ID работы: 1088967

Все, что осталось

Гет
PG-13
Завершён
271
автор
Tanaya Hatake бета
Размер:
141 страница, 43 части
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
271 Нравится 199 Отзывы 106 В сборник Скачать

Глава 40

Настройки текста
      «Последние несколько недель прошли как в тумане. Я не помню когда в последний раз ел, не помню когда в последний раз спал и когда последний раз выходил на улицу. Всеобщая окружающая меня ненависть перекинулась и на Какаши. Вчера он пришел домой взбешенный и расстроенный, ему не продали еды. Он по-прежнему ходит на задания, получает зарплату, но не может ее потратить, потому что попал в черный список деревни. Все из-за меня. Я хочу попросить его прощения, но мне стыдно, потому что я снова пьян. Я сижу на кухне, как бесполезная вещь и смотрю через открытую дверь, как мой сын уходит и приходит, чтобы снова уйти от меня. Мы не говорим, не прощаемся и не здороваемся. И у меня нет сил, чтоб бы поправить это. Я не могу подняться с дивана, не могу вернуть ощущение реальности, не могу взять себя в руки. Какаши перестал заходить ко мне на кухню. Он так зол в последнее время и обижен. Я виноват перед ним. Но как мне вытащить его из черного списка? Как заслужить прощения? Как смыть позор со своего имени? Есть только один способ, и я знаю его. Но мне не достает храбрости сделать это, и я продолжаю пить.       Сегодня в полдень к нам в гости зашла Рин, она принесла продукты. Какаши не хотел брать, он боялся, что заразит ее всеобщим отвращением, да и гордость мешала ему пойти на это, но девочка настояла на своем, а голод перебил гордыню, и Какаши сдался. Они несколько минут поговорили на крыльце, и она ушла. Сразу после ее визита Какаши первый раз за несколько недель зашел на кухню. На лице его отражалась ярость. Он с грохотом поставил на стол пакеты с едой, извлек оттуда бутылку саке и со всей силы швырнул ее в меня. Я был слишком пьян, чтобы увернуться, но и боли я не почувствовал, только увидел, как кровь капает на диван.       - Тебе передали, — холодно проговорил Какаши.       Я не помню тех чувств, что бушевали во мне в тот момент, я не понимал, что происходит. Но куда больше меня пугало то, что я не могу понять чувств своего сына. Он стоял и смотрел на меня, ожидая моей реакции, а я пытался понять, что, именно, он сейчас видит. Меня ли?       Не дождавшись ответа, Какаши развернулся и вышел из кухни, но уже через секунду вернулся и закричал так громко, что на мгновение я засомневался, что передо мной, действительно, стоит мой сын.       - Что ты делаешь?! — кричал он в ярости и недоумении. — Что ты творишь? Ты, вообще, понимаешь, что происходит?! Ты понимаешь, в каком мы сейчас положении? Скажи, почему я должен просить своих друзей заботиться о тебе? Почему я должен просить у них еды? Почему алкоголь ты достать можешь, а еды нет? Ты что сам не можешь позаботиться о себе? Ты же взрослый, черт возьми!!! Это ты должен о нас заботиться!!!       Какаши был прав, Какаши был так прав, но я растерялся. Я развалился, расклеился. Даже не знаю, как еще это можно назвать. Я, наверное, сошел с ума, потому что все, что я ему ответил это:       - Не ругайся, это не хорошо.       Ярость и отчаяние еще сильнее выразились на лице Какаши, из глаз вытекли слезы и тут же исчезли в мягкой черной ткани маски.       - Ненавижу тебя, — почти шепотом проговорил он, — лучше бы ты умер где-нибудь на поле боя, чтобы я никогда не узнал, как низко ты можешь пасть.       Укол дикой боли пронзил мое пьяное сердце, заставив усмехнуться. Что это? Истерика? Я услышал то, чего больше всего боялся услышать, но вместо слез из меня вырывался смех. Я смеялся, прикрывая рукой разбитую бровь и заставляя сына плакать еще сильнее.       - Боже, да что с тобой происходит? — простонал Какаши непроизвольно нагибаясь вперед и складывая руки так, словно пытается защитить живот от удара.       Мой мальчик не злится, мой мальчик в отчаянии и до смерти напуган. А ярость — лишь реакция на этот страх.       - Я не знаю, — честно отвечаю я, — не знаю… я…       - Сделай что-нибудь, пап, — просил он, — пожалуйста! Прекрати это, я так больше не могу.       И я тоже не мог так больше. Я не знал, что надо делать. Точнее знал, но не мог.       - Иди в свою комнату, — по-отечески строгим тоном сказал я. Это все, что пришло мне в голову. Все, что я мог сделать, это оградить сына от общения с пьяным отцом. Оградить себя от общения с ним, потому что я не выдерживал этот кошмар. Потому что слова, которые он говорил уничтожали меня. Потому что все, что он говорил было справедливо.       - Что?       Какаши не верил своим ушам, он ведь затеял разговор не просто так, он надеялся привести меня в чувства.       - Что? — снова повторил он.       - Иди, — еще строже и, повышая голос, сказал я.       - Да пошел ты к черту!       Новый прилив ярости едва не заставил Какаши задохнуться. Он рванул с места и накинулся на меня, отчаянно махая кулаками. Он бил со всех сил, стараясь причинить мне, как можно больше боли, используя все те фокусы, которым я его учил. Он выливал на меня всю свою ярость и беспомощность. Он был так напуган, так расстроен и растерян. Я не знал, как защитить его. Я не стал сопротивляться, не стал пытаться его успокоить, только закрылся руками, чтобы пережить выброс его гнева.       - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — кричал он, нанося четкие отточенные удары, а я думал, что он убьет меня. Я даже подумал, что это будет правильно.       Спустя несколько минут Какаши как-то сам собой успокоился. Он сел рядом со мной на диван, вытер слезы тыльной стороной ладони и глубоко вздохнул.       - Прости, отец, — прежним, почти безразличным тоном проговорил он. Потом он учтиво поклонился и исполнил данное ему указание. Он ушел в свою комнату спокойный и тихий, такой, словно только что и не было всего этого ужаса, словно что-то переключилось внутри него и он изменился. Как будто приспособился.»       «Цунаде провела осмотр и сказала, что все хорошо. Если так пойдет и дальше, то через пару недель моего сына выпишут из больницы. Это здорово, но радоваться мне трудно, ведь мы с Касуми так и не нашли выхода. Мы не были женаты, вступить в клан я отказался, а выйти из него Касуми не позволил и теперь маленький мальчик с моими полупрозрачными серебристыми волосами отправится в этот самый клан. Ему от матери достались красные метки на щеках — перевернутые треугольники. Этого достаточно, чтобы считать его Инудзука, хотя остальные внешние черты явно указывают на то, что он полукровка. Круглые зрачки, чуть более бледная кожа, цвет волос — они указывают на то, что он мой сын и растить его должен я. Черт бы побрал все эти правила. Как он будет жить там с совершенно другими способностями, внешностью, с другой кровью и чакрой?       Я стоял и смотрел на своего крохотного мальчика. Он уже подрос и окреп, прибавил в весе. Как жаль что Касуми не видит его сейчас, жаль что он остался один. Я бы хотел узнать, что значит иметь настоящую семью, быть отцом, мужем, потом дедом. Это интересно. Но есть люди, которые не позволяют мне это сделать. Но может еще есть какая-то лазейка? Еще один не опробованный способ?       - Теперь придумал? — недовольно спросила Цунаде, — уже больше месяца прошло, надо записать его как-то.       Она как всегда появилась неожиданно, просто возникла в дверях из неоткуда.       - Ой, стоит ли мне его называть? — только и вздохнул я. — Клан ведь все равно его переименует, наверняка.       - Какой клан? — недоуменно спросила Цунаде, — я думала твой клан вымер давно.       - Я про клан Касуми, — уточнил я, — мы ведь не женаты, официально я не имею прав на него. Так что клан скорее всего заберет его под свою опеку.       - Нет, — помотала головой Цунаде, — это исключено.       - То есть как исключено? — не понял я, — мы вроде все варианты перебрали: выйти из клана, войти в клан, узаконить отношения, — нам ничего не подошло. А теперь уже поздно выбирать. Малыша заберут и я ничего не могу сделать.       - И не надо, — спокойно сказала Цунаде, — Касуми уже все сделала.       - Но как?!       - Очень просто. Есть всего один закон, перечеркивающий все другие законы, кроме убийства своих земляков.       - И что за закон?       - Последняя воля умирающего.       - Она написала завещание?       - Да.       - Завещала мне опеку над сыном?       - Именно.       - Так просто?       - Ага.       Я усмехнулся удивленный простоте так и не пришедшего мне в голову решения.       - Так как ты его назовешь? — спросила Цунаде.       - Я над этим подумаю, — ответил я, — я найду для него очень хорошее имя.»       Это была последняя запись в дневнике. Да уж, «Какаши» очень хорошее имя…       Какаши усмехнулся и захлопнул собранные в тетрадь странички дневника. Вот и все, очередной роман дочитан, других записей нет.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.