, что подвергаю их опасности — если они умрут из-за меня. Я... я... я сломаюсь, прежде чем закончу, я в этом уверена, — ее голос дрогнул, и она позволила себе опуститься в кресло, слезы свободно текли по ее лицу. Снейп шагнул вперед, нежно положив руку ей на плечо. — Придет время, когда вам придется выбрать одного из них, мисс Грейнджер. Мы оба знаем, что это должно случиться, — его голос звучал очень серьезно. Она ахнула на его слова, качая головой. — Когда ты сделаешь этот выбор… — настаивал он. Его глаза твердые и решительные. — Ты должна делать это убежденно. Смирись с этим. Темный Лорд не сразу сломает тебя. У тебя будет некоторое время, чтобы решить — открывать ли свой ум, когда придет время. “какое-то время?” Ее сердце стало тяжелым. Вопрос был глупым, риторическим. Как она могла раньше этого не увидеть. Снейп молча наблюдал за ней, пока она размышляла над этим. Волан-де-Морт не раз входил ее разум, и ей нужно было найти способ противостоять этому. Это означало, что она будет пленницей неопределенное время. Как от природы одаренный окклюмент, она знала, что это возможно ментально, особенно с обучением Снейпа. Однако физически она была всего лишь человеком. К какой части своей магии она сможет получить доступ, чтобы защитить свое тело? Она будет обезоружена в процессе захвата без палочки. Орден редко возвращал тех, кто попал в плен к Волан-де-Морту. Те немногие, кто вернулся, никогда уже не были такими же, они становились сумасшедшими или слишком ранеными, чтобы когда-либо снова вступить в битву. Они собрали достаточно информации от немногих выживших, чтобы знать, что Волан-де-Морт нашел способ подавить магию тех, кого он не убил сразу. Перед ней промелькнуло воспоминание о сломанном теле Молли, всей в крови и обнаженных костях. Тогда Рон остановился на месте, и его пронзил животный вопль. Прошло несколько месяцев, прежде чем Молли смогла снова ходить, даже сейчас она хромала, сгорбившись, покрытая шрамами до неузнаваемости. — Физическая боль может ослабить тело, но ее также можно использовать для защиты разума, — сознательно предложил Снейп. — Опытный легилимент, такой как Темный Лорд, будет это знать. Раненый заключенный, адепт окклюменции — более сильный пленник, угроза. Я могу предложить лишь ограниченное обучение в этой области. Физическая и психическая боль возможна, это необходимо. Остановка вашей физической боли неизбежно станет бесполезной. Бесполезно, если Волан-де-Морт оставил ее физически невредимой, бесполезно, потому что она не сможет использовать магию после захвата. Заключенная. Пленница, у которой есть только разум для защиты. На сколько ее хватит? — Дни, возможно, неделя или больше — это будет зависеть от вас, мисс Грейнджер, — ответил Снейп на ее невысказанный вопрос. — Вы войдете в эту миссию только с фрагментом ее истинного намерения. Вы будете скрывать все детали так же, как и свои секреты, так что только вы можете получить к ним доступ во время окклюменции. Это цель вашего обучения. Укрепить не только ваши щиты, но и вашу интуицию — вы должны уметь доверять своему разуму. На пути будут находиться тонкие подсказки, которые помогут вам, — сделав паузу, чтобы вернуться туда, где замерзшая Гермиона сидела, Снейп наклонился к ней, глядя на нее. — Как только вы сделаете свой выбор, и Темный Лорд решит, что сломил вас, вы должны взять оставшиеся Сферы и разбросать их среди разбитых осколков. У вас будет всего лишь мгновение, пока он будет отвлекаться на вашу фрагментированную душу и на секрет, который, как он думает, он открыл — ближайший к вашим границам. Он их тщательно исследует, — теперь Снейп схватил ее за плечи. — Эта. Сфера. Является. Ложной, — в его словах была слышна сильная решимость. — Вы пожертвуете частью своей души, чтобы обмануть Темного Лорда, чтобы