Between the Lies

Они приземлились на замерзший камень, а вокруг них шел снег, Гермиона почувствовала, как холод пронзал ее до костей. Драко стонал от боли, хватаясь за руку. Дрожащими пальцами она подняла его мантию и рубашку, обнажая болезненную черную рану на его плече, она раздувалась и сочилась голубоватым гноем, сердито красные вены тянулись наружу. — Ракс! — Гермиона вскрикивает. Проходят секунды, прежде чем она слышит знакомый звук трасгрессии. — Помоги ему, и мне все равно, что тебе приказали. ПОМОГИ ЕМУ! — Гермиона кричит. Эльф быстро приближается к Драко и кладет руку на его рану. Проходит несколько секунд и глаза эльфа расширяются. — Раксу нужна помощь, — пищит эльф и исчезает. Гермиона дрожит, когда падает на колени рядом с Драко. Его глаза закрыты, губы приоткрыты, он делает неглубокие вдохи и его тело слегка подергивается. Он несколько раз бессвязно стонет. Гермиона зажмуривается, молясь, чтобы Ракс скорее вернулся. Проходит несколько минут, и она начинает паниковать. Треск. Появляются два эльфа — Ракс и более низкий эльф. Гермиона прищуривает глаза, узнавая второго эльфа, того, кто спасал во время ее плена. У нее начали возникать вопросы, но действия эльфов быстро отвлекли ее. Ракс щелкает пальцами и снег вокруг них начинает таять. Второй эльф откупоривает несколько пузырьков зелий и начинает поить ими Драко, как ее несколько недель назад. Драко шипит и выплевывает жидкость. Гермиона наклоняется и удерживает его голову, наблюдая за эльфом со смесью благодарности и недоверия. Когда Драко выпивает все зелье, эльфы левитируют его к большим деревянным двойным дверям, и Гермиона понимает, что не обратила внимание на их место приземления. Двери открываются, обнажая огромную деревянную мебель и темные ткани, «гости» переступают через медвежий коврик. Странный декор, странный взгляд на внутреннюю отделку дома. Драко подплывает к массивной кровати из дерева, она огромная и, судя по виду, ужасно дорогая. Раксу приходится сесть на кровать, натягивая простыню, чтобы дотянуться до Драко. Гермиона стоит у двери и смотрит, как эльфы работают, слишком ошеломленная, чтобы сдвинуться с места. Они раздевают Драко до нижнего белья, и она быстро отворачивается. Когда она слышит топот ног по полу, она наконец-то осмеливается взглянуть и находит Ракса, стоящего перед ней с маленькой банкой в ​​руке. — Мастер Драко должен пить это с чаем утром и вечером. Ты не должна его трогать, — каркает он и толкает ей банку. Гермиона кивает, берет банку и благодарит его. Ракс кивает головой, на этот раз не сморщив лицо, и уходит. Она поворачивается к другому эльфу, и их взгляды встречаются впервые. Треск. Ее вопросам придется подождать. Забравшись на кровать, она внимательно наблюдает за Драко. Он мокрый, но выглядит намного лучше. Рана на его руке больше не черная и не сочится, она тоньше и выглядит почти зажившей, но Гермиона могла спокойно сказать, что на ее месте будет шрам. Вокруг раны был легкий розовый оттенок, но красные жилки в основном исчезли. Она испускает глубокий вздох облегчения, позволяя своим слезам упасть. Гермиона оставила своих друзей — своих лучших друзей — друзей, которые сделают для нее все, а она — для них. Они пришли за ней, а она выбрала Драко. «Если бы я этого не сделала, он бы умер», — сказала она себе. Но Гермиона знала, что его ранение не имело значения. Она бы вернулась в любом случае. Она выбрала его и это было похоже на предательство не только ее друзей, Ордена и всего, за что боролись они с Гарри, но и самой себя. Тем не менее, находясь здесь с ним, наблюдая, как он делает ровные вдохи и цвет его лица возвращается, она поняла, что ничего не могло сравниться с этими ощущениями. Она не сможет бросить его, никогда. Гермиона решила больше не отрицать этого — выбор был сделан давно. Она лежала рядом с ним на расстоянии пары футов, не желая никоим образом беспокоить его, наблюдая, как его грудь поднимается и опускается, пока она не засыпает. Через несколько часов она просыпается и обнаруживает, что в комнате темно. Драко стонет во сне, бормоча что-то, чего она не может понять. Она выпрыгивает из постели, «Ему нужен чай, утром и вечером», — так сказал Ракс. Она вспоминает, как на тумбочке стояла свеча, но без палочки она не сможет ее зажечь. Решив, что у нее нет выбора, она вслепую роется в аккуратной стопке одежды, которую