Все, что осталось

      Какаши лежал в своей палатке и разглядывал потолок. Сон не шел. Да и о каком сне могла идти речь, когда в его руках было полное собрание сочинений Хатаке Сакумо. Иметь дневник отца и не читать его так же невероятно, как получить новый роман серии «Приди-приди, рай!» и положить его на полку. Абсолютно не возможно.       Какаши поднялся, зажег лампу и достал из-за пазухи дневник. Он не мог уснуть не узнав, как эта противная девчонка из клана Инудзука сумела покорить сердце его взрослого, строгого и серьезного отца. Хотя, судя по прочитанному, Сакумо был не таким строгим, каким запомнил его Какаши. Возможно тут сыграла роль его детская впечатлительность. Сейчас это уже не важно. Гораздо больше его волновало то, что Сакумо и Касуми производили впечатление некоторой несовместимости, словно два человека из противоположных вселенных. И момент, когда эти вселенные столкнутся, будет ознаменован сильнейшим взрывом. Этим взрывом стал Какаши. Он задумался о том, что возможно это и есть причина всех его внутренних противоречий. В конце концов в нем слилось несовместимое, откуда тут взяться гармонии.       Какаши встряхнул головой и фыркнул. Как низко винить во всем родителей! Еще один отвратительный поступок на который способен только он. Дети не всегда похожи на своих родителей. Какими бы разными они ни были, как бы плохо ни сочетались их характеры, это ни в коим случае не влияет на то, хорошими их дети вырастут людьми или плохими. Это зависит только от самих детей. Какаши был уверен, что ни его отец, ни его мать ни за что не позволили бы своим друзьям умереть, а Какаши… Черт!       Он раскрыл дневник в надежде, что отец сумеет отвлечь его от очередного сеанса самоистязания, и погрузился в чтение.       «Три дня, — писал Сакумо, — целых три долгих дня я не мог выкинуть из головы эту чертовку. Я все время думал о ней и каждую минуту, каждую секунду злился. Как ловко провела меня эта малолетка! Нет в этом не было ничего хитроумного и ловкого. Уловка была очень грубой и совершенно очевидной. Как Я мог попасться на нее?! Я, старый и мудрый, был размазан по асфальту несовершеннолетней нимфеткой. Но нет, дело даже не в этом. Я все время думал, какой милой, мягкой и воздушной она была, как манила и влекла меня. И я злился. Я злился на себя за то, что думал о ней ни как о восемнадцатилетней девчонке подростке, а как о женщине, которую желал. И я желал ее сильнее, чем всех тех женщин, что встречал раньше на своем пути.       - Это от того, что нельзя, — говорил Джирая.       Не знаю почему я обратился за советом именно к нему, но это определенно было ошибкой.       - Тебе уже тридцать, — говорил он, — ты медленно, но верно начинаешь стареть. Тридцать — это такой порог, когда юность машет тебе рукой, показывает задницу и уходит. Молоденьких девушек уже нельзя и именно поэтому хочется. Особенно если грудь у них уже выросла.       - Джирая, — говорю я, — мы сейчас говорим не о тебе, мы говорим обо мне. Меня не интересуют все мини юбки Конохи, с болтающимися над ними сиськами. Меня интересует именно она, и я хочу знать почему.       В ответ Джирая только ехидно рассмеялся. Временами он кажется полным идиотом, но я хорошо знаю, что на самом деле он совсем не идиот. И этот ехидный смешок мне ой как не понравился!»       Какаши перевернул страницу. «Сегодня я забираю его домой. Меня трясет и колотит. У меня в руках целый список всего того, что должно быть в доме к приезду Какаши, но я не уверен, что ничего не забыл. Я еще раз пробежался по списку: пеленки, распашонки, пустышка, бутылочка, смесь… вроде все.       - Дай-ка гляну, — говорит Джирая.       Он какое-то время внимательно изучает написанное, потом громко цокает языком и качает головой.       - Как ты мог забыть этот пункт? — говорит он.       Я выхватываю у него список и снова тщательно его изучаю, но Джирая выдирает его из моих рук.       - Ты даже не внес этот пункт в список! — Говорит он.       - Да что?! — Спрашиваю я в панике. — Что я забыл?!       - Ты забыл проставиться, — говорит он, — Цунаде тебе этого не простит.       В общем… Я не забрал его сегодня домой…»       Какаши снова перевернул страницу.       «А вот и она. Кики появилось на пороге моего дома с бутылкой лимонада и коробкой домашнего печенья. Как только я ее увидел, мое сердце взбунтовалось и яростно застучало в висках, в очередной раз приведя меня в состояние ярости. Благо я умел сдерживать свои эмоции, иначе я, наверное, просто вышвырнул бы ее из своего дома, плотно закрыв двери на все замки. Наша последняя встреча превратила меня в другого человека, лишив спокойствия и сна, однако на нее она, похоже, совершенно не повлияла. Касуми держалась легко и естественно и своими действиями приводила меня почти в шоковое состояние.       Не дожидаясь приглашения, она прошла на кухню и вывалила гостинцы на стол. Затем подошла ко мне, обняла, поцеловала в щеку так, словно мы действительно встречались, причем не первый день.       - Я сама их испекла, — сказала она, перекладывая печенья в большую хрустальную вазу, — для тебя.       Касуми полезла в шкафчики за стаканами под лимонад. Она орудовала на моей кухне, как на своей собственной. Это бесило.       - Что ты опять задумала? — Спросил я.       - Хочу угостить тебя печеньем, — сказала она, — это мой первый кулинарный эксперимент. Я надеюсь, ты оценишь.       Эта волшебная улыбка снова озарила ее лицо. Мое сердце екнуло. Я нахмурился.       - Отравить меня хочешь? — спросил я.       Она звонко рассмеялась, решив, что я пошутил. Потом охнула, словно что-то вспомнила, и помчалась в коридор за сумкой.       Я напрягся. Да что со мной происходит? Сердце горело в груди, словно кто-то прижал к нему раскаленную кочергу. Ее беспардонное поведение выводило меня из себя. Полный решимости вышвырнуть ее из своего дома, я направился вслед за ней в коридор. Увидев меня, она сразу заулыбалась.       - Я принесла тебе долг, — сказала она.       Я опешил.       - Что?       - Помнишь, в кафе, когда я забыла кошелек? — Сказала она. — Я обещала оплатить счет. Сколько я тебе должна?       - То есть ты не специально? — Удивленно спросил я.       - Конечно не специально! — Рассердилась она. — Ты за кого меня держишь!       В этот момент я все понял. Я влюбился. Я полюбил девушку, которую любить нельзя. Я не хотел брать у нее деньги. Долг? Она не занимала у меня деньги. Да и я не привык, чтобы женщины меня угощали. Я сам хотел ее угостить. В голове каша. Сердце колотится, как сумасшедшее. Грудная клетка горит синим пламенем. Может я просто заболел? Нет. Это она так на меня влияет. Как не хорошо. Она слишком молода. Я не должен ее любить.       - Не стоит, — говорю я, отрицательно качая головой.       - Что значит не стоит? — Кики нахмурилась и скрестила руки на груди. — Очень даже стоит. Это было мое свидание, я пригласила тебя на него, а значит платить тоже должна я. Если хочешь платить сам, то просто пригласи меня куда-нибудь. Ну все, хватит. Пора положить этому конец.       - Не буду я тебя никуда приглашать, — говорю я, — и ты меня никуда не приглашала. Никакого свидания не было, нет и не будет. Пойми, ты слишком мала для меня. Я понимаю, ты не работаешь и тебе скучно. Но если тебе так хочется развлечься, найди себе парня по возрасту и развлекайся сколько влезет, а меня оставь…       Она попыталась заткнуть мне рот поцелуем. Обхватила мою шею руками и прижалась ко мне всем телом, но я успел отвернуться. Мое сердце вскочило на дыбы, словно взбесившийся бык, и трижды лягнуло меня в желудок еще, все тело желало прижать ее к себе в ответ и поцеловать так крепко, как это вообще возможно. Но к счастью с силой воли у меня все было в порядке. Я мягко оттолкнул ее от себя.       