он поверил, что он действительно сломил вас. Позвольте ему поверить, что вы предали себя. Тогда и только тогда вы охотно выставите последний кусок. Ловушку. Гермиона сидела молча, слезы перестали течь, но губы все еще дрожали. Его слова эхом разносились вокруг нее. Секрет, ложь, ловушка. Ее глаза нервно двигались по комнате, избегая его взгляда, размышляя. Портрет Дамблдора пробудился ото сна и подошел ближе, его лицо было окрашено беспокойством. — Что, если я проиграю Северус, что, если я не смогу контролировать свой разум, что, если Сами-Знаете-Кто убьет меня до того, как я закончу? — ее голос звучал так тихо и чуждо. Это был единственный вопрос, которого она избегала с самого начала. Ее уверенность и решимость не позволили бы этого. Избавиться от мысли, прежде чем она полностью сформулируеться. Но ее разум так не работал, она не могла игнорировать такое очевидное исключение. Гермиона всегда была готова к любому исходу, у нее всегда был запасной план. В случае, если у нее не получиться, ей нужно будет контролировать, то как она терпит неудачу. — Он не убьет тебя, — он сказал правду. Гермиона была ошеломлена его убежденностью. Волан-де-Морт был гротескным и нестабильным монстром, как кто-то мог быть уверен в его действиях. Волан-де-Морт убивал и пытал ради спорта, без причины или оправдания Что, черт возьми, сделало ее исключением из его маниакальных прихотей. Снейп увидел недоверчивое выражение ее лица и вздохнул от разочарования и дискомфорта. Он соскользнул обратно в кресло за своим столом, неловко поерзал, прежде чем продолжить. — Даже если ты потерпишь неудачу — чего ты не сделаешь — разум, подобный твоему, в руках опытного легилимента… — Снейп запнулся. Она наблюдала, как он тщательно подбирал следующие слова. — Ну, мисс Грейнджер, проще говоря — это невероятно возбуждает. Глаза Гермионы расширились. Она зашипела и поднялась со стула с отталкивающим фырканьем. — Ты имеешь в виду... он, ты имеешь в виду, что Сам-Знаешь-Кто будет… возбужден этим действием? Снейп откинулся на спинку стула, расправив плечи. — Мисс Грейнджер, возбуждение это очень по-человечески, а Темный Лорд – не человек. Он считает этот конкретный поступок ниже себя, своей слабостью, — он напряженно замолчал. Гермионе эти слова не принесли облегчения и посмотрев в ответ, она приподняла бровь, надавливая. Снейп резко встал, разочарование прокатилось по его плечам. Он наклонился к ней через стол. — Он будет получать удовольствие от того, что снова и снова сдирает кожу с твоего разума, просто потому, что это бросает ему вызов. Стимулирует его. Даже если он никогда не получит ничего значительного. Даже если ты проиграешь, ты останешься его любимой игрушкой, пока он не сделает тебя по-настоящему бессмысленной. Он распознает твои таланты с самого начала. По завершении, если ты не умрешь от его усилий, он передаст тебя Пожирателю Смерти самого высокого ранга, чтобы он игрался, в надежде создать еще одну игрушку, — его слова были полны жестокости и мрака, руки широко раскинуты по столу. Снейп отвернулся от нее, повернувшись лицом к стене, за которой висел портрет Дамблдора. Он был пуст. Гермиона прижалась к двери, ее живот скрутило. Она приближалась к ней с каждым словом, готовая к бегу, но его последние слова потрясли ее до глубины души. Она услышала, как он поднялся и прошелся по полкам шкафа с зельями, а затем быстро подошел к ее сгорбленной фигуре. — Возьми, — рявкнул он на нее, вложив в ее трясущиеся руки небольшой пузырек с успокаивающим зельем, а затем выпил один из них сам. Оба сделали несколько глубоких вдохов. — Мисс Грейнджер, я прошу прощения за резкость в своих словах, но вы должны понимать свою позицию. Если вы продолжите - вы должны прислушаться к моим предупреждениям. Его руки снова ободряюще схватили ее за плечи. — Ваш разум уникален по своему устройству. В отличие от всех, с кем я встречался, вы исключительны. Доверяйте. Своему. Разуму, — она кивнула. Успокаивающее зелье начало действовать. Ее щиты снова встали на свои места, эмоции улетучились. Знакомое онемение охватило ее. Снейп отпустил ее и отступил, позволяя ей встать. — Завтра мы можем приступить к созданию новой сферы, возьмите снотворное. Вам понадобится вся ваша энергия..***