принесли эльфы, обнаруживает палочку, спрятанную в подкладку его плаща, палочка выскальзывает и катится по земле. Гермиона падает на колени и нащупывает ее. Ее пальцы горят при контакте с вещью, тряпки сжимаются вокруг ее горла, она отпрыгивает от палочки, хватаясь за шею. Драко снова стонет, и ее охватывает отчаяние. — Ракс! Треск. — Мне нужны спички или что-то еще, чтобы развести огонь, только для свечей и еды, пожалуйста, — умоляет Гермиона. Эльф исчезает на несколько минут и снова появляется с коробкой спичек, которые протягивает ей. — Спасибо, Ракс. Треск. Она зажигает свечу и осторожно пробирается по дому, находя большую гостиную с маленькой кухней. На плите уже стоит чайник, и она с облегчением прижимает его к груди, а затем быстро наполняет его и ставит на огонь. Она ищет в шкафах чашку с блюдцем, а когда вода закипает, она открывает банку и находит дюжину сушеных цветов молли. Цветок обладает мощными лечебными свойствами. В то время как большинство травм прекрасно лечит настойка бадьяна, молли используется для лечения ран, вызванных темной магией. Она резко вздыхает, понимая, что либо Невилл, либо Рон бросили в Драко смертельное заклинание — они использовали темную магию. На этой мысли она закрывает глаза. Драко был прав, они бы его убили. Гермиона никогда бы не смогла этого объяснить. Не желая, чтобы эмоции овладели ею, она сосредоточивается на своих щитах. Она берет единственный цветок молли и бросает его в чашку чая, прежде чем вернуться в спальню. Заставить Драко выпить это почти невозможно, и она снова хочет позвать Ракса. Он почти не осознает и настаивает на том, чтобы она ушла от него, Гермионе приходится бороться с чарами тряпок. Потребность выскочить из комнаты становится болезненной, заставляя ее удариться об одно из бревен на изголовье кровати, что заставляет ее суставы кровоточить, чтобы спастись, удовлетворить эту магию. В конце концов он успокаивается и слабо отпивает чай. Его здоровая рука обнимает ее за талию, пока она держит его. Когда он напивается, она опускает его голову, ставит чашку на тумбочку и начинает убирать его руку со своего бедра, но он притягивает ее ближе. — Не уходи… не оставляй меня. Оставайся здесь, — слабо говорит он. На этот раз Гермиона не борется с желанием подчиниться. Она кладет голову ему на грудь, чувствуя, как он дышит глубже, чем раньше. Рана почти полностью зажила, а розовый цвет шрама поблек еще больше. Ее рука лежит на его напряженном животе, серебристый шрам с шестого курса идет вертикально через его живот и вверх по груди. Гермиона водит по нему пальцем, ощущая его выпуклость. Драко был очень бледным, его кожа была похожа на фарфор. Он длинный, гибкий и подтянутый, под шрамом четко ощущаются мышцы. Гермиона чувствует себя немного виноватой за то, что наслаждается им таким образом, видя и трогая его так много, что эта мысль заставляет ее руку замереть. Но она ее быстро отгоняет, и возвращает свои пальцы на его плоский живот. Следующие несколько дней проходят именно так. Гермиона покидает его только в случае необходимости, быстро возвращаясь к нему. Она не осматривает дом, не хочет, чтобы Драко проснулся один. Он также неосознанно приказал ей оставаться рядом с ним, и ей приходилось что-то ударить или окунуть палец в кипящую воду, чтобы успокоить тряпки всякий раз, когда она отходила. Ее болевые ощущения увеличиваются каждый раз, когда она игнорирует его приказы — ее руки в плохом состоянии. Она возвращается к нему с чашкой свежезаваренного чая, когда обнаруживает, что он сидит в постели. Это застает Гермиону врасплох и она чуть не роняет чашку с блюдцем. — Грейнджер, — слабо произносит он, прижимая пальцы к вискам. — Ты должен принять это, — пищит она, ставя тарелку и поднося чашку к его губам. — Что, черт возьми, не так с твоими руками? — спрашивает он, отодвигая чай. — Ничего страшного. Это нужно принимать утром и перед сном, — объясняет она. Драко ставит чай на тумбочку, обхватывает ее запястья одной рукой и берет палочку. Он взмахивает палочкой и начинает бормотать исцеляющие заклинания. — Это свежие раны, — говорит он с широко открытыми глазами. — Мне пришлось уйти, чтобы сделать чай и… сходить в туалет, — шепчет она. Драко недоуменно смотрит на нее и невербально призывает пузырек бадьяна. — Ты сделал это с собой? Почему? — требует он ответа. — Ты эээ… ну, ты сказал мне не