Какое-то время она смотрела на меня в упор. Я не мог понять, что за эмоции она испытывает. То ли она разозлилась, то ли расстроилась, но реветь она явно не собиралась. Меня это обрадовало. Если бы она расплакалась, я бы, наверное, не выдержал и тогда случилось бы непоправимое. Но она просто смотрела на меня и все. Потом она достала из кошелька все свои деньги и положила их на трельяж. Затем она спокойно развернулась и ушла, не крича и не психуя, просто спокойно закрыла за собой дверь. Это конец. Больше я ее не увижу. Теперь плакать захотелось уже мне.       Я взял с трельяжа деньги и пересчитал их. Сумма оказалась несколько меньше, чем мы с ней потратили тогда в кафе. Но откуда же ей было об этом знать.»       Какаши секунду поколебался прежде чем перевернуть страницу. Ему так хотелось перелистнуть свою историю и узнать, что же произошло дальше. Но к счастью сила его воли была такой же, как и его отца. Если Сакумо смог оттолкнуть от себя любимую женщину, то и Какаши сможет продолжить чтение по задуманному плану. Какой бы интересной ни была книга, он никогда не заглядывал в конец раньше времени и сейчас не собирался изменять этой привычке. Он перевернул страницу и продолжил чтение.       «Я открыл глаза только в полдень. Голова трещала так, словно мне всю ночь били по ней кирпичом. Да уж, пить с Цунаде, все равно, что идти на войну без оружия — самоубийство. Я с трудом оторвал голову от подушки, меня шатало и мотало во все стороны, а во рту будто коты нагадили. Сына из больницы я так и не забрал. Какаши только родился, а я уже стал для него отвратительным отцом. Все, больше никакого алкоголя.»       Какаши на секунду прервал чтение, вспоминая, как Цунаде-сама решила окрестить его совершеннолетие. Это был первый и последний раз, когда он пробовал алкоголь. Если спросить его каково это, то он не сможет ответить, потому что так и не смог вспомнить события того вечера. Единственное, что запало ему в память — это солидный счет за разбитые стаканы и сломанную табуретку. Так что Какаши хорошо понимал отца и не обижался на него. Да и какие могут быть обиды? Сейчас то самое время, когда он встретился со своим тридцатилетним отцом, будучи тридцатилетним. Высшая точка взаимопонимания.       Какаши улыбнулся своим мыслям и снова провалился в историю своего рождения.       «Я стал приводить себя в порядок, чистить зубы, умываться. Пока я добирался до ванной, то обнаружил, что не только я нуждаюсь в глобальной зачистке, но и весь мой дом. Судя по всему, после бара мы перебрались ко мне домой. Интересно, сколько часов мне удалось поспать?       Приведя себя в порядок, я принялся за уборку. Лучше заставить сына подождать еще пару часов, чем привезти его в такой бардак.       К четырем часам вечера дом сиял чистотой. Я еще раз проверил, все ли готово к приезду малыша, и отправился за ним в больницу. Надо торопиться, выписка проходит только до пяти. Если я не успею, придется оставить Какаши в больнице еще на одну ночь, а это никуда не годится.       По дороге я зашел в магазин и купил сыну самую дорогую погремушку в качестве извинения за опоздание. А когда я пришел в больницу, медсестра сказала, что его уже забрали. Как это может быть?! Цунаде же заверила меня, что в моем опоздании нет ничего страшного!       - Кто забрал моего сына?! — Закричал я.       Но сестра лишь безразлично пожала плечами, затем развернулась, вульгарно вильнув задом, и зашагала по коридору от меня прочь. Видно, таким способом она давала понять, что ей совершенно нет никакого дела ни до меня, ни до моего сына.»