— Чертов эльф, — подумала Гермиона. Кто-то хотел ее выживания, отправив этого эльфа один раз, он продолжал посылать того, чтобы проверить ее. Гермиона знала, что это не может быть кто-то из отряда. Она поняла это с первого визита. Если бы оно было отправлено по приказу, эльф попытался бы освободить ее или хотя бы передать сообщение. Нет, он был не с ее стороны. Кто-то знал, где ее держат, независимо от того, как часто ее перемещали. Кто-то следил за тем, чтобы она оставалась живой. Она сидела, глубоко задумавшись, в ее голове проносились все события. Ее разум был ясным, чем был все это время, стех пор как ее поймали. Сосредоточив свой разум и войдя в транс, она осторожно скользнула мимо разбитых воспоминаний, все глубже погружаясь в подсознание. Движение к месту, казалось бы, недосягаемому. Гермиона не осмеливалась так глубоко копаться с тех пор, как попала в плен. Она недостаточно доверяла своему физическому и психическому состоянию, чтобы быть уверенной, что сможет снова все как следует закрыть, прежде чем ее утащат для следующего допроса. Волан-де-Морт каждый раз рассеивал ее поверхностные воспоминания, оставляя их в беспорядке. Нетронутые воспоминания смешались с останками разбитых. Гермиона медленно собирала их на полу камеры после каждого допроса и организовывала их, как могла. На это уходили часы. На следующем допросе ему придется разодрать и рассеять те же поверхностные воспоминания, чтобы продолжить с того места, где он остановился. Она чувствовала его ярость каждый раз, когда он входил в ее сознание и обнаруживал, что ее слои восстановлены. С каждым новым допросом она чувствовала, как его рвение возрастает, поскольку он небрежно атаковал ее разум. Иногда останавливался в середине исследования, чтобы перевернуть ее фундаментальные воспоминания, дергал за конкретную мысль, проверяя границы ее досягаемости, а затем вырывая их до корней, уходил. Части ее самой начали ускользать, воспоминания были сломаны и неполны. В пустой темной камере Гермиона пыталась разобраться в этом. Она вспомнила лицо матери, но не ее имя. Гермиона знала, что училась в школе магии, что она гриффиндорка, но не могла вспомнить ни сам замок, ни его местонахождение, ни расписание уроков. Она вспомнила, как подняла перо своей палочкой в воздух, но само заклинание вспомнить не могла. Обретя вновь энергию и ясность, Гермиона начала процесс открытия своего разума, проникая глубоко в свое сознание, в самые охраняемые части своего существа. Чувствуя, что это кто-то знакомый, границы уступили место лишь легкому прощупыванию, когда яркий белый свет охватил все ее чувства. Здесь не было тьмы, только тепло и свет. Крепкие объятия и щекочущий смех. Любящая улыбка ее матери. Сладкий и мускусный запах старой книги, нежные страницы между пальцами. Она испустила глубокий вздох облегчения, когда на нее нахлынули воспоминания. Отчасти ее растущее замешательство немного уменьшилось. Искушение задержаться и заполнить пробелы тянуло ее сердце, но что-то более сильное оттолкнуло ее, побуждая продолжать двигаться. Сосредоточься. Ей нужно было подготовить себя с целью своей миссии. Гермиона, стараясь лишь бегло просмотреть, ничего не разглядывая, смогла полностью сосредоточиться на извлечении воспоминаний, которые содержали план Снейпа. План обмана, лжи и боли. Она подготовилась к этому, именно к этому