покидать тебя, — на его лице расплылся ужас. — Ты был не в своем уме и не понимал, что говоришь! — объясняет она, паника нарастает, а его глаза светятся яростью. Он выдавливает несколько капель бадьяна на ее руки, затем протягивает руку и осматривает ее ногу, на которой находился ожог. Затем он смотрит на нее, встречая ее взгляд. — Знаешь, ты чертова идиотка, — выплевывает он. Его дыхание резкое, и она чувствует, как он рядом с ней напрягается. — Прекрати, — умоляет Гермиона. — Что он вложил в твою голову, что так ввело тебя в заблуждение? Она смотрит на него с искренним недоумением. Кто что ей в голову вложил? — Драко… — Гермиона не понимает, о чем он говорит. Она почти уверена, что это из-за его травмы. Он, должно быть, все еще сбит с толку или что-то в этом роде. — Убирайся! Иди в свою комнату! Иди! — он рычит на нее, его лицо искажается яростью. Тело Гермионы движется, как будто на автопилоте, слишком подавленная, чтобы сопротивляться. Прежде чем остановиться, она оказывается у его двери. Гнев поднимается внутри нее, слезы образуются и падают, и она ненавидит себя за это. — Я не знаю, где моя комната! — она кричит в ответ. Драко взмахивает палочкой, и дверь захлопывается прямо перед ее носом. Она хватает ближайшую вазу и швыряет ее об стену, наблюдая, как она разбивается на миллионы осколков. Гермионе хочется все разрушить, поджечь дом, она чувствует себя неконтролируемой. Она хватает себя за голову руками, пытаясь успокоится и считает. Чувство вины давит на нее, и она поддается ему. Проходя мимо комнаты Драко и открывая все двери, она находит ту, которая заставляет утихнуть это ужасное чувство. Помещение отличается от остального дома, менее громоздко и очень женственно. Посередине стоит кованая кровать среднего размера с мягким розовым постельным бельем, а рядом — небольшая белая тумбочка. Большой черный шкаф находится между двумя дверями, которые, как она может предположить, ведут в туалет и ванную комнату. Она поворачивается к противоположному концу и замечает большое круглое розовое кресло, спрятанное в углу рядом с книжной полкой, с книгами. Ее ярость улетучивается при виде шкафа. Книги. Она снова могла читать. Подбегая к шкафу, она падает рядом с ним и начинает вытаскивать несколько книг, большинство из которых знакомы, но некоторые она не узнает, но новые знания ждут своего открытия. Она читает, не обращая внимания на время, пока ее желудок не заурчит в десятый раз, и она заставит себя отложить книгу, в которую погрузилась, и выйти из комнаты, чтобы попасть на кухню. Это ужасное чувство снова охватывает ее, как только она выходит. Он не подумал о том, чтобы накормить ее, когда приказал ей оставаться в своей комнате, и это приводит ее в ярость. Она берет немного фруктов и воды, прежде чем отправиться обратно. Гермиона еще раз останавливается у его двери, прежде чем решиться открыть ее, ее ярость снова нарастает. Она поворачивает ручку и распахивает дверь, не в силах пройти через дверной проем. Драко садится на край кровати и смотрит на нее холодным взглядом, поднимая палочку. Гермиона поднимает руку, чтобы остановить его. — Скажи мне, что я могу выйти из комнаты, чтобы поесть, не причинив себе вреда, — она требует. — Хорошо, ты можешь выйти из своей комнаты, — говорит он, все еще подняв палочку. — Тебе лучше выпить этот чай, или я подожгу себя, чтобы войти сюда, — плюет она ему, бросая на него яростный взгляд. Драко снова хлопает дверью перед ее носом. «Чертов идиот», — думает она, возвращаясь в свою комнату. Гермиона сидит в своем огромном кресле и открывает книгу, которую, она уверена, читала много раз до этого, но забыла ее сюжет, из-за чего она читается как будто впервые. Она сердито кусает яблоко, читая, раздраженная тем, что ей постоянно приходится выталкивать Драко из головы. Всякий раз, когда она позволяет своему разуму блуждать, он переключается прямо на него, и ее мысли скачут, образуя тысячу вопросов. Был ли этот второй эльф эльфом Малфоев? Неужели Малфои прислали эльфа? Это Драко послал? Знал ли Волан-де-Морт, что он был отправлен к ней? Был ли он отправлен по приказу Волан-де-Морта? У него все еще была Сущность Андской лагуны или все было напрасно? Где был Чарли? Где они были? Почему они здесь? Почему он так чертовски зол на нее? Что он имел ввиду, когда говорил о ее заблуждении? Гермиона захлопывает книгу, не в