моменту. Наполненная новой решимостью, Гермиона начала отступать, укладывая свои воспоминания на места и хороня их глубже в ее подсознании. Дальше, чем она могла бы достичь без окклюменции. На мгновение остановившись, прежде чем снова полностью закрыть себя, она подумала, не стоит ли ей также скрыть инцидент с эльфом. Гермиона задержалась на этой идее. Она парила между границей и поверхностью своего разума. Возможно, Снейп послал эльфа. Она не могла быть уверена. Волан-де-Морт никогда не тратил время зря на недавние воспоминания о ее пленении. Даже когда она подтолкнула их вперед, отвлекая его внимание, он отбросил их, не задумываясь. Его внимание всегда было сосредоточено на том, чтобы глубже погрузиться в ее прошлые воспоминания, игнорируя поверхность. Возможно, он никогда не узнает, насколько серьезными были ее травмы или что эльфийка спасла ее. Даже если бы он знал об этом, он бы не стал изучать инцидент. Если эльф был послан Волан-де-Мортом, а эта мысль не ускользнула от нее, то все, что имело значение, было то, что ее все еще можно было допросить, не убивая. Легилименция может работать только на живом и, в большинстве своем, вменяемом человеке. Некоторые из ее воспоминаний были фрагментированы, но этого следовало ожидать. Часть плана. Если эльф продолжит лечить ее, она никогда не приблизится к смерти от полученных ран. Эта мысль повторилась эхом на грани смерти. Ее исцеление изменило бы план, план Снейпа. “Это не мог быть Снейп”, — решила она. При смерти, эта мысль повторилась еще раз. Свет вокруг ее совести потускнел и замерцал. Ее сердце начало бешено колотиться, и ее охватила паника. Гермиона была там неделями, а может, и месяцами. Время было неясным в холодной пустой тьме ее многочисленных камер. Она могла только догадываться, сколько дней прошло по виду ее увядающих синяков, в почти полной темноте, хотя она не знала точно. Это никогда не должно было длиться так долго. Это почти, как если бы ее разум был отделен от ее тела, будучи не в состоянии вызвать в ее сознание спусковой крючок, на который они рассчитывали. Вместо этого ее разум укреплялся снова и снова. Отделяясь от своего тела. Эльф угрожал плану — осознание этого потрясло ее. Она была уверена, что это будет продолжаться снова и снова. Свет вокруг нее стал мерцать быстрее. Гермионе нужно было что-то сделать, чтобы вернуться в состояние, в котором она была до того, как эльф спас ее. Она вспомнила внезапное осознание своего физического я, когда ее тело сломалось. Гермиона чуть не умерла всего несколько часов назад. Теперь она была живее, чем когда-либо. Свет настойчиво мерцал, оттягивая ее назад. Гермиона сосредоточилась. План нужно было изменить, она решила игнорировать ощущение страха и паники, которые затягивались где-то поблизости. “Измени план”, — снова подумала она. Свет стал слегка ярче. Это не должно было быть радикальным, достаточно, чтобы ускорить ломку ее физического «я» — ее тела, чтобы вернуться на правильный путь. Свет вокруг нее стал менее настойчивым. Тепло приливало и текло через ее чувства. Она глубоко вздохнула. Сосредоточенная. Тепло окружало ее, и она позволила ему увести ее глубже к центру. Ближе к источнику света. Она могла видеть четыре сгруппированных шара, мерцающих жизнью, и воспоминания, обернутые в них слоями. Они мягко покачивались по кругу, отдельно друг от друга, но каким-то образом были связаны. Они мягко плыли вокруг яркого белого света ее души — всего, чем она была. Ее самые сокровенные воспоминания. “Придет время, когда тебе придется пожертвовать одним из них…” Гермиона придвинулась ближе, теряя свои эмоции и чувства. Тепло немного отступило. Когда она потянулась к нему, свет стал мерцать быстрее. Где-то вдалеке послышался тихий крик — женщина. Она проигнорировала это. Сосредоточенная, ее