силах вникнуть в ее суть и начинает погружаться в знакомый транс. Ей нужно спрятать воспоминания о последних нескольких днях, чтобы защитить их обоих, на случай, если Волан-де-Морт вызовет ее, и эта мысль заставляет ее дрожать. Следующие несколько дней она проводит, практикуя окклюменцию, снова тренируясь и проглатывая целые романы раз за разом. Она выходит из комнаты только за едой и водой, и она делает это снова, когда находит Драко на кухне, разливающего чай. Их пути загадочным образом не пересекались все это время, и она на мгновение запнулась, но быстро взяла себя в руки. Она смотрит на маленькую банку со снятой крышкой и отставленным цветком молли. Ее взгляд ненадолго задерживается на банке, прежде чем пройти по кухне к большой корзине с фруктами. Она постоянно наполняется, вероятно, эльфы, хотя она ни разу не видела их с того дня, как они прибыли. Гермиона срывает полдюжины гроздей винограда и берет яблоко, чувствуя на себе взгляд Драко и игнорируя его. — Это все, что ты ела? — раздраженно спрашивает Драко. Гермиона игнорирует его, открывает шкаф и берет стакан, чтобы наполнить его водой. — Этого недостаточно. Ты ужасно худая, — говорит он немного спокойнее. — Заткнись, — рявкнула она, наполняя стакан и поворачиваясь, чтобы уйти. Она устала от игр и его перепадов настроения. — Ты должен лучше питаться, — огрызается он. Гермиона роняет фрукт на прилавок, ее пальцы сгибаются, и она пытается схватить его снова, но ее руки ватные, а запястья болят, она задыхается, отводя руки назад. — Я не это имел в виду… — Драко начинает говорить, но она перебивает его. — Я сказала закрой рот! — она кричит, выбегая из кухни без фруктов и воды. — Грейнджер, ты можешь есть все, что хочешь! Это не то, что я имел ввиду. Ты очень худая, — говорит он позади нее, пока она летит по коридору. — О, так ты беспокоишься, — насмешливо говорит она, возмущенно размахивая руками и ускоряя темп. Она поворачивает за угол и входит в свою комнату, он следует за ней. Гермиона толкает дверь, пытаясь закрыть ее, но безуспешно. —Оставь меня в покое, — фыркает она, пытаясь закрыть дверь. — Грейнджер, ты смешная, — тихо говорит он, стоя в дверном проеме. Наблюдая за ее борьбой. — Ты, кровавый великан, уходи, — ворчит она, ее ноги скользят по деревянному полу. — Знаешь, я могу заставить тебя остановиться, — насмехается он, и ее усилия прекращаются. — Ты можешь заставить меня? Да, ты можешь заставить меня делать что угодно, правда? Все, что хочешь Я полная идиотка, что осталась, что вернулась к тебе. Что ты хочешь, Драко? Что бы я осталась рядом, пока ты в бреду, или оставила тебя умирать в хижине? — он уже хотел ее перебить, но она продолжила. — Должна ли я оставить тебя так же, как ты оставил меня, в доме, своей причудливой камере, голодной умирать в одиночестве? Тебе, должно быть, нравится мысль о моей беспомощности, — под конец ее речи он отворачивается, и на его лице появляется что-то вроде стыда. Гермиона продолжает злиться на него. — Как ты сказал? В заблуждении? Да, очевидно это так, потому что я, черт возьми, выбрала тебя! Я спасла тебя! Я оставила своих друзей, свою свободу ради тебя! — она заканчивает, глубоко вдыхая, ее дыхание прерывистое, в груди все сжимается. — Грейнджер, мне... — он тянется к ней, и она вздрагивает. — Убирайся отсюда! — она кричит на него, хватаясь за грудь. Гермиона пятится в угол и считает. Делает глубокий вдох. «Все это было ошибкой», — думает она. Это был первый раз, когда эта мысль пришла ей в голову, впервые она почувствовала сожаление по поводу своего решения, и это было так больно. Слезы стекают по ее щекам. Драко сейчас рядом с ней, бормочет извинения, не касаясь ее. — Я совершила ошибку. О боже, что я наделала? — она рыдает. Теперь он обнимает ее, обнимает, нежно покачиваясь Гермиона сжимается и плачет ему в грудь. — Я вернулась за тобой, — она шепчет. — Я знаю. Мне очень жаль, — говорит он, крепко обнимая ее. Они стоят в таком положении некоторое время, пока она не успокоивается. Он касается ее лица, поднимает подбородок и она открывает глаза. Ее лицо в беспорядке, и она не хочет сейчас на него смотреть. — Грейнджер, — его голос тихий, но твердый. — Ммм, — это все, что она ему говорит, а ее глаза были направлены куда-то за его спину. — Я хочу тебе кое-что дать, — нервно говорит он. — Драко, у меня есть вопросы, — отвечает