намерения были ясны. Два шара оторвались от остальных и скользнули к ней, оставаясь вне досягаемости. Гермионе пришлось сделать выбор. Начало формироваться ощущение тяги. Сосредоточься. Она послала волну намерения наружу. Свет позади шаров вернулся обратно, и затем одна сфера окончательно скользнула к ней. Она держалась отдельно от остальных и держалась ближе к границе, оставаясь там. Когда сфера оказалась слишком близко, ее чувства начали возрождаться, эмоции закипали вокруг нее. Чувство отчаяния начало закрадываться. Тепло, нежное и утешающее, окутало ее все больше. Она посмотрела на Сферы с тоской. Секрет, ложь, ловушка — жертва. Прежде чем она смогла передумать, она закрыла границу. Когда она всплыла на поверхность своего разума, ее охватило чувство поражения. Чтобы отвлечься, Гермиона начала собирать по кусочкам разбросанные остатки разбитых воспоминаний. Те, которые Волан-де-Морту приходилось просматривать снова и снова. Те, которые он уничтожил почти до нуля. Она деликатно связала их вместе, по частям игнорируя задаваемые им вопросы. Когда ее разум был организован, она полностью вышла из транса. Гермиона почувствовала сильнейшее истощение. У Снейпа обычно было восстанавливающее зелье, когда ей приходилось глубоко проникать в свой разум. Это было утомительно и очень изнурительно. Не имело значения, спала ли она сейчас. У нее не было обязанностей или ответственности. У нее не было книг для чтения и приготовления зелий. Гермиона прижалась к задней стене камеры и позволила себе уйти. Надеясь, что следующий раз, когда это чудовище вторгнется в ее разум, будет последним. С надеждой. В течение следующих трех дней эльф появлялся в ее камере. Сначала он с любопытством смотрел на нее, оценивая ее, прежде чем снова исчезнуть. Гермиона знала, что эльф никогда не предаст своего хозяина. Задавать ему вопросы было бессмысленно, поэтому она не беспокоилась об этом. Он придет, оценит ее, исчезнет, а затем вернется, чтобы задать свои вопросы. — Грязнокровка ранена? — Грязнокровка голодна? Гермиона так и не отвечала. На третий день после ее спасения эльф вломился в камеру и уставился на нее с ног до головы. Он щелкнул пальцами, и в другой руке появился банан. Гермиона посмотрела на это оскорбительно, но с едва скрываемым голодом. Эльф крепко взял банан и задал вопрос. — Грязнокровка ранена? Гермиона ничего не сказала и посмотрела сквозь морщинистые костлявые плечи на ворота. — Грязнокровка голодна? Гермиона усмехнулась, но больше на эльфа не взглянула. Боковым зрением Гермиона увидела, как эльф отчаянно топает, внезапное движение заставило ее полностью повернуться лицом к эльфу еще раз, и когда она это сделала, банан ударил ее по лицу, отскочив от ее носа. Треск! Гермиона схватила упавший к ее ногам банан. Она подозрительно взглянула на него, прежде чем слегка отодрать верх. Девушка осторожно прикоснулась к нему языком и не обнаружила ни чужого привкуса, ни магического присутствия. После того, как она смотрела на него больше часа, ее живот содрогнулся, и Гермиона сдалась. Она сожрала банан, кожуру и все остальное. Через несколько минут она почувствовала себя лучше. Тем не менее она пыталась не сосредотачиваться на эльфе, ее интуиция советовала ей игнорировать ситуацию и не думать о ней, а она доверяла себе и слушала. Вместо этого она сосредоточилась на следующем допросе. Ключевым моментом было то, что она должна была быть при смерти. Это было ключевым моментом. Это повторилось в ее голове, и она поверила в эту идею, не задаваясь вопросом, почему. Сосредоточься на том, как. Казалось нелепым, что ее нынешнее состоянии, не находиться на грани смерти, самое большое препятствие для нее. Заперта в камере, окруженная защитными чарами, которые не давали ей пораниться. Идея спровоцировать Волан-де-Морта на ее следующем допросе казалась самым простым ответом, но она отбросила ее. Он разрушит ее разум, и это может повлиять на ее способность контролировать то, что он обнаружит. Она снова сосредоточилась и прислушалась к своему подсознанию, не входя полностью в транс. Эта мысль эхом разносилась вокруг нее. Гермиона вспомнила свои предыдущие травмы. Большинство из них произошло в первые дни после ареста. Она неоднократно яростно пыталась выбраться из камеры и была небрежно наказана. Большинство ее попыток были тщетными, несмотря на всю силу и творческий потенциал, которые она вложила в них. Магия Гермионы подавлялась, она подозревала, что это как-то связано с тряпками, в которые она была одета. У нее случился всплеск магии, когда она изначально была обезоружена, но все еще могла сражаться. Только когда она была оглушена без сознания и проснулась уже в тряпках, она поняла, что ее магия исчезла. Домашние эльфы носили лохмотья в знак своего рабства. Оно связывало их с хозяевами и они могло быть освобождены только после того, как им дали одежду. Она пришла к выводу, что магическая хватка была ненадежной, ведь и Добби, и Кричер нашли лазейки, чтобы бросить вызов своим хозяевам. Кроме того, похоже, что это не могло заставить ее признаться, иначе Волан-де-Морт наверняка уже попытался бы это сделать. Не понимая полностью этой модифицированной версии тряпок, она могла только предположить основы. Гермиона была привязана к своему хозяину — Волан-де-Морту. Она не могла бросить ему вызов или причинить ему физическую боль. Однако она причинила боль Пожирателям Смерти, они не были ее хозяевами, и ей не велели воздерживаться от нападок на них. Гермиона не была уверена, было ли это недосмотром или недостатком в конструкции этих модифицированных тряпок. Прошли недели с тех пор, как она сопротивлялась. Они этого не ожидали. Гермиона пошла назад, пока не остановилась на выборе действий, у нее не было особого выбора. Гермиона снова спровоцирует Пожирателей Смерти. Она провела время, успокаивая свое тело в форме медитации. Очистить разум и зарядить тело энергией, а не изнурять себя окклюменцией или физическими упражнениями. Не желая рисковать, будучи слишком измотанной, чтобы атаковать. Вся ее физическая сила потребовалась бы, чтобы вызвать у Пожирателей Смерти достаточно ярости, чтобы они отреагировали безрассудным насилием. Гермиона могла только догадываться, что тот же Пожиратель Смерти, который кинул ее в эту камеру, скорее всего, тот самый, что вернет ее. Он уже проявил признаки безрассудства и, похоже, не беспокоился о дальнейших травмах ее личности три дня назад, когда она едва могла стоять. Он был ее лучшим шансом на то, чтобы заслужить жестокое избиение. В чем она не могла быть уверена, так это в цели следующего визита Пожирателей Смерти. Гермиона надеялась, что он сможет аппарировать ее в другую камеру или вернуть Волан-де-Морту. Она была уверена, что эльф исцелит ее снова, если она вернется раненой. Никогда в жизни она не думала, что будет проклинать эльфа и отвергать его помощь. Она сосредоточилась на всех деталях, на всех возможных результатах. Изо всех сил пытаясь вспомнить путь в камеру и из нее. Сколько тяжелых шагов сделали сапоги Пожирателя Смерти, когда он уходил? Восемнадцать шагов. Восемнадцать шагов до двери, шесть шагов до того, что она вообразила еще одной дверью. Пожиратель Смерти ожидал, что она будет голодать и не сможет двигаться самостоятельно. Она осторожно положила свое тело на пол в скомканном положении. Ее дыхание ровное и спокойное. Быстрая битва, взрыв хаоса, а затем незамедлительная доставка Волан-де-Морту были самым прямым путем к возвращению плана Снейпа в нужное русло. Она не проиграет, она не может. Ноющее чувство в глубине души подсказывало ей, что у нее будет только один шанс.