она, возвращаясь в настоящее, где она в своей комнате, в его объятиях, а не за много миль отсюда, погруженная в свои мысли. — Грейнджер, я пытаюсь что-то тебе дать. Постарайся обратить внимание, — вздыхает он слегка раздраженным тоном. Он встает и протягивает к ней руку, поднимает ее на ноги и взмахивает палочкой. Появляется чемодан среднего размера и плывет к нему. Он протягивает ей его с пустым лицом, но холодными и твердыми глазами. Гермиона нерешительно принимает его, ошеломленно держа в руках. — Открой его. Гермиона подносит его к кровати и щелкает защелками, мимолетно глядя на него, прежде чем приподнять крышку, чтобы увидеть две аккуратные стопки одежды. Она поднимает верхнюю стопку и разворачивает комплект шелковой пижамы с серебряными нитями вокруг воротника и рукавов, которые очень похожи на одежду Драко. Под пижамой она находит пару джемперов, футболки, джинсы, пару кроссовок. Ее руки скользят по различным тканями и находят нежное кружево. Снизу аккуратно сложены несколько причудливых кружевных трусиков с подходящими бюстгальтерами. Ее лицо пылает при мысли о том, что Драко выбирал ей трусики. — Мама сложила, — понимающе объясняет он, и жар щек утихает. На глаза наворачивается новые слезы, но на этот раз слезы радости, и она смахивает их, качая головой. Драко начинает пересекать комнату. Она протягивает руку, останавливая его. Он кивает. Гермиона с энтузиазмом начинает поднимать тряпки, но тут же ловит себя на мысли и ее лицо снова становится горячим, и она быстро бежит в ванную, примыкающую к ее комнате. Как только дверь за ней закрывается, Гермиона рвет тряпки, без сопротивления поднимая их над головой. Она обхватывает свою обнаженную шею, тряпки, скажем так, не были неудобными, но было таким облегчением почувствовать, что ее шея освободилась от них. Те же слезы образуются снова, и она позволяет им упасть, беззвучно плача. Она не была уверена, что понимает, как все повернулось в ее пользу. Это заставило ее почувствовать то, о чем она почти забыла, о существовании чего-то, чего она не позволяла себе чувствовать долгое время — надежда. Ее родители были живы, Драко ей помогал и она больше не была рабыней. Гермиона развязывает свои самодельные трусики и бросает их в мусорную корзину, позже она может попросить Драко развести костер, чтобы она могла все сжечь. Она берет пижамный комплект и надевает штаны, они немного болтаются. Гермиона игнорирует это и натягивает верх через голову, не беспокоясь о том, чтобы расстегнуть и заново застегнуть пуговицы. Верх был более мешковатым, чем низ, она это понимает и хмурится, глядя на свое отражение. Она смотрит на себя мгновение, пижама несколько прилипла к ее костлявому телу. Без бюстгальтера ее соски немного торчали, но, к счастью, мешковатость означала, что воротник низко свисал и помогал маскировать это. Она прослеживает серебряные детали на воротнике, они соответствовали Драко. Она ненавидит, что от этого у нее закружилась голова, но это так. Закатив глаза на свое отражение, она решает найти Драко. Им нужно вместе составить план. Она выходит из ванной и снова входит в комнату, обнаруживая, что она пуста, его нет в комнате. Гермиона обыскивает дом и замечает его через раздвижную стеклянную дверь, стоящего босиком на заснеженной террасе. Часть ее хочет подбежать к нему, обнять его, поблагодарить и… нет. Гермиона подходит к двери и прислоняется к стеклу. Холодный ветерок встречает ее, она смотрит туда, где стоит Драко, а затем за его спину на белый снег, покрывающий землю, и заснеженные горы вдали. Здесь тихо и спокойно, даже безмятежно. Затем он поворачивается к ней лицом, его глаза темнеют, когда он осматривает ее, несколькими длинными шагами оказывается лицом к лицу с ней. — Эм, спасибо, — говорит Гермиона, пытаясь смотреть куда угодно, только не на его лицо. К сожалению, это означает, что она смотрит на его широкие плечи, его грудь, его руки, ладони. Гермиона нервно прикусывает губу. Драко неподвижен, его лицо находится в нескольких дюймах от ее и она чувствует, как его глаза впиваются в нее. Она наконец перевод на него взгляд, уступая, встречая его темные глаза. — Ты заставляешь меня нервничать, Драко — шепчет она. — Я думал, что заставляю твою кровь кипеть? — он поддразнивает ее, его голос низкий и темный. — Ну, это тоже, — говорит она, улыбаясь. — Грейнджер? — он говорит, а его лицо теперь на дюйм ближе. — Ммм? — отвечает она, отвлеченная его близостью, к тому же его взгляд скользит по ее губам и обратно. — Могу ли я поцеловать тебя? — спрашивает он шепотом, его дыхание чувствуется на ее губах. Гермиона встает на цыпочки, сокращая расстояние между ними, нежно прижимая свою нижнюю губу к его, прежде чем скользнуть языком по его губам. Они целуются медленно, неуверенно, пробуя друг друга на вкус. Драко обхватывает ее бедро одной рукой, другую руку держит над ее головой, упираясь в стеклянную дверь. Она чувствует, как он сдерживается, его тело напряженное, она открывает глаза и обнаруживает, что его плотно закрыт. Гермиона скользит руками по шелку его пижамной рубашки, чувствуя тонкие очертания его шрама внизу, когда она приближается к его шее. Драко рычит ей в губы, и открывает глаза, которые теперь устремлены на нее. Осмелев, она кусает его за подбородок и начинает расстегивать пуговицы одну за другой. Он снова прижимается к ее губам и прижимает ее ближе к себе, подталкивая ее так, что она прижимается к стеклу и она дрожит. Когда последняя пуговица расстегивается, рука Гермионы замирает у его пупка, его кремово-белая кожа краснеет, мышцы живота сгибаются с каждым вдохом. Ее глаза скользят вниз по золотой дорожке волос от пупка к его бедрам и низко свисающим к ним шнуркам, его эрекция четко видна через шелковистый материал. Она смотрит на него, встречая его голодный взгляд. Драко тянется к ней, его пальцы дергают за пуговицы ее топа, как это делала она, только с меньшим терпением. Его рот становится более требовательным, он тянет ее губы и язык, берет их целиком и медленно сосет. Ощущение заставлют ее хныкать и задыхаться, и она хочет повторить это, он позволяет ей, предлагая свой язык, а затем дьявольски оттягивая его назад с дразнящими звуками. Он злобно улыбается, и она чувствует, как начинает пульсировать внизу живота. Отодвинув топ вверх, он проводит свободной рукой по ее животу, заставляя ее втягивать воздух и тяжело дышать. Драко прерывает их поцелуй и смотрит на ее обнаженную грудь. Его палец скользит по ее ребрам и поднимается между грудей, она задыхается, когда его пальцы накрывают полушария, прижимая ее спиной к стеклу. Гермиона в ожидании закрывает глаза. Драко опускает голову, сомкнувшись губами вокруг одной из ее грудей, его рот горячий, а язык кружится вокруг твердого соска. Он подхватывает ее, обеими руками обнимая ее и сжимая ее задницу. Гермиона обвивает ногами его талию, когда его рот движется к другой ее груди. — Боги, — стонет она. — Пожалуйста, не останавливайся, — ее ноги широко раздвинуты, позволяя ему прижаться к ней всей телом. Гермиона чувствует, как сильно его член упирается в ее клитор и она слегка опускает бедра, чтобы потереться о него, и они оба задыхаются, когда касаются друг друга. Через все ее тело проходит ток. Драко снова припадает к ее груди, беря ее сосок в рот, катая его между губами, одной рукой он крепко держит ее задницу, а другой щипает ее второй сосок, дразня ее. Гермиона прижимается к нему, ее руки впиваются в его волосы, а его рот переключается на место между ее грудями. Они чувствовались такими тяжелыми в его руках и в его рту, более чувствительными, чем когда-либо. Каждое движение и завихрение его языка создают восхитительный пульс между ее ног, который распространяется по всем нервным окончаниям. Кружевные трусики, которые она надела, становятся мокрыми от ее возбуждения, и она хнычет от осознания этого, думая, что должна быть огорчена, ощутив это, но она зашла слишком далеко, чтобы остановится. Ничего не имеет значения, кроме ощущения его рта на ее коже и трения между ее ног. Он сознательно прижимает свои бедра к ней, а она сжимает свои бедра, удерживая его там. Гермиона бессвязно бормочет, запрокидывая голову, что-то внутри нее вырастает до невозможной высоты. Это было слишком, она не может с этим справиться. — Блять, Грейнджер, ты собираешься кончить вот так? — он шипит, его бедра движутся к ней все быстрее и быстрее. — Не останавливайся… Драко! — она задыхается, ее бедра сжимаются, ее руки закинуты за ее голову и опираются в стекло. Она кричит. — Блять.. блять, — говорит Драко, его бедра все еще упираются в нее, когда она обвисает в его руках. Он следует за ней, его пальцы впиваются в ее кожу, а все его тело содрогается. Гермиона прижимается к стеклу, поражаясь тому, как хорошо она себя чувствует. Внутри нее возникает странное чувство, и она смеется. Это был легкий раздраженный звук. — Мерлин, это было… вау, — говорит она через несколько секунд, ее дыхание все еще тяжелое. — Я не имел в виду… я хотел, чтобы все пошло по-другому, — говорит Драко ей в шею, все еще прижимаясь к ней. Гермиона касается его лба, откидывая назад несколько прядей волос. — Это было потрясающе, — шепчет она, глядя ему в глаза и нежно целуя. Она ослабевает хватку и он немного отходит, усаживая ее, все еще обнимая ее руками. Гермиона не была готова отпустить его, но знала, что им нужно поговорить. Слишком много всего произошло, и ей нужно было знать, какой у них план. Прервав поцелуй с легким стоном, она полностью отдаляется от него. — Нам нужно поговорить, — заявляет она, снова застегивая топ. — Мне нужно... я уверена, что ты... — говорит она, глядя на мокрое пятно на его ягодицах. — Можем ли мы подождать минутку, прежде чем сесть? — в ее голове проносилось так много мыслей, а также то, мысль, о которой она раньше не задумывалась. Это волновало ее и она чувствовала, что ей нужно время, чтобы снова собраться с мыслями. Драко кивает, и она отворачивается, возвращаясь в свою комнату. Гермиона быстро хватает новые трусики, джинсы и джемпер и начинает переодеваться. Ее смятые шелковистые штаны лежат на земле, и она замечает собственное мокрое пятно в шве и краснеет от этой мысли. Она никогда не делала ничего подобного ни с кем, это было то, о чем она решила не думать слишком много — она была девственницей. Она думала, что в другой ситуации ее бы смущал этот факт. Но у нее просто не было времени смутиться. Так она твердила себе. Они находились в центре войны, мысли о свиданий были последними в списке на размышления. Для этого не было места. И все же у Гарри была Джинни, у Луны были Невилл, Рон... ну, у него была любая, кто бросал на него больше одного взгляда. Гермиона была слишком занята для этого, слишком отвлечена своим обучением и совершенно не желала быть чьим-то способом отвлечься от их реальности. Вот как она видела всех остальных одиноких членов Ордена, прыгающих друг к другу в постель в конце напряженного, кровавого и душераздирающего дня, отвлекающих друг друга в течение нескольких минут, чтобы на время забыть о кошмаре, в которым они жили Гермионе хотелось большего, ей нужно было больше. На протяжении многих лет ей предлагали много раз, и она всегда использовала Рона в качестве сдерживающего фактора, хотя чем более безрассудным он становился в своих развлечениях, тем менее правдоподобным это было. Она легла на кровать, думая о том, что она только что сделала с Драко, и обо всем, что они не сделали. Гермиона не была уверена, стоит ли ей сказать ему, ей это не казалось важным. Было так много всего, о чем можно было подумать, раскрыть и проанализировать, что она не знала, с чего начать. Драко освободил ее. Это должно означать, что он ей доверяет. Интересно, сможет ли она ему доверять? Она отчаянно хотела этого. Расскажет ли он ей сейчас все? Мягкий стук в дверь заставил ее сесть. Драко вошел и одарил ее легкой улыбкой, проведя рукой по волосам. Он нервничал. Он тоже переоделся и надел другой комплект шелковой пижамы изумрудного оттенка. — Я устал ждать, — говорит он, пожимая плечами и входя в комнату. Он садится на кровати рядом с ней, жадно разглядывая ее джинсы и его взгляд скользит по ее свитеру. — Мы не сможем поговорить, если ты продолжаешь так смотреть на меня, — шепчет Гермиона, кусая губы. Он скрипит зубами и откидывается, закрывая лицо рукой. — Хорошо, ты будешь говорить первой, а я просто попробую расслабиться, — говорит он, глубоко выдыхая. Гермионе очень хотелось немного подразнить его, он был так взволнован, и это ее волновало. Она отбросила эту идею, взяв себя в руки и собрав свои мысли. — Что ж, по правде я не знаю с чего начать. Это катастрофа, не правда ли? Но я понимаю, что меня устраивает то, что происходит сейчас — то есть, быть свободной, не в отношении нас или чего-то еще, чем мы занимаемся — это тоже нормально, более чем нормально. — «О боже, просто продолжай», — умоляет она себя. — Драко, я... я так много всего хочу тебе сказать, но боюсь, — она ​​внезапно осознает, что бессвязно болтает, и тоже закрывает лицо, позволяя своему телу опуститься рядом с ним. — У тебя есть Сущность Андской лагуны? — говорит она, пытаясь оправиться от словесного поноса. — Я тоже много чего хочу тебе сказать, — отвечает Драко. — И да, она у меня. Гермиона снова садится, она не осознавала, насколько напряженной она была. Она желала, чтобы их «почти смертный» опыт того стоил, чтобы ни один из них не погиб от рук Волан-де-Морта. Она сидит на коленях лицом к нему. Он вытянулся перед ней, сгибая колени у края кровати, одна рука закрывала его лицо. Гермиона наклоняется и опускает его руку, желая увидеть его глаза. — Можешь пообещать не лгать мне? — спрашивает она. Он думает об этом несколько мгновений, пристально глядя на ее лицо, ища подвох. — Я не знаю, — говорит он до боли честно. — Что если, мы дадим друг другу знать, если кто-то торкнется запрещенной темы и, вместо того, чтобы лгать, мы сможем двигаться дальше, — предлагает она. — Мы можем попробовать, конечно, — говорит он с серьезным лицом, глядя на нее. — Ты правда не знаешь, где Чарли? — спрашивает Гермиона. Его глаза на мгновение сужаются, прежде чем он отвечает. — У меня есть подозрения, что Темный Лорд поручил Долохову проект по разведению драконов около года назад. Мы с отцом наблюдали за обменом на нерестилищах и видели Чарли Уизли в день, когда его поймали. Когда я доложил Темному Лорду о своем плане использовать вашу связь с перуанским волшебным правительством, он решил, что я пойду как парень Уизли. «Драконы». Гермиона задыхается, широко распахнув глаза. Волан-де-Морт разводил драконов для битвы — это было чудовищно. Она задается вопросом, знает ли об этом Орден. Это наверняка побудит другие страны объединить усилия с ними, ведь Волан-де-Морт нарушал некоторые из старейших международных законов о секретности. Паника нарастает, когда она думает об уровне разрушения, которые Волан-де-Морт может нанести с помощью обученных в бою драконов, он может стереть с лица земли целые города. — Они не убьют его, он сейчас слишком ценен, — говорит Драко, пытаясь утешить ее. Гермиона подавляет свои эмоции и отбрасывает вопросы о Чарли. Она не может позволить этим мыслям захлестнуть ее. — Где мы? — спрашивает она. — Китай, горы Нефритового Дракона. — Мы тут для следующего ингредиента, — заключает она, уже зная, что они ищут. — Китайская скорлупа огненного шара, Темный Лорд хочет, чтобы яйцо не было повреждено. На черном рынке в Лондоне было сложно организовать обмен. Приехать сюда — самый лучший вариант, — объясняет Драко. — Когда? — спрашивает она. — Через месяц. Мы пропустили первую встречу из-за моих травм. Темный Лорд был расстроен задержкой, но был слишком занят, чтобы что-то предпринять, — говорит он, глядя в потолок. Он имел в виду, что Волан-де-Морт слишком занят, чтобы пытать его за это. — Несосредоточенный? — спрашивает она. — С ним что-то не так, он больше не выходит из своего убежища. Никто, кроме тети Беллатрисы, его не видит. Те из нас, у кого есть важные задачи, встречаются с ним ненадолго и всегда наедине. Он становится все более параноиком, убивая всех, кого подозревает, — он объясняет, проводя рукой по лицу, его тело напряжено. Драко был напуган. Гермиона вспоминает, как они вырвались из Гринготтса на спине дракона. У Гарри было видение, связь с разумом Волан-де-Морта, он сказал, что Волан-де-Морт казался раненым и чувствовал себя уязвимо. Она задается вопросом, смогли ли Гарри и Рон уничтожить еще один крестраж. Осталось два. Они отправились в Хогвартс в поисках одного из них, Хелена Когтевран сказала Гарри, где его найти. Они вошли в Выручай-комнату, разыскивая предмет, и наткнулись на Драко, Крэбба и Блейза... Стоп. — Драко, в тот день в битве за Хогвартс, почему ты был в Выручай-комнате? — спрашивает она, надеясь, что он ответит, не требуя большего. — А ты почему? — он огрызается, садясь. Его взгляд напряжен. — Я не могу тебе сказать, но мне нужно знать почему, — тихо говорит она, избегая его взгляда. Драко вздохнул, немного подумав, прежде чем ответить. — Нас послали искать уродливый желтый парик с короной. Волан-де-Морт сказал моему отцу, где именно его найти. Гермиона задыхается, не в силах скрыть свою реакцию. — Ты достал ее? — ее голос дрожит. — Грейнджер, скажи мне, почему ты спрашиваешь об этом? — требует он. — Она у тебя! — восклицает она, ее глаза широко раскрываются от ужаса и возбуждения. Она не знала, как вести себя в тот момент. — У меня ее нету, но